| Автор: | Уэллс Г. Д., год: 1904 |
| Категории: | Фантастика, Проза |
ГИГАНТСКИЕ КРЫСЫ
1
Спустя два дня после исчезновения мистера Скиннера, доктор из Подборна проезжал ночью около Хэнки. Часть предыдущей ночи и целый день провозился он, помогая ничем еще не отличившемуся, но уже упрямому гражданину появиться на свет Божий, а потому страшно устал и дремал, сидя в своей одноколке. Было два часа ночи, и луна, в последней своей четверти, едва лишь показывалась из-за горизонта. Становилось холодно, и в низинах лежал густой туман. Доктор ехал один, так как кучер его захворал накануне. Смотреть было не на что, слушать было нечего, лошадь надежная - дорогу домой знает, а потому дремать доктору ничто не препятствовало.
Вы ведь сами, я думаю, испытывали когда-нибудь эту прерывистую дремоту, когда то слышишь сквозь сон однообразное постукивание колес и лошадиных подков по дороге, то совершенно погружаешься в небытие: голова падает на грудь и снова лениво поднимается... Питтер-литтер, питтер-литтер, - стучат колеса. Всякий лишний звук, как бы он ни был слаб, способен окончательно пробудить вас в такие минуты.
Так вот и доктор из Подборна был вдруг разбужен резким писком, который послышался где-то совсем близко. Очнувшись от дремоты, он осмотрелся, не заметил ничего подозрительного и, решив, что пищал, вероятно, кролик, попавшийся в силок, стегнул по лошади и вновь стал дремать...
Питтер-литтер, питтер-литтер, питтер-литтер, джвэ-э-эк!
Что такое? Доктор опять проснулся, осмотрелся, прислушался. Ничего.
Но точно ли ничего? А чья же это большая голова с круглыми ушами выглянула из-за забора и опять скрылась?
"Глупости! - подумал доктор. - Я еще не совсем проснулся".
Успокоив себя таким образом, он вновь стегнул лошадь и оглянулся на забор. Там ничего не было, да если бы и было что-нибудь, то при сильном тумане и слабом свете фонарей экипажа трудно было бы различить, что именно. Лошадь почуяла бы, если была бы какая-нибудь опасность. Но лошадь бежала ровно и спокойно.
"Просто кошмар", - подумал доктор, но, несмотря на такое заключение, заснуть уже больше не мог из-за какого-то смутного беспокойства.
Проехав несколько минут таким образом, он стал ясно различать мягкий шорох чьих-то скачков по дороге. Не веря своим ушам, он поспешил оглянуться, но дорога в этом месте круто загибалась, и он ничего не увидел. Шорох раздался опять, и доктор, сильно испугавшись, погнал лошадь, а сам стал поминутно оглядываться. В одну из таких минут он ясно увидал спину какого-то большого животного, конвульсивными прыжками скакавшего по его следу.
Доктор говорит, что ему в это время пришли даже в голову рассказы об оборотнях. Будучи образованным человеком, он, конечно, не верил этим рассказам, но почему же, однако, лошадь не чует опасности? Он даже налег было на вожжи, боясь, чтобы она не бросилась в сторону.
При слабом свете луны неподалеку виднелся уже силуэт поселка Хэнки. Хотя огней и не было видно, но все же помощь была близка, и доктор погнал лошадь в карьер. Тут и напали на него крысы.
Только что он успел въехать в черту поселка, как из тумана, прямо перед лошадью, выпрыгнуло большое серое животное с круглыми ушами на острой голове. Доктора особенно поразили розовые перепончатые передние лапы чудовища. За крысу он его признать никак не мог в виду необычайной величины, но она ему показалась ужасной и сверхъестественной. Доктор вскочил, стал кричать и хлопать бичом, но, несмотря на это, крыса впилась в шею лошади. Последняя сделала скачок в сторону и понеслась поперек дороги. В это время другая крыса неожиданно прыгнула сбоку на доктора. Он отчаянно вскрикнул и со всего размаха ударил ее ручкой бича, а что было дальше - он совсем не помнит, или, лучше сказать, помнит, но смутно, тем более, что вся катастрофа совершилась в течение нескольких секунд. Окончательно он пришел в себя только в комнате каменщика и там лишь почувствовал, что сильно ушиб колено и, вероятно, ранен. Раны у него оказались препорядочные и довольно-таки глубокие: с левого плеча на значительном протяжении были содраны две параллельных ленты кожи.
Восстанавливая это происшествие по воспоминаниям доктора, рассказу каменщика и результатам катастрофы, обнаруженным при следствии, я полагаю, что все произошло следующим образом. Одновременно со второй крысой, бросившейся на доктора, третья крыса (их было три - каменщик это ясно видел) бросилась сбоку на лошадь. Лошадь ли при этом упала и увлекла в своем падении экипаж, или он опрокинулся, наскочив колесом на грядку, но доктор вдруг очутился на земле (упал или соскочил - он уже не помнит), бросился к крыльцу усадьбы и стал отчаянно колотить ручкой бича в дверь, крича:
- Отворите, отворите!
Экипаж, как я уже сказал, опрокинулся (хорошо, что это случилось во дворе усадьбы, а не раньше!), фонари разбились, керосин из них пролился и вспыхнул ярким пламенем. "Было светло, как днем", - говорит каменщик, смотревший из окна. Он проснулся еще раньше от необычайного шума. Вскочив с постели, он подбежал к окну и отдернул занавеску. Сначала ничего не было видно, но потом, когда вспыхнул керосин, каменщик увидел прежде всего силуэт доктора, бегущего к двери, затем лошадь, лежавшую на земле и судорожно дергавшую ногами, а около нее двух каких-то чудовищ, из которых одно было обращено к окну спиною, а голова другого высовывалась из-за тела лошади. Третье такое же чудовище, во всей своей красе, с красными лапами, свирепыми глазами и двумя длинными острыми зубами, торчавшими изо рта, сидело около забора, обратив свою острую морду к огню. Это была, вероятно, та крыса, которая ранила доктора. Испугавшись падения экипажа и внезапного света, она, должно быть, бросилась бежать, но остановилась у забора.
Вы видали, конечно, крыс и знаете их длинные острые зубы и свирепые глаза. Представьте же теперь себе эту морду, равно как и все остальные размеры животного, увеличенными пропорционально раз в десять, да еще ночью, при легком тумане, при фантастическом освещении, и вы поймете, какое впечатление она произвела на каменщика, вдобавок только что проснувшегося и испуганного!
Не мудрено, стало быть, что он не сразу решился отворить дверь доктору, а сначала зажег огонь. Многие упрекают его за это, но я не решился бы присоединиться к их числу, не испытав предварительно своей собственной храбрости...
