Попенджой ли он?
Глава XXXVII. Приготовления к балу.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XXXVII. Приготовления к балу. (старая орфография)

Глава XXXVII.
Приготовления к балу.

Как ему поступить с деканом? Это было первое затруднение лорда Джорджа после примирения с братом. Декан вернулся в Бротертон, а лорд Джордж не полагался на себя, чтобы написать удовлетворительное письмо. Он знал, что и говорить то он не мастер, а письмо выйдет еще хуже личного объяснения. По уму он стоял гораздо ниже декана, и очень хорошо это понимал. В таком расположении духа, он рассказал обо всем своей жене. Она никогда не видала маркиза, и не вполне верила тем лютым качествам, которые вырывали столько стонов у леди Сары и леди Сюзанны. Поэтому когда муж сказал ей, что помирился с братом, она обрадовалась.

- И Попенджой настоящий Попенджой, сказала она, улыбаясь.

- Я верю этому от всего сердца.

- И это кончится, Джордж? Ты знаешь, что я никогда не желала знатности.

- Знаю. Ты держала себя великолепно.

- О, я хвастаться не стану. Может быть мне следовало бы иметь более честолюбия для тебя. Но я ненавижу ссоры, и мне было бы неприятно предъявлять право на то, что нам не принадлежит. Теперь все кончено.

- Я не могу ручаться за твоего отца.

- Но ведь ты с папашей за одно.

- Твой отец очень настойчив. Он еще не знает, что я виделся с братом. Мне кажется ты можешь написать к нему. Он должен знать, что случилось. Может быть он опять приедет если услышит, что я был у брата.

- Могу я попросить его приехать?

- Конечно. Почему же ему и не приехать? Для него здесь есть комната. Он может приезжать всегда когда хочет.

Мери написала. Письмо было не очень ясно, - но и не могло быть, потому что писавшая знала так мало подробностей.

"Джордж примирился с братом", писала она: "и просил меня сообщить об этом вам. Он говорит, что Попенджой настоящий Попенджой, и я очень рада. Это было так неприятно. Джордж думает, что вы приедете в Лондон, когда услышите об этом, и просит вас приехать к нам. Приезжайте папа! Я очень огорчаюсь, когда вы останавливаетесь в этой отвратительной гостинице. Теперь так много ссор, и мне все кажется будто вы хотите поссориться с нами, когда останавливаетесь не у нас. Пожалуста, папа, никогда, никогда не делайте этого. Если бы я думала, что вы не дружны с Джорджем, мое сердце разорвалось бы. Ваша комната всегда для вас готова, и если вы назначите день вашего приезда, я приглашу для вас гостей."

Это письмо было более наполнено её желанием видеть отца, чем тем важным вопросом, которым так усердно занимался её отец. Попенджой настоящий Попенджой. Это легко было утверждать. Лорд Джордж согласился с этим очень охотно, потому что терпеть не мог хлопот. Но не таков был декан.

"Он такой же Попенджой как и я," сказал себе декан, прочтя письмо.

Да, он должен опять ехать в Лондон - он должен узнать, что происходило между братьями. Это было очень важно, и он не сомневался, что узнает всю правду от лорда Джорджа. Но он не остановится у дочери. Между ним и его зятем была уже разница мнений, достаточная для того, чтобы сделать местопребывание в Мюнстер-Корте неприятным - если не для него, то для лорда Джорджа. Ему было жаль огорчить Мери, но теперь он скорее заботился об её интересах чем об её удовольствии. Теперь целью его жизни было сделать ее маркизой, и он будет стремиться к этой цели несмотря на счастие или несчастие свое, её и других. Он написал к ней прося сказать мужу, что будет в Лондоне в такой то день, но прибавил, что предпочитает остановиться в гостинице.

- Не моя вина, угрюмо сказал лорд Джордж. - Я сделал все возможное для того, чтобы показать ему, что он у нас дорогой гость. Если он желает чуждаться нас, его воля.

В это время многое раздражало лорда Джорджа. Каждый день он получал в клубе письма от мистрис Гаутон, и каждое письмо наносило ему раны. Все эпитеты, все обвинения, все намеки какие только могут прийти в голову раздразненной женщине, сыпались на него. Посторонний, читая эти письма, вообразил бы, что лорд Джордж употребил все искуство дон-Жуана для того, чтобы завладеть любовью писавшей эти письма, а потом, одержав успех, сначала бросил ее, а потом изменил ей. Потом, после всех упреков следовало приказание явиться немедленно на Беркелейский сквер, но лорд Джордж вполне понимал, что его приглашают для упреков еще больших, и не слушался приказаний.

