Брак.
Часть первая. Марджори выходит замуж.
Глава II. Два предложения м-ра Магнета.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Брак. Часть первая. Марджори выходит замуж. Глава II. Два предложения м-ра Магнета. (старая орфография)

ГЛАВА II.
Два предложения м-ра Магнета.

I.

Скоро стало совсем очевидно для Марджори, что м-р Магнет собирается сделать ей предложение, а она не знала, желает ли она выйти за нею или нет.

Марджори начала сознавать, что дело принимает довольно серьезный оборот для нея, и что она совершенно к нему не подготовлена.

Её мысли и чувства совершенно запутались. Голова её была полна обрывками мыслей, всякого рода соображений, разсуждений, вычитанных из книг; все вместе спуталось в этом ералаше двадцатого века. Например, - и поскольку это обладало некоторой ценностью, как мотив, оно было далеко не легкомысленным соображением - ей хотелось выслушать предложение ради самого факта предложения.

Немного менее ясным и более инстинктивным, чем её желание выслушать предложение, было стремление посмотреть все, что м-р Магнет намерен сделать, и выслушать все, что он намерен оказать. Она была очень любопытна. А он вел себя совсем не так, как она ожидала, что будет вести себя влюбленный.

Замужество, брак, с отвлеченной точки зрения - т. е. забывая совершенно о м-ре Магнете - для нея ни в коем случае не было лишено заманчивости. Она испробовала жизнь, такую, какой она могла быть без неизбежного надзора отца, и уже начала сознавать, какой её родитель несносный. Брак для нея был возможностью освободиться от всего этого, он означал не только свободу от родителей, но и собственную квартиру, мебель, выбранную по её вкусу, полную свободу, авторитет, значительность. Она имела возможность убедиться в том, что значит быть состоятельной замужней молодой женщиной, на примере нескольких блестящих бывших студенток, посетивших после замужества Беннет-Коллэдж и разсыпавших направо и налево приглашения, предложения протекции и обещания пристроить.

Бедная Марджори! она всячески старалась быть разумной и чувствовала себя безпомощной над кричащей бездной опасных и запретных мыслей. Втайне сознавала она прекрасно, что не так должна прийти любовь. В глубине души, в главном сокровище её жизни, и в лучшем, что она могла подарить человечеству, была жажда красоты, временами становившаяся почти невыносимой, жажда чего-то иного, кроме красоты, но все же неразрывно связанного с него, жажда глубоких переживаний, своего рода славы, приключений, страсти, - жажда вещей, родственных музыке, героическим поэтам, традициям романтизма. Она спрятала далеко вглубь себя огромное мятежное желание жизни, огромную мятежную способность жить. Быть красиво любимой - вот достойный венец и кульминационный пункт её бытия.

Она не смела прислушиваться к этим глубинам, но эти мятежные голоса наполняли ее. Даже когда она гнала своего маленького крокодила первобытно-разумных мыслей к заранее определенному здравому заключению, кровь и нервы, и все её существо протестовали и кричали, что м-р Магнет не годится, что каковы бы ни были другия в нем достоинства, с точки зрения любовника он был нелеп, и плосок, и глуп, и стар, и лучше вовсе не родиться на свет Божий, чем отдать сокровище своей жизни его истомленным губам и голодным худым рукам. "Какой ужас! Какое отвратительное безобразие!" - молча, безформенно подстрекали мятежные голоса.

М-р Магнет сделал свое первое предложение три дня после этого, побывав дважды к чаю и будучи потом оставлен к ужину.

М-р Поп всячески старался быть любезным и внимательным к м-ру Магнету и не мог придумать лучшого средства для этого, чем благодетельствуя его безграничной интимностью своей беседы; это отнимало всякую возможность каких бы то ни было, кроме минутных, бесед между его дочерью и её поклонником. Но мало того, м-ру Магнету было трудно отделаться от м-ра Попа, не обидев его; стоило лишь случаю отозвать м-ра Попа на минутку, как м-р Магнет открывал, что или Марджори нигде поблизости не видно, или ее нельзя никаким, каким бы то ни было остроумным, способом изолировать до неизбежного возвращения м-ра Попа.

И поэтому м-ру Магнету не представилось случая объясниться до маленького собрания у лэди Петуорт в Семмерхэм-Парке.

С самого начала м-р Магнет стал кружиться около нея, кружиться все ближе и ближе. Он направил на нее глаз, когда она подошла к богато разукрашенной особе лэди Петчуорт, как-какой нибудь выбитый из строя броненосец направляет тускло серый, почтительный, любящий луч прожектора на уплывающую миноноску, и поэтому ей казалось, что он смотрит на нее безпрерывно, безжалостно, тянется к ней. И ей очень не хотелось, чтобы он это делал. Она вовсе не думала, что он решится на объяснение тут, при этих обстоятельствах.

