Борьба миров.
Книга I. Прибытие марсиан.
X. Под грозой.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Борьба миров. Книга I. Прибытие марсиан. X. Под грозой. (старая орфография)

X.
Под грозой.

Лезерхэд лежит в двенадцати милях от Мэйбери-Хилля. За Пирфордом воздух был пропитан ароматом сочных луговых трав, изгороди усыпаны цветами шиповника. Пальба прекратилась так же внезапно, как и началась, и ничто более не нарушало вечерней тишины. В девяти часам мы без всяких приключений добрались до Лезерхэда. Я дал лошади часок отдохнуть и сам пошел закусить с двоюродным братом жены.

Всю дорогу жена молчала, словно угнетаемая тяжелым предчувствием. Я старался ободрить ее, шутил над неповоротливостью марсиан, но она отвечала лишь односложными словами. Еслиб не данное мною трактирщику обещание привести назад лошадь, она наверно стала бы умолять меня остаться ночевать в Лезерхэде. И как жаль, что я этого не сделал! Помню, она была бледна, как полотно, когда прощалась со мной.

Я, наоборот, весь день находился в сильном возбуждении. Что-то вроде боевой лихорадки, свойственной иногда и цивилизованным людям, заставляло кровь быстрее течь в моих жилах и я в душе не очень-то досадовал, что мне придется ночью вернуться в Мэйбёри. Я даже побаивался, не потому ли превратилась пальба, что наши противники с Марса уже уничтожены. Попросту говоря, меня тянуло заглянуть в лицо смерти.

Было уже около одиннадцати, когда я собрался домой. Ночь неожиданно оказалась очень темной и такой же душной и жаркой, как день. По небу быстро скользили густые тучи, хотя ветра не было ни малейшого. К счастью, я хорошо знал дорогу. Жена стояла в дверях, вся на свету, и не сводила с меня глаз, пока я не сел в тележку. Тогда она круто повернулась. и вошла в дом, предоставив кузенам пожелать мне счастливой дороги.

Страх жены сообщился и мне, так что я выехал грустный, но скоро мысли мои обратились опять в марсианам. Я не имел понятия о том, чем кончилась схватка, не знал даже, что именно вызвало столкновение. Проезжая через Окгем (я возвращался по другой дороге), я заметил на западном краю горизонта кроваво-красное зарево, которое постепенно поднималось выше и выше. Сгущавшияся грозовые тучи перемешивались там с облаками черного и красного дыма.

Дорога была пустынна; если не считать двух-трех освещенных окон, деревушка Рипили не подавала и признака жизни. Огибая угол, я чуть было не наткнулся на группу людей, стоявших ко мне спиной; они молча проводили меня глазами. Не знаю, было ли им известно, что произошло за холмом не знаю также, были ли дома, мимо которых я проезжал, покинуты и пусты, покоились ли их обитатели мирным сном, или же бодрствовали, с тоской поджидая разсвета.

От Рипили до Пирфорда дорога идет лощиной; оттуда зарева не было видно, но лишь только я выехал на гору возле Пирфордской церкви, как небо снова стало багровым, и деревья над моей годовой зашумели под дыханием надвигавшейся бури. Как раз в эту минуту часы на церковной башне пробили полночь, и на красном фоне неба выступили очертания Мэйбери-Хилля, с темными силуэтами деревьев и остроконечными черными крышами.

Внезапно зеленый свет блеснул предо мною, оварив мой путь и опушку дальняго леса. Точно молния прорезала тучи, осветила их безпорядочный бег и звездою скатилась на поле налево. Я вздрогнул от ужаса. Это была третья падучая звезда, третий цилиндр!

Тотчас же вслед за тем, в небе сверкнула настоящая молния, по контрасту показавшаяся мне фиолетовой, и над головой моей загрохотал гром. Лошадь моя закусила удила и помчалась вскачь с горы.

Молнии бороздили небо; гром гремел почти безпрерывно, с каким-то странным треском, напоминавшим стук гигантской электрической машины. Мелкий град хлестал меня в лицо; блеск молний слепил глаза; в промежутках тьма казалась еще непрогляднее.

Вначале я следил только за лошадью, боясь, как бы не опрокинуться, но внезапно внимание мое привлек какой-то предмет, быстро двигавшийся по противоположному склону Мэйбёри-Хилля. Сперва я принял это за мокрую крышу дома, но при блеске молнии скоро разсмотрел, что оно быстро движется. Жутко было смотреть - непроглядная тьма, и вдруг все станет видно, как днем: красные постройки приюта у самого гребня, зеленые верхушки сосен и загадочный движущийся предмет

Я видел его, но как описать, что это было? Чудовищный треножник, ростом выше иного дома, шагал между молодых сосен, раздвигая их в стороны; весь металлический, он сверкал, когда молния оваряла его; какие-то суставчатые стальные цепи свешивались с него, ударяясь об него на ходу, и звон их смешивался с рокотом грома. Блеснет молния и видишь, как он занес одну ногу, оставив две другия на воздухе; миг - и все исчезло; еще миг - и видишь его уже на сто ярдов ближе.

