Попенджой ли он?
Глава XXII. Маркиз среди своих друзей.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XXII. Маркиз среди своих друзей. (старая орфография)

Глава XXII.
Маркиз среди своих друзей.

Разумеется, в Бротертоне происходило большое волнение относительно того, что следует делать по случаю возвращения маркиза. Советовались с Ноксом, который отвечал, что делать ничего не следует. Торговцы и арендаторы предлагали было триумфальный въезд и фейерверк. Эта идея, однако, долго не продержалась. Маркиз Бротертонский, очевидно был не такой человек, которого можно было принимать с фейерверками. Но осталось другое затруднение. Многие в Бротертоне и в окрестностях, разумеется, знали маркиза, когда он был молод, и не могли же оставить без внимания его возвращение. Некоторые поехали и просто оставили свои карточки. Епископ изъявил желание видеть маркиза, но ему отвечали, что маркиза нет дома. Паунтнер поймал его в дверях передней, но свидание было коротко и не особенно приятно.

- Мистер Паунтнер? Конечно, я вас помню. Но мы все очень постарели.

- Я приехал, сказал доктор теологии с лицом краснее обыкновенного: - засвидетельствовать мое уважение вашему сиятельству и оставить карточку вашей жене.

- Мы очень вам обязаны - очень обязаны. К несчастию, мы оба больны.

Тогда доктор Паунтнер, который не выходил из экипажа, отправился в обратный путь. Паунтнер давно уже жил в Бротертоне и хорошо знал старого маркиза.

- Уж не знаю, как вы с Гольденофом справитесь с ним, сказал он декану. - А я уж больше к нему не покажусь.

Декан и каноник Гольденоф советовались между собою об этом и согласились действовать так, как действовали бы со всяким другим джентльменом, недавно женившимся. Они оба были теперь с маркизом в родстве и обязаны поступать с родственной дружбой. Декан поехал первый и его приняли в гостиной маркиза. Это случилось дня чрез два после сцены в Кросс-Голле.

- Я не стал бы безпокоить вас так скоро, сказал декан: - если бы ваш брат не женился на моей дочери.

Декан старательно обдумал насколько он должен быть вежлив к маркизу и решил, что спросит о новой леди Бротертон и будет называть ребенка лордом Попенджоем на том основании, что когда человек говорит, что он женат и что его ребенок законный, то нельзя же не верить его словам. Это нисколько не помешает его будущим поступкам.

- Многие женились и вышли замуж во время моего отсутствия, отвечал маркиз.

- Да, действительно. Вышла замуж ваша сестра, женился ваш брат и наконец, вы сами.

- Я говорил не о себе, а о здешних.

- Могу я выразить надежду, что маркиза здорова?

- Не очень.

- Весьма жалею. Не могу ли я иметь удовольствие видеть ее сегодня?

На лице маркиза выразилось как бы изумление на дерзость этого предложения; но он сослался на прежний предлог.

- Если вы не говорите по-итальянски, я боюсь, что вы не будете в состоянии объясняться с нею.

- Она, конечно, не найдет, что у меня тосканский язык в римских устах, но я знаю настолько этот язык, что её сиятельство может быть поймет меня.

-- Мы пока это отложим, господин декан.

В обращении маркиза и даже в его словах была какая-то дерзость, заставившая декана принять намерение никогда не спрашивать о новой маркизе, и не делать никаких намеков на сына. Человек может сказать, что его жена не здорова и не может принять гостя, не показывая, что этого желания гость не должен был выражать. Гость поклонился и потом оба сидели молча несколько минут.

- Не видал. Я даже не знаю, где он.

- Он с женою живет в Лондоне, в Мюнстер-Корте.

- Очень может быть. Он не советовался со мною на счет своей женитьбы и я ничего не знаю.

- Он вам сообщал - до женитьбы.

- Очень может быть - хотя я не вижу, каким образом это может касаться вас и меня.

- Вам должно быть известно, что он женился на моей дочери.

- Конечно.

- В этом вообще подразумевается общий интерес.

- Вероятно, это кажется так вам. Я рад, что вы довольны родством с моей фамилией. Вы желаете услыхать от меня, что удовольствие взаимное.

- Я не желаю ничего подобного, ответил декан, вскочив с своего места. - Я ничего не мог ни выиграть, ни проиграть от этого союза. Но я люблю вежливость в взаимных сношениях.

- Когда так, я желал бы, чтобы вы прибегли к ней в настоящем случае и держали себя несколько потише.

- Ваш брат женился на леди, а моя дочь вышла за джентльмена.

- Да; Джордж осел; и в некоторых отношениях такой дурак, каких мало, но он джентльмен. Может быть, если вы желаете сказать мне еще что-нибудь, вы сделаете мне одолжение и сядете опять на свое место.