Сперва она возлагала большие надежды на собственные силы и умение увертываться, и на присутствие многолюдного общества. Потом понемногу ей стало очевидным, что и лэди Петчуорт, и её собственная мать, да и все общество, и сады, и погода, и звезды - все решили объединиться в желании дать возможность м-ру Магнету выполнить свое намерение, и Марджори с непоследовательностью, столь свойственной её полу и послужившей мишенью для мужских острот в продолжение всех веков - вдруг и неожиданно твердо пришла к убеждению, что ей не хочется решать, какой тактики держаться с м-ром Магнетом. Ей не хотелось принимать его предложение, и так же ясно не хотелось отказывать ему. Она и не хотела даже, чтобы думали, что она в данную минуту решает, что ответить ему, и это было лишь развитием её предшедствовавших мыслей. Она даже не хотела, чтобы думали, что она старается избежать его, или думает о нем, или замечает его существование.

Поздоровавшись с лэди Петчуорт, ей удалось, правда, очень неловко, не заметить м-ра Магнета и обратиться с каким-то вопросом к м-ру Винтерслону, стоявшему немного в стороне и разсматривавшему защищенным рукой и прищуренным глазом вид сквозь стволы деревьев на Барнхамстрит. Он сказал ей, что нашел очень "красивый" эффект, который еще не был использован, и она всячески постаралась-разделить его художественные интересы, все время чувствуя за спиной м-ра Магнета, ждавшого случая подойти к ней.

Наконец, ему это удалось, и она сделала отчаянную попытку завязать общий разговор, в котором приняли бы неизбежно участие все трое, но напрасно. М-р Винтерслон при первой возможности отошел и оставил ее в смущенном, но красноречиво молчаливом tête à tête'е.

Даже профессиональное остроумие и находчивость м-ра Магнета покинули его.

-- Приятно вас снова увидать, сказал он, после огромного промежутка времени.

II.

-- Пойдемте, посмотрим на пруды, - сказал он. - Здесь пруды восхитительны. Вы должны их видеть.

-- Я часто вспоминаю нашу прошлогоднюю прогулку, - сказал м-р Магнет, - и ваши рассказы о ваших занятиях в Оксбридже.

Марджори внезапно обхватило восторженное восхищение какой то бабочкой.

Дважды еще удалось ей сбить с позиции м-ра Магнета, пока они не пришли к крошечной луже с водяными лилиями и миниатюрным водопадом, носящим громкое название Водяных Садов.

-- Это одна из самых удачных затей лэди Петчуорт, - сказал м-р Магнет.

-- Лотосы, должно быть, очень похожи на водяные лилии, - сказала Марджори, потеряв всякую надежду отвратить неотвратимое...

Она стояла молча, неподвижно, у маленькой лужи, и, не смотря на задумчивый взор, направленный на пловучие цветы, напряженно и упорно чувствовала его пристальный взгляд.

-- Марджори, - раздался, наконец, его голос, страшно мягкий, - мне необходимо вам сказать что-то...

Она ничего не ответила.

-- С того самого двя, как мы познакомились прошлым летом...

Ясное, холодное решение, наконец, упрочилось в мозгу Марджори.

Если ей необходимо решить, она решит. Он сам на это напросился.

-- Марджори, сказал м-р Магнет, - я люблю вас.

Она подняла ясный, решительный взор на него.

-- Мне очень жаль, м-р Магнет, - сказала она.

-- Я хотел просить вас стать моей женой, - сказал он.

-- Мне очень жаль, м-р Магнет, - повторила она.

Они посмотрели друг на друга. Она испытывала какое-то испуганное удовольствие в том, что она сейчас сделала; пусть мать говорит, что хочет.

-- Я так сильно люблю вас, - сказал он, смущенно.

-- Мне очень жаль, - снова повторила она упрямо.

Она за это ничего не ответила. Она испытывала странное ощущение, как будто ей нельзя уйти от этой плескающей, журчащей лужи; словно она здесь будет прикована до тех пор, пока м-ру Магнету не заблагоразсудится отпустить ее, а пока это ему не заблагоразсудилось. В таком случае она будет продолжать ему отказывать.

-- Я очень огорчен - сказал он.

Марджори могла только подумать, что ей снова жаль, но так как она уже трижды повторила эту фразу, она как-то неловко промолчала.

-- Может быть, потому что... - начал он снова и запнулся.

-- Не почему-либо. Пожалуйста вернемтесь к остальным, м-р Магнет. Мне очень жаль, если я огорчила вас.

И, сделав над собой огромное усилие, повернула назад.

М-р Магнет остался стоять и смотрел на нее - я могу только сравнить его взгляд с ищущим взглядом фотографа. На одну минуту в его жизни Марджори ненавидела его.

-- Я не понимаю, - сказал он наконец.

