Попенджой ли он?
Глава XXV. Леди Сюзанна в Лондон.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XXV. Леди Сюзанна в Лондон. (старая орфография)

Глава XXV.
Леди Сюзанна в Лондон.

Несмотря на предостережение, полученное от своей приятельницы и родственницы, мистрис Гаутон, Джек Де-Барон был в Мюнстер-Корте во время отсутствия лорда Джорджа, и там встретил леди Сюзанну. С ним была и мистрис И'аутон, несмотря на то, что подала ему такой прекрасный совет. Она, разумеется, желала видеть леди Сюзанну, которая всегда терпеть ее не могла; а Джек желал познакомиться с женщиной, которую, как его уверили, пригласили в Лондон нарочно для того, чтобы защитить молодую жену от его умыслов. И мистрис Гаутон, и Джек были короткие знакомые в Мюнстер-Корте, и потому ничего не было странного в том, что они заехали вместе пред завтраком. Разумеется, Джек был представлен леди Сюзанне. Обе дамы состроили гримасу друг другу, так как каждая знала чувства другой к себе. Мери, подозревая, что леди Сюзанну пригласили именно для её защиты от этого друга, решилась быть особенно любезна с Джеком. Она уже успела, по приезде леди Сюзанны, заявить ей, что способна сама распоряжаться своими делами. Леди Сюзанна довольно неудачно намекнула на излишнюю издержку четырех восковых свечей, когда оне обе сидели одне в гостиной. Леди Джордж ответила, что это очень красиво. Леди Сюзанна сделала очень сериозное возражение, и тогда леди Джордж высказалась.

- Милая Сюзанна, позвольте мне самой распоряжаться моими домашними делами.

Разумеется, эти слова покоробили леди Сюзанну и, разумеется, любовь обеих дам, друг к другу не увеличилась. Леди Джордж теперь твердо решилась показать милой Сюзанне, что не боится своей дуеньи.

- Мы отважились посмотреть, не дадите ли вы нам позавтракать, сказала мистрис Гаутон.

- Великолепно! воскликнула леди Джордж: - кушать-то будет нечего, но ведь вам все равно.

- Разумеется, сказал Джек. - Я всегда находил, что самый лучший завтрак бывает от остатков обеда слуг. И мясо лучше, изжарено лучше и подано не холодное.,

Завтрак был обильный, из какого бы источника ни происходил, и молодые люди были очень веселы. Может быть они немножко шумели. Может быть употребляли в разговоре несколько невинных выражений из воровского языка. Дамы иногда употребляют такия выражения, и может быть теперь они употреблялись для особенного назидания леди Сюзанны. Но на воровском языке никогда не говорили в Манор-Кроссе и Кросс-Голле, и леди Сюзанна ненавидела его.

Леди Сюзанне казалось, что эти гости не уедут никогда, а между тем, против этого самого человека предостерегал ее брат! И как он был противен, по мнению леди Сюзанны! Молокосос - решительный молокосос! Красивый, наглый, фамильярный и постоянно улыбавшийся! Все эти маленькия достоинства, которые делали его таким приятным для леди Джордж, были пятнами и погрешностями в глазах леди Сюзанны. По её мнению, мужчина - по-крайней-мере джентльмен - должен быть высок, смугл, сериозен, и скорее молчалив, чем разговорчив. А этот Джек болтает обо всем и не раскроет рта без воровских выражений. В половине четвертого, когда они проболтали в гостиной целый час, проболтав за завтраком уже прежде целый час, мистрис Гаутон сделала ужасное предложение.

- Поедемте все ко мне играть в бильярд.

- Непременно, сказал Джек. - Леди Джордж, вы уже должны мне две новые шляпы.

Играть в бильярд на новые шляпы! Леди Сюзанна почувствовала, что именно теперь ей следует вмешаться. Она решилась быть терпеливой и не нападать на леди Джордж как оскорбленное божество, если какой-нибудь кризис не оправдает подобного поступка. Но теперь непременно она должна вмешаться. Играть в бильярд с Джеком Де-Бароном на новые шляпы той, которая имеет надежду сделаться современен маркизой Бротертонской.