По словам каменщика, он рыдал от ужаса, когда дверь наконец была отперта.
- Засов, засов! - бормотал он, не будучи в состоянии сказать: "Заприте дверь!" Когда каменщик запер дверь, то доктор упал в кресло тут же в прихожей, и долго не мог подняться на лестницу.
- Не знаю, что это было такое, не знаю, - повторял он.
Каменщик хотел было принести ему водки, но доктор побоялся остаться один в прихожей, и они сидели здесь оба до тех пор, пока доктор не пришел в себя.
На дворе тем временем огонь успел погаснуть, и крысы вновь принялись за лошадь. Они оттащили ее к забору и ели до самого утра, так как никто не смел к ним приблизиться...
2
На другой день, часов около одиннадцати утра, Редвуд пришел к Бенсингтону с кипой вечерних газет. Бенсингтон на положении больного скучал в это время за чтением какого-то нелепого романа, взятого для него в Бромтонской библиотеке.
- Есть какие-нибудь новости? - спросил он.
- Да вот осы еще двоих искусали около Чартэма.
- Кто же в этом виноват? Надо было выкурить дымом все гнездо.
- Разумеется, мы не виноваты.
- Ну, а как насчет купчей на ферму?
- Да агент все затягивает дело. Говорит, что есть другие покупатели, а когда я ему говорю, что для нас это - дело жизни или смерти, то он, потупив глаза, советует накинуть еще двести фунтов. Мне кажется, я скорее согласился бы иметь дело с гигантскими осами, чем с агентами по продаже недвижимости... Никакого понятия об общественной пользе!..
Поговорив немножко об адвокатах, агентах, вообще деловых людях и позлословив на их счет, Редвуд подошел к окну и стал смотреть на улицу.
Бенсингтон тем временем, отложив в сторону роман, сидел задумчиво в кресле и рассматривал свои руки, сложенные ладонями вместе.
- А что, Редвуд, - спросил он наконец, - должно быть и нас с вами порядочно пробирают в газетах?
- Не так сильно, как можно было бы ожидать.
- Значит, нас считают непричастными к этому делу?
- Не совсем так, но, с другой стороны, нас не особенно обвиняют и вполне соглашаются с моим мнением насчет мер, которые следует принять. Вы знаете, я ведь послал в "Тайме" письмо с объяснением всего дела...
- Не знаю. Мы получаем "Кроникс", - сказал Бенсингтон.
"Тайме" поместил длинную передовицу об этом. Очень хорошую, прекрасно написанную, с латинскими изречениями. Когда ее читаешь, то так и кажется, что-то безличное, очень авторитетное, страдая инфлюэнцей, говорит сквозь респиратор или шарф, которым закрыт его рот и нос. В общем, вывод такой, что много толковать о данном вопросе бесполезно, а надо немедленно принять какие-нибудь меры, так как иначе, пожалуй, гигантские осы и уховертки наделают еще больших бед. Какие следует принять меры - об этом5, конечно, ни слова. Вполне государственная статья! Притом характерно английская!
- А тем временем гигантские животные размножаются?
- Очевидно.
- Неужели Скиннер был прав относительно гигантских крыс?
- О нет! Это было бы уже слишком, - сказал Редвуд. Подойдя затем поближе к Бенсингтону, понизив голос и указав на дверь, он прибавил:
- А как она относится к этому?
- Кузина Джен? Она ничего не знает. Ей не приходит в голову, что мы имеем какое-нибудь отношение к гигантским животным. Да она и газет не читает.
- К счастью для нас, - заметил Редвуд.
- Так же, как и миссис Редвуд, я полагаю?
- О нет, - отвечал Редвуд, - она как раз теперь приходит в отчаяние по поводу ребенка.
- Растет?
- Ужасно. Почти на четыре фунта прибавился в десять дней. Весит теперь больше тридцати фунтов. Это шестимесячный ребенок! Действительно, есть от чего в отчаяние придти!
- А здоров?
- Богатырь! Кормилица ушла, потому что слишком больно дерется. Не успевают шить распашонки: чуть не каждую неделю приходится менять! На днях возили его гулять, а у колясочки колесо сломалось - рыночная работа! - так привезли домой на тележке молочника. Толпа собиралась, да... Принуждены теперь класть его в кроватку Джорджины, а Джорджина спит в его люльке. Ну, мать, конечно, боится. Сначала гордилась им и все хвалила Уинклса, а теперь нет! Замечает, знаете ли, что это не совсем нормально.
- А я думал, что вы его посадили на малые дозы,
- Пробовал.
- Ну что же?
- Ревет. И прежде он кричал довольно громко, но это, знаете ли, так и следует: легкие развиваются; а теперь, с тех пор, как принимает Гераклеофорбию...
- Гм! - произнес Бенсингтон, рассматривающий свои пальцы с еще большим вниманием, чем до сих пор. - Если судить по курам и осам, то он вытянется футов на тридцать или около того... при соответствующих размерах всего прочего...
- Что же мы с ним будем тогда делать?
- Черт возьми! Одно платье чего будет стоить... Да, наконец, - прибавил Редвуд, - как он будет жить, оказавшись единственным Гулливером среди пигмеев?
- Почему единственным? - сказал Бенсингтон и, не получив ответа, еще раз повторил: - Почему единственным?
- Не думаете же вы...
- Я ничего не думаю, я только спрашиваю: почему единственным? - сказал мистер Бенсингтон с самодовольством человека, загадавшего трудную загадку.
- Вы хотите сказать, что, может быть, и другие дети...
- Я хочу сказать только то, что сказал. Редвуд стал ходить по комнате.
- Конечно, - произнес он, помолчав немного, - возможно, что и другие... А все-таки, до чего же мы дойдем?
- Не забудьте, Редвуд, - сказал мистер Бенсингтон, очевидно наслаждаясь смущением приятеля, - что ведь и мозг его, надо думать, будет на тридцать пять футов, или около того, выше нашего уровня, а это... Что там такое?
Редвуд стоял у окна и, видимо, взволнованный, во что-то пристально всматривался.
- Что там такое? - повторил Бенсингтон, вставая.
- Надо купить газету, - сказал Редвуд, бросаясь к двери.
- Да в чем дело?
- Там газетчик... с заголовком большими буквами...
- Ну, так что ж?
- Да я не разобрал хорошенько... Надо купить газету... Что-то о гигантских крысах.
- Крысах?
- Ну да. Скиннер оказался прав, очевидно.
- Так вы думаете.
- Что я могу думать, пока не куплю газеты? Гигантские крысы! Уж не съели ли они его?
