Попенджой ли он?
Глава XI. Лорд и леди Джордж едут в Лондон.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XI. Лорд и леди Джордж едут в Лондон. (старая орфография)

Глава XI.
Лорд и леди Джордж едут в Лондон.

Время проходило и настал день для переезда в Лондон. После разных осторожных проделок с той и другой стороны, день отъезда был назначен 31-го января. Проделки происходили между деканом, действовавшим за дочь и дамами в Манор-Кроссе. Хотя оне воображали, что имеют много причин к неудовольствию на Мери, оне тем не менее старались удержать ее в Манор-Кроссе. Оне все охотно согласились бы бросить лондонский дом, который считали искушением сатаны. Итак как декан действовал за дочь, так оне действовали за брата. Лорд Джордж не мог говорить против дома в Лондоне; но это ему не нравилось и он этого опасался, а теперь, наконец, он просто раскаивался зачем дал согласие на это. Но это было условием брака; и декан истратил деньги. Декан денег не жалел и выказал себя гораздо богаче, чем в Манор-Кроссе подозревали. Конечно, у Мери было свое собственное состояние; но мебель, по большей части купил декан и внес часть суммы на наем дома. Лорд Джордж находил невозможным переменить свое намерение после всего, что было сделано; но он был рад откладывать этот несчастный день как можно более.

Особенно опасалась леди Сюзанна, и надо признаться, она более всего противилась желаниям Мери. Она может быт более всех готова была распоряжаться женою брата, а Мери расположена была противиться ей более, чем всем другим. В леди Саре было какое-то самоотречение, какая-то прямая доброта, и в то же время, какое-то величественное самовластие, предписывавшее уважение. После трехмесячного пребывания в Манор-Кроссе, Мери готова была признать леди Сару более чем золовкой - сознаться, что в её натуре есть какое-то божественное всемогущество, и что оно возбуждает уважение добровольное и невольное. Но ни пред кем другим не хотела она смиряться, особенно пред леди Сюзанной. Поэтому леди Сюзанна относилась к ней неприязненно, и вполне была убеждена, что Мери вовлечет себя в большие неприятности среди столичных удовольствий.

- Что такое полторы тысячи фунтов ежегодного дохода для того, чтобы содержать дом в Лондоне, сказала она старшей сестре.

- Это только на несколько месяцев, заметила леди Сара.

- Разумеется, она должна иметь экипаж и Джордж совсем попадет в руки декана. Вот чего я боюсь. Декан очень хорошо устроил себя, но это не такой человек, на которого я могла бы положиться вполне. Слышали вы, что мистер Паунтнер говорил о нем намедни? После этой истории с газетой, он очень упал во мнении капитула. Я в этом убеждена.

- Мне кажется, ты немножко строга к нему, Сюзанна.

- Ты сама должна чувствовать, что он поступил нехорошо относительно дома в Лондоне. Зачем отвлекать человека от всех его занятий только потому, что он женился? Если она не могла примениться к его наклонностям, она не должна была за него выходить.

- Будем справедливы, сказала леди Сара.

- Конечно, мы должны быть справедливы, сказала леди Амелия, которая редко принимала участие в подобных разговорах, исключая тех случаев, когда хотела поддержать старшую сестру.

- Разумеется, мы будем судить справедливо, продолжала леди Сюзанна.

- Она не принимала его предложения, сказала леди Сара: - пока он не согласился на желание декана, проводить некорое время в Лондоне.

- Он выказал большую слабость, сказала леди Сюзанна.

- Я этого не желала бы, продолжала леди Cäpa: - но мы не можем предположить, чтобы наклонности молодой женщины, воспитанной в Бротертоне, были такие же как у нас. Я могу понять, что Мери скучает в Манор-Кроссе.

- Скучает! вскричала леди Сюзанна.

- Скучает! воскликнула леди Амелия, принужденная на этот раз не согласиться даже с своей старшей сестрой. - Не могу понять, как она может скучать в Манор-Кроссе, особенно когда с нею муж.