Вдруг передо мной чья-то рука раздвинула сосны, словно камыш, и появился другой треножник, направлявшийся, как мне показалось прямо ко мне. И я, безумец, сам стремился ему навстречу! При виде второго чудовища нервы мои не выдержали. Я круто повернул лошадь направо, миг, - и тележка опрокинулась вместе с лошадью, оглобли с треском лопнули; сам я отлетел в сторону и грузно шлепнулся в какую-то лужу.

Впрочем, я почти тотчас же вылез, хотя ноги мои все еще оставались в воде, и скорчившись уселся под кустом, дрожа. Лошадь лежала без движения, (она, бедная, сломала себе шею); при блеске молнии я различал темную массу тележки и силуэт колеса, которое продолжало медленно вертеться. Минуту спустя, загадочная машина прошла мимо, чуть не задев меня, и направилась к Пирфорду.

Вблизи все это было еще невероятнее: дело в том, что треножник оказывался не простой безчувственной машиной, пущенной в известном направлении. Т. е. это несомненно была машина, металлическая, двигавшаяся со стуком и звоном, снабженная длинными и гибкими блестящими щупальцами (одно из них вырвало с корнем молодую сосну); эти щупальца-руки звенели и гремели, ударяясь о треножник. На ходу она ощупывала дорогу; прикрывавшая ее медная шапка поворачивалась взад и вперед: так и казалось, что под ней сидит голова. Пониже головы, сзади, было что-то вроде колоссальной плетеной корзины из белого металла; оттуда, равно как и из всех сочленений чудовища вырывались клубы зеленого дыма. Оно мгновенно исчезло во мраке.

Немного погоди послышался его ликующий рев: "Эху! Эху!", заглушивший раскаты грома, а еще через минуту я увидал, как оно, в полумиле от меня, сошлось со своим товарищем и наклонилось над чем-то лежавшим посреди поля. Я не сомневался, что они нашли третий цилиндр.

Я лежал под дождем, в темноте, при свете, перемежающихся молний, разглядывая страшных металлических чудовищ, шагавших через заборы. Град то переставал, то хлестал меня снова; гигантския фигуры то стушевывались, то выступали из мрака. Молния вдруг прекратилась и снова непроницаемая тьма окутала землю.

Я промок до костей, но был слишком ней учен, чтобы поискать себе сухого местечка, или подумать, что мне грозит неминучая гибель.

Невдалеке находилась маленькая избушка поселенца и при ней огородик, засеянный картофелем. Я, наконец, поднялся на ноги и, скорчившись в три погибели, пользуясь всяким прикрытием, пробрался туда. Я принялся колотить в дверь, но мне не ответили (может быть, никого в доме и не было); пришлось отказаться от надежды на кров и отдых Я влез в канаву и ползком, незамеченный чудовищными машинами, добрался до соснового леса близ Мейбёри.

Прячась за деревья, дрожа, весь мокрый, я ощупью пробирался к своему собственному дому. Я все старался найти тропинку и не находил; в лесу было страшно темно; молнии сверкали теперь не так уже часто; град превратился в ливень, низвергавший на меня целые потоки воды сквозь просветы между сосен.

я чувствовал себя совершенно разбитым, я устал, озяб, промок до костей, уши и глаза действовали из рук вон плохо.

Меня инстинктивно тянуло домой, и я шел, хотя причин идти туда не было. Я натыкался на деревья, упал в канаву, разбил себе колено о какую-то доску, наконец, выбрался из лесу и зашлепал по дороге. Говорю: зашлепал, потому что песчаная тропинка после грозы превратилась в грязный поток. В темноте на меня наскочил какой-то человек, опрокинул меня навзничь, а сам отскочил в сторону и убежал раньше, чем я оправился настолько, что мог заговорить с ним. Ветер был так силен, что я лишь с величайшим трудом взобрался на холм, и то держась изгороди и цепляясь за сучья.

У самой вершины я наступил на что-то мягкое; молния озарила лежащую у моих ног кучу платья и пару сапог. Прежде чем я различил фигуру лежавшого, молния исчезла. Я стоял и ждал следующей; при свете её я увидал коренастого мужчину, одетого в дешевое, но приличное платье; он лежал ничком, у самой изгороди, словно кто швырнул его туда с размаху.

шею. Молния сверкнула в третий раз и озарила лицо мертвеца. Я вскочил на ноги: это был тот самый трактирщик, у которого я взял лошадь.

Осторожно перешагнув через труп, я пошел дальше. На холме пожар превратился, или его не было; но над лугом еще стояло красное зарево, и с той стороны даже сквозь дождь пробивался запах дыма. Насколько можно было судить при вспышках молнии, дома вокруг остались невредимыми. У ворот коллегии лежала, загораживая дорогу, какая-то темная масса.

рисовало мне движущихся металлических чудовищ и мертвое тело, разбившагося об изгородь.

Я опустился на первую же ступеньку и, дрожа всем телом, прислонился к стене.