- Ужасное событие в Кенте! Ужасное событие в Кенте! Крысы съели доктора... Ужасное событие! Доктор съеден огромными крысами! Подробное описание!..
3
Коссар - известный инженер - нашел их обоих у подъезда дома. Редвуд держал газету, а Бенсингтон, стоя на цыпочках, заглядывал в нее через плечо своего приятеля.
Коссар был здоровый малый, с неуклюжими конечностями, как бы случайно попавшими на предназначенные места, и лицом, похожим на неоконченный резной барельеф, забракованный в самом начале работы: глаза были едва обозначены, нос остался четырехугольным, нижняя челюсть выдвигалась вперед, волосы расходились от головы по касательным линиям. В общем, вряд ли кто нашел бы его красивым. К тому же он сильно пыхтел, а говорил тоненьким голосом и всегда с оттенком недовольства или горькой жалобы. Одет он был в серую пиджачную пару, а голову слегка прикрывала шелковая шляпа.
Подъехав к дому в кэбе, он засунул свою громадную красную руку в карман брюк, вынул кошелек, расплатился с извозчиком и начал грузно подниматься по ступенькам, причем под мышкой у него оказалась аккуратно сложенная афиша, которую он взял в руки, как только освободился от кошелька.
- А что там насчет Скиннера? - спросил Бенсингтон, не замечая Коссара.
- О нем ничего нет, - отвечал Редвуд. - Должно быть, съеден.
- Оба съедены. Это ужасно! А, Коссар!
- Это ваше дело? - воскликнул Коссар, размахивая афишей. - Чего же вы не прекратите эти безобразия? Разве ферма не ваша?.. Бессмыслица! Я знаю, вы такой народ, что вам все равно!.. Что вам делать? Как что делать? Я вам скажу, если хотите!.. Ступайте в оружейный магазин... конечно... Зачем? А затем, чтобы ружья купить... Магазин тут недалеко... Купите восемь ружей, самых больших... Для слонов?.. Нет, поменьше... Пехотных?.. Нет, побольше. Скажите - в быков стрелять... Не в крыс, помните. Никто не поймет. Скажите, для охоты на буйволов. Слышите? Почему восемь? Да меньше нельзя... Да не забудьте купить патронов... а то ведь вы, пожалуй, купите только одни ружья. Берите сейчас же извозчика. Где это? В Уршоте? Значит, на станцию Чаринг-Кросс. Поезд будет после двух часов дня. Согласны? Прекрасно!.. А разрешение у вас есть?.. Какое разрешение? На ружья разрешение. Не на охоту, помните. Ведь это крысы, не дичь. Это не охота. Возьмите сразу восемь разрешений... обязательно восемь... В почтовой конторе... Ну, что еще? Ах, да, у вас есть телефон? Есть? Ну, так я сейчас позвоню к пятерым моим товарищам по клубу... Почему к пятерым? Да потому, что ружей будет восемь: нас трое да их пятеро... Куда же вы, Редвуд?.. За шляпой? Чепуха! Берите мою! Нам нужны ружья, а не шляпы!.. Деньги есть? Хватит? Ладно!.. А где ваш телефон, Бенсингтон?
Такому стремительному натиску приятели, очевидно, противостоять не могли; они растерялись и покорно исполняли все распоряжения энергичного инженера. Бенсингтон повел его к телефону. Переговорив с кем следует, Коссар вновь напал на Бенсингтона.
- Кроме крыс, там есть еще осы, - сказал он. - Надо запастись серой и селитрой. Обязательно! Вы сами химик...
Где можно достать селитру целой тонной, но в портативных мешках?.. Зачем?.. Да конечно затем, чтобы выкуривать ос!.. Или, может быть, для этого лучше взять серу... Я почем знаю! Ведь вы химик, а не я!.. Так серу лучше?
- Я думаю, что лучше взять серу...
- А более подходящего ничего нет?.. Ну, ладно. Это уж ваше дело. Ладно. Закупайте же как можно больше серы, И селитры захватите, а то гореть не будет... Куда посылать? Разумеется, на Чаринг-Кросс. Прямо до места. Да сами посмотрите, чтобы все было сделано... Что еще?
Коссар задумался на минутку.
- Да! - воскликнул он почти тотчас же. - Гипсу. Лучшего гипсу, чтобы залепить дыры, понимаете...
- Сколько?
- Сколько чего?
- Серы.
- Да целую тонну, конечно!
- Ладно.
- А деньги есть? - спросил Коссар. - К черту чеки. Вас там могут не знать. Платите наличными. Обязательно! Где ваш банк? Ступайте сейчас же и возьмите сорок фунтов.
Пауза и краткое размышление.
- Если мы предоставим это дело полиции, то она весь Кент вверх дном перевернет, - продолжал Коссар. - Ну, что же еще? Кажется, ничего больше?
Он высунулся в окно и махнул рукой извозчику.
- Кэб, сэр? - спросил тот.
- Обязательно!
Затем Коссар вместе с Бенсингтоном, оба без шляп, сбежали с лестницы.
- Я полагаю, - решился заметить Бенсингтон, смотря на окна своей квартиры и держась за край коляски, - что мне следовало бы предупредить кузину Джен...
- На это будет больше времени, когда вернетесь, - сказал Коссар, подсаживая его в экипаж своей громадной ручищей.
- Умные люди, - заметил он вдогонку, - а никакой решимости. Есть тут время возиться с кузиной Джен! Я ведь знаю ее! Всю страну заполнили эти кузины Джен! Думаю, теперь они провозятся с этими делами до самого вечера. Черт их знает, с чего они такие! Наука ли это действует, или кузина Джен, или еще что...
Бросив эту туманную тему, Коссар посмотрел на часы и решил, что у него как раз хватит времени, чтобы заехать в ресторан и наскоро позавтракать, пока Бенсингтон отправится за деньгами, гипсом и серой.
Поезд отходил в пять минут четвертого, а без четверти три Коссар был уже на станции, где застал Бенсингтона в горячих пререканиях с двумя полисменами и извозчиком, стоящим около вокзального подъезда. Редвуд, со своей стороны, вел оживленные дебаты в багажном отделении по поводу каких-то технических тонкостей, касающихся перевозки большого ящика с патронами. Оказалось, что никто не имеет права разрешить погрузку этого ящика и никто не знает, как с ним быть и к кому обратиться за разъяснением, как это всегда бывает на железных дорогах, когда дело спешное.
- Жаль, что нельзя перестрелять всех этих чиновников и заменить новыми! - заметил Коссар со вздохом.