Потом с простотой, которая собственно должна была бы растрогать ее, он сказал:

-- Может быть, Марджори... я могу надеяться?.. может быть, я не в подходящую минуту заговорил об этом?

Она ответила немедленно, убежденно.

-- Я не думаю, м-р Магнет.

-- Мне очень жаль, - сказал он, - что побезпокоил вас..

-- Мне очень жаль, - ответила Марджори.

Наступило долгое молчание.

-- Мне тоже очень жаль, - сказал он.

Они не проговорили больше ни слова, по стали возвращаться к остальной компании. Вся процедура была кончена. Как-то неожиданно, сразу, внешность м-ра Магаета изменилась и приняла вид полного, явного отчаяния.

-- Я надеялся, - сказал он и вздохнул.

С ужасом Марджори заметила, что он решил принять вид отверженного, показать всем, что он был отвергнут после того, как ему позволили надеяться и его поощряли.

III.

глаза блестели, и она проявила необычайное желание, с неестественным энтуатиазмом, сыграть в гольф-крокет. Было красноречиво ясно, что м-р Магнет не разделял её восторженного желания и отказался играть; и все же, когда она начала с преподобным Джоплит-Бэйш в качестве партнера, он стоял и с какой то нежной грустью наблюдал игру из-под тени большого каштана.

Миссис Поп осторожно и незаметно подошла к нему.

-- Вы не играете, м-р Магнет, - заметила она.

-- Нет, на этот раз я только зритель, - сказал он со вздохом.

-- Кажется, Марджори выигрывает, - сказала миссис Поп.

Он несколько секунд ничего не отвечал.

-- Она так очаровательна в этом голубом платье, - заметил он, наконец, и снова глубоко вздохвул.

-- Да, этот синий цвет идет к ней, - сказала миссис Поп, не обращая внимания за вздох. - У ней есть свой вкус, и она всегда сама выбирает все свои платья - цвет, материю все... (и кроме того, хотя миссис Поп этого не прибавила, всегда тщательно скрывала счет портних).

Потом наступило еще более длинное молчание, которое миссис Поп сочла нужным прервать легкой дрожью.

Она заметила, что м-р Магнет жаждет сочувствия и готов все выложить, как за исооведи.

-- Мне кажется, - сказала она, - здесь немного сыро. Пройдемте к пруду и посмотрим, нет ли там белых лилий.

-- Есть, - сказал м-р Магнет печально, - и оне так красивы так поразительно красивы.

И он свернул на дорожку, по которой так еще недавно вел Марджори.

Он оглянулся назад, пока они шли по дорожке, разделяющей газон от клумб, усеянных маками.

-- Она так полна жизни! - сказал он со вздохом в голосе.

Миссис Поп звала, что она должна промолчать.

-- Я сегодня сделал ей предложение, - сорвалось у мистера Магнета, - я не мог удержаться.

Миссис Поп только подчеркнула свое молчание.

-- Я знаю, что я не должен был это сделать, не посоветовавшись предварительно с вами, - продолжал он смущенно.

-- Но я так люблю ее. Впрочем... впрочем, из этого ничего дурного не выйдет.

-- Я и не подозревала, м-р Магнет... Вы знаете, она так молода. Ей всего двадцать лет. Мать...

-- Я знаю, - сказал Магнет, - я вполне понимаю. Но я ничего дурного не сделал. Она мне отказала. Я завтра уеду. Уеду навсегда... мне очень жаль.

Снова длинное молчание.

-- Для меня, конечно, она только ребенок, - сказала, наконец, миссис Поп. - Она только ребенок, м-р Магнет. Ей и в голову не могло прийти, что у вас были такие видя на нее.

-- Теперь, раз я с вами об этом заговорил, миссис Поп, - сказал он, - я могу вам сказать, как я - о, это единственное слово - обожаю ее. Она такая милая, очаровательная, нежная...

Миссис Поп порывисто повернулась к нему и взяла его за. руки: она была глубоко растрогана.

-- Я не могу вам сказать, - прибавила она, - что испытывает. мать, слыша такия слова.

Слова изменили ей, и несколько минут оба ограничивались безмолвным пожатием рук.

-- Ах! - сказал м-р Магнет, и у него появилось странное сожаление, что ему приходится иметь дело с матерью.

-- А вы уверены, м-р Магнет, - продолжала миссис Поп, когда волнение её немного улеглось, что она серьезно думала то, что сказала? Молодые девушки такия странные существа...

-- Её слова мне показались такими ясными и убедительными.

-- Она всегда очень ясна и убедительна.

-- Да, я это знаю.

-- Я знаю, что вы ей нравились.

-- Не может быть!

-- Да, мать всегда видит. Когда упоминалось ваше имя... Но о таких вещах нельзя говорить. В этом всегда есть что-то... что-то святое...

У нея мелькнула мысль, что она сказала достаточно.

