Попенджой ли он?
Глава XII. Мисс Мильдмей и Джек Де-Барон.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XII. Мисс Мильдмей и Джек Де-Барон. (старая орфография)

Глава XII.
Мис Мильдмей и Джек Де-Барон.

Недолго леди Джордж оставалась без гостей в своем новом доме. На другой же день приехала мистрис Гаутон и тотчас пустилась в объяснения.

- Я так рада, что вы приехали. Как только мне положительно запретили ездить верхом в эту зиму, я решилась приехать в Лондон. Зачем я буду сидеть в деревне, если верхом ездить не могу? Я обещала повиноваться, если меня привезут сюда, и не слушаться - если меня оставят там. Мистер Гаутон ездит взад и вперед, это тяжело для него, бедного старикашки; но если бы я осталась там, то мне было бы тяжелее, чем ему: Он теперь где-то с моим папашей, устраивает весеннюю охоту. Они соединяют как-то своих лошадей, и я знаю очень хорошо, кому это будет выгодно. Хитер должен быть тот, кого не проведет папа. Но мистер Гаутон так богат, что для него это не значит ничего. А теперь, моя милая, скажите мне, что вы будете делать? и что будет делать лорд Джордж? Мне до смерти хочется видеть лорда Джорджа. Наверно теперь он вам уж немножко надоел.

- Право, нет.

- У вас недостает мужества сказать правду; вот оно что, душа моя. Я привезла карточки мистера Гаутона, это значит, что хотя он находится в Ньюмаркете, предполагается будто он сделал визит вам и лорду Джорджу. Мы приглашаем вас обоих обедать у нас в понедельник. Я знаю, что лорд Джордж очень щекотлив и потому привезла записку. Вам тепер еще нечего делать, и разумеется вы приедете. Гаутон приедет в воскресенье и опять уедет во вторник утром. Послушать как он говорит об этом, так подумаешь, что в Англии нет никого умнее его. Обещайте приехать.

- Я спрошу прежде Джорджа.

- Какой вздор. Лорд Джордж будет очень рад увидеться со мною. Я представлю вам премилого кузена; не похожого на Джерменов, они все немножно мешковаты. Это - Джек Де-Барон, племянник моего папаши. Он служит в пехотных гвардейцах, и я думаю он понравится вам. Он все на свете умеет делать, и вальсировать умеет; и старик Мильдмей, и Гусс, которая смертельно влюблена в Джека.

- И Джек также влюблен в Гусс?

- О, нет, ни капельки. Вам нечего бояться, Джек Де-Барон имеет только пятьсот фунтов в год и наверно по уши в долгах, а у мис Мильдмей может быть всего на всего пять тысяч. Сложите-ка все вместе и едва ли найдете удобным подобный брак.

- Так я боюсь, что ваш Джек... корыстолюбив...

- Корыстолюбив? Разумеется, он корыстолюбив. То есть он не желает разом устремиться к разорению. Но он ужасно влюбчив, и когда влюбится, готов почти на все - кроме брака.

- Если так, я на вашем месте не приглашала бы... Гусс встречаться с ним.

- Она умеет сама о себе позаботиться, и не поблагодарит меня, если я стану заботиться о ней таким образом. Больше никого не будет, кроме сестры моего мужа Гетты. Вы никогда не встречались с Геттой Гаутон?

- Я слышала о ней.

- Еще бы! "Не знать ее..." я забыла как там дальше в романсе говорится; но если вы не знаете Гетты Гаутон так значит вы не бываете нигде. У нея куча денег, она живет одна, говорит все, что придет ей в голову, и делает, что захочет. Она бывает везде и знает все. Я всегда говорила, что не захочу остаться старой девой; но уверяю вас, что я завидую Гетте Гаутон. Но не будь у нея денег, она была бы ничто. Нас будет восемь человек, и в это время года мы обедаем ровно половина восьмого. Не могу ли я отвезти вас куда-нибудь? Мой же экипаж отвезет вас потом домой.

- Благодарю, нет. Я заеду за лордом Джорджем в Карльтон в четыре часа.

- Как это мило! Желала бы я знать, долго ли вы будете заезжать за лордом Джорджем в Карльтон.