Но так как для более решительных мер времени оставалось слишком мало, то он решил прибегнуть к паллиативам: откопал где-то в укромном местечке начальника станции, или, по крайней мере, субъекта, которого самовольно признал за такового, взял его за руку, провел по платформе и, отдавая его именем приказания, так быстро уладил все дела, что железнодорожные чиновники не успели заметить нарушения всех своих священнейших правил и традиций.
- Да кто это такой? - спросил предполагаемый начальник станции, потирая руку, побывавшую в лапах Коссара.
- Должно быть, важное лицо, сэр, - отвечал носильщик. - И он, и вся его компания едут в первом классе.
- Ну, кто бы он ни был, хорошо, что мы скоро от него отделались, - заметил начальник станции.
Направляясь обратно в укромное местечко, из которого Коссар его извлек, и в котором высшие сановники железнодорожного управления спасаются от докучливых простых смертных, он все еще продолжал улыбаться. Энергия неизвестного джентльмена, так легко разрушившая чары всевозможных правил и уставов, стесняющих не только публику, но и самих исполнителей, очевидно, ему понравилась.
"Ведь вот он как просто, - подумал он, - а наше-то дурачье до этого никогда не додумается!"
4
В пять часов того же дня неутомимый Коссар, запасшись всем необходимым для войны с мятежной фауной Кента, находился уже на пути к ферме. Два бочонка парафина и целый воз сухого хвороста он купил в Уршоте. Несколько мешков с серой, восемь больших винтовок с запасом разрывных пуль, три охотничьих двустволки с дробовыми патронами (на ос), топор, три лопаты, два багра, заступ, две связки веревок, несколько дюжин бутылок с пивом, содовой водой и виски, целый гросс пакетиков с мышиным ядом и холодная провизия на три дня были доставлены из Лондона. Все эти вещи, исключая ружья и патроны, самым аккуратным образом нагруженные на угольную повозку и сенную фуру, были высланы вперед, по дороге в Хиклиброу, ружья же с патронами поместились под скамейками фургона, приготовленного для самих охотников, то есть для Редвуда и пяти членов клуба, вызванных по телефону.
Коссар устроил все это очень скоро и просто, несмотря на то, что в Уршоте царствовала паника, а извозчиков было трудно найти. Лавки на площади были заперты, и весь город точно вымер. Обыватели сидели по домам и никого к себе не впускали, так что приходилось переговариваться с ними через окна. Коссара это нисколько не стесняло: он, по-видимому, находил такой способ деловых отношений чрезвычайно удобным.
В конце концов он взял из "Красного Льва" тележку и вместе с Бенсингтоном отправился догонять багаж. На перекрестке они его догнали и прибыли в Хиклиброу первыми.
Бенсингтон, сидя около Коссара в тележке, с ружьем между коленями, предавался удивлению. Все, что они до сих пор сделали, было, конечно, по словам Коссара, вполне в порядке вещей, и в этом не было ничего необыкновенного - право же!.. В Англии так редко приходится делать обыкновенные вещи. Он перевел свой взгляд с ног соседа на его руки, твердо державшие вожжи. Коссару, должно быть, никогда прежде не приходилось править, но он, тем не менее, видимо, считал это занятие вполне для себя обыкновенным и справлялся с ним как нельзя лучше, просто потому, что не мудрствовал и не изощрялся, а следовал по линии наименьшего сопротивления.
Окрестный ландшафт напомнил Бенсингтону еще недавнее, но столь уже отдаленное утро, когда он шел пешком из Уршота на ферму - полюбоваться своими цыплятами.
Да... судьба наверняка смеется над ними.
- Но, но! Эй, вы, прокислые! - покрикивал Коссар.
Вечер стоял жаркий. Ни малейшего ветра. Пыль неподвижным столбом висела в воздухе. Проезжих на дороге было мало, и лани спокойно паслись за частоколом парка. Как раз около Хиклиброу Бенсингтон и Коссар увидели двух гигантских ос. Они объедали куст крыжовника, тогда как третья ползла по стене мелочной лавочки, как бы желая найти вход. Внутри лавки виднелся хозяин, притаившийся за дверью со старым охотничьим ружьем в руках.
Когда поезд с багажом и охотниками прибыл в Хиклиброу, то старший возчик доложил Редвуду, что дальше они не повезут. К этому заявлению присоединились и все остальные возчики. Они даже отказались отпустить хотя бы одних лошадей.
- Эти проклятые крысы особенно падки до лошадей, - повторил старший погонщик.
Коссар с минутку слушал эти заявления, а потом, обращаясь к одному из своих приятелей, высокому, беловолосому, очень грязному инженеру, скомандовал:
- Дай мне ружье из фургона!
Взяв в руки ружье, он подошел к возчикам и сказал:
- Мы вовсе не требуем, чтобы вы сами везли нас, но лошадей мы возьмем, хотя бы силою.
Возчики подняли ропот, но Коссар прервал его категорическим заявлением:
- Первому, кто попробует мне помешать, я стреляю по ногам. Лошади идут с нами.
Признав таким образом инцидент исчерпанным, Коссар начал распоряжаться.
- Флэк, - сказал он коренастому маленькому человечку из своей свиты, - берите фургон, а вы, Бук, садитесь на фуру.
Возчики стали жаловаться Редвуду.
а поступаем так потому, что нас вынуждают обстоятельства. Оставайтесь здесь до нашего возвращения, и я обязуюсь уплатить за лошадей, если с ними что-нибудь случится.
- Отлично, - одобрил Коссар, сам никогда ничего и никому не обещавший.
Импровизированные возчики расселись по козлам, а остальная компания пошла пешком, неся на плечах ружья. Удивительная это была экспедиция, совершенно не подходящая к мирной обстановке современной Англии и более соответствующая Дальнему Западу Америки в доброе старое время индейских нашествий.
Дойдя до поворота, с которого уже видна была ферма, экспедиция встретила маленькую группу людей с ружьями. В состав этой группы входили, между прочим, оба Фульчера и один обыватель из Мейдстона. Последний стоял впереди всех и смотрел в бинокль на ферму.
- Есть что-нибудь новое? - спросил Коссар.
- Да вон осы все летают туда и сюда, - отвечал старший Фульчер, - а не видать, таскают они что-нибудь или нет.
- Все очень быстро зарастает хмелем, - сказал человек, смотревший в бинокль. - Между соснами сегодня утром его еще не было. Растет на глазах.
Он вынул платок и старательно протер стекла бинокля.
- Вы, кажется, туда изволите идти? - спросил Скельмерсдэль.
- Да. Хотите с нами? - спросил Коссар. Скельмерсдэль, видимо, колебался.
- Мы там останемся на всю ночь. Скельмерсдэль решил, что не пойдет.
- Видали крыс? - спросил Коссар.
- Одну видели в лесу. Охотилась за кроликами, должно быть.
Коссар, отставший от своей партии, поспешил догнать ее.
Увидав теперь свою ферму, Бенсингтон мог воочию убедиться в достоинствах изобретенной им пищи. Домик показался ему теперь меньше, чем прежде, а растительность вокруг страшно разрослась. Крыша колодца едва виднелась из-за травы футов в восемь высотою, а хмель взобрался на крышу дома, обвил дымовую трубу и простирал свои побеги к небу. Цветы его были величиной с блюдечко, так что виднелись издали, а ветви казались толстыми канатами. Крапива, заполнившая почти весь двор, походила на коноплю, а местами чуть не равнялась с хмелем. Чем ближе подходила партия охотников к ферме, тем более напоминала собою процессию сказочных гномов, бредущих к кукольному домику, затерявшемуся в исполинском дремучем лесу.
Осы летали над своим гнездом и казались издали стаей больших птиц. По временам некоторые из них весьма быстро отлетали куда-то в сторону, - вероятно, за добычей. Шум они производили страшный, слышный, по крайней мере, за полмили. Раз одно из этих черно-желтых чудовищ подлетело довольно близко к партии и преследовало ее некоторое время, пристально всех разглядывая своими выпученными глазами, но выстрел Коссара, хотя и неудачный, заставил осу улететь.
В одном из углов двора, справа от дома, несколько ос ползало по каким-то костям, - вероятно, бренным останкам ягненка, которого крысы утащили с фермы Гекстера. При приближении к ферме лошади стали очень беспокоиться, а так как никто из импровизированных кучеров не умел править, то все сошли с козел и повели лошадей под уздцы, стараясь их успокоить.
Крыс нигде еще не было видно, и вообще вокруг домика все было спокойно и тихо, если бы в воздухе не стояло постоянное, утомлявшее слух, то высокое, то низкое гудение ос.
Лошадей ввели во двор, и один из приспешников Коссара, увидав, что дверь домика открыта, - средняя часть ее оказалась выгрызенной, - смело вошел туда. Сначала никто этого не заметил, потому что вся компания была занята выгрузкой серы и парафина, как вдруг - бац, бац! - грянули два выстрела в домике, и одна из пуль, просвистев над ухом Редвуда, ударилась в мешок с серой, пробила его и подняла столб желтой пыли. Редвуд схватил свое ружье и выпалил из обоих стволов во что-то серое, быстро промчавшееся мимо него. Он успел заметить только широкую спину, длинный голый хвост и розовые лапы, характерные для крыс. В то же время он увидел, что Бенсингтон, стоявший на пути крысы, падает.
Собственно говоря, в момент появления крысы не один Редвуд схватился за ружье. Это сделали все присутствующие, так что минуты три на ферме шла безумная пальба, и жизнь каждого из участвовавших в ней, висела на волоске.
неудачного выстрела. Очнулся он, сидя на земле, с окровавленным лицом и руками, среди всеобщего жуткого молчания.
Спустя несколько секунд из домика послышался глухой возглас:
- Эй! Кто там?
- Я, - ответил Редвуд.
- Убили, что ль, этого черта?
К чести Редвуда следует отметить, что чувство дружбы заговорило в нем.
- А что, мистер Бенсингтон цел? - спросил он.
- Ну, что делать, в другой раз будем счастливее, - отвечал человек, находившийся внутри домика, не расслышав вопроса.
Тревога Редвуда усилилась. Позабыв о царапинах на своем лице и руках, он бросился искать своего друга, которого вскоре нашел спокойно сидящим на земле и заряжающим свое ружье.
- А ведь мы все-таки ей всыпали! - воскликнул Бенсингтон, смотря на Редвуда через очки. - Она перескочила через меня и сбила с ног, но я все-таки попотчевал ее из обоих стволов.
В эту минуту из дверей домика вышел инициатор всей тревоги.
- Я ей угодил в грудь, а другой раз в бок, - сказал он.
- А где же наши возы? - спросил Коссар, высовываясь из-за кустов хмеля.
К величайшему удивлению Редвуда, скоро стало очевидным, что, во-первых, никто не убит и не ранен, а во-вторых, что испуганные выстрелами лошади бросились в огород и стояли там теперь, ярдов за пятьдесят от домика, зацепившись колесами экипажей и спутав постромки. На половине этого расстояния лежал разбитый бочонок с парафином, а дальше были разбросаны мешки с серой. Вся компания направилась к лошадям.
- Куда же крыса девалась? - спросил Коссар. - Первую пулю я всадил ей между ребрами, а другим выстрелом расшиб всю морду! Она как раз повернулась ко мне передом... Ловко попал!..
Пока они распутывали лошадей, из леса появились два приятеля Коссара.
- Я убил крысу, - сказал один из них.
- Где же она?
- Джим Бете нашел ее за забором. Я в нее выпалил как раз, когда она заворачивала за угол... Ловко попал: под левую лопатку!
Справившись с лошадьми и экипажами, все пошли смотреть убитую крысу. Она лежала, согнувшись, на боку. Торчавшие изо рта резцы придавали ее физиономии обиженный вид, в котором не было ничего жестокого и ужасного. Голые передние лапы крысы напоминали исхудалые старческие руки. Помимо одной кругленькой ранки за правым ухом, никаких повреждений на теле ее не оказалось.
- Должно быть... И та, в которую все попали, ушла, к несчастью, - заметил кто-то.
- Но я уверен, что мой выстрел... Говорите, что хотите, а я... Своими глазами видел... - заговорили все разом, и долго, может быть, говорили бы, если бы пронзительное жужжание осы, пролетевшей на близком расстоянии, не заставило импровизированный парламент прекратить дебаты и перейти к очередным делам.
Инцидент с крысой заставил всех быть осторожнее, но не лишил энергии.
Запасы были сложены в домике, очевидно, подвергшемся по уходу миссис Скиннер разграблению крысами; лошадей отвели назад в Хиклиброу; мертвую крысу перетащили через забор и положили в виду окон домика, причем случайно наткнулись на кучу уховерток. Эти насекомые (действительно необычайных размеров, хотя и не таких, как показывал мистер Скиннер), поспешили разбежаться, но Коссару, проявившему при этом необычайную деятельность, удалось передавить ногами и прикладом очень многих.
Затем двое принялись вырубать топором хмель вокруг дома и едва могли с ним справиться, так как толщина стволов достигала двух футов в диаметре. Коссар приводил в порядок дом, а один из его приятелей, электротехник, вместе с Бенсингтоном и Редвудом отправился искать крысиные норы.