- Но ведь было сделано условие, сказала леди Сара: - и так как это делается на её деньги, то я думаю, что мы жаловаться не имеем права. Я очень жалею, что так случилось. Её характер еще не сформировался, а его наклонности так определились, что их не изменит ничто.

- Потом эта, мистрис Гаутон! сказала леди Сюзанна.

Мистрис Гаутон уже давно уехала из Манор-Кросса, но оставила после себя весьма неудовлетворительное чувство в душе всех манор-кросских дам. Это происходило не только от их личного отвращения к ней, но также и от подозрения, подозрения томительного, что их брату нравилось общество этой дамы более чем следовало. Мери же ничего об этом не знала и подобного подозрения не испытывала. Но три сестры и маркиза, по их наущению, решили, что лорду Джорджу гораздо лучше не видаться более с мистрис Гаутон. Оне думали, что он прельщен не до такой степени, чтобы скакать за нею в Лондон; но живя в Лондоне, он непременно будет встречаться с нею.

- Не могу равнодушно подумать об этом, продолжала леди Сюзанна.

- Мне кажется, Сара, тебе надо сериозно поговорить с нею. Никто на свете не думает так высоко об обязанностях, как он; и если его направить на это, то он будет набегать ее.

- Я говорила, ответила леди Сара, почти шопотом.

- Ну, что же?

- Разсердился он?

- Как он принял это?

- Он не разсердился, а принял не очень хорошо. Он сказал, что находит ее привлекательной, но думает, что имеет достаточно власти над собой, чтобы удержать себя от подобного проступка. Я просила его обещать мне не видаться с нею; но он обещания не дал, говоря, что может быть не будет в состоянии его сдержать.

- Она препротивная, а я боюсь, что Мери она нравится, сказала леди Сюзанна. - Я знаю, что это не поведет ни к чему хорошему.

Много сцен, противоположных этой, разыгрывалось в доме декана. Мери бывала в Бротертоне чаще чем это нравилось манор-кросским дамам; но оне не могли прямо воспротивиться тому, чтобы она бывала у отца. Однажды, в начале января, она уговорила мужа поехать с нею, и заперлась с деканом в то время, пока лорд Джордж ездил в Сити.

- Папа, сказала Мери: - я почти решаюсь отказаться от дома в Мюнстер-Норте.

- Отказаться! Послушай, Мери; ты не можешь надеяться быть счастливой в жизни, если не решишься не позволять манор-кросским старухам садиться тебе на шею.

- Это не для них. Ему это не нравится, а для него я готова сделать все.,

- Все это прекрасно; и я, конечно, не стал бы советовать тебе поступать наперекор его желаниям, если бы не видел, что это поведет к подчинению его сестрам не тебя одну, а и его. Приятно тебе, что он всегда будет находиться у них под башмаком?

- Нет, папа, не приятно.

- Я предвидел все это и потому поставил непременным условием, чтобы у тебя был свой дом. Каждая женщина, выйдя замуж, должна освободиться от всякого домашняго контроля, кроме власти мужа. С семьей лорда Джорджа это невозможно в Манор-Кроссе, и вот почему я настоял, чтобы у тебя был в Лондоне дом. Я мог сделать это тем свободнее, что издержки-то будут наши, а не их. Не порти того, что я устроил.

- Разумеется, я не пойду против вас, папа.

- Помни всегда, что это делается не только для тебя, но и для него. Он находится в положении особенном. Состояния у него нет, жил он постоянно с матерью и сестрами, так-что вполне подчинился их влиянию! Ты обязана освободить его от этого.

Смотря на дело с той точки зрения, которую указали ей, Мери начала думать, что отец её прав.

- Муж должен подчиняться только влиянию одной женщины, прибавил декан, смеясь.

- Я не стану повелевать им, сказала Мери, улыбаясь.