-- Какое чувство собственного достоинства у этой старой золотой, рыбки! - заметила она. - Она машет хвостом, словно церковный староста, изгоняющий из церкви шумливых ребят.

IV.

Миссис Поп поразила Марджори тем, что она некоторое время ни слова не проронила о слишком очевидном факте дня; но её обращение со второй дочерью по дороге домой было необычайно нежным.. Как будто она в первый раз сообразила, что печаль и несчастье могли вторгнуться в эту молодую жизнь. Впрочем, после ужина она заговорила. Перед тем, как младшия дети отправлялись спать, они все вышли на лужайку посмотреть на молодой месяц. Даффи показывала псевдо-близнецам старый месяц в объятиях молодого, и Марджори очутилась рядом с матерью.

Марджори была удивлена и растрогана тоном матери.

-- Так трудно заранее угадать, что будет к лучшему, - продолжала миссис Поп.

-- Я должна была поступить так, как поступила, - сказала Марджори.

-- Я только надеюсь, что тебе никогда не придется убедиться в том, что ты совершила большую ошибку, милая. Он тебя очень, очень любит.

-- О, мы теперь ее видим! - крикнула Рома, - мы теперь ее видим! Мамочка, ты ее видела? Такая круглая, и ее как будто нянька укачивает!

Когда Марджори пожелала матери покойной ночи, миссис Поп поцеловала ее с необычайной нежностью.

И Марджори пришло в голову, что, наконец, у матери не могло быть каких-либо эгоистических соображений во всей этой истории.

VI.

Мысль, что, может быть, она, в конце-концов, и совершила ошибку, может быть самую большую ошибку в своей жизни, прочно установилась в мозгу Марджори, наряду, со всякими другими мыслями, к тому времени, когда она стала одеваться на следующее утро. Последующия события только упрочили это убеждение. Пара чулок, в прочности которых она не сомневалась, разорвались, когда она стала их надевать, а рядом с тарелкой за утренним чаем она нашла два конверта, которые безусловно должны были содержать счета из Оскбриджа, и в довершение всего настроение отца было "ужасным" за столом.

Когда завтрак кончился, она отправилась в полуразвалившуюся беседку у пруда и стала разсматривать счета, которых она не осмелилась вскрыть за столом. Один был счет за обувь - почти три фунта, другой за книги - свыше семи.

-- Я знаю, что этот неправилен, - сказала Марджори, опираясь подбородком на ладонь, и попыталась вспомнить подробно свои заказы и доставленные ей книги.

Марджори попала в сеть, разставляемую нашим дочерям и сыновьям утонченной скромностью в денежных вопросах прославленной Оксбриджской администрацией, и она очутилась в довольно сильном, по её средствам, долгу.

Она даже не решилась подумать об общей сумме долга. Она остановилась на пятидесяти фунтах, как на крайнем максимуме.

-- Там меньше пятидесяти фунтов, - сказала она и прибавила: - должно быть меньше.

Но что-то безсознательно подсказывало ей, что там гораздо больше.

Она уже была третий год в Оксбридже, и местный главный поставщик, уже довольный общей суммой её долга и не желавший, чтобы он возрастал, начал проявлять наименее любезную сторону своего характера. Он приписал кое-какие примечания к концу счета, замечание о каком-то регулировании его, о том, что ему необходимы деньги для расплаты с поставщиками, капитал дня оборота и т. д...

Он просил ее "в ближайший возможно срок обратить внимание на этот счет". И у нея сложилось неприятное убеждение в том, что если ей понадобится еще что-нибудь, придется платить наличными, а у нея как раз теперь ощущался недостаток в чулках. Она как то за последнее время совсем забыла о чулках; к несчастью, и у Даффи вышел весь запас чулок.

Нервными напряженными движениями разорвала она на мелкие куски счета. Потом она собрала все кусочки на ладони и похоронила их в куче земли, лежавшей в углу беседки.

-- Мадж, - сказал Теодор, появляясь в солнечном сиянии в открытую дверь, - тетя Плессингтон едет. Она прислала телеграмму. Кому-нибудь придется встретить ее на вокзале к поезду в 12 ч. 40 м.

Тетя Плессингтон была высокая, худая дама с ясно очерченным профилем, здоровым цветом лица и ясными глазами; она носила шляпы для того, чтобы показать, как она их презирает, и волосы её были тщательно растрепаны. Одета она была всегда в хорошия платья, но крайне обветшалые и осевшия; вызывала она к себе уважение главным образом голосом, немного сдавленным контральто, авторитетным и внятным; он придавал всему, что она говорила, ясность и важность, так что, если она говорила "какое хорошее утро", это было похоже на ясный шрифт в передовой статье "Таймса".

Все существо тети Плессингтон было всецело поглощено мыслями о прогрессе. Она была подобна жизненной энергии Бернарда Шоу, и для нея как будто ничего на свете не существовало, кроме движения вперед. Она и представления не имела, какая веселая, а иногда и прекрасная штука жизнь. Она была одной из семьи в восемь сестер, которые сумели себя охранить от взаимной давки, пустив с колыбели локти в ход. Все оне вышли замуж, за очень различного сорта людей и даже без сердечного влечения. Тетя Плессингтон, потратив много лет на то, чтобы не прозевать богатого и только несколько сумасшедшого барона, кончила тем, что "хапнула" - другого более подходящого слова нет - дядю Губерта. "Женщина - ничто без мужа", говорила она и взяла его. Он был довольно преуспевавший оксфордский профессор, и, пользуясь им, как базисом и своего рода вывеской, она специализировалась в интеллектуальной филантропии и развила свое Движение.

Сущность этого Движения значительно менялась и разнообразилась от-времени-до-времени, но оно было неизменно и агрессивно направлено на пользу низших слоев общества.

VII.

После завтрака тетя Плессинггон повела Мадж погулять и показала себя гораздо более наблюдательной, нем её ораторския способности, проявленные за столом, могли заставить думать.

Она сразу стала говорить о том, как надо начинать жизнь, и как она ее сама начала. Она ясно доказала, что разумный брак, даже и не очень блестящий - первая обязанность молодой девушки. Это нормальный ход для девушки. И она сделала маленькое отступление, чтобы рассказать, как поступают незамужния женщины для подтверждения этой точки зрения. Она привела целый ряд примеров видных незамужних женщин.

-- И что оне стоят? - спросила тетя Плессингтон. - Девушка всегда так стеснена, а старая дева всегда презираема.

Она умолкла.

-- Почему ты не решишься и не выйдешь замуж за м-ра Магнета? - спросила она неожиданно, гордясь своей блестящей внезапностью.

-- Нужны двое для брака, - ответила Марджори после легкого колебания.

-- Но, деточка, он готов целовать землю, по которой ты ступаешь! - сказала тетя Плессингтон.

-- Он немного... преклонного возраста, - прибавила Марджори.

-- Ни капельки! Ему нет еще сорока. Это как раз подходящий возраст.

-- Мне кажется, теперь это уже невозможно.

-- Невозможно?

-- Видите ли, тетя, я ему отказала.

-- Естественно - на первый раз! Но я бы не прогоняла его во второй.

Опять некоторое молчание.

Наконец, Марджори решилась на прямой вопрос.

-- А вы думаете, я хорошо бы сделала, выйдя замуяа за м-ра Магнета?

-- Он дал бы тебе все, что требуется умной женщине, - сказала тетя Плессингтон, - все!

Некоторое время разум девушки противился ей.

Но Марджори принадлежала к впечатлительному полу, была в впечатлительном возрасте, и было что-то всепобеждающее в ясной уверенности теткиного голоса, в её непреклонной уверенности в том, что такая жизнь - настоящая, только такая жизнь таит в себе залог успеха. И мир преобразился в податливом мозгу Марджори, пока он не поддался какой-то совокупности влияний, стремлений, усилий и побед. Обеды, приемы, министры, немного более, чем влюбленные и спрашивающие у нея совета, господа в орденах, красивые платья, сияние огней... "да ведь, - сказала тетя Плессингтон, доходя до энтузиазма, - она может стать "второй Марцеллой".

А какие другия перспективы ожидали Марджори? Если она не предпримет шага в этом далеко не безутешном направлении, что ей остается? Какая-нибудь служба после ссор с отцом, жизнь, если не в нужде, то в бережливости, и все те же Оксбриджские торговцы и их безсмертные счета...

VIII.

Они все пошли гулять; была светлая, синяя ночь с молодым месяцем высоко на небе. М-ру Попу очень хотелось идти с м-ром Магнетом, но какая-то оккультная сила помешала его намерению, и он очутился в обществе своего beau-frère'а и Даффи, и с тетей Плессингтон и женой в качестве барьера между ним и предметом его желаний. Марджори с другой стороны нашла, что соседство Магнета неизбежно. Они немного отстали от других и очутились снова вместе, в первый раз после её отказа.

Она подумала, что он держит себя крайне сдержанно, и она начала немного сомневаться, не вздумал ли он принять её решение, как окончательное. В тот вечер он был не только очень скромен, но и крайне мягок, и она почувствовала в нем что-то, что, говорят, женщины всегда уважают; он оставил на ней впечатление большой ловкости. В конце-концов, он мог одним мизинцем разсеять те тучи и неприятности, что так подавляли ее. Ведь он в один день мог заработать всю сумму её ужасного долга.

-- Ваша тетя сейчас уезжает? - спросил он.

Она ответила утвердительно.

-- Жаль, что мне так мало пришлось с ней говорить. Она действует так ободряюще.

-- Вы слыхали о нашей предполагаемой маленькой экскурсии в пятницу? - спросил он после паузы.