Декан был так разсержен, что не знал, как обуздать себя. Маркиз принял дерзко его посещение. Он старался оправдать это посещение намеком на родство, а маркиз ответил, что хотя декан может быть доволен, что его дочь породнилась с семейством маркиза, маркиз смотрит на это не с этой точки зрения. А между тем откуда явились деньги, сделавшия возможным этот брак? Кто более выиграл от этого? Декан понимал, что ему неприлично упоминать о деньгах, по чувства его в этом отношении были очень сильны.

- Милорд, сказал он: - не знаю, выйдет ли что-нибудь хорошее из того, что я сяду опять.

- Может быть и не выйдет. Вам лучше это знать.

- Я приехал сюда с намерением оказать надлежащую вежливость вашему сиятельству. Очень жалею, что мое посещение перетолковано в другом смысле.

- Я не вижу из-за чего тут шуметь.

- Это не повторится, милорд.

Он вышел из комнаты.

Зачем, этот человек вернулся в Англию, привез с собой итальянку и итальянского мальчишку, если имел намерение оскорблять всех окружающих? Это был первый вопрос, который декан задал себе, когда вышел из дома. И что надеялся он выиграть подобной дерзостью?

Вместо того чтобы вернуться в Бротертон, декан отправился в Кросс-Голл. Он желал узнать впечатления и намерения тамошних дам. Не имел ли намерения этот сумасшедший поссориться также с матерью и сестрами? Декан еще не знал какие сношения были между обоими домами. И отправляясь в Кросс-Голл среди всех этих неприятностей, он без сомнения имел намерение показать себя членом семьи. Если дамы примут его помощь, никто более его не выкажет преданности им. Но он не позволит отстранить себя. Если затевается что-нибудь несправедливое, какой-нибудь обман, то больше всех пострадает его будущий внук, о благосостоянии которого он так заботился. Он денег не жалел, но даром бросать их не хотел.

- Я советовала бы тебе поступать так, как будто ты ничего от нас не слыхала, говорила леди Сара: - Разумеется, он готов поссориться скорее со мною, чем со всеми. Для мамаши я согласилась бы уехать на время отсюда, если бы было куда.

- Приезжай к нам, сказала леди Алиса.

Но леди Сара объявила, что в Бротертоне она будет такою же помехою как и в Кросс-Голле, и что леди Алиса обязана поехать к своей невестке.

- Разумеется, мама не могла быть там, пока он не был здесь, прибавила леди Сара: - а теперь он сказал мамаше, что ей не нужно приезжать; но это ничего не значит для тебя.

- Я сейчас оттуда, сказал декан.

- Вы видели его? со страхом спросила старушка.

- Видел.

- Ну что?

- Я должен сказать, что он был не очень вежлив ко мне, и что вероятно я больше у него не буду.

- Это так только его обращение, сказала маркиза.

- Обращение не весьма приятное.

- Бедный Бротертон.

Тут вмешался каноник.

- Разумеется, никто не желает безпокоить его. Уж я то конечно не буду. Я просил её сиятельство спросить его - желает он, чтобы я приехал или нет. Если он пожелает, я буду ожидать, что он примет меня дружелюбно. Если нет - все будет кончено между нами.

- Надеюсь, что вы все не обратитесь против него, сказала маркиза.

- Не обратимся против него! повторил декан. - Мне кажется нет человека, который не был бы к нему ласков и вежлив, если бы только он захотел принять ласковость и вежливость. Мне очень прискорбно огорчить вас, маркиза, но я обязан вам сообщит, что он очень дурно принял меня.

С этой минуты маркиза решила, что декан не друг её семьи, и пошлый, неприятный человек. Однако она взялась спросить своего сына в следующее воскресенье желает ли он, чтобы к нему приехал его зять каноник.

На следующий день леди Алиса отправилась одна в Манор-Кросс и спросила леди Бротертон. Вышел курьер и сказал: "Дома нет" с иностранным акцентом, тогда леди Алиса просила сказать её брату, что приехала она.

- Дома нет, миледи, сказал курьер таким же тоном.

В эту минуту мистрис Тоф подбежала к дверцам экипажа. Дом был выстроен квадратом, и все нижнее жилье состояло из передней, коридоров и бильярдной. Должно быть мистрис Тоф караулила очень пристально, иначе она не узнала бы о приезде леди Алисы. Стоя возле экипажа, она передавала шопотом свои опасения и огорчения.

- О, миледи, я боюсь всего дурного. Я еще не видала ни его жены, миледи, ни мальчика.

- Они теперь дома, мистрис Тоф?

они дома, они всегда дома.

Леди Алиса, чувствуя, что исполнила свою обязанность, и не желая врываться насильно, уехала обратно в Бротертон.

На следующее воскресенье маркиз согласно обещанию матери, приехал к ней и нашел ее одну.

- Вы последнее время окружили себя духовными лицами, матушка, а я не желаю иметь с ними никакого дела. Меня никогда не интересовала Бротертонская Ограда, а теперь она нравится мне меньше прежнего.

