Попенджой ли он?
Глава LIV. Добродетель Джека Де-Барона.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава LIV. Добродетель Джека Де-Барона. (старая орфография)

Глава LIV.
Добродетель Джека Де-Барона.

Мы теперь должны вернуться к Джеку Де-Барону, который уехал из Рудгамского Парка в один день с маркизом, но до получения известия о смерти лорда Попенджоя. Будучи только Джеком Де-Бароном, он нанял в Бротертоне извозчика и отправился в гостиницу "Лев", не зная еще сам, переночует он тут только или проведет неделю. Он думал, что может быть декан пригласит его обедать, и что в таком случае он непременно будет обедать у декана.

Правилом его жизни было отстранять от себя все заботы, и жить изо дня в день. Он был почти философ в своем эпикуреизме, всегда стараясь, чтобы ничто не безпокоило его. Но теперь у него были две большие заботы, которых он не мог отбросить от себя. Во-первых, устояв против этого последния пять лет с значительным успехом, он в минуту слабости позволил себе дать слово Августе Мильдмей. Она подступила к нему так тонко, что он увидал себя в кандалах почти прежде чем приметил, что у нея приготовлены кандалы. Он попал в ловушку ипотез, и теперь чувствовал, что не имел никакого намерения жениться на Августе Мильдмей. Он полагал, что и она не думала, чтобы он имел это намерение. Он не любил ее, и не очень верил её любви к нему. Но Августа Мильдмей, не имев успеха в свете столько лет, теперь чувствовала, что ей больше ничего не остается, как наложить оковы на своего прежнего обожателя. Ему не следовало ехать в Рудгам, когда он узнал, что она будет там. Он и прежде говорил себе это, но не хотел отказаться от единственной возможности находиться по близости леди Джордж после её отъезда из Лондона. А теперь он был жених - положение, всегда приводившее его в ужас. Он направил свою ладью на скалу, когда вся жизнь его состояла в том, чтобы избегнуть этой скалы. Он сделал единственное сумасбродство., которого не имел намерения делать никогда. Это сделало его несчастным.

Он был также растревожен - почти несчастлив - относительно леди Джордж. Люди, которых он считал дурными, говорили ему о ней такия вещи, которым, конечно, он не верил, но которых не мог и опровергать. Если он любил когда-нибудь женщину, то именно ее. Он уважал ее так как никого. Он находил удовольствие в её обществе, какого не находил с другими своими друзьями. С нею он мог быть совершенно невинен и в тоже время совершенно счастлив. Танцовать с нею, ездить верхом, гулять, сидеть и смотреть на нее, было само по себе радостью и не требовало ничего большого. Когда лорд Джордж выказал свою ревность, Джек был очень огорчен, потому что огорчилась она, и ужасно разсердился на её мужа, не за то, что он помешал его удовольствию, но за оскорбление и несправедливость, сделанные жене. Он положительно считал себя оскорбленным за то, что она подверглась клевете. Когда он старался анализировать свое чувство, он не мог его понять. Оно так не походило на все прежнее! Он был уверен, что нравится ей, и была минута, когда он думал отдалиться от нея, чтобы не наделать ей неприятностей. Он так любил ее, что его любовь почти лишила его эгоизма.

А между тем, он может быть ошибается относительна её. Теорией его жизни было, что молодым замужним женщинам скоро надоедают их мужья, а главною доктриною, что никто не должен верить любимой женщине. После стольких лет неужели он должен отказаться от своей философии? Неужели он позволит провести себя молоденькой двадцатилетней женщине, которая была воспитана в провинциальном городе? Неужели он должен бежать, потому что муж забрал себе в голову ревновать к нему. Все отдавали честь его поведению в каппа-каппе. Он собирал лавры главное потому, что его считали любовником леди Джордж. Он никогда не хвастался другим её милостями, но знал, что нравится ей, и говорил себе, что поступит малодушно, если бросит ее.

Он поехал в гостиницу "Лев" и взял комнату, не зная, понадобится ли она ему. И обед заказал. Он думал, что, во всяком случае, отобедает и переночует в Бротертоне. Находясь так близко к леди Джордж, он не хотел оставить ее тотчас. Он спросил в гостинице, в Бротертоне ли декан. Да; его видели в городе утром. А лорд и леди Джордж у декана? В ответ на этот вопрос, хозяйка гостиницы с несколько плачевным видом, объявила, что леди Джордж у своего папаши, а лорд Джордж в Манор-Кроссе. После этого Джек Де-Барон отправился в Ограду. В начале второго часа очутился он у дверей собора, и думая, что может быть декан с дочерью сидят за завтраком, он пошел в церковь, не зная, куда деть полчаса. Он последние годы не часто бывал в соборах, и теперь осматривался вокруг с каким-то страхом.

- Да-с; его преосвященство бывает здесь каждое воскресенье, сказал сторож: но его преосвященство теперь нездоров.

- А декан?

- Декан каждый день бывает в церкви когда он здесь; но декан последнее время часто выезжал. После замужства мис Мери, декан реже бывает в Бротертоне.

- Я знаю декана. Я теперь иду к нему. Его, я полагаю, в Бротертоне любят?

- Это судя потому кто как думает, сер. Мы любим его. Я полагаю вы слышали, сер, что он поссорился с деверем мис Мери.

Джек сказал, что он об этом слышал.

- Вот некоторые говорят, что декан был неправ.

- Я говорю, что он был совершенно прав.

- И мы это думаем, сер. Говорят будто его сиятельство назвал мис Мери дурным словом. Разве отец мог это перетерпеть только потому, что он пастор?