Мери могла только предположить, когда уехала её приятельница, что все это так принято. Конечно, леди Сюзанна предостерегала ее против мистрис Гаутон, но Мери не была расположена принимать предостережения леди Сюзанны насчет чего бы то ни было. Отец её знал, что она имела намерение быть знакомой с этой женщиной; и хотя он очень часто предостерегал ее насчет манор-кросских старух, как он их называл, он не говорил ни слова против мистрис Гаутон, а он знал о замышляемой короткости.

улице, и Мери начало казаться, что лондонския удовольствия восхитительны.

- Не находишь ли ты, что эти два старые патера великолепны, сказала она, опираясь на руку мужа в темной комнате.

- Я не очень интересуюсь старыми патерами, сказал лорд Джордж.

- Но головы так хороши.

- Может быть. Священные картины мне не нравятся. Ты кажется сказала, что хочешь ехать к Свану и Эдгару?

Он не сочувствовал ей в картинах, но может быть, наконец, она узнает его вкус.

Он был очень рад обедать у Гаугонов и заехал к ним прежде, чем день обеда настал.

- Я был сегодня на Беркелейском сквере, сказал он однажды: - но не застал никого.

- Кажется теперь никого не бывает дома, отвечала Мери. - Посмотри. У меня была леди Брабазон, и мистрис Натморгрип, и мистрис Монтакют-Джонс. Кто эта мистрис Монтакют- Джонс?

- Никогда о ней не слыхал.

- Боже, как это странно! как это любезно с её стороны. А вчера была графиня. Кер. Она, кажется, родственница?

- Она двоюродная сестра моей матери.

- Была и милая старушка Талловакс. А меня не было дома и я не видала никого из них.

- Я полагаю, что в Лондоне никого нельзя застать дома, исключая назначенного дня.

Леди Джордж, приглашенная приехать на обед к её приятельнице в назначенное время, приехала с мужем как ей было сказано и никого не нашла в гостиной. Чрез несколько минут мистрис Гаутон явилась торопливо и стала извиняться.

- Это все виноват мистер Гаутон, лорд Джордж. Он должен был вчера приехать в Лондон, а между тем остался на сегодняшней охоте. Разумеется, поезд опоздал, а он, разумеется, так устал, что прежде чем стал одеваться, прилег заснуть.

Так как еще с четверть часа никто не приезжал, мистрис Гаутон имела возможность объяснить некоторые вещи.

- Была у вас мистрис Монтакют-Джонс? Наверно вы ломали себе голову кто она. Это очень старая приятельница папаши, и я просила ее быть у вас. Она дает чертовски чудесные вечера и ужас как богата. Она рожденная Мойтакют-Монтакютская, и поэтому прикладывает свою фамилию к фамилии мужа. Он кажется жив, но не показывается никогда. Мне кажется она держит его там где-то в Вельсе.

- Как это странно!

- Да, это немножко странно; но когда вы познакомитесь с нею, вы увидите, что это разницы не составляет. Она самая безобразная старуха во всем Лондоне, но я согласилась бы сделаться такою безобразной как она, только бы иметь её брильянты.

- Вашему мужу нравится ваша наружность, сказала мистрис Гаутон, взглянув на лорда Джорджа.

Он усмехнулся и казался доволен, повидимому не чувствуя никакого отвращения к пошлым выражениям мистрис Гаутон, а между тем, если бы его жена заговорила о "чудесно чертовских" вечерах, он сделал бы ей сериозный выговор.

Мис Гаутон - Гетта Гаутон приехала первая и удивила Мери великолепием своего наряда, хотя мистрис Гаутон после уверяла, что в этом отношении она никак не может сравниться с мистрис Монтакют-Джонс. Но мис Гаутон была настоящая леди, и хотя ей было уже за сорок, она была еще очень хороша собой.

- Охотимся сегодня? сказала она. - Ну, если ему нравится, я жаловаться не стану. Но я думала, что он любит свое спокойствие и не решится проехать пятьдесят миль, охотившись целый день.

мне сказать это, мой родственник, хотя я боюсь, что нам придется вернуться в Ною, для того, чтобы разузнать это родство.

- Ваша прабабушка была сестра моей прабабушки. Это не очень дальнее родство.

- Когда вы доберетесь до прабабушек, тут уж никто ничего не разберет, не правда ли, Мери?

