Попенджой ли он?
Глава XLVI. Поручение леди Сары.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XLVI. Поручение леди Сары. (старая орфография)

Глава XLVI.
Поручение леди Сары.

В конце июня семья в Кросс-Голле находилась в больших треволнениях. Во-первых, теперь уже было решено, что они вернутся в большой дом в начале июля. Это могло быть источником большого удовольствия. Старой маркизе была очень неприятна перемена и она постоянно называла Кросс-Голл жалкой фермой. И леди Сюзанна и леди Амелия вполне понимали преимущества большого дома. Лорд Джордж чувствовал, что его положение в графстве несколько поколебалось от этого переселения, и он был рад вернуться в Манор-Кросс. Но леди Сара была против переезда.

- Я нахожу, что мама не должна подвергать себя возможности быть выгнанной опять, сказала она брату и сестрам.

- Но мама чрезвычайно желает переехать, ответила Амелия.

- Ты не можешь ожидать, чтобы мама правильно судила о Бротертоне, сказала леди Сара. - Он зол и изменчив, и мне неприятно чувствовать, чтобы кто-нибудь из нас находился в его власти.

Но леди Сару, которая никогда не находилась в хороших отношениях с своим братом, не послушали, и всем сделалось известно, что вся семья в июле переедет в Манор-Кросс.

Потом пришли известия из Лондона. Мистрис Тоф имела родственников в Скумбергской гостинице, и от них узнала, что маркиз еще не встает с постели. Это известие очень обезпокоило старую маркизу. Она объявила, что сама поедет в Лондон ухаживать за сыном.

Леди Амелия написала брату письмо, прося сообщить о его здоровье. Вот ответ полученный леди Амелией.

"Любезная А., - мое здоровье довольно хорошо, благодарю. Не безпокойтесь. Ваш Б".

- Я уверена, что он при смерти, сказала маркиза: он слишком благороден, чтобы говорить о своих страданиях.

Но все-таки она не осмелилась поехать в Скумбергскую гостиницу.

Потом пришли еще известия. Мистрис Тоф сообщили, что итальянская маркиза уехала и увезла с собою Попенджоя. В этом не было ничего странного. Лорд Бротертон объявил о своем намерении вернуться в Италию, и почему же его жене с няньками и сыном не поехать прежде. Такое распоряжение именно подходило к характеру лорда Бротертона. Но мистрис Тоф была уверена, что в этом заключалось что-нибудь особенное. Маркиза уехала очень неожиданно. Вещей укладывали мало, и перекинулись очень сердитыми словами. Попенджой, когда его увезли, находился повидимому в весьма жалком состоянии здоровья. Все это возбудило новые сомнения в душе лорда Джорджа, или может быть скорее новые надежды. Может быть все-таки Попенджой не был Попенджоем. А даже если и был, то повидимому все думали, что бедный мальчик умрет. Конечно, маркиз не позволил бы безпечной матери итальянке увезти больного ребенка, если бы очень им дорожил. Но лорд Джордж не знал наверно, как было дело. Все это передавала мистрис Тоф, а он не мог на нее положиться. Если бы он посоветовался с деканом, тот скоро узнал бы правду. Декан помчался бы сам в Лондон и все узнал бы чрез два часа; но лорд Джордж был не так деятелен и умен, как декан.

Он написал брату следующее письмо:

"Любезный Бротертон, - мы слышали от мистера Нокса о твоем желании, чтобы мы тотчас же переехали в Манор-Кросс, и мы приготовляемся к переезду. Ты очень добр, что отдаешь нам этот дом, так как Кросс-Голл вовсе не нравится матушке, и так как там не было бы места, если у моей жены будут дети. Мне следовало может быть сказать тебе ранее, что она этого ожидает. Мы слышали, что ты скоро уезжаешь в Италию, и что маркиза с Попенджоем уже уехали. Не вздумаешь ли ты сказать нам о твоих будущих планах? Я спрашиваю не из любопытства, но мне хотелось бы знать, для твоих и наших удобств, думаешь ли ты вернуться в Манор-Кросс в будущем году. Разумеется, нам было бы очень жаль помешать тебе, но нам было бы неприятно переехать из Кррсс-Голла, не зная наверно; не понадобится ли он нам опять.

"Надеюсь, что тебе лучше. Разумеется, я могу приехать в Лондон тотчас как только ты пожелаешь меня видеть.

Любящий тебя

В этом письме ничего не было такого, что могло бы разсердить брата, но полученный ответ показывал, что маркизу письмо не понравилось.

