Попенджой ли он?
Глава LVII. Мистер Нокс опять получил от маркиза письмо.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Попенджой ли он? Глава LVII. Мистер Нокс опять получил от маркиза письмо. (старая орфография)

Глава LVII.
Мистер Нокс опять получил от маркиза письмо.

- Приезжайте, папа, сказала Мери, вскочив с своего места и обняв отца.

Она была готова исполнять все их желания, сидеть в кресле целое утро и пить портер за завтраком, если только будут любезны с её отцом. Разумеется, она была обязана прежде всего думать о своем муже. Она была вполне убеждена, что любит своего мужа горячо. Но её супружеское счастие не могло быть полно, если её отец не будет занимать места в её домашнем кругу. Она теперь так горячо убеждала его, что не только он понял ее, но и леди Сара.

- Я тоже прошу вас приехать, сказала леди Сара, улыбаясь.

Мери взглянула на нее и увидала улыбку.

- Если бы он был вашим отцом, сказала она: вы так же бы этого желали, как и я.

Но она также улыбалась, говоря это.

- Хотя он даже мне не отец, а я этого желаю.

Кто мог отказать таким просьбам?

- Разумеется, я приеду с удовольствием, сказал декан.

Таким образом, это было решено. Её отец опять будет принят в Манор-Кроссе, и Мери думала, что теперь она может быть счастлива.

- Это было очень хорошо с вашей стороны, шепнула она леди Саре, как только декан уехал. - Разумеется, я понимаю. Мне было очень, очень жаль, что он поссорился с лордом Бротертоном. Я не стану теперь ничего говорить о том, кто был виноват и кто прав. Но для меня было бы ужасно, если бы папа не мог приезжать ко мне. Я не думаю, чтобы вы знали какой он.

- Я знаю, что вы очень любите его.

- Разумеется, люблю. Он все на свете готов сделать для меня. Он всегда старается сделать меня счастливою. И он делал бы тоже для Джорджа, если бы Джордж позволял ему. Вы были очень добры к нему и я вас люблю за это.

Леди Сара вполне понимала удовольствие быть любимой. Она не много говорила о таких вещах, да и не в её характере было делать уверения в привязанности. Но для нея было бы счастием, если эта молодая невестка, которая, без сомнения, рано или поздно сделается главной хозяйкой в доме, будет любить ее. Она поцеловала Мери и ушла с сериозным видом, сознавая, что слишком обнаруживать свои чувства не совместно с её правилами.

В тот час, когда Мери сидела с отцом, дамы наверху находились в большом затруднении насчет декана. Предложение пригласить его обедать, разумеется, сделала леди Сара, и оно разразилось между ними, как громовой удар. Во-первых, что скажет Бротертон? Разве не поставлено было условием позволению им жить в доме, что декан не будет гостем там? Леди Сюзанна задрожала даже, когда он приехал к дочери; и все сочли неприличным, когда несколько времени тому назад, он лично привез известие лорду Джорджу о смерти Попенджоя. А потом оне сами сердились на него за происшествие в Скумбергской гостинице. Оне, конечно, соглашались с леди Брабазон, что Бротертон совсем не таков, каким ему следовало бы быть, но все-таки он был Бротертон, и человек, чуть не убивший его, конечно, не мог быть приличным гостем в Манор-Кроссе.

- Не думаю, чтобы мы могли сделать это, Сара, сказала леди Сюзанна после некоторого молчания.

- Ах, Боже мой! это было бы ужасно! воскликнула маркиза.

Леди Амелия всплеснула руками и задрожала всеми членами. Но леди Сара, которая никогда не делала никаких предложений, не обдумав их глубокомысленно, всегда неохотно отказывалась от них. Она поддерживала это предложение многими доводами. Принимая в соображение, как безразсуден Бротертон, оне не могли считать себя обязанными повиноваться ему. А дом, пока в нем живет их мать, следует считать её домом. Об этом не может быть и речи, чтобы брат предписывал им, кто должен быть у них в гостях. Может быть декан не совсем таков, каким следует быть декану, но в ком же можно искать совершенства? Джордж женился на его дочери, и разлучать дочь с отцом не может быть хорошо. Потом был приведен окончательный, сильный довод. Мери очень опечалится, если ей не дозволят видеться с отцом. Спокойствие для Мери считалось необходимым для того счастия, которое, после многих неприятностей, приготовлялось для фамилии Джермен. Если Мери недозволят видеться с её отцом, будущий Попенджой от этого пострадает.

- Уж лучше пусть он приедет, Сюзанна, сказала маркиза сквозь слезы.

Сюзанна сурово взглянула на старушку.

- Я сама думаю, что это будет лучше, заметила леди Амелия.

- Это следует сделать, сказала леди Сара.

- Я думаю тебе лучше пойти к нему, сказала маркина. - Я не могу его видеть; право не могу. И он сам не захочет видеть меня.