Старательно обходя кусты гигантской крапивы, утыканные ядовитыми шипами в целый фут длиною, они шли вдоль, изгрызенного и полуразрушенного забора, как вдруг наткнулись на большое пещерообразное отверстие в земле, из которого несло отвратительным запахом. Из осторожности все вытянулись в линию и держали ружья наготове.
- Надеюсь, что они выйдут, - заметил Редвуд.
- А если нет... - отозвался Бенсингтон. Оба задумались.
- Если лезть туда, - продолжал Редвуд, - так ведь надо хоть свечей взять с собой, что ли...
- Не сейчас же этим заниматься, - решил электротехник.
Товарищи принуждены были с ним согласиться, и потому все трое отправились по тропинке, усыпанной белым песком, к сосновому лесу. Выйдя на его опушку, они остановились в виду песчаного холма, занятого гнездами ос.
Солнце уже садилось, и осы слетались на ночь домой. Не смея показаться из-за деревьев, охотники довольно долго смотрели на этих опасных насекомых, летавших целым роем, ползавших, скрывавшихся в отверстиях, ведущих к гнезду.
- Часа через два они совсем затихнут, - сказал Редвуд. - Точно опять ребенком становишься... - прибавил он, помолчав.
- Ночью нам нужно отыскать эти отверстия, если даже будет очень темно, - заметил Бенсингтон. - А кстати, как насчет света?
- Нынче полная луна, - отвечал электротехник. Пошли советоваться с Коссаром.
Он сказал, что серу, селитру и гипс "обязательно" нужно пронести через лес до наступления темноты. В полной тишине все принялись за работу, осы затихли, и вокруг можно было слышать только осторожные шаги да кряхтение под тяжестью мешков. В работе участвовали все, кроме Бенсингтона, очевидно, к ней не способного. Ему дали ружье в руки и посадили в скиннеровскую спальню стеречь труп крысы. А остальные попеременно отдыхали от таскания кулей, сторожа выход крысиной норы, что, конечно, было бы очень скучно, если бы часовых не развлекали созревшие пыльники хмеля, лопающиеся со звуком, подобным пистолетному выстрелу, причем пыльца, величиною с просяное зерно, разлетались во все стороны.
Мистер Бенсингтон сидел у окна, в жестком, набитом конским волосом кресле, спинка которого была покрыта старым, грязным антимакассаром, долгое время придававшим гостиной Скиннеров аристократический вид. Непривычное для него оружие стояло прислоненным к подоконнику, а сам великий ученый пристально смотрел сквозь свои очки на труп убитой крысы. Из окна до него доносился приятный запах хмеля. Тишина стояла невозмутимая, солнце давно зашло, но ночь еще не успела наступить окончательно.
В комнате пахло жильем: пивом, сыром, гнилыми яблоками и больше всего старыми сапогами. Этот последний запах напомнил Бенсингтону об исчезнувших Скиннерах, хотя помимо запаха, вся обстановка напоминала о них. Обстановка эта, правда, была значительно попорчена крысами, но рваное платье, висевшее на вешалке, около двери, бритва, которая валялась на столе вместе с грязными обрывками бумаги, кусочек мыла, затвердевший и растрескавшийся от долгого лежания, - все это носило на себе явный отпечаток индивидуальности Скиннера. Бенсингтону впервые вполне отчетливо пришло на ум, что последний был разорван на части и съеден, может быть, той самой крысой, которая лежит теперь убитая.
Как подумаешь, к чему может привести самое невинное открытие в химии...
с таким трудом вырабатывали десятки поколений англичан? Можно ли думать о комфорте и безопасности, когда сидишь один-одинешенек, в полуразрушенном доме, ночью и с ружьем в руках? Боже мой! Какая резкая перемена в жизни! Какое испытание! И ведь надо же было, чтобы он пошел на это испытание, даже не сказав ни слова кузине Джен.
Что она теперь о нем подумает?
Бенсингтон попробовал представить себе, что теперь думает кузина Джен, и не мог. Ему казалось, что они теперь разлучены навсегда и в этой жизни больше не встретятся. Он чувствовал, что вступает в какой-то новый, неизмеримый и неведомый мир.
Кто знает, какие еще чудовища скрываются в этом мраке...
Бенсингтон выглянул в окно. Вьющиеся побеги гигантского хмеля резко выделялись на желтовато-сером фоне западной части горизонта. Труп крысы был едва виден. Тишина стояла полнейшая, так что Бенсингтону поневоле пришло в голову, что товарищи его бросили. Тень под навесом сарая казалась входом в мрачную пещеру...
Бац!.. Бац!.. Бац!..
Громкое эхо и крики.
Продолжительное молчание.
Бац!
Слабое эхо, а затем полная тишина.
- Наконец-то!
Из мрака выделяются фигуры Редвуда и Коссара. Первый кричит: "Бенсингтон!" Второй перебивает: "Бенсингтон! Мы ухлопали вторую крысу!"
- Коссар убил вторую крысу! - подтвердил Редвуд.
5
Пока экспедиция подкрепляла свои силы, стало совсем темно. Звезды на небе ярко блистали. Бледный свет над холмами возвещал появление луны. Стража у крысьей норы бодрствовала, но часовые перешли на холм, повыше, чтобы удобнее стрелять. Они сидели, скорчившись на росистой траве, и, чтобы не пострадать от сырости, усердно тянули виски. Остальная компания, вместе с главными руководителями экспедиции, заседала в домике, обдумывая ночной набег на осиные гнезда, и тоже щедро подкрепляла свои силы спиртными напитками. Луна поднялась над горизонтом к полуночи, и, как только лучи ее осветили долину, Коссар повел своих соратников к логовищам неприятелей.
Закупорить большую часть выходов в эти логовища оказалось задачей удивительно простой, хотя и сопряженной со смертельной опасностью, если бы неприятель проснулся раньше времени. Закупорив часть дыр, друзья навалили перед другими кучи серы с селитрой, зажгли их почти одновременно, и затем вся компания, кроме Коссара, не сговариваясь, бросилась бежать с холма в долину, к лесу, где и остановилась в тени деревьев. Через две или три минуты из осиных гнезд послышалось глухое жужжание, вскоре, однако, прекратившееся.
- Неужели все кончилось? - спросил Бенсингтон шепотом.
Никто ему не ответил. Ночь стояла тихая и светлая. Скат холма с осиными гнездами был залит лунным светом, и гипсовые затычки, отвердевшие в отверстиях, блестели как жестяные.
Силуэт Коссара двинулся по направлению к лесу.
- По-видимому... - начал Коссар, но его слова были прерваны выстрелом, раздавшимся со стороны крысиной норы.
- Это что такое? - спросил Бенсингтон.
- Крыса, должно быть, выглянула, - отвечал кто-то.
