Борьба миров.
Книга I. Прибытие марсиан.
XVII. "Дочь Грома".

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Борьба миров. Книга I. Прибытие марсиан. XVII. "Дочь Грома". (старая орфография)

XVII.
"Дочь Грома".

Еслиб марсиане стремились только к разрушению, в этот понедельник они могли бы уничтожить все население Лондона. Все дороги, ведущия на восток и на север из Лондона, превратились в живые потоки; наблюдателю, находящемуся на воздушