Попенджой ли он?
Глава XLVIII. Маркиз делает пpедложение.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава XLVIII. Маркиз делает пpедложение. (старая орфография)

Глава XLVIII.
Маркиз делает пpедложение.

Следующее утро показалось очень скучным лорду Джорджу, так как ему нечего было делать до трех часов. Он очень желал узнать действительно ли его невестка уехала из Лондона, но не имел на это возможности. Он не мог спросить мистрис Вокер, и чувствовал, что будет трудно спросить даже брата. Он сознавал, что брат дурно поступал с ним и решился не показывать излишней вежливости, если только брат болен неопасно. А особенно будет он избегать всяких разспросов о его неродившемся ребенке. Он позавтракал в клубе и ровно в три часа явился в Скумбергскую гостиницу.

Минут двадцать пробыл он в гостиной, расхаживая по комнате не в духе, когда дверь отворилась и два лакея ввели под руки его брата. Лорд Джордж сделал несколько вопросов, но не получил ответа. Маркиз в эту минуту так был занят собою и провожавшими его лакеями, что не мог обращать внимания на своего брата. Наконец он уселся и после нескончаемого замедления, лакеи ушли.

- Уф! произнес маркиз.

- С удовольствием вижу, что ты по-крайней-мере можешь выходить из спальни, сказал лорд Джордж.

- Позволь мне сказать тебе, что для твоего удовольствия потребно очень немного.

Начало не предвещало ничего хорошого и продолжать разговор казалось трудно.

- Мне сказали вчера, что тебя лечит доктор Полбоди.

- Он сейчас был здесь. Я не имею к нему ни малейшей веры. Ваши лондонские доктора такие высокомерные ослы, что с ними говорить нельзя. Оттого что они могут доставать больше денег, чем их собраты в других странах, они думают, что знают все, а все другие не знают ничего. Англичане все таковы во всем. Кентербурийский епископ величайший из всех духовных сановников, оттого что у него доход самый большой, а лорд канцлер величайший юрист.

Лорд Джордж приехал в Лондон не для того, чтобы слышать как бранят самых знатных сановников его страны. Но это утешало его в том отношении, что, по его мнению, умирающий не стал бы заниматься подобными вещами.

- Приглашал ты кого-нибудь другого, Бротертон?

- Довольно и одного. Но у меня был и другой. Какой-то Болтон - баронет он сказал мне, что я должен гулять в Гайд-Парке не меньше мили каждый день. Когда я сказал ему, что не могу, он ответил, что я не могу знать пока не попробую. Я дал ему пятифунтовый билет, а он дал мне сдачи три фунта девятнадцать шиллингов. Я за ним больше не. посылал.

- Сер-Джемс Болтон пользуется большой известностью.

- Очень может быть. Он наверно отрезал бы мне ногу, если бы я попросил его, и сдал бы мне два фунта восемнадцать шиллингов с таким же равнодушием.

- Я полагаю, что теперь лучше твоей спине?

- Нет, ни крошечки. Все хуже и хуже.

- Что говорит доктор Полбоди?

- Никто не может понять. Он берет мои деньги очень безцеремонно. Велит мне есть бифстекс и пить портвейн. Да я предпочту умереть. Я и сказал ему это, употребив выражение покрепче, а он так и вспрыгнул.

- Он не думает, чтобы была опасность?

- Избави Бог!

- Конечно, он не даст мне возможности на это. Он думает, что выказал свое мужество, потому что силен как лошадь, а я называю это трусостью.

- Это зависит от того как это началось, Бротертон.

- Разумеется, мы побранились. Всегда начинается таким образом.

- Ты должно быть вывел его из себя.

- Уж не принимаешь ли ты его сторону? А я думал, что ты разобрал его и разошелся с ним. Ты не можешь находить его джентльменом.

- Он очень щедрый человек.

- Так ты намерен продать себя за деньги, нажитые в конюшнях его отцом?

- Я не продавал себя. Я уже целый месяц не сказал с ним слова.