- Они там, около мешков.
Вся компания потихоньку опять направилась к холму.
- Бац! - раздался опять выстрел в саду.
- Это, наверное, крысы, - сказал Бенсингтон.
- Обязательно! - подтвердил Коссар, грызя ногти. Краткая пауза.
Два выстрела, один за другим, затем громкий, отчаянный крик, еще три выстрела и треск сучьев в лесу. Все эти звуки резко и отчетливо выступали среди ночной тишины.
Несколько мгновений - ничего, кроме смутного шума в стороне норы, затем опять отчаянный крик... Вся компания инстинктивно и полусознательно бросилась за ружьями к лесу, где были оставлены мешки с горючим материалом.
Тем временем послышались еще два выстрела.
Бенсингтон опомнился уже с ружьем в руках, пробираясь вслед за другими сквозь густой сосновый лес. Первою его мыслью в это время было довольно странное желание, чтобы кузина Джен могла видеть его в такой обстановке, хотя воинственность его была несколько испорчена гримасой, которую Бенсингтон должен был делать, чтобы очки не соскакивали с носа, да манерой его держать ружье за конец ствола, как простую палку.
- Стой! - воскликнул Коссар, хватая его за руки, - Что случилось?
- Они выскочили сразу все, - отвечал часовой.
- Крысы?
- Конечно, крысы. Целых шесть штук.
- Флэк упал.
- Что, что? В чем дело? - спросил подоспевший Бенсингтон.
- Да вот крысы выскочили все зараз, а Флэк упал.
- Как упал?
- Вы его, значит, бросили?
- Но ведь крысы-то на нас кинулись.
- Идем! - воскликнул Коссар. - Вы тоже идите с нами. Покажите, где вы оставили Флэка.
Вся партия тронулась вперед, и сбежавший со своего поста часовой продолжал по дороге передавать товарищам подробности происшествия.
- Должно быть, ушли назад, в нору. Когда я побежал, они бросились к норе.
- Как же так! Вы, стало быть, их преследовали?
- Мы сидели около норы. Увидав, что они выходят, мы, знаете ли, попробовали преградить им путь. Они ведь выпрыгивали совсем как кролики. Мы выстрелили. Они разбежались было сначала, а потом бросились на нас...
- Сколько же их было?
Коссар, дойдя до опушки леса, остановился.
- Что же они, съели, что ли, Флэка? - спросил кто-то.
- Одна крыса сидела уже на нем.
- Что же вы не стреляли?
- Ружья заряжены? - отрывисто спросил Коссар, не оборачиваясь.
Все кивнули утвердительно.
- Но как же Флэк... - произнес кто-то.
- Можно ли стрелять, когда Флэк... - подтвердил другой.
- Времени терять нельзя, - сказал Коссар и затем крикнул: - Флэк!
Весь отряд гуськом двинулся по направлению к норе, убежавший часовой немного позади других. Проходя через разросшийся хмель, товарищи наткнулись на труп крысы. Около него они выстроились в боевой порядок, в одну слегка изогнутую линию, а затем взяли ружья "на руку" и стали пристально вглядываться. Ружье, брошенное бежавшим часовым, было поднято кем-то тут же.
- Флэк! - кричал Коссар. - Флэк!
- Он отступил за крапиву и там упал, - отозвался бежавший часовой.
- Да вон там.
- Где же именно?
Часовой поколебался немного, осматриваясь вокруг, а потом повел всю компанию влево, но проведя несколько шагов, вновь остановился, огляделся и сказал:
- Здесь, кажется.
- Нет.
- Даже и ружья нет.
- Не утащили ли они его в нору?
- А ружье как же?
Затем, пройдя несколько шагов по направлению к холму, в котором находилась нора, он вновь остановился и выругался.
- Что, если они в самом деле его утащили?..
Вся компания стояла в глубоком раздумье. Очки Бенсингтона блестели, когда он поворачивал голову из стороны в сторону. Лица присутствующих то ярко освещались луною, то скрывались во мраке, в зависимости от того, куда они оборачивались. Все пробовали заговаривать, но никто не кончал начатой фразы. Вдруг Коссар перешел к лихорадочной деятельности, начал суетиться и раздавать приказания. Прежде всего он велел принести экипажные фонари. Все бросились исполнять это приказание, кроме самого Коссара.
- Вы хотите лезть в нору? - спросил Редвуд, уходя.
Взяв один из фонарей, Бенсингтон первый стал возвращаться по тропинке мимо колодца. Взглянув в сторону, он увидел могучую фигуру Коссара уже перед самой норой.
"Как это мы могли оставить Коссара одного!" - подумал он, но тут же утешился, решив, что Коссар сумеет постоять за себя.
В ту же минуту около него раздался писк, и три крысы, выскочив из густой заросли хмеля, бросились на Коссара. Последний сначала их не заметил, а потом проявил изумительную энергию. Стрелять он не стал, потому, вероятно, что не успел прицелиться, а просто ударил первую из нападавших крыс прикладом по голове, причем она перевернулась вверх ногами и осталась недвижимой.
Фигура Коссара исчезла на минуту за кустами, а потом появилась вновь, энергично размахивая ружьем. Две оставшиеся в живых крысы крупными прыжками бросились к норе, а храбрый предводитель экспедиции последовал за ними.
характер. Фигура Коссара по временам казалась громадной, а по временам совсем пропадала из вида. Крысы то прыгали гигантскими прыжками, то как бы плавно скользили по воздуху. Бенсингтон, издав слабый крик, бросился на помощь Коссару, но подоспел уже тогда, когда крысы скрылись в норе.
- Эге! - сказал Коссар совершенно спокойно, как будто бы ничего не случилось. - Вы уже вернулись? А где же фонарь? Крысы теперь все в норе. Я тут одной проломил голову. Где она? Да вон она лежит.
Бенсингтон молчал. Он был слишком взволнован для того, чтобы поддерживать разговор.
Между тем стали подходить и другие компаньоны с фонарями. Сначала вдали показалась яркая точка, бросающая желтоватый свет на траву и деревья, за нею следовала маленькая темная фигура, отбрасывающая большую тень назад, наконец, несколько таких фигурок стали сходиться и перекликаться. Чаще всего слышалось при этом имя Флэка.
- Он заперся на чердаке, - объяснил наконец кто-то.
Полз он на четвереньках, таща за собою по обоим бокам два ружья, привязанные к ремню, который он держал в зубах. За ним пополз с фонарем в руке самый преданный из его друзей - маленький черноволосый человечек с серьезным лицом. Все это было проделано так ловко, поспешно и победоносно, что казалось сном, который видит сумасшедший. Раз крысы ползли в нору задом к Коссару, то они не могли принести ему никакого вреда, а если они повернутся к нему мордой, то он увидит их светящиеся глаза и сможет стрелять им прямо в лоб. Обязательно!.. Уйти они никуда не могут. Помощник Коссара запасся даже веревкой, чтобы вытаскивать из норы трупы крыс. Конец ее он взял с собою, а клубок велел держать одному из присутствовавших.
