| Автор: | Уэдсли О., год: 1928 |
| Категория: | Роман |
Глава XVII
В конце концов, за Джона решил случай и ему не пришлось брать на себя инициативу.
Маркс неожиданно вызвал его в Лондон. Джон спешно уехал из "Маунта", чтобы успеть явиться к Марксу рано утром. Виоле он послал записку через грума.
В тот же день он получил от нее телеграмму следующего содержания:
"Еду сегодня в Корнуэлль. Приезжайте и вы в четверг. Письмо следует. Виола".
У Джона безумно забилось сердце. Маркс, при котором ему передали телеграмму, заметил выражение его лица и спросил дружески:
-- Ничего неприятного, надеюсь?
-- Нет, сэр, - отвечал машинально Джон.
Возвращаясь домой по накаленным августовским солнцем улицам, он впервые с той минуты, как прочитал телеграмму, вполне уяснил себе ее смысл.
Пока не пришло письмо Виолы, Джон томился одиночеством; днем работал, ночами же приходили видения и прошлого, и будущего, презрение к себе, жалость - и всепобеждающая ликующая страсть.
Первое письмо Виолы просто, сдержанно. Она писала из местечка Рошлоу, сообщая, что сняла здесь бунгало, что встретит Джона на близлежащей станции, в десяти милях от ее жилища.
Ехать пришлось степью, обдуваемой морским ветром... Вдоль проселочных дорог изгороди еще тяжелели цветущей жимолостью и терновником, розовели вьюнками.
-- Надеюсь, тебе понравится бунгало, - сказала Виола, - я жила в нем когда-то много лет назад. Там, кроме нас, будут жить только сторож из "Гейдона", старый Мартин и его жена. О, Джон, как нам будет хорошо!
Она вдруг быстро поцеловала его сквозь вуаль.
А Джон под сдержанным видом таил трепетную радость. Здесь, в деревне, наедине с ним, Виола казалась такой близкой, своей, все сомнения и недовольство собой слетели с его души. Исчезло и ощущение, что он делает что-то недозволенное, что жизнь дает ему желанную радость при таких условиях, которые умаляют ценность дара. Он стал проще, естественнее. И все это - было влияние Виолы.
Она пережила уже все то, что сейчас мучило Джона: оно пронеслось над ней, как буря. И теперь, пережив, быстро угадывала каждое ощущение Джона и силилась помочь ему восторжествовать над этими ощущениями.
Виола для того уехала в Корнуэлль, чтобы избавить Джона от колебаний и от неприятной обязанности, которую в таких случаях считает долгом брать на себя мужчина. Она сказала себе: я этого хотела, я и устрою все и постараюсь, чтобы это вышло прекрасно.
Она ни на минуту не переставала считать, что формальная вина за последствия падает на нее. Но успокаивала себя тем, что "в конце концов честно расплатится". Ни одной женщине, хотя она в этом не признается, не легко нарушать условности, к которым привыкла, утратить уважение людей, которых даже не знаешь, но за чьим одобрением невольно тянешься.
-- Ну, что же, - говорила себе Виола, - никакая цена не высока, когда расплачиваешься за такое счастье. Ведь если я причиняю зло, то только себе самой. Кто может учесть, сколько эгоизма иной раз в самоотречении!? Но если есть жертва, которой не разделяет с нами любимый, то она будет моим искуплением.
-- Там, за скалами, есть славный маленький пляж, весь покрытый золотистыми раковинками, - сказала она Джону после обеда. - Спустимся вниз, хорошо? Можно вообразить, что ищешь обетованную землю - ужасно люблю бродить по незнакомым местам.
Они шли рука об руку через поля, где цветы пылали в последних лучах заката, как маленькие цветные лампочки; потом - по тропинке, которая вела вниз, к бухте.
Было еще достаточно светло, и сверху был хорошо виден золотой пляж со светлой бахромой лениво журчавших волн. Море было неподвижно. На скале жалобно кричала чайка.
-- Посидим здесь наверху, скалы еще теплые от солнца, - предложила Виола.
Джон послушно сел и, после ее напоминания, закурил папиросу. Виола же стояла немного впереди. Вдруг она опустилась подле Джона на колени и, взяв его свободную руку, приложила ее к своему горлу.
-- Джон, быть может, я делаю огромную ошибку и порчу твою жизнь. Может быть, и сейчас у тебя шевелится хоть тень сожаления, что я заставила тебя выбирать... что я захотела соединить наши жизни. Ты, мне кажется, из тех, кто хочет гордиться той, которую любит. Если со мной это невозможно... помни... помни, что...
-- Виола?! Опять? В тот день, когда я разлюблю тебя, я и жизнь разлюблю. Ты - все в ней. Не смогу гордиться тобой? Да я бы, если бы мог, заставил весь мир пасть перед тобой ниц.
Тень исчезла с лица Виолы. Она снова оперлась об руку Джона, и они пошли обратно к роще.
Выплыла желтая, как мед, луна - и золотая дорожка побежала по поверхности моря.
В гостиной трещали поленья в камине. Виола присела у огня на пол и стала греть руки. Они были одни с Джоном. В открытое окно доносился шелест прибоя.
-- Мир засыпает, мой мальчик.
Он приподнялся и привлек ее к себе.
-- А те, кто любят, не спят, - шепнул он страстно, - любовь никогда не засыпает...