Как только Мери осталась одна, она села писать к мужу. Это было в понедельник, а отец её был приглашен обедать в четверг. Торжество будет не полное, если Джордж не приедет принять её отца. Её письмо было наполнено доводами, просьбами, любовью. Конечно, он может приехать на один день, если не может остаться дольше. Отцу её будет гораздо приятнее, если будет мужчина. Такое внимание так понравится ему.

"Я уверена, что он поехал бы вдвое дальше, если бы знал, что ты будешь у него," умоляла Мери.

Лорд Джордж приехал и обед прошел очень успешно. Декан был очень любезен. Маркиза не вышла, но её отсутствие приписали состоянию её здоровья. Леди Сара, как главная виновница празднества, была обязана держать себя хорошо, а леди Амелия старалась подражать старшей сестре. Нельзя было ожидать, чтобы леди Сюзанна была дружелюбно гостеприимна; но всем было известно, что леди Сюзанна обыкновенно молчалива в обществе. Мери могла простить угрюмость своей золовки, понимая, что в эту минуту торжествует над леди Сюзанной. Грошют не пользовался расположением манор-кросских жителей, и декан очень забавно описывал повышение бывшого капеллана.

- Он просил епископа пощадить его, сказал декан: - но его преосвященство решительно объявил или Погсти или вон.

- Что он сделал, папа? спросила Мери.

- Он обещал жениться на дочери Гокинса.

- Гокинс был бротертонский книгопродавец. А потом отказался. К несчастию он писал письма и Гокинс отнес их к епископу. Я думал, что Грошют слишком хитер, для того чтобы писать письма.

- Но какое дело до всего этого епископу? спросил лорд Джордж.

- Я думаю, что он епископу немножко надоел. Епископ стар и мягок, и мистер Грошют думал, что он может распоряжаться им. Он не знал с кем имеет дело. Епископ переносил многое. Когда мистер Грошют выговаривал ему, мне кажется он не говорил ничего. Но он выжидал удобного случая; и когда явился Гокинс, тогда мистеру Грошюту было предложено или Погсти или ничего.

- Разве Погсти очень дурное место, папа?

- Кажется не очень хорошее. Это около Поттери, народонаселение неприятное. Так как он должен жениться на дочери книгопродавца, то и брак я боюсь будет не очень, приятный.

- Я не вижу почему епископу посылать дурного человека к какой бы то ни было приход, заметила леди Сара.

- Что ему делать с каким-нибудь Грошютом, когда к несчастию он попал к нему. Его нельзя выгнать, чтобы он умер с голода. Епископ не может совсем отвязаться от него. Маленький приход - нечто в роде Погсти - почти необходимо дать ему.

- Но народ, сказала леди Сара. - Что будет с бедным народом?

- Будем надеяться, что там полюбят его. Во всяком случае ему лучше быть в Погсти чем в Бротертоне.

Таким образом прошел вечер; и когда в десять часов декан уехал, все почувствовали, кроме леди Сюзанны, что было поступлено как следует.

Лорд Джордж, вернувшись в Манор-Кросс, остался там. Он был не совсем спокоен, но его изгнание казалось такой нелепостью, что он в Лондон не вернулся. В Манор-Кроссе у него было какое-нибудь дело; в Лондоне не было никакого. Притом еще был вопрос, имел ли маркиз право произнести такой приговор. Конечно, Манор-Кросс принадлежал ему, но Кросс-Голль принадлежал его матери; а он брал деньги на Кросс-Голл пока его мать жила в Манор-Кроссе. Леди Сара прямо говорила, что оне теперь имеют право считать Манор-Кросс принадлежащим им.

- И кто ему скажет, когда он так далеко? спросила Мери. - Никогда не слыхала ничего подобного. Какой вред ты можешь сделать в доме, Джордж?

совеститься и мог продолжать свои обязанности по прежнему. Декан обедал в Манор-Кроссе раза два, и лорд Джордж согласился раз провести два дня у декана вместе с женой. Все вернулось к прежнему спокойствию, - как было прежде того, когда маркиз с женою и ребенком приехал растревожить всех. Разумеется, в положении Мери сделалась большая разница. Если бы маркиз не женился, то всегда можно было ожидать, что он женится когда-нибудь. Теперь его очередь, так сказать, прошла. Другого Попенджоя с этой стороны ожидать было нельзя. Вследствие всего этого Мери окружали большим почетом. Никто теперь не желал другого Попенджоя от старшей отрасли. Все надежды сосредоточились на Мери.