Обдумав и поняв все это, Бенсингтон вдруг заметил, что держит в руках шелковую шляпу Коссара. Как она у него очутилась?
У каждого из выходов норы поставили по фонарю, вокруг которых разместились охотники, причем один из них стоял на коленях, держа ружье наготове, чтобы стрелять в отверстие, если покажется крыса.
Наступило продолжительное ожидание, показавшееся бесконечным. Наконец в норе послышался первый выстрел Коссара, Все встрепенулись, затем, - бац! бац! бац! - посыпались выстрелы в выскочивших из отверстия крыс, и две из них оказались убитыми. Державший веревку почувствовал, что ее дергают.
Веревка, при фантастическом освещении похожая на змею, поползла в отверстие, а затем остановилась. Опять несколько минут томительного ожидания. Наконец в отверстии появилось что-то, показавшееся Бенсингтону каким-то чудовищем, но при ближайшем рассмотрении это оказался помощник Коссара, маленький инженер, а вслед за ним показались сначала подошвы Коссара, а потом и его ярко освещенная фонарем спина.
Теперь оставалась в живых только одна крыса, скрывавшаяся в самом отдаленном уголке норы до тех пор, пока Коссар вновь туда не слазил и не убил ее. В конце концов этот бравый малый, превратившийся на время в хорька, прополз по всем ходам норы, чтобы убедиться, что там никого уже не осталось.
- Прикончил! - сказал он своим товарищам, водворившись окончательно в их среде. - Только, если бы у меня в голове был мозг вместо соломы, так мне следовало бы лезть туда голым. Обязательно! Пощупайте, Бенсингтон, если не противно: я весь промок от грязи и пота.
6
В течение этой богатой фантастическими приключениями ночи Бенсингтону неоднократно казалось, что он создан именно для таких приключений. Особенно ярко мысль эта блеснула в его мозгу после доброго стакана виски.
- Разве?
- Будьте уверены! - отвечал Бенсингтон, мрачно кивая головой.
Усилия, употребленные им при перетаскивании семи убитых крыс к погребальному костру, устроенному в крапиве, довели его, что называется, до седьмого пота и заставили опять прибегнуть к виски во избежание неминуемой простуды.
Перетащив крыс, вся компания собралась на кухне, чтобы передохнуть и подкрепиться, но через полчаса Коссар опять пригласил всех доканчивать начатое.
Решили разрушить ферму и сжечь все, что можно. Все мелкие деревянные постройки были сломаны, сложены в один костер посреди крапивы и покрыты вырубленным хмелем, на который взвалили трупы крыс и пропитали все это горючими веществами - парафином и керосином.
Бенсингтон работал с остервенением. Часа в два ночи, рубя топором хмель, он почувствовал такой прилив радостной энергии, что соседям пришлось держаться от него подальше. Потеря очков временно отрезвила ученого, но они скоро нашлись в заднем кармане его же собственного сюртука, хотя как они туда попали, и до сих пор никто не знает.
Вокруг него толпились мрачно озабоченные, энергичные люди. Коссар двигался среди них подобно демону разрушения.
Бенсингтон упивался тем чувством товарищества на жизнь и на смерть, которое совершенно незнакомо мирным горожанам, а служит исключительным достоянием солдат в военное время, разбойников при набеге, - вообще группы людей, соединившихся для опасного предприятия. Он не чувствовал усталости и ко всем окружающим относился с суровой нежностью.
При слабом свете утренней зари его массивная фигура с выдающейся челюстью и с пуком зажженного валежника в руке произвела на Бенсингтона очень сильное впечатление.
- Посторонитесь, - сказал кто-то ученому, дернув его за рукав.
Маленький красноватый огонек, показавшийся в одном месте при основании костра, стал быстро перебегать по сучьям и веткам, а затем вдруг весь костер вспыхнул ярким пламенем. Удушливый дым, треск горящих сучьев и целые потоки искр, осыпавших окрестность, заставили членов экспедиции захватить свои ружья и отойти подальше. Сзади всех медленно шел Коссар.
Одновременно с костром подожжен был и домик фермы. Издали все это представляло замечательно красивую картину, особенно когда из окон жилища Скиннеров показались языки пламени.
зрелищем пожара, но и честью приветствовать усталых членов экспедиции, под предводительством Коссара, с ружьями на плечах торжественно выходивших из леса.
Бенсингтон впал в полусознательное состояние от усталости и шел совершенно машинально. В голове его проскальзывали обрывки мыслей. Взглянув назад, на огонь, он вдруг вспомнил чрезвычайно знакомую фразу, но никак не мог сообразить, к чему она относится.
- Милостивые государи! Сегодня мы зажгли... Сегодня мы зажгли! Что такое зажгли?.. Ах, да! Это Лятимер говорил, да и многие говорили... и всегда так говорится... сегодня мы зажгли свет, которого уже никто не потушит... А Коссар! Вот это человек!.. Да-а-а!.. Это человек!.. Я горжусь тем, что держал его шляпу... Да, сэр, горжусь! Несмотря на то, что он занимается всего лишь прикладной наукой!
И Бенсингтон с глубоким уважением, чтобы не сказать с восхищением, взглянул на медленно переваливающуюся перед ним спину Коссара.
Как раз вслед за этим на него вдруг напала дрожь, неудержимая зевота и желание поскорее улечься в постель, закутаться потеплее и выпить кофе, который так хорошо варила кузина Джен (до тех пор он о ней, похоже, не вспоминал).
7
А пока восемь искателей приключений сражались с крысами около Хиклиброу, в девяти милях оттуда, в Чизинге, старушка с длинным носом при свете маленького огарка старалась открыть коробку с Гераклеофорбией 4. Вооружившись ножом для консервов, она кряхтела, сопела и царапала себе руки, очевидно, решившись победить или умереть. Слабый голосок ее внука, новорожденного Каддльса, раздававшийся из-за тонкой перегородки, играл в данном случае роль сигнального рожка, напоминавшего ей о необходимости самопожертвования.
- Ишь, бедняжка, заливается! - сказала миссис Скиннер и, закусив нижнюю губу единственным оставшимся во рту зубом, понатужилась.
На это раз старания ее увенчались успехом: крышка открылась, и богатый запас "Пищи богов" был готов к услугам нового отпрыска почтенной семьи Скиннеров.