"Любезный Джордж, писал маркиз: - не могу тебе поручиться, что мне не понадобится Манор-Кросс, и тебе не следует расчитывать на это. Если все вы переедете туда, разумеется, я должен отдать внаймы Кросс-Голл. Не думаю, чтобы я когда-нибудь выздоровел совсем от того повреждения. которое нанес мне этот проклятый скот.

"А на счет твоей будущей семьи, разумеется, я не могу ничего сказать. Ты не можешь ожидать, чтобы я очень обрадовался. Однако, для чести нашей фамилии, я надеюсь, что относительно законности все обстоит благополучно ".

В этом была такая дерзость, которая чуть не свела с ума будущого отца. Он тотчас разорвал письмо в клочки, чтобы готов был ответ, когда сестры попросят показать им письмо. Леди Сара знала, что он писал брату и спросила об ответе.

- Разумеется, он ничего мне не сказал, отвечал лорд Джордж. Он совсем не похож на других братьев.

- Могу я видеть его письмо?

- Я уничтожил его. Его нельзя показать. Он не говорит, намерен ли приехать в будущем году или нет.

- Я не пошевелилась бы отсюда, если бы это зависело от меня, сказала леди Сара. - Никто не должен жить в чужом доме пока имеет свой собственный; и уж, конечно, не в доме Бротертона.

Между тем переселение продолжалось, и в начале июля маркиза опять поселилась в своей комнате в Манор-Кроссе, а мистрис Тоф снова стала распоряжаться.

Но что было делать с Мери? Если бы Попенджой пользовался крепким здоровьем, а Мери была такая же как два месяца тому назад, маркиза и леди Сюзанна были бы не прочь, чтобы разлука продолжалась постоянно. По-крайней-мере, оне не сделали бы ничего, чтобы положить ей конец. Но теперь все так изменилось! Если этот Попенджой умрет, а у Мери родится сын, то живи она постоянно с этим противным деканом, все-таки её сын будет Попенджоем, и Джермены ничем не могут этому помешать. Как только маркиз умрет, фамильные поместья все перейдут к нему! Её положение делалось каждый день почетнее. Все в Манор-Кроссе, даже поваренок в кухне, чувствовали, что её достоинства неизмеримо увеличились. Её сын теперь непременно должен родиться в Манор-Кроссе, хотя дом декана годился бы, если бы настоящий Попенджой был крепкого здоровья. Что-нибудь надо было сделать. Маркизе сделалось ясно, что Мери надо опять взять в милость - даже намекнула, что ее не следует приглашать шить рубашки и юбки - если бы только ее можно было разлучить с зловредным деканом. Она сказала об этом сыну, который объявил, что Мери ничто не разлучит с отцом.

- Не думаю, чтобы я могла принять его после того, что он сделал с Бротертоном, сказала маркиза, залившись слезами.

В Манор-Кроссе происходили большие совещания, в которых понадобилось все благоразумие леди Сары и леди Сюзанны и услужливость Алисы Гольденоф. Леди Сара с самого начала последних неприятностей, была лучшим другом Мери, хотя ни она ни декан не знали об этом. Она вполне поняла весь ужас обвинения, сделанного маркизом, и в душе оправдала декана. Хотя она была сурова, однако она была очень справедлива. Она не думала, чтобы Мери сделала что-нибудь дурное, кроме того, что вальсировала, когда муж этого не хотел. Для леди Сары вальс был танцем гнусным, и неповиновение законной власти также было гнусно. Но Мери повезли в Лондон, подвергнули искушению, а она была очень молода. Леди Сара знала, что её собственная жизнь безцветна, и была этим довольна. Но она, могла понять, что женщинам в другом положении не может нравиться безцветная жизнь. Она знала Аделаиду Гаутон и свою невестку, и была убеждена, что брат её сделал хороший выбор, и для нея всякая разлука между теми, кого соединил Господь, была ужасна и нечестива. Леди Сюзанна говорила громче и не так справедливо. Она не думала, чтобы Мери сделала что-нибудь заслуживающее изгнания из семьи; но находила, что её возвращение должно быть сопровождаемо раскаянием. Мери поступила с нею дерзко и она не хотела простить. Леди Алиса не имела никакого мнения об этом, и не могла сказать ничего; но она была бы рада, если бы своими услугами могла облегчить дело.

- Говорит она о нем? спросила леди Сюзанна.

- Со мною, нет; я думаю, она не смеет. Но когда он приезжает, она с восторгом видится с ним.

- Он не был там десять дней, заметила леди Сара.