Нет, она не слыхала. Пятница была днем рождения Теодора; она это слишком хорошо знала, так как по этому случаю принуждена будет разстаться с своей коллекцией марок (которая, конечно, случайно была упакована вместе с остальными вещами и привезена в Бернхамстрит). М-р Магнет объяснил, что он подумал, нельзя ли устроить маленький пикник в честь торжества.

-- Как мило с вашей стороны! - сказала Марджори.

-- Есть красивое местечко у реки, между Вампинг и Фристон-хангер - мне давно хотелось, чтобы вы его видели, а вид с колокольни церкви в Фристон! - Хангер поразительно красив. Оттуда виден изгиб реки.

-- Теодор будет счастлив, как царь!

-- Я захвачу с собой удочку, на случай, если ему захочется поудить. Я не хочу ни о чем знать. Я хочу, чтобы это было действительно его днем.

Он как будто чуть-чуть подчеркнул последнюю фразу. Она, как следует, не могла понять.

Но этот вечер привел Марджори ближе к тому, чтобы полюбить Магнета, чем когда бы то ни было прежде. И перед тем, как лечь спать, она снова решила, что он вполне сносный человек, и что она поступила с ним слишком нервно и несправедливо. В конце-концов его поспешность и неловкость были только следствием его искренности. Может быть смутное сомнение, повторит ли он свое предложение, придавало какую-то окраску неопределенности его преданности. Конечно, говорила она себе, конечно, он повторит свое предложение. И тогда она вкусит радости неограниченных денежных средств. Она вздохнет свободно...

Она незаметно крепко заснула...

IX.

В конце-концов пятница оказалась не столько днем Теодора, сколько Магнета. И до тех пор, пока она не нашла себя связанной, в мыслях Марджори не было ни малейшого сомнения относительно того, как она решила себя вести.

-- Когда я тебя снова увижу, - сказала тетя Плессингтон при прощальном поцелуе, - надеюсь, что у тебя будет кое-что сказать мне.

выйти замуж за м-ра Магнета, пока поворот пути не скрыл ее из виду.

Счастие благоприятствовало м-ру Магнету прекрасным, ясным днем, и экскурсия была удачной и веселой с самого начала. Все было предусмотрено и блестяще сорганизовано, с обильной щедростью, быть может, разсчитанной больше всего на то, чтобы произвести впечатление на Марджори. И с самого их отъезда из дому Марджори начала улыбаться устроителю. Она изо всех сил старалась подавить в себе пробуждающияся снова непонятные угрызения совести и убедить себя ясно и просто, как в прошлую ночь, что он снова сделает предложение, и она примет его.

Из Вампинга прибыли два экипажа; места хватило для всех и даже осталось лишнее; а Вампинг оказался милым провинциальным городком с крытым рынком на столбах и с тем обилием зеленой краски и налета праздности, которые всегда характеризуют близость реки и лодок для увеселительных поездок. Паровой катер весь сиял, было обилие алых подушек и навес с кисточками, а там налево высился красивый старинный мост, ведущий свое начало от времен Плантагенетов.

Они тронулись в путь при усиленных свистках и начали подниматься по реке под тенью нависших деревьев, которые иногда зацепляли трубу; они обдавали брызгами береговую дорожку и заставляли плясать тростники и осоку бурунами от винта. Они прошли через ленивую шлюзу, проплыли длинный канал, миновали забавно раскрашенную Потвельскую таверну с её живописной группой тополей и нелепой, ярко-новой вывеской "Яичница".

Фристон Кангар оказался еще более красивым местечком, чем Вампинг. Он отличался очень яркой собственной физиономией, так, как был выстроен из желтого, местного камня, вместо обычных кирпичей, и дворовые постройки, по крайней мере, в маленьком постоялом дворе, где они остановились, были крыты соломой. Над городком. возвышалась необычайно большая церковь, с большой зубчатой колокольней, увенчанной большим фонарем, высеченным из целого камня.

-- Мы обойдем город и потом осмотрим развалины старого замка за церковью, - сказал м-р Магнет Марджори, - а потом я хочу вам показать вид церковной колокольни.

А когда они шли по улице, он снова обратил её внимание на колокольню и голосом, в котором сквозила какая-то значительность,.

-- Я хочу, чтобы вы туда поднялись, - сказал он.

-- Как бы достать что нибудь поесть, - м-р Магнет, - заметил, неожиданно Теодор, и все были немного удивлены ответом м-ра. Магнета.

-- Кому хочется есть в день твоего рождения, Теодор?

Но они поняли, что это была только шутка, когда она дошли до развалин замка и нашли на древнем дворе, когда-то служившем, местом для турниров, с покрытой плющем аркой, окаймляющей вид на город и реку - накрытый белой скатерью стол, с сиявшим на солнце и сверкавшим хрусталем и серебром и украшенный вазами с сахаром и цветами, холодными пирогами, кувшином крюшона и серебряным ведерком с двумя многообещающими бутылками, и все это под наблюдением двух настоящих живых лакеев, во фраках, как подобает лакеям, но в соломенных шляпах для защиты от жары, и солнца.