- Декан сделал именно то, что сделали бы вы и я.

- Именно так, сер. Это говорим все мы. Благодарю вас, сер. Вы не взглянете на монумент принца Эдуарда? Господа всегда сходят в склеп.

Джек не захотел видеть монумента и заплатив полкроны, пошел бродить один по церкви.

Что было бы с ним, если бы его жизнь была другая; если бы он сделался пастором и женился на Мери Ловелес? Он знал, что его жизнь была неудачна, что лучшая часть её прошла очень неудовлетворительно. Многим он нравился; но любил ли его кто-нибудь? Во всем мире он любил только одну женщину, а она была женою другого. В эту минуту он был совершенно убежден в одном, что никогда не оскорбит её слуха признанием в своей любви. Не лучше ли ему уехать и не видать ее более? Тон, которым сторож говорил о мис Мери, разсеял все сомнения, овладевшия им после уроков Аделаиды Гаутон и Августы Мильдмей. Будь она такая как оне говорили, даже её отец не мог бы почувствовать такого негодования при произнесении дурного слова.

Но он спрашивал о декане в гостинице, рассказал сторожу в соборе о своем знакомстве с деканом, и его многие видели в городе. Теперь он не мог уехать, не побывав у декана. Приняв это намерение, он наконец отправился к декану и ему сказали, что он дома. Он спросил декана, а не леди Джордж, и его ввели в библиотеку. Чрез минуту к нему пришел декан.

- Пойдемте завтракать, сказал декан: - мы только что сели за стол. Мери будет очень рада видеть вас, и я также очень рад.

Разумеется, Джек пошел завтракать и чрез несколько минут пожимал руку Мери, которая, действительно, очень обрадовалась ему.

- Вы из Рудгама? спросил декан.

- Прямо оттуда.

- Там уже получено известие?

- Какое!?

- Кажется он сегодня уехал. Он собирался. Известий никаких я не, слыхал.

Он взглянул на Мери и увидал, что её лицо печально и торжественно.

- Ребенок, называемый лордом Попенджоем, умер, сказал декан.

Он не был ни грустен, ни торжествен. Он не мог скрыть тона торжества в своем голосе, когда сообщал это известие.

- Бедненький мальчик! сказала Мери.

- Умер! воскликнул Джек.

- Сейчас получил телеграмму от моего поверенного из Лондона. Да, он теперь мешать никому не будет. Бедняжечка! Так верно как сижу здесь, он не был лорд Попенджой.

- Я никак не мог понять в чем дело, заметил Джек.

- А я понимал. Разумеется, теперь все кончено. Я не способен отнимать чужого, но не позволю отнять принадлежащого мне. Если у нея теперь будет сын, он сделается наследником.

- О, папа, не говорите таким образом.

- Права должны оставаться правами, а правда правдой. Может ли кто желать, чтобы такое имение и такой титул перешли к сыну итальянки, о которой никто не знает ничего.

- Папа, он все-таки был мой племянник.

- Я этого не знаю. По закону нет. Но он умер и нам не к чему думать о нем более.

Он говорил с большим торжеством. По его наружности было видно, что он уже добился той великой цели, для которой ставил на ставку все. Но несмотря на это, он был очень вежлив к Джеку Де-Барону.

- Вы останетесь у нас обедать, капитан? сказал декан.

- Останьтесь, сказала Мери.

- Мы даже приготовим для вас постель, если вы ночуете у нас.

- Благодарю. Я оставил мои вещи в гостинице. Обедать я приду если вы позволите.

- Мы будем очень рады. Не можем обещать общества для вас, у нас никого не будет. Может быть приедет лорд Джордж. Он непременно приедет, если услышит об известии. Разумеется, завтра он узнает; но может быть ему не телеграфировали. Я поехал бы в Манор-Кросс, только мне не хочется ступать ногой в дом этого человека.

Джек не мог не чувствовать, что декан обращается с ним как с родным.

- А впрочем, я рискнул бы поехать. Вы позволите мне оставить вас?

Разумеется, Джек уверил, что он ни за что не хочет мешать.

- Мери поиграет с вами в бадминстон, {Игра в роде крокета. Пр. перев.} если хотите. Может быть вы пригласите мис Паунтнер и Грея и составите игру.

Грей был младший каноник, а мис Паунтнер дочь каноника.

с благою целью взяло ребенка. Так как маркиз ненавидел его, так и он ненавидел маркиза. Он сначала желал вести борьбу честно без всякой личной вражды. Когда маркиз приехал, он протянул ему руку дружбы. Он понимал очень хорошо как тогда маркиз оскорбил его. Никто и не знал лучше декана, когда с ним обращались дурно и когда хорошо. Потом этот лорд пригласил его к себе нарочно для того, чтобы оскорбить его и уязвить на счет его дочери. Гнев его тогда не весь вылился в ударе. После этого произнесенного слова, он сделался врагом маркиза навсегда. Прощения быть не могло. Он не мог найти в своем сердце даже искры сострадания к тому, что этот человек лишился единственного сына. Разве этот человек не старался хуже чем убить его единственную дочь? Теперь так называемый Попенджой умер, и декан торжествовал. Ему было необходимо увидеть своего зятя. Его зятю надо растолковать, что значит быть отцом будущого маркиза. Бротертонского.

- Я теперь зайду в гостиницу, сказал Джек, когда декан уходил.

- И мы поиграем в крокет, когда вы вернетесь. Я люблю крокет, хотя папа смеется надо мной. Я люблю все игры. Так приятно делать что-нибудь.