- Не думаю, чтобы он опять туда поехал? - разве затем, чтобы привезти ее сюда, сказала леди Сюзанна. - Я не вижу, каким образом он может туда ездить, когда она его не слушает. Никогда не слыхала ни о чем подобном! Зачем она вздумала жить с отцом, когда она его жена? Я со всем не могу этого понять.

- Она была разсержена, сказала леди Сара.

- Чем? Я ничего не знаю. В угождение ей Джордж нанял дом в Лондоне, и жил там против своего желания.

- Весьма естественно, что она поехала к отцу на несколько дней; но никто из нас к ней не поехал.

- Зачем она прежде не приехала сюда? продолжала леди Сюзанна: - зачем она сама решила куда поедет, вместо того, чтобы предоставить это мужу? Разумеется, это сделал декан. Каким образом муж может позволять, чтобы его жена слушалась отца, а не его? Я нахожу, что Джордж был очень снисходителен.

- Ты не все слышала, сказала леди Сара. - А я не желаю рассказывать. Были сказаны такия вещи, которые не следовало говорить. Если ты примешь меня, Алиса, я поеду в Бротертон дня на два, а потом навещу ее.

удивление, так как леди Сара очень редко выезжала из дома. Маркиза расплакалась и сказала, что таким образом экипаж будет занят на целый день. Этой неприятности, однако, можно было избегнуть, так как у леди Алисы был свой экипаж.

- Право я не знаю кто присмотрит за мистрис Грин, сказала маркиза.

Мистрис Грин была девяностолетняи старуха, котррая жила благотворительностью Джерменов и была посещаема почти ежедневно леди Сарой. Но леди Амелия обещала присмотреть за мистрис Грин.

- Разумеется, я не значу ничего, сказала маркиза.

Мистрис Тоф и все знавшие эту семью были уверены, что маркиза обрадуется временному освобождению от влияния своей старшей дочери.

Сестры лорда Джорджа не по его желанию не посещали его жену. Он выражал большой гнев на декана за то, что он держит Мери в Бротертоне, и не раз упоминал, что никогда не будет с и им больше говорить. Он не просил сестер ехать туда, но и не запрещал им этого. Иногда он даже негодовал на них за обращение с его женой, а потом опять говорил себе, что оне не могут ехать к декану после того, что он сделал. Теперь, когда он услыхал, что его старшая сестра едет в Бротертон, он не сказал ни слова.

В день своего приезда леди Сара одна постучалась в дверь декана. До-сих-пор нога её не была в этом доме. До женитьбы брата она мало знала декана, и визиты, которые делала её семья, редко доставались на её долю. Ей были почти незнакомы бротертонския улицы, так мало оставляла она сферу своих обязанностей. В передней, у дверей кабинета, она встретила декана. Он так удивился, что не знал как приветствовать ее.

- Я приехала к Мери, резко сказала леди Сара.

- Лучше поздно чем никогда, отвечал декан с улыбкой.

- Надеюсь, очень торжественно сказала леди Сара: - надеюсь, что и не сделала ничего такого чего не следовало делать. Могу я видеть ее?

- Разумеется, вы можете ее видеть. Она очень обрадуется. Ваш экипаж здесь?

- Я остановилась у сестры. Могу я пойти наверх?

Мери была в саду и леди Сара оставалась одна на несколько минут в гостиной. Разумеется, она думала, что в это время отец совещается с дочерью, но декан даже не видал своей дочери. Он сам желал поскорее прекратить ссору, только бы первый шаг к примирению сделала другая сторона. Мери, войдя в комнату, почти испугалась, потому что боялась леди Сару больше всех.

- Я приехала поздравить вас, сказала леди Сара, протянув руку.

"Лучше поздно чем никогда," только подумала Мери, до не сказала этого как отец.

- Благодарю, проговорила она очень тихим голосом, - Приехал еще кто-нибудь?

- Нет, больше никто. Я у Алисы, и так как я желаю сказать очень многое, то я и пришла одна. О, Мери, милая Мери, не грустно ли это?

Мери нисколько не расположена была уступать и сознаваться, что это грустное состояние отчасти было её виной; но она вспомнила в эту минуту, что леди Сара никогда не называла се прежде "милой".

- Вы разве не желаете вернуться к Джорджу?

- Конечно желаю. Как я могу не желать этого?

- Зачем же вы не возвращаетесь к нему.

- Пусть он приедет за мною и примирится с папашей. Он обещал приехать сюда погостить. Он здоров, Сара?

- Передайте ему мою любовь. Скажите ему, что несмотря ни на что, я люблю его больше всех на свете.

- Я в этом убеждена.

- Конечно больше всех. Я была бы теперь так счастлива, если бы он приехал ко мне.