- Слышал, и поэтому позвал тебя. Вы теперь все вернулись в Манор-Кроос?

- Да; мы там.

- Ты написал мне письмо, которым я остался недоволен. Но несмотря на это, я тебе скажу, что ты можешь жить в Манор-Кроссе, если согласишься на мои условия.

- Какие условия?

- Ты можешь владеть и домом и парком, и Кросс-Гиллом также, если обяжешься не пускать декана к себе в дом, не бывать у него в доме, и не говорить с ним. В Манор-Кроссе ты можешь распоряжаться как хочешь. Я буду жить за-границей или в Лондоне, если приеду в Англию. Полагаю, что это предложение выгодное, и не думаю, чтобы ты сам очень любил этого человека.

Лорд Джордж сидел совершенно молча, а маркиз ждал ответа.

- После того что случилось, продолжал маркиз: - ты не можешь ожидать, чтобы я желал угощать его в моей столовой.

- Ты тоже самое говорил прежде о моей жене.

- Да, говорил; но человек может разстаться с тестем, а от жены ему освободиться не легко. Я никогда не видал твоей жены.

- И потому не можешь судить какова она.

- И нисколько не желаю знать. Мы с тобою, Джордж, были не очень счастливы в женитьбе.

- Ты находишь. Видишь, я говорю откровеннее о себе. Но теперь я говорю не о твоей жене. Отец твоей жены терзал меня с тех пор, как я сюда приехал, и ты должен решить чью сторону ты принимаешь его или мою. Ты знаешь, что он сделал и к чему принудил тебя на счет Попенджоя. Ты знаешь какие слухи он распространял. Знаешь, что случилось в этой комнате. Я надеюсь, что ты совсем откажешься от него.

Лорд Джордж уже отказался от декана. Он убедился, что чем меньше он будет иметь дело с деканом, тем лучше для него; но, конечно, не мог дать обещания какого теперь требовали от него.

- Ты не хочешь обещать мне этого? спросил маркиз.

- Нет; не могу.

- Так, тебе надо убираться из Манор-Кросса, сказал маркиз, улыбаясь.

- Неужели ты выгонишь и матушку?

- Я полагаю ты будешь жить вместе с матерью?

- На это надобности нет. Я буду платить тебе за наем Кросс-Голла.

- Я не отдам внаймы Кросс-Голла приятелям декана.

- Ты не можешь выгнать матушку тотчас после того как пустил туда.

- Выгонишь ее ты, а не я. Я сделал тебе очень щедрое предложение, сказал маркиз.

- Я не желаю его принять, ответил лорд Джордж: - во всяком доме, где я буду хозяином, я сам хочу судит о том, кто будет у меня принят и кто нет.

- Конечно, мы прежде всех пригласим в гости бротертонского декана и капитана Де-Барона.

Это было до такой степени нестерпимо, что лорд Джордж тотчас бросился к двери.

- Ты увидишь, друг мой, продолжал маркиз: - что тебе придется освободиться и от декада, и от его дочери.

Лорд Джордж поклялся себе, что он никогда более не будет у своего брата.

Он поспешно сходил с лестницы, думая о своей жене, клянясь себе, что все это была клевета, и между тем сознаваясь, что такую всеобщую клевету должна была поразить ужасная неосторожность, когда на площадке его встретила мистрис Вокер в своем лучшем шелковом платье.

- Могу я, милорд, попросить вас на два слова в мою комнату?

Лорд Джордж пошел за нею.

- Скажите, милорд, что нам делать с маркизом?

- Чтобы он уехал?

- Зачем ему уезжать? Он, я полагаю, платит по счетам?

- О! да, по счетам платит. В этом нет никакого затруднения, милорд. Да видите, он каждую ночь выезжает.

- Я думал, что он не выходит из своей комнаты.

- Каждую ночь выезжает в своей коляске, с своим курьером. Когда мы дали ему понять, что нельзя пускать сюда кого ни попало, мы думали, что он уедет.

- Маркиза уехала?