Для самой Мери, эта важность имела свои неприятные стороны. Важный вопрос о портере еще не был решен. Кресло со скамеечкой всегда было для нея готово. И ей неприятно было слушать, что полторы мили на солнечной стороне сер-Генри предписывал для дам в её положении полстолетия тому назад. Но муж был с нею, и вместе с ним она могла кротко возмущаться. А во всяком случае очень приятно играть важную роль. Первое время супружеской жизни, она чувствовала, что ею пренебрегают за то, что она дочь декана. Настоящия же неприятности приносили с собою некоторое утешение. Никто не пренебрегал ею теперь. Если ей вдруг захочется аррорута, мистрис Тоф приготовит его сама и так ласково предложит положить в него ложечку водки. Юбок Мери не видала никогда, и могла если хотела, не бывать в церкви во второй раз.

После многих разсуждений решили, что Мери с мужем поедут в Лондон на два месяца после Рождества. Леди Амелия поедет с ними заботиться о портере и арроруте, а в марте Мери привезут обратно в Манор-Кросс для родов. На это согласились не легко, по наконец согласились. Мери тайком узнала от отца, что он приедет в Лондон на некоторое время, и после этого она не оставалась в покое, пока не добилась своего. Маркиза была принуждена сознаться, что в ожидании её Попенджоя, сер-Генри советовал переехать, для перемены, из деревни в Лондон. Она верно не помнила, что сер-Генри это сказал, потому что она очень сердилась за то, что ее держали в деревне в мае. Мери ссылалась на то, что для чего же иметь дом, если ее не пускают жить там, что все её вещи в Лондоне, и наконец объявила, что было бы очень удобно родить в Лондоне. Тогда маркиза увидала, что необходима сделка. Невозможно было допустить, чтобы будущий лорд Попенджой и потом маркиз Бротертонский родился в маленьком доме в Мюнстер-Корте. Наконец решили, что Мери поедет в Лондон 18-го января и вернется 10-го марта. Расчитывали, что ребенок родится около 1-го апреля.

Можно было сказать, что дела в Манор-Кроссе процветали, когда вдруг разразился громовой удар. Нокс явился, однажды, в Манор-Кросс, и показал лорду Джорджу письмо от маркиза. Оно было написано с его обычным презрением к самой обыкновенной вежливости в переписке, но с большей, против обыкновенного, колкостью Маркиз называл своего брата низким человеком за то, что он продолжал жить в Манор-Кроссе вопреки запрещению хозяина; и отдавал решительная приказания Ноксу тотчас отдать дом внаймы. Это происходило в конце первой недели декабря. Потом была приписка к письму, в которой марвиз поручал Ноксу нанять дом для маркизы и употребить на это деньги, которые мистер Прайс платит за Кросс-Голл.

"Разумеется, вы должны переговорить с моей матерью, "говорилось в приписке:" но это не должно быть близко Бротертона".

как хотят!

- Разумеется, я перееду, сказал лорд Джордж, почти побледнев от гнева.

некоторые вещи он делать не мог. Разумеется, маркиз возьмет другого поверенного, а он должен приискать себе другия средства в жизни. Но он говорил, что не решится отдавать внаймы Манор-Кросс пока там живет маркиза.

Разумеется, в доме сделалось страшное волнение. Поднялся важный вопрос следует или нет сказать старушке об этих новых неприятностях, и наконец решили, что пока ей говорить не следует. Нокс думал, что Манор-Кросс нельзя отдать внаймы, и что маркиз не имеет права выгонять их, не возвратив им прежде Кросс-Голла, который Прайс нанял по контракту на три года, и где молодая жена мистера Прайса уже устроилась самым удобным образом. Он думал также, что желание маркиза выгнать брата, было чудовищным тиранством, на которое не следовало обращать внимания. Это он сказал всем дамам, но лорду Джорджу сказал одному еще больше. Он выразил сомнение в здравом ли уме маркиз, и прибавил потом, что здоровье маркиза по слухам было очень плохо.

- Разумеется, он может отдать дом внаймы? спросил лорд Джордж.

поверенного, не приехав в Лондон сам, а он не захочет сделать этого зимою. Он напишет мне свирепое письмо, а я недели чрез две отвечу ему. На вашем месте я не стал бы тревожить маркизу, милорд.

Маркизу не тревожили, но лорд Джордж опять переехал в Лондон, заняв на этот раз дом в Мюнстер-Корте. Его сомнения все возобновились, и напрасно леди Сара повторяла ему все доводы Нокса. Его назвали низким человеком, и это слово терзало его. Он все думал о том повиновении, с которым исполнял все приказания своего старшого брата, и как всегда заботился об его интересах. Он уехал из Манор-Кросса, клянясь себе, что никогда не ступит туда ногой, пока Манор-Кросс будет собственностью его брата. Может быть наступит день, когда он туда вернется, но лорд Джордж не был способен предаваться надеждам о своем благоденствии. Мери желала ехать с ним; но ее не пустили. Маркиза спрашивала десять раз зачем Джордж уехал; но никто не мог ей этого сказать.