- Вы не понимаете, сказала Мери.

- Чего я не понимаю?

- На счет папаши.

- Разве он не пустит вас к мужу?

Леди Сара, действительно, этого не поняла.

- Когда он выдал вас замуж, сказала она: - он должен был знать, что вы будете жить с вашим мужем. Отец не может ожидать, чтобы замужняя дочь жила с ним.

- Но он надеется бывать у ней. Если я поеду в Манор-Кросс, папа не может даже приезжать ко мне.

- Мне кажется он может.

Он сделал это для меня. Он защищал меня и Джорджа. Я не сделала ничего дурного. А никто из вас не был у меня с-тех-пор, как я приехала из Лондона, а теперь даже и Джордж не приезжает ко мне.

- Мы все были бы к вам ласковы, если бы вы прежде приехали к нам.

- Да; а тогда меня совсем не пустили бы сюда. Пусть Джордж приедет сюда погостить хоть на два дня и будет ласков к папаше, а потом я поеду с ним в Манор-Кросс.

Леди Сару очень удивили мужество и настойчивость молодой жены. Девочка сделалась женщиной и очень изменялась по наружности. Она казалась старше, но и прелестнее прежнего, одета не богато, но изящно и казалась женщиной знатного рода. Леди Сара, никогда не переменявшая ни цвета, ни материала своей коричневой утренней блузы, с удовольствием смотрела на свою невестку, и говорила себе, что если когда-нибудь этой женщине судьба определит сделаться маркизой Бротертонской, то она не посрамит этого звания.

- Надеюсь, вы понимаете, что мы все очень безпокоимся о вас, сказала она.

- Ведь ваш ребенок будет Джермен.

- Ах! да, поэтому. Вы не можете думать, что я счастлива без Джорджа. Я желаю с утра до вечера, чтобы он приехал ко мне. Но после всего, что случилось, я должна делать то, что посоветует папа. Если я позволю теперь увезти себя одну в Манор-Кросс, вы все будете чувствовать, что я прощена. Разве это неправда?

- И Сюзанна простит мне, и ваша мать. А я буду походить на девочку, которая была наказана и должна долго помнить, что вела себя нехорошо. Я не хочу, чтобы меня прощал кто-нибудь кроме Джорджа, а ему не в чем меня прощать. Вы все будете считать меня негодной, когда я буду жить с вами, потому что я живу не по вашему.

- Будете. Вы и прежде считали меня негодной.

- Разве вы не верите, что мы любим вас, Мери?

Она подумала, а потом ответила прямо:

- Нет, не думаю. Джордж любит меня. О! я надеюсь, что он любит меня!

- Да, как любите всех, потому что так предписывает Библия. Этого недостаточно.

- Я буду любить вас как сестра, Мери, если вы вернетесь к нам.

Ей было приятно, что ее просили. Она очень желала вернуться к мужу. Ей так хотелось говорить с ним о её новых надеждах. В голосе леди Сары, был какой-то тон, которого прежде не было, и который произвел свое действие. Мери охотно обещала бы, если бы только сделали малейшую уступку, которая показала бы, что ни она, ни её отец не провинились ни в чем. Она чувствовала, что её муж должен помнить, что она с своей стороны не обвиняла сто. Она не сказала никому о письме мистрис Гаутон. Она была слишком горда, чтобы хоть малейшим намеком показать, что и она также была обижена. Но он наверно это помнит.

- Я желала бы поехать, сказала она.

Леди Сара приехала только по этому делу, и если оно кончится, то ей не для чего было оставаться долее в Бротертоне.

- Приедет сюда Джордж на одну ночь?

- Конечно, Мери, вы не станете делать условий с вашим мужем?

- Но папа!

- Поэтому я должна заботиться о счастии его. Я не поеду, не спросив его.

- Спросите же, и приходите завтра к Алисе видеться со мной. И скажите вашему отцу, что вас примут со всей любовью.

Когда леди Сара ушла. Мери тотчас посоветовалась с отцом.

- Разумеется, ты можешь ехать, если хочешь, душечка.

- Обо мне не заботься. Я думаю только, о тебе. Теперь оне будут обращаться с тобою совсем иначе, когда думают, что ты будешь матерью наследника.

- Отвезете вы меня и останетесь там ночевать?

- Не думаю, чтобы я мог это сделать. Меня не приглашали.

- Но если вас пригласят?

Затруднение было очень велико, и Мери не знала как ей выпутаться из него. Она не пошла к Гольденофам, но написала очень коротенькую записочку леди Саре, прося передать Джорджу, чтобы он приехал поговорить с нею.