которая не могла преодолеть свою любовь. Не он ли заставил ее считать его единственным человеком на свете, присутствием которого стоило дорожить? Не приютился ли он в каждом закоулке её сердца, так что жизнь без него казалась ей нестерпима? Возможно ли, чтобы, наделав все это, он оставил ее без внимания? Неужели он так жесток, что лишает ее возможности проститься с ним в последний раз? Она же теперь не боится никаких последствий. Она готова умереть если это окажется необходимо - готова лишиться всех удобств, какие доставляет ей положение её мужа, скорее чем никогда не видать его. У нея есть сердце! Зачем, о зачем думала она об его материальных выгодах, когда он стоял пред нею на коленях и просил ее сделаться его женой, прежде чем даже видел Мери Ловелес? Это длинное послание кончалось словами:

"Приходите ко мне завтра, - А. Г. Уничтожьте это письмо тотчас по прочтении."

Последнюю просьбу он исполнил тотчас. Он уже не отдаст своей жене письмо этой женщины. Он разорвал письмо на тысячу клочков и разбросал их по разным местам. Но как исполнить другую просьбу? Если он опять пойдет на Беркелейский сквер, будет ли он иметь возможность выйти опять с таким же торжеством как в последний раз? Сам он не имел никакого желания видеть ее. Он не совсем верил рассказу об её истерзанном сердце. Вспоминая то, что было с ним после того, как ему показалось будто он в нее влюблен, он не мог припомнить с своей стороны таких стараний привлечь её любовь как описывала она. Он сделал ей предложение самым обыкновенным образом, и таким же образом получил отказ. После того, а особенно после его женитьбы, все уверения в любви исключительно шли от нея! Но если, действительно, он был так для нея дорог, то обязан вознаградить ее чем-нибудь. Но когда он вспомнил целую кучу фальшивых волос и румяны, как описывала его жена, он готов был уверить себя, что она обманывала его. Он почти разгадал ее. А все-таки он пойдет еще раз, пойдет и скажет, ей сурово, что все это должно кончиться, и чтобы больше письма не писались.

Он пошел и застал там Джека Де-Барона, и слышал с каким энтузиазмом Джек описывал предстоящий бал мистрис Монтакют-Джонс. Потом мистрис Гаутон очень осторожно делала несколько вопросов в присутствии лорда Джорджа, о каком то новом танце, вывезенном из Молдавии, и восхитительнее которого никогда еще не бывало в Англии. Никто не видал этого танца, и это был большой секрет, который откроется только на бале мистрис Монтакют-Джонс. Этому танцу учились потихоньку в её задней гостиной восемь человек, с помощью двух надежных музыкантов, которых щедрая старушка мистрис Монтакют-Джонс наняла для того, чтобы в эти репетиции танцующие усовершенствовались для бала.

Это все рассказывала с большим интересом мистрис Гаутон, которая повидимому выздоровела от болезни своего сердца. Джек хотя с энтузиазмом говорил о бале мистрис Джонс, умалчивал о молдаванском танце. Но мистрис Гаутон молчать не хотела. Она называла счастливцами четыре выбранные пары. Какая гадкая старуха мистрис Монтакют-Джонс, потому что не пригласила ее. Разве нельзя было составить две кадрили. А Джек то какой мошенник, сказала она лорду Джорджу не хочет показать мне ни одной из фигур.

- Вы будете танцовать? спросил лорд Джордж.

- Да, кажется я участвую в этой кадрили.

- Он танцует с Мери, сказала мистрис Гаутон.

Тут лорду Джорджу показалось, что он понял почему молодой человек молчал, и лорд Джордж опять сделался очень несчастен. На его лоб опять набежала туча, которая всегда была очевидна для присутствующих. Никто не обнаруживал так ясно своих чувств как он. Мистрис Гаутон хотя уверяла, что не знает фигур, описывала этот танец как смесь полек, вальсов и галопов, так что можно было подумать будто это быстрый постоянный вихрь с начала до конца. И жена его явится в таком неприличном танце с капитаном Де-Бароном на бале мистрис Мониакют-Джонс, после всего, что он сказал.

- Вы совершенно ошибочно понимаете этот танец, сказал Джек своей кузине. - Этот танец самый спокойный, почти такой же тихий как менуэт. Он очень мил, но здесь всем покажется очень медленным.

Можно сомневаться принес ли он пользу этим объяснением. Лорд Джордж подумал, что он лжет, хотя прежде думал, что лжет мистрис Гаутон. Но во всяком случае было справедливо то, что жена его условилась танцовать с Джеком Де-Бароном.

Джек собрался уйти, но в комнату вошла тетушка Джу; а потом сама старая грешница мистрис Монтакют-Джонс.

- Душа моя, сказала она в ответ на вопрос мистрис Гаутон о танце: - я не стану рассказывать об этом никому. Я даже не знаю зачем об этом говорят. Четыре пары красивых молодых мужчин и женщин, хотят позабавиться, и я не сомневаюсь, что те, которые будут смотреть на них, найдут в этом большое удовольствие.

на нее!

Ничего особенного нельзя было сказать мистрис Гаутон на этот раз, так как гости приезжали одни за другими. Она имела все время совершенно непринужденный вид. Никто не мог вообразить, что она находилась в присутствии человека, любовь которого составляла для нея все. Когда он встал проститься, она разсталась с ним как будто он был для нея не более того, чем должен был быть. И его молдаванский танец также заставил забыть о его отношениях к мистрис Гаутон. Ему сказали, что новый танец называется каппа-каппа. Его огорчало даже название этого танца.