-- О! - воскликнула миссис Поп, - какая великолепная мысль!

А Теодор, пожалуй, был даже немного смущен - как будто он испугался, не зашло ли слишком далеко празднование его дня рождения, и не вызовет ли это каких-нибудь неприятных для него последствий. Не было сомнения, что м-р Магнет заказам все это в Лондоне и велел все это прислать сюда, вместе с лакеями. Теодор зрел, что он необыкновенно выдающийся мальчик, несмотря на явно критическое, к нему отношение четырех преданных сестер, и м-р Магнет несколько раз до этого удостаивал его внимания, но все это - было ярямо колоссально!

-- Посмотри на пироги, старичок!

И на пирогах и на тортах выпуклыми буквами из теста и шоколада стояло слово "Теодор".

-- О, м-р Магнет! - сказала Марджори, чувствуя, что глаза ждали от нея каких-нибудь слов.

-- Рома! - сказал Теодор громким театральным шопотом, - посмотри, есть и персики, там, на корзине!

-- Прикажете шампанского, сударыня? - сказал лакей внезапно над самым ухом миссис Поп, обтирая запотевшую бутылку.

Во сколько ему все это обошлось!

X.

Марджори предпочла бы, чтобы м-р Машет не решил с такой непоколебимой твердостью сделать ей второе предложение на церковной колокольне. Его решение было как нельзя более ясно с самого начала завтрака, и она чувствовала, кат нервы её ослабевают под напряжением этого долгого ожидания. Она старалась подтянуть себя, не думать об этом, казаться заинтересованной весельем и глупостями, которые болтали м-р Винтерслон, и Сид, и Рома, и Теодор; но м-р Магнет был очень сосредоточен, а мать её даже не смотрела на нее, а глядела все мимо нея, поверх нея и вокруг нея крайне сосредоточенным взглядом. Марджори, главным образом, хотелось одного: подняться на эту роковую колокольню, и чтобы поскорее вся эта процедура кончилась; вздрогнув, она едва успела помешать одному из услужливых лакеев наполнить уже в третий раз её бокал шамнавскимь.

Теодор, находясь под глубоким впечатлением своего открытия у м-ра Магнета более интересных качеств, чем он до сих пор замечал - тоже начал проявлять сильную наклонность прилепиться к этой замечательной личности и изследовать ее поближе. Миссис Поп с молчаливой расторопностью старалась все устроить к всеобщему благополучию.

-- Даффи, - сказала она, вытянув коварный палец по направлению к наиболее пустынному и лишенному всякого интереса месту на горизонте, - постарайся удалить Теодора от м-ра Магнета. Ему хочется поговорить с Марджори.

Даффи огляделась.

-- Мне отозвать его, что-ли? - спросила она.

-- Нет, - сказала миссис Поп, - сделай это незаметно.

-- Попробую, - сказала Даффи и уставилась глазами на Теодора. Миссис Поп, чувствуя, что это, может быть, удастся, а может, и нет, но что она сделала все от нея зависящее, подошла к мужу и опустила ему на плечо нежную руку.

-- Молодежь горит нетерпением взобраться на колокольню, - сказала она. - Я никогда не могла понять такой проворности, особенно после завтрака.

-- И я тоже, - сказал м-р Поп, - а вы, Магнет?

-- А я готов, - сказал Теодор, - пойдем, м-р Магнет!

-- Мне кажется, сказал м-р Магнет, глядя на Марджори, - я тоже поднимусь на колокольню. Мне хочется показать Марджори вид оттуда.

-- Мы здесь останемся, мамаша, не правда ли? - сказал м-р Поп с необычной догадливостью и внезапно обнял миссис Поп за талию. Её материнский глаз отыскал глаз Даффи и молча передал ей приказание.

-- Я пойду с тобой, Теодор, - сказала Даффи, - места нам всем не хватит на колокольне.

-- Я пойду с м-ром Магнетом, - ответил Теодор, твердо настаивая на своей привилегии чествуемого.

Несколько минут они проспорили, причем намерения м-ра Магнета становились все более и более очевидными. Наконец, удалось завлечь Теодора в переулочек, где, над входом в лавку с принадлежностями для рыбной ловли, висело огромное изображение рыбы. М-р Магнет и Марджори, словно сговорившись, сделали быстрое движение но направлению к колокольне. Что бы ни хотеть сказать м-р Магнет, и какова бы ни была его нерешимость относительно этого до настоящого момента, теперь стало ясным, что он мог это сказать только на колокольне и в таком порядке, в котором он давно уже решил. Но когда они, наконец, достигли ясных высот, м-р Магнет настолько разгорячился и задыхался, что он ничего не был в состоянии произнести, кроме почти односложных одобрений по адресу вида:

-- Задох-дохся...ся, - сказал он - эти... крут...т...ыя лестницы... всегда... так дей...ствуют на меня... красивый вид... весь Сёррей... всегда нравился... этот край...