- Но не позволяй и другим женщинам им повелевать. Мало-по-малу он привыкнет находить удовольствие в Лондонском обществе, и ты также. Половину года ты будешь проводить в Манор-Кроссе или у меня, и вы оба освободитесь постепенно. Я не могу представить себе ничего печальнее его и твоего рабства, если бы вам пришлось жить целый год с этими старухами.

Потом он сказал ей какое удовольствие сама она найдет в лондонской жизни, и прибавил, что собственно еято жизнь не началась еще. Мери приняла его наставления с признательностью, но и с удивлением, что он так открыто советует ей такой образ жизни, который до-сих-пор представлял ей суетным.

Джордж понял, что это должно быть решено.

- Уж лучше ничего не говори, сказал он однажды почти с гневом леди Сюзанне, и после этого ничего не было говорено ему об этом.

Были другия причины к хлопотам - к ужасным хлопотам в Манор-Кроссе, что маркиза каждый день твердила, что она не в состоянии перенести предстоящих неприятностей. Работники уже явились в большой дом, приготовлялись ломать и перестраивать все, как только маркиза выедет; а другие работники уже ломали и перестраивали Кросс-Голл. Эти печальные обстоятельства и тяжесть на душе старушки усиливались тем обстоятельством, что никто в семействе не получал известия от самого маркиза, с тех пор как было решено, что его желаниям повиноваться не будут. Старушка безпрестанно предлагала уехать и не попадаться на глаза маркизу. Ей казалось, что всякий маркиз всегда должен поступать по своему, хотя бы и безразсудно. Разве он не глава фамилии? но леди Сара решилась твердо и поставила на своем. С какой стати им забиться в какой-нибудь неизвестный угол, где оне будут ничем не лучше других женщин, не в состоянии делать добро, или иметь влияние, потому только, что этого желает человек, который не желает делать добро или употреблять свое влияние добросовестно? Леди Сара была не трусиха и не уступала Кросс-Голла, хотя таким образом ей пришлось бы многое терпеть.

- Я не выберусь отсюда до-тех-пор, сказал Прайс: - пока её сиятельство не соберется переехать. Я могу все перенести, и присмотрю, чтобы все сделалось по желанию её сиятельства.

Хотя Прайс был простой фермер, хотя в его доме охотники имели привычку напиваться водкой, и хотя о Прайсе говорили дурно, он сделался теперь первым министром леди Сары в Кросс-Голле, и был готов вести войну против маркиза.

Когда настал день отъезда Мери и её мужа, грустное чувство овладело всей семьей. Из Бротертона отправили кухарку, которая жила в Манор-Кроссе несколько лет тому назад. Лорд Джордж взял лакея, который служил ему последнее время, а Мери свою горничную, которую взяла с собой, когда вышла замуж. Следовательно, они были принуждены отыскивать только еще одного лакея. Но это еще более усиливало то чувство, что они будут окружены в Лондоне чужими людьми. Это чувство было так сильно в лорде Джордже, что оно почти доходило до страха. Он знал, что не будет уметь жить в Лондоне. Он был Членом Карльтонского клуба, как прилично вельможе консерватору; но редко бывал там, а когда бывал, никогда не чувствовал себя там как дома. И Мери, хотя после разговора с отцом твердо решилась не отказываться от своего дома, тоже не была лишена опасений. У нея не было знакомых в Лондоне кроме мистрис Гаутон, о которой она слышала только дурное от окружавших ее дам. Была сделана попытка, пригласить на один месяц одну из сестер. Леди Сара отказалась положительно и почти с негодованием. Можно ли было предполагать, чтобы она бросила свою мать в такое тяжелое время? Потом пригласили леди Амелию, и она с большим сожалением отказалась. На себя она положиться не смела, а леди Сара не посоветовала ей ехать. Леди Сара думала, что леди Сюзанна будет всех полезнее; но леди Сюзанну не пригласили. Об этом была речь лорда Джорджа с его женой. Мери, вспомнив совет отца решилась не позволять садиться себе на шею, и шепнула мужу, что Сюзанна всегда к ней строга. Когда настало время отъезда, супруги уехали из Манор-Кросса без покровителей.