- Я проиграла только одну, весело сказала леди Джордж: - и наверно отыграюсь сегодня. Вы поедете, Сюзанна?

- Конечно нет, сказала леди Сюзанна очень угрюмо.

Все посмотрели на нее, Джек Де-Барон поднял брови и сидел с минуту неподвижно. Леди Сюзанна знала, что Джек Де-Барон имел намерение поднять ее насмех. Тут она вспомнила, что если эта легкомысленная молодая женщина непременно захочет ехать к мистрис Гаутон С таким неприличным собеседником, то её обязанность к брату требует, чтобы и она поехала.

- Я хотела сказать, прибавила леди Сюзанна: - что я предпочла бы не ехать.

- Почему же? спросила Мери.

- Я нахожу, что играть в бильярд на новые шляпы не... не... не весьма приличное занятие для леди и джентльмена.

Не успела она сказать этих слов как почувствовала, что они несколько преувеличены и не совсем кстати.

Она была не такая женщина, чтобы перенести безнаказанно такия нападки.

- Может быть вы согласитесь отложить эту игру до возвращения Джорджа, сказала его сестра.

- Нет, не соглашусь. Я пойду и оденусь. Вы можете ехать или не ехать, как вам угодно.

Мери вышла из комнаты, а леди Сюзанна пошла за ней.

- Она намерена поступать по своему, сказал Джек, оставшись один с своей кузиной.

- Она вовсе не такова какою я считала ее, сказал мистрис Гаутон. - Дело в том, что девушку нельзя узнать пока она девушка. Она начинает высказываться только когда выйдет замуж.

Джек с этим не согласился, находя, что некоторые девушки, известные ему, умеют высказываться и до замужства.

Они все пошли пешком по парку к Беркелейскому скверу; приказания были отданы, чтобы колясочка приехала попозже. Леди Сюзанна, наконец, также решилась итти. Ей было неприятно даже войти в дом мистрис Гаутон, она чувствовала, что обязанность призывает ее туда. А когда они пришли на Беркелейский сквер, то бильярдной игры не было, но и бильярд был бы лучше того, что случилось. На столе лежал небольшой сверток, в котором оказалась колода разрисованных карт, предсказывавших будущее, и присланная в подарок мистрис Гаутон какой-то знакомой. По этим картам начали предсказывать друг другу будущее, и леди Сюзанне показалось, что оне так свободно говорят о влюбленных и обожателях, как будто обе какие-нибудь горничные, а не жены степенных знатных мужей.

- Этот брюнет имеет дурные умыслы, злой язык и ни копейки денег, сказала мистрис Гаутон, когда карты были разложены на коленях леди Джордж. - Джек, дама с белокурыми волосами только кокетничает с вами, она ни крошечки не любит вас.

- Я сам так думаю, сказал Джек.

- А между тем она наделает вам страшных хлопот. Леди Сюзанна, хотите я вам поворожу?

- Нет, ответила леди Сюзанна очень коротко.

Таким образом продолжался целый часа, до приезда коляски, и леди Сюзанна все время сидела, не раскрывая губ. Это была самая невинная ребяческая игра, но для нея она была ужасна. И все они сидели так близко друг к другу, и этому человеку позволялось вкладывать карты в руки жены её брата и брать из её рук, как будто они брат и сестра. Потом, когда они шли к колясочке, этот противный человек отвел леди Джордж в сторону и шептался с нею целых две минуты. Леди Сюзанна не слыхала ни слова, но знала, что все слова были дьявольския. Она подумала бы это если бы и слышала их.

- Достанется вам, леди Джордж, сказал Джек.

- Достанется кому-нибудь другому, а не мне, ответила леди Джордж.

- Хотелось бы мне сделаться невидимкой и подслушать, были последния слова Джека.

- Милая Мери, сказала леди Сюзанна как только оне сели: - вы очень молоды.

- Этот недостаток исправится сам по себе.