Марджори поймала себя на еле удержимом желании расхохотаться; она никогда не была в жизни так близка к истерике.

-- Очень красивый вид, - сказала она, - и я не удивляюсь, что вы хотели мне показать его.

-- Естественно, - сказал м-р Магнет -...хотел, чтобы вы видели...

Марджори с ловкостью, которой бы порадовалась её мать, втиснулась в нишу между зубцами и сосредоточила все свое внимание на лесных пространствах, тянувшихся к горизонту, а м-р Магнет усиленно-частыми движениями стал вытирать лоб и старался отдышаться.

-- Это очень мило с вашей стороны, м-р Магнет - сказала Марджори.

Он заговорил быстрее, как будто повторял что то давно заученное.

-- Как мне хотелось бы подарить вам все эти земли! Как мне хотелось бы взять все прекрасное в мире и бросить к вашим ногам!

Он на мгновение умолк и стал наблюдать за эффектом своих слов на Марджори.

-- Марджори, - сказал он, - вы твердо убеждены в непоколебимости того, что вы мне сказали третьяго дня: что для меня нет никакой надежды? У меня осталось смутное чувство, что я вам слишком много надоедал в тот день, и что, может быть, вы говорили в момент раздражения...

Он запнулся.

-- Мне кажется, что я сама хорошенько не знала тогда, чего я хочу, - ответила Марджори, и при этих словах Магнет издал странный звук облегчения - мне кажется, и теперь я не знаю, чего хочу. Мне кажется, что я не могу сказать, что люблю вас, м-р Магнет. Я бы сказала это, если бы могла. Вы мне очень нравитесь, мне кажется - вы очень добры, вы добрее и щедрее, чем кто либо из людей, которых до настоящого времени мне пришлось знать...

Говоря, что он добр и щедр, она по какой то странной ассоциации идей почувствовала, что он должен понять ее. У нея был минутный импульс откровенно раскрыть ему свое положение.

-- Хотела бы я знать, - сказала она, - можете ли вы понять, что значит быть молодой девушкой?

Но она тут же поняла всю нелепость своей мысля. Он был всецело сосредоточен на обращении, которое собирался сделать.

полюбить меня. Давайте устроим помолвку. Мне все, равно сколько бы ни пришлось ждать.

Он остановился.

-- Вы согласны попробовать? - настаивал он при её отчаянном молчании.

У нея было чувство, словно она из себя выдавила слово.

-- Да, - сказала она, еле внятно.

-- М-р Магнет! - сказала она.

Он поднял к себе её лицо и поцеловал ее в губы.

-- Марджори! - сказал он, и она наполовину высвободилась.

-- О, не целуйте меня, - воскликнула она, - пока еще не целуйте меня.

-- Я не люблю.

-- Простите! - сказал он - я забыл... Вы... Вы.. Я не могу удержаться...

Она вдруг с отчаянием пожалела о случившемся. Она чувствовала, что готова заплакать и наделать глупостей.

-- Я хочу сойти вниз, - сказала она.

-- Да, - сказала она, - да.

И думала о том, что надо сказать или сделать. А её нерешительная поза казалась ему самой нежной и скромной, какую он когда либо видел.

XI.

В тот вечер, когда Даффи поднялась в их общую комнату, Марджори явно собиралась уснуть...

И когда Даффи сама почти засыпала, она вдруг уловила странный звук, довольно знакомый, но неожиданный и смутивший ее.

-- Маджи, что случилось?

Никакого ответа.

-- Скажи, неужели ты плачешь, Маджи, милая?

Потом после долгого промежутка.

Раздался какой-то ответ, еле внятный, заглушенным голосом, как будто у Марджори был чем-то набит рот.

-- Ах, отстань, Даффи.

-- Но, Маджи! - сказала Даффи, после некоторого размышления.

-- Отстань, слышишь, отстань! Не можешь оставить меня в покое! Говорю тебе, оставь меня в покое. - И на минуту она дала волю своим рыданиям. - Даффи, не приставай ко мне. Милая Даффи, умоляю тебя.

А снаружи, под окном, в состоянии божественного экстаза стоял м-р Магнет, озаренный луной и весь мокрый от росы. Была ясная, светлая ночь, с растущим месяцем и разсыпанными по небу крупными звездами; если не пел соловьиный хор, то, по крайней мере, упорно жужжали жуки.

-- Больше чем я надеялся получать, - шептал м-р Магнет, - больше чем я смел надеяться.

Ему очень хотелось спать, но ему казалось неприличным ложиться в постель в такую ночь, после такого события...