- О, да; с бедненьким мальчиком. И при них было здесь нехорошо, а теперь... Я просила бы вас сделать что-нибудь, милорд.

Лорд Джордж мог только уверить ее, что он не может сделать ничего. Он не имел власти над своим братом, и даже не имел намерения видеться с ним более.

- Господи! сказала мистрис Вовер: - уж какой же маркиз смелый господин.

Все это было очень дурно. Лорд Джордж узнал, что маркиза и Попенджой уехали и мог предположить, что разлука не была приятна. Брат его, вероятно, скоро последует за ними. Но что будет делать он! Не мог же он тащить мать и сестер обратно в Кросс-Голл, куда уже переехал фермер Прайс. Следует ли ему слушаться подобной угрозы? Конечно, он не захочет жить в доме брата вопреки его желаниям, но как повиноваться приказаниям подобного безумца.

Доехав до Бротертона, он опять отправился к декану и был очень рад, застав свою жену без отца. Он еще не желал возобновлять дружеских сношений с деканом, хотя отказался дать обещание поссориться с ним. Он все считал своей обязанностью увезти жену от отца, и заставить ее искупить клеветы относительно Де-Барона отшельнической жизнью. Мери, все это время, очень безпокоилась о маркизе.

- Каков он, Джордж? спросила она тотчас.

- Право не знаю. Я думаю, что он помешался.

- Помешался?

- Он ведет гадкую жизнь.

- Но его спина? Я боюсь, что папа так этим огорчен? Он ничего но говорит, но, я знаю, что он огорчен.

- Можешь сказать твоему отцу от меня, что насколько я могу судить, его болезнь, если он болен, не имеет к этому никакого отношения.

- О, Джордж, как ты обрадовал меня!

- Я желал бы обрадовать себя. Я иногда думаю, что нам лучше жить за границей.

- За границей! нам?

- Разумеется, поеду. Но твоя мать?

- Я знаю, что будет много затруднений.

Он не мог сказать ей об угрозе брата на счет, дома, и не мог после этой угрозы звать ее в Манор-Кросс. Так как не о чем было больше говорить, он оставил свою жену и отправился в тот дом, который ему опять запретили называть своим.

Но сестре он рассказал все.

- Я боялась, сказала она: - что мы сделаем дурно переехав сюда.

- Теперь нет никакой пользы возвращаться к этому.

- Ни малейшей. Что нам делать? У мамаши сердце разорвется, если ее выгонят опять.

- Мне кажется нам надо спросить мистера Нокса.

- Это безрасудно - чудовищно! Мистер Прайс перевез всю свою мебель в Кросс-Голл! Ужасно, что один человек может делать столько зла.

- Я не мог дать обещания разойтись с деканом, Сара.

- Конечно. Он поступил очень скверно, требуя этого от тебя. Разумеется, ты не скажешь мамаше.

- Теперь не скажу.

- Я не обратила бы на это никакого внимания. Если он хочет выгнать нас, пусть напишет тебе или пришлет мистера Нокса. Выезжает каждую ночь! Что он делает?

Лорд Джордж покачал головой.

- Не думаю, чтобы он бывал в обществе.

Лорд Джордж мог опять только покачать головой. Ведь общество бывает разное.,

- Говорят, будто он собирается к мистеру Де-Барону в августе.

- Я тоже слышал об этом. Я не знаю, поедет ли он теперь. Видя, как его вели под руки два лакея, ты подумала бы, что он пошевелиться не может.

- Но ведь тебе сказали, что он выезжает каждую ночь.

- Я не сомневаюсь, что это справедливо.

- Я пересказываю тебе то, что мне сказала эта женщина.

- И маркиза уехала и взяла Попенджоя? Говорил он что-нибудь о Попенджое?

- Ни слова, отвечал лорд Джордж.

- Очень может, быть, что декан был прав во всем. Какой ужасный вред может сделать человек, когда отбросит от себя всякую идею об обязанности! Будь я на твоем месте, Джордж, я поступала бы так, как будто совсем не виделась с ним.