- Слишком быстро, как вы скоро узнаете, но пока, так как вы женщина замужняя, не следует ли нам остерегаться легкомыслия юности?

- Да, я полагаю так, сказала Мери с насмешкой после минутного соображения: - но если бы я была не замужем, мне следовало бы делать то же самое. Это разумеется само собой, без всяких разговоров..

на него за то, что он вызвал эту женщину присматривать за ней, и решилась дать ему знать, что она будет покоряться только ему, а не его сестре.

- Молодая замужняя женщина, сказала дуенья: - обязана особенно быть осторожна для своего мужа. Она держит в своих руках его счастие и его честь.

- А он в своих её счастие и её честь. Мне кажется, что все это разумеется само собой.

- Это, конечно, сказала леди Сюзанна, не зная как продолжать, несколько боясь своей собеседницы, но все с напряженной сериозностью. - Иногда случается, что молодая женщина не совсем понимает, что хорошо и что дурно.

- А иногда случается, что и старые люди не понимают. Вот недавно суд отнял у майора Джонса жену, потому что он всегда бил ее, а ему уже пятьдесят лет. Я читала об этом в газетах. Я нахожу, что бывают и старые люди такие же дурные как и молодые.

Леди Сюзанна чувствовала, что от нея отрезали все апроши, и что она тотчас должна устремиться к цитадели, если намерена взять ее.

- Вы находите, что играть в бильярд... хорошо?

- Нахожу; очень хорошо.

- А как вы думаете, Джорджу будет приятно, что вы играете с капитаном Де-Бароном?

- Почему именно с капитаном Де-Бароном? сказала Мери, свирепо обернувшись к нападающей.

- Я не думаю, чтобы ему было приятно. И потом эта ворожба! Поверьте мне, Мери, это было очень прилично.

- Я ничему подобному не поверю. Неприлично! игра с разрисованными картами!

- Вы все говорили о любви и о влюбленных, сказала леди Сюзанна, сама не зная так ей высказаться, но в твердом убеждении, что совершенно права.

- О! как это вы можете, Сюзанна, думать дурно о подобных вещах! Все о любви и влюбленных! Ведь книги, песни и театральные представления наполнены этим же. Вы верно не поняли, что это была шутка?

- Я твердо убеждена, что Джорджу не понравятся те выражения, какие вы употребляли с капитаном Де-Бароном за завтраком.

- Если Джорджу не нравится что-нибудь, он должен сам сказать мне это, а не поручать этого вам. Если он предпишет мне, что я должна делать, я буду исполнять. А на ваши предписания я не буду обращать ни малейшого внимания. Вы здесь моя гостья, а не гувернантка; и я нахожу ваше вмешательство очень дерзким.

Это были сильные выражения, такия сильные, что леди Сюзанна нашла невозможным продолжать разговор в эту минуту. Оне даже ничего не говорили целый день, и за обедом и вечером, пока леди Сюзанна не взяла подсвечник, чтобы уйти в свою спальню.

Домашняя война ничем так ясно не обозначается как положительным молчанием. Но леди Сюзанна, уходя спать, подумала, что может быть будет благоразумнее сделать маленькое усилие, чтобы помириться. Она не имела никакого намерения отступиться от сделанных ею обвинений. Ей в голову не приходило признать себя неправой. Но все-таки она решилась сделать шаг к миру.

- Разумеется, сказала она: - я высказалась только от моей любви к Джорджу и от моей заботливости к вам.

- Относительно меня я нахожу эту заботливость ошибочной, сказала Мери. - Разумеется, я скажу Джорджу; но даже ему я скажу, что не допускаю ничьей власти над собой кроме его.

- Выслушайте меня...

- Я нахожу, начала леди Сюзанна, не зная какие употребить выражения, боясь высказать слишком большую твердость и в тоже время сознавая, что слабость будет безразсудна: - я нахожу, что всякое... всякое... кокетство ужасно гадко!

- Сюзанна, сказала леди Джордж, вздрогнув от этих неприятных словах: - я никогда больше не буду с вами говорить.