Маркиза застонала и с умоляющим видом посмотрела ему в лицо. Ей очень хотелось сказать что-нибудь в защиту замужства своей дочери, но еще более хотелось ничем не разсердить своего сына. Разумеется, он поступал безразсудно, но по её мнению он был маркиз и имел право быть безразсудным.

- Декан был у меня намедни, продолжал маркиз: - и я мог тотчас видеть, что он намерен фамильярничать в моем доме, если я не остановлю его.

- Ты примешь мистера Гольденофа? Мистер Гольденоф настоящий джентельмен. Гольденофы хорошого происхождения. Ты прежде любил Алису.

- Я нахожу, что она поступила как дура, в её лета выйдя за старого пастора. А принимать я не буду никого. Я не за этим сюда приехал. Моему сыну придется здесь жить когда он выростет.

- Господь да благословит его! сказала маркиза.

- Или по-крайней-мере его имение будет здесь. Мне сказали, что для него будет здорово привыкнуть с детства к этому адскому климату. Он должен будет поступить здесь в школу. Вот я и привез его, хотя я терпеть не могу этого места.

- Как приятно, что ты вернулся, Бротертон.

- Не знаю приятно ли. Я не нахожу здесь большой приятности. Если бы я не женился, я не вернулся бы никогда. Но всем вам следовало знать, что есть наследник.

- Господь да благословит его! опять сказала маркиза. - Но не находишь ли ты, что нам надо видеть его?

- Видеть его! Зачем?

Он резко сделал этот вопрос и посмотрел на мать с той свирепостью в глазах, которую вся семья помнила так хорошо, и которой мать особенно опасалась.

Вопрос о законности ребенка никогда не обсуждался в Кросс-Голле, а намеки, которые позволяли себе сестры, тщательно скрывались от матери. Оне замечали между собой, что очень странно почему этот брак скрывался, и что когда наследник родился об этом не было дано знать. Опасение какой-то гадкой тайны наполняло их мысли, и выказывалось в словах и взглядах, и не смотря на их старание скрыть это от матери, она подозревала кое-что. Добрая старушка не имела никакого определенного намерения на этот счет. Она не хотела возмущаться против своей старшей дочери, или изменять своему младшему сыну. Но теперь она была одна с своим старшим сыном, настоящим, несомненным маркизом, который был бы для нея дороже всех остальных, если бы дозволил ей это, и ей пришло в голову, что Она должна предостеречь его.

- Затем... затем...

- Зачем? Говорите, матушка.

- Затем, что скажут...

- Что скажут?

- Если не будут его видеть, пожалуй подумают, что он вовсе не Попенджой.

- О! это подумают? А почему же, увидев его не будут они думать этого?

- Было бы так приятно видеть его здесь, хотя бы не на долго, сказала маркиза.

- Нет, нет, нет; не Джорджа, сказала несчастная мать.

- И наверно Сара с ними за одно. Теперь я не удивляюсь, что оне захотели остаться здесь и подсматривать за мною.

- Я уверена, что Джордж никогда не думал ни о чем подобном.

- Джордж думает как ему велит его тесть. Джордж сам никогда не был мастер думать. Так вы думаете, что мальчика скорее будут считать моим сыном когда его увидят?

- Видеть значит верить, Бротертон.

- Конечно, в этом есть доля правды. Может быть не верят, что у меня есть жена, потому что не видят ее.

- О! этому верят.

- Как они добры! Ну матушка, выпустили вы кота из мешка.

- Не говори, что я сказала это.

- Не скажу. Я и не удивляюсь. Я знал заранее как это будет, когда я не объявил обо всем по старинному. К счастию еще, что у меня есть брачное свидетельство.

- Разумеется, все у тебя в порядке, я никогда в этом не сомневалась, Бротертон.

- Но другие сомневались, я догадался об этом, когда Джордж не встретил меня.

- Он будет у тебя.

- Может и не быть если хочет. Мне его не нужно. У него недостанет мужества сказать мне в лицо, что он не намерен признавать моего сына. Он трус.

- Я уверена, что Джордж в этом не виноват, Бротертон.

- Кто жe когда так?

- Может быть декан.

- Чорт побери его наглость. Как это вы могли допустить Джорджа жениться на дочери негодяя низкого происхождения - человека, которого не следовало бы пускать в наш дом.

- У нея было такое хорошее состояние! Потом он хотел жениться на этой интригантке Аделаиде Де-Барон, у которой нет ни копейки.

- Де-Бароны по-крайней-мере дворяне. Если декан вздумает надоедать мне, он увидит, что взялся не за свое дело. Если он опять вздумает сунуться в замок, я выгоню его как наглого пришлеца.

- Но ты примешь мистера Гольденофа?

- Я не хочу видеть никого. Я намерен жить как хочу. Что общого может быть у меня с старым пастором?

- Да, сказал он, помолчав с минуту, прежде чем ответил: - его принесут сюда и вы его увидите. Но помните матушка, я ожидаю, что вы будете мне рассказывать все, что услышите.

- Непременно.

- Вы возмущаться против меня не станете?

- О, нет; сын мой, сын мой!