"Я думаю, что если вы поедете в Лондон и увидитесь с вашим братом, это будет иметь хорошия последствия", писал Нокс.

В письме Нокса вообще не заключалось ничего другого, кроме просьбы, чтобы лорд Джордж опять поехал в маркизу. Посоветовавшись с сестрой, лорд Джордж на эту просьбу дал положительный отказ.

"Любезный мистер Нокс," ответил он: "Я видел моего брата не более недели тому назад, и свидание было так неудовлетворительно во всех отношениях, что я не желаю повторять его. Если он желает сказать мне что-нибудь на счет дома, ему лучше передать это чрез вас. Впрочем, моему брату следует сказать, что хотя я могу подвергаться его капризам, мы не можем допустить, чтобы они тревожили мою мать.

"Преданный вам

В конце другой недели Нокс приехал сам. Маркиз соглашался, чтобы его мать и сестры жили в Манор-Кроссе. Но так как брат оскорбил его - так говорил он - то он настаивает, что лорд Джордж должен оставить его дом. Если это приказание не будет исполнено, то он тотчас прикажет отдать дом внаймы. Нокс прибавил, что должен отвезти маркизу окончательный ответ.

- Когда люди от меня зависят, я хочу, чтобы они зависели от меня вполне, сказал маркиз.

переехать, или один лорд Джордж. Кросс-Голл был занят Прайсом, который собирался жениться. С Прайсом был сделан контракт, который подписала сама маркиза.

Лорд Джордж настаивал, чтобы мать и сестры остались в большом доме, а сам он собирался поселиться в каком-нибудь жалком уголку.

Маркизе сказали. Она никак не могла этого понять, и думала, что её младший сын оказал неуважение старшему брату. И во всем этом был виноват гадкий декан! И Мери должно быть вела себя очень дурно, а то Бротертон не отнесся бы к ней так строго!

- Мама, сказала леди Сара, выведенная из терпения: вы не должны думать таким образом. Джордж был предань вам всю жизнь, а Мери не сделала ничего. Но всем виноват Бротертон. Когда же поступал он хорошо? Если мы должны терпеть, то, по-крайней-мере, будем говорить правду на счет этого.

Маркиза слегла в постель и не вставала дня два.

"Любезный Джордж, - я думаю, что ваш брат не в своем уме. Я всегда думал это. С тех пор, как я имею удовольствие знать вас, особенно же когда вступил с вами в родство, маркиз был причиною всех ваших неприятностей. Надо сожалеть, что вы переехали в Манор-Кросс, потому что нрав вашего брата такой изменчивый, а причины, руководящия им, такия нехристианския!

"Мне кажется я теперь понимаю ваше положение, и скажу только, что когда вы не будете жить в Лондоне, то я надеюсь, вы будете считать вашим домом мой дом. В Лондоне у вас есть свой дом, а у меня вы будете недалеко от вашей матери и сестер. Все, что только я могу сделать для того, чтобы вам было удобно жить здесь, будет сделано; и конечно, для вас значит что-нибудь, когда я вам скажу, что исполнение этой просьбы с вашей стороны сделает одну особу счастливейшей женщиной на свете.

"В виду подобных обстоятельств, не имею ли я нрава сказать, что небольшие поводы к неудовольствию, которые могли существовать между нами, должны быть теперь забыты? Вас я уважаю как друга и люблю как зятя. Более преданной жены, как моя дочь нет на свете. Соберитесь ж с мужеством, приезжайте к нам и позвольте нам ухаживать за вами.

"Она знает, что я вам пишу и посылает вам свою любовь; но я не сказал ей о чем я пишу, чтобы она не обезумела от надежды. Любящий вас

Когда хорд Джордж читал это письмо, оно тронуло его до слез, но когда он кончил читать, он сказал себе, что это невозможно. В письме одна фраза покоробила его. Декан писал ему, чтобы он собрался с мужеством. Неужели декан хотел сказать, что в поведении его не было мужества?