Тут приехали мистер и мис Мильдмей. Он был седой старик, довольно низенького роста и довольно толстый, а она казалась точно такою же девушкой, какою была мистрис Гаутон, хотя была одарена более правильной красотой. Она была неоспоримо хороша собой, но имела тот утомленный вид тех молодых женщин, которые лет пять сряду отыскивают себе мужей. Судьба была очень сурова к Августе Мильдмей. С ранней молодости она влюбилась за границей в итальянского вельможу и растревоженные родители немедленно увезли ее на родину. В Лондоне она опять влюбилась в английского вельможу, старшого сына и имевшого свое собственное состояние. Ничего не могло быть приличнее и молодой человек также влюбился в нее. Все её приятельницы возненавидели ее, за то, что ей так повезло, как вдруг молодой лорд объявил ей, что этот брак не нравится его отцу и матери, и что, следовательно, все надо прекратить. Что делать? Весь Лондон говорил об этом, весь Лондон должен был узнать о неудаче. Никто никогда не поступал так жестоко, дерзко, несправедливо. Несколько лет тому назад, все Мильдмей в Англии, один за другим, стрелялись бы с молодым вельможей. Но в нынешнее время девушке ничего другого не остается, как покориться своей участи и сделать новую попытку поймать кого-нибудь. Августа Мильдмей покорилась и стала пускаться на новые попытки; пускаться очень часто. Теперь она была влюблена в Джека Де-Барона. Хуже всего было то, что у Гусс Мильдмей, несмотря на все это, было сердце и что её пристрастие или отвращение к молодым людям не согласовались с её выгодами. Такие старики, как, например, Гаутон, были согласны извинять все её недостатки, все её любви, и жениться на ней, несмотря ни на что. Но когда наставала минута, она отказывала какому-нибудь Гаутону и опять становилась в ряды искательниц женихов. А молодая женщина, вступающая в свет, не может сделать большей ошибки, как не знать, как ей надо поступать, или, зная, поступать не так. Те, которые имеют эту слабость, непременно потерпят неудачу. Если у девушки есть сердце, пусть она выходит за человека по сердцу, ест баранину, хлеб с сыром, носит ситцевое платье и воспитывает полдюжину ребят, если они народятся. Но если она решит, что эти ужасы противны ей, и что их следует избежать во что бы то ни стало, пусть она выходит за какого-нибудь Гаутона и не думает более о чувствах и фантазиях, о любви и страсти, о молодости и старости. Если у девушки есть деньги и красота, она, разумеется, может выбирать. У Гусс Мильдмей денег не было, но красоты было достаточно для того, чтобы прельстить трудолюбивого адвоката или богатого грешника. Она была вполне способна влюбиться в одного и кокетничать с другим в одно и то же время; но когда наставала минута для решения, она не могла заставить себя выбрать ни одного из них. Теперь она была искренно влюблена в Джека Де-Барона, и должна была заставить себя думать, что если Джек сделает ей предложение, она решится на все.

Она дружелюбно разцеловалась с мистрис Гаутон - оне теперь поверяли друг другу все свои секреты - и потом ее представили леди Джордж.

"Аделаида не может иметь ни малейшей надежды на успех", было первой мыслью мис Мильдмей, когда она взглянула на молодую жену.

Потом явился Джек Де-Барон. Мери очень было интересно видеть человека, о котором она столько слышала и от любви к которому почти умирала девушка. Разумеется, все это было преувеличено; но все-таки любовь и привлекательность любимого были факты, сделавшие на Мери большое впечатление. Она тотчас сказала себе, что наружность много говорила в его пользу, и в голове её промелькнула фантазия, что он немножко похож на тот идеал, о котором она мечтала, давно, давно, как казалось ей, прежде чем она решилась сделать перемену в своем идеале и принять предложение лорда Джорджа Джермена.