Он нашел декана в своем доме. Жена прежде всего заговорила с ним о бале.

- Джордж, папа едет со мною в пятницу к мистрис Монтакют-Джонс.

- Надеюсь, что это доставит ему удовольствие, сказал лорд Джордж.

- Зачем мне ехать? Я уже сказал, что не поеду.

- Кто это "мы"?

- Кавалеры и дамы еще не выбраны. Кажется, я буду танцовать с графом Кости. Это зависит от цвета платья и разных разностей. Мужчины будут в мундирах особого рода. Мы уже делали репетицию.

- Мы не должны были говорить, пока все не будет решено.

- Я намерен поехать посмотреть, сказал декан: - ужасно люблю вещи такого рода.

Обращение Мери было так непринужденно, так свободно, что лорд Джордж на минуту успокоился. Она сказала, что будет танцовать не с зловредным капитаном, а с иностранным графом. Лорд Джордж не любил иностранных графов, но в эту минуту, он предпочитал всякого Джеку Де-Барону. Он нисколько не сомневался в справедливости слов своей жены. Она говорила правду, хотя и Джек Де-Барон и мистрис Гаутон тоже были правы. Когда Мери была у мистрис Джонс, дело еще не было решено, и в её отсутствие Джеку удалось уговорить старушку. Конечно, он желал иметь Мери своей дамой собственно для себя, но этого требовали также условия танца, который решено было устроить так, как раздаются роли актерам.

- Приедешь посмотреть? опять спросила Мери.

- А я люблю, сказал декан. - Я нахожу, что все невинные удовольствия, делающия жизнь приятной, хороши.

- Это еще вопрос, сказал лорд Джордж, выходя из комнаты.

Мери не поняла, что хотел сказать её муж, но декан, разумеется, понял.

- Надеюсь, что он не намерен сделаться отшельником сказал декан: - или, по-крайней-мере, не станет требовать этого от тебя.

На следующий день утром была последняя репетиция, и тогда Мери узнала свое предназначение. Она пожалела, но возражать не могла. Мундир Джека был красный, графа синий с золотом. Платье её было белое, и ей сказали, что белое идет к красному. Ничего больше нельзя было говорить. Она не могла сослаться на то, что её муж боится Джека Де-Барона. Она даже и себе не сознавалась, что сколько-нибудь боится его. Если бы не сумасбродная ревность мужа, она предпочла бы своего теперешняго кавалера как девочка предпочитает играть с хорошеньким мальчиком, давно ей знакомым, чем с некрасивым и незнакомым, с которым она никогда не ссорилась, да никогда и не подружится.

Но увидевшись с мужем, она не решилась сказать ему о сделанной перемене. Она была не такая искусная актриса, чтобы спокойно наговорить с ним о Джеке Де-Бароне.

Утром в день бала она случайно узнала от мистрис Джонс, что лорд Джордж был у мистрис Гаутон. Мери знала, что её муж намерен еще раз побывать у этой женщины после и согласилась на это, но знала, что этот визит был сделан уже давно. Она не спрашивала мужа, что произошло в это посещение. Она не хотела выразить никакого сомнения подобным вопросом. Имя этой злой женщины ни разу не было на языке её по прочтении письма. Но теперь, когда она услыхала, что он был там опять, так скоро, и дружески участвовал в общем разговоре, это тронуло ее. Неужели он обманывает ее, и действительно любить эту женщину? Неужели ему нравится этот шиньон, эти румяна и этот притворный смех? И неужели он ей налгал? Она не могла этому поверить, но зачем, зачем был он там? Посещение, о котором он говорил ей, имело целью прекратить все сношения. А между тем, он был там. Почему она знает, может быть он там каждый день! А между тем, он говорит ей о неприличии танцев! Он бывает у мистрис Гаутон, а на нее сердится за то, что ей нравится общество капитана Де-Барона!

Она непременно будет танцовать с капитаном. Пусть муж приходит и смотрит как она танцует с ним; и если осмелится упрекать ее, она спросит его, зачем он бывает на Беркелейском сквере. Она так была разсержена, что считала ссору почти необходимой. Не явно ли обманывает ее муж с этой женщиной? Чем более думала она об этом, тем более огорчалась; однако, в этот день ничего мужу не сказала. Они обедали с деканом. Лорд Джордж был разстроен и мрачен, декан уверил его, что не намерен оставлять попенджоевского вопроса.

Это разсердило лорда Джорджа и он не захотел продолжать этот разговор.

В девять часов леди Джордж пошла одеваться, а в половине одиннадцатого поехала с отцом. Муж её ушел из дома, и не сказал, намерен ли он быть у мистрис Джонс.

- Право не знаю. Он, кажется мне, сердит на всех.

- Не имею намерения. Я не желаю ссориться ни с кем, а менее всего с ним. Но я должен исполнять свою обязанность приятно ему это или нет.