Следующий день прошел почти в совершенном молчании. Это была пятница и обе знали, что лорд Джордж будет дома завтра. Времени было так мало, что некогда было писать к нему. Каждая хотела рассказать по своему и каждая должна была ждать его приезда. Мери, с самой холодной вежливостью исполняла обязанности хозяйки. Леди Сюзанна делала несколько усилий к миру, но потерпев неудачу, скоро отказалась от всяких попыток.

Заехала тетушка Джу с своей племянницей, но их разговор не уменьшил холодности. Потом леди Сюзанна выезжала одна в колясочке, но это было уже условлено заранее. Оне молча отобедали, молча читали свои книги, и молча встретились утром за завтраком. В три часа лорд Джордж приехал, и Мери, сбежав вниз, увела его в столовую. Поцеловав его, она начала:

- Джордж, ты никогда не должен приглашать сюда опять Сюзанну.

- Почему? спросил он.

- Она оскорбила меня. Она говорила вещи такия гадкия, что я не могу их повторить, даже тебе. Она в глаза обвинила меня в кокетстве. От нея я не хочу этого переносить. Если бы ты сказал мне это, это убило бы меня; но, разумеется, ты можешь говорить, что хочешь. Но она не должна бранить меня и говорить мне, что я такая, и сякая, потому, что я не так величественно держу себя как она. Веришь ты, Джордж, что я кокетничала?

Она говорила с такою пылкостью, что он никак не мог остановить ее.

- Ты хочешь, чтобы она обращалась со мною таким образом?

- Это очень нехорошо, сказал он.

- Что нехорошо? Разве хорошо, что она говорите мне такия вещи? Неужели ты возьмешь её сторону против меня?

- Разумеется, я взволнована. Неужели ты желаешь, чтобы я не волновалась, когда мне говорят такия вещи? Ты ведь не возьмешь её сторону против меня?

- Я еще не выслушал ее.

- И ты поверишь ей против меня? Неужели она будет в состоянии уверить тебя, что я кокетничала! Если так, тогда все кончено.

- Что кончено?

- Кто говорит, что я тебе не верю? Я полагаю дело в том, что ты держала себя немножко... безразсудно.

- Что? Я разговаривала, смеялась, мне было весело, и это называется безразсудством. Она находит, что смеяться неприлично, и называет воровским наречием каждое слово, которое взято не из грамматики. Ступай лучше выслушать ее, если тебе не о чем говорить со мной.

Лорд Джордж тоже это думал; но он остался несколько минут в столовой, наклонился к жене, которая бросилась в кресло, и поцеловал ее. А она только покачала головой, но не ответила на его ласку. Потом он медленно ушел наверх.

очень возставала против воровского языка и относилась гораздо суровее к мистрис Гаутон чем к Джеку. Она не имела намерения говорить, что Мери дозволяла этому джентльмену оказывать ей неприличное внимание. Но Мери по своей молодости не могла знать, какое внимание прилично и какое неприлично. Для леди Сюзанны это казалось так сериозно, что она почти не упомянула о личной ссоре.

Такое множество неприятностей, свалившихся в одно время на плечи бедного лорда Джорджа, почти подавили его. Он вернулся в Лондон с головой, наполненной тем ужасным письмом, которое дал слово написать; но это письмо теперь совсем выскользнуло из головы его. Ему было необходимо устранить эти домашния неприятности и, разумеется, он вернулся к своей жене. Разумеется также, она чрез несколько времени поставила на своем. Он должен был уверить ее, что никогда не думал, чтобы она кокетничала. Он должен был сказать, что она неупотребляла неприличных выражений в разговоре. Он должен был поклясться, что ворожба на картах совершенно невинна. Тогда Мери удостоила сказать, что она теперь будет вежлива к Сюзанне, но прибавила, что никогда более эта золовка не будет гостить в её доме.

- Ты еще и теперь не знаешь, Джордж, всего, что она мне сказала, и каким образом обращалась со мной.