с удовольствием, что наконец начинает жизнь замужней женщины. До-сих-пор с нею обращались как с ребенком.

- Я почти рада, что мы едем одни, Джордж, сказала она. - Мне кажется, что мы еще совсем не были одни.

Он желал быть любезен и выказать жене свою любовь, и вместе с тем не хотел сказать ничего такого в чем могло бы подразумеваться, будто ему надоело жить с своей семьей.

- Это очень приятно, но...

- Что такое, дружок?

- Она не переедет еще месяца два.

- Да; не переедет; но дела так много.

- Ты можешь ездить туда когда захочешь.

- Это требует издержек; но разумеется ездить придется.

Они занимали одни весь вагон, и Мери, говоря это, наклонилась к мужу, вызывая его ласки.

- Тебе не кажется неприятно, что ты будешь жить со мной?

Разумеется, он был побежден и наговорил таких милых вещей, на которые по своему характеру был способен, уверяя ее, что предпочитает жить с нею, чем с кем бы то ни было на свете, и обещал, что всегда будет стараться делать ее счастливою. Она знала, что он употребляет все силы, для того чтобы выказать себя любящим мужем, и поэтому чувствовала, что обязана стараться любить его; но в то самое время, когда она принимала его слова с наружными признаками удовлетворенной любви, её воображение представляло ей нечто другое, неизмеримо высшее, если только это было возможно.

В этот вечер они обедали вдвоем в первый раз, исключая обеда в гостинице. До-сих-пор на ней не лежала обязанность заботиться об его обеде. Заботы эти не могли быть велики, потому что он относился равнодушно к тому, что ел и пил. Простота стола в Манор-Кроссе удивляла Мери, после сравнительной роскоши деканова стола. В Манор-Кроссе старались показать ей, что к наслаждению едою нельзя относиться с уважением. Но она все-таки старалась, чтобы все окружавшее её мужа было хорошо. И мебель была новая и посуда новая. Почти все вещи были новы. Все её свадебные подарки находились тут; и без сомнения она помнила, что все в этом доме давала ему она. Если бы только она могла сделать все приятным для него! Если бы только он позволил убедить себя, что приятные вещи приятны! Она порхала около него, касаясь его время от времени своими легкими пальчиками, поправляла ему волосы, наклонялась к нему и целовала в лоб. Может быть она еще будет способна оживить в нем ту страсть, о которой она мечтала. Он не отталкивал ее; не пренебрегал её поцелуями, улыбался, когда она дотрогивалась до его волос; отвечал на каждое её слово внимательно и вежливо; любовался хорошенькими вещицами, когда она приглашала его полюбоваться, но не смотря на все это, она вполне сознавала, что еще не возбудила в нем страсти.

который приятно было держать, и села наслаждаться в своей собственной гостиной. Но она скоро отвела глаза от горестей Авроры Ли посмотреть, что делает её муж. Он сидел спокойно на кресле, но внимательно прочитывал листы "Бротерширского Вестника".

- Почему же мне не читать "Вестника" здесь, когда я его читаю в Манор-Кроссе?

- Разумеется, если ты находишь в этом удовольствие.

- Конечно я желаю знать, что делается в графстве.

Она не очень интересовалась Авророй Ли. Душа её не была настроена на стихотворения такого рода. Предметы, окружающие ее, были слишком важны и мысли её не могли углубляться в посторонния горести. Потом она посмотрела на часы. В Манор-Кроссе в десять часов каждый вечер все слуги приходили в гостиную. Прежде входил дворецкий разставить стулья, потом служанки, потом кучер и лакей. Лорд Джордж читал молитвы и Мери всегда находила это очень скучным; но теперь ей казалось, что было бы почти облегчением, если бы вошел дворецкий и разставил стулья.