Джек Де-Барон был средняго роста, белокурый, широкоплечий, с приятным улыбающимся ртом и красивым носом; но лучше всего было в нем веселое, доброжелательное выражение лица, показывавшее способность наслаждаться жизнью, что Мери находила, до своего замужства, качеством, необходимым для того, чтобы быть приятным женихом. У некоторых людей даже из глаз светятся деловые соображения, в каждом слове выражается забота, а походка показывает, будто они несут тяжесть на плечах, и которые, повидимому, думают, что все в жизни сериозно и не стоит улыбки. Лорд Джордж был такой человек, хотя в сущности у него дела было очень мало. А есть такие поди, которые будут улыбаться даже и в несчастии, которые кажутся своим друзьям солнечным лучом и которых даже слезы имеют радужные оттенки. О таком именно человеке мечтала Мери Ловелес. Таким казался и Джек Де-Барон по-крайней-мере на вид.

Но таков был он и в действительности. Разумеется, свет избаловал его. Он служил в гвардии. Он любил повеселиться. Он имел достаточно средств для всех своих потребностей, потому что его кузина просто вообразила те долги, в которых, по мнению женщин, молодые люди, любители удовольствий, должны вязнуть. Он постепенно приучил себя к мысли, что его собственные удобства должны стоять в его глазах выше всего. Но природе он не был эгоист, но жизнь сделала его эгоистом. Женитьба казалась ему несчастием, как старость, но которого, конечно, избегнуть было можно, хотя, по всей вероятности, оно рано или поздно придет. Откладывать женитьбу как можно далее, а когда уже откладывать нельзя, то жениться на богатой, составляло часть его правил. Пока самое большое наслаждение находил он в женском обществе, он не играл в карты и не пил. Он охотился, удил рыбу, стрелял оленей и тетеревов, а иногда ездил в Виндзор. Но прелесть его жизни составляли любовные делишки, волокитство, интриги, вовсе не преступные, но делавшия ему иногда некоторые хлопоты. Бывали времена, когда он влюблялся, уверяя себя с героизмом, что не будет более видеться с этой замужней женщиной, или объявлял себе с безкорыстным великодушием, что тотчас женится на девушке без приданого. Потом, избавившись от какой-нибудь неприятности, он занимался только делами полка, в котором служил, и клялся себе, что в будущем году не будет знаться ни с какими другими женщинами, кроме своих теток и бабушки, он мог бы прибавить и своей кузины Аделаиды Гаутон. Он был очень дружен с нею, но между ними никогда не бывало и помину о волокитстве.

и не происходили от его вины. Женщинам он нравился, а мужчинам его общество было приятно, потому что он не восхвалял себя и не говорил много о себе. Он был не разговорчив, но разговаривал достаточно для того, чтобы не показаться скучным. Он не был ни хвастун, ни забияка, не старался застрелить дичи, или наудить рыбы больше других. Он никогда не обгонял никого на охоте, никогда не занимал денег, но иногда давал взаймы, когда ему представляли убедительные причины. Он, вероятно, ничего не смыслил в литературе, но не выказывал своего невежества. Все знавшие его считали его счастливцем. Сам же он далеко не считал себя счастливым, зная, что скоро прекратится то, что доставляло ему не ахти какое наслаждение, и отчасти стыдясь, что не придумал для себя ничего лучшого в жизни.

- Джек, сказала мистрис Гаутон: - я не могу разнести вас за то, что вы опоздали, потому что мой муж еще не выходил. Позвольте мне представить вам леди Джордж Джермен.

Тут он улыбнулся свойственной ему одному улыбкой, и Мери показалось, что она никогда не видала такого прекрасного лица. - А это лорд Джордж Джермен, который позволяет мне называть его кузеном, хотя он не такой близкий мне родственник, как вы. Мою золовку вы знаете.

Джек пожал руку старушке самым дружелюбным образом.

- А мистера Мильдмея и мис Мильдмей, вы кажется, видали прежде.

была притворная. Но мистрис Гаутон была права, и Мери еще не научилась читать правильно признаки, выставляемые наружу мужчинами и женщинами.,

Наконец, пришел мистер Гаутон.

- Право я удивляюсь, как тебе не стыдно показываться сюда, сказала его жена.

- А кто тебе сказал, что мне не стыдно? Мне очень стыдно. Но разве я виноват, что поезды опаздывают? Мы сегодня охотились целый день - ничего не вышло хорошого, лорд Джордж, а между тем, мы были на лошадях от одиннадцати до четырех. Ведь есть от чего устать. А хуже всего то, что опять придется делать тоже в среду, четверг и суботу.

- Разве это необходимо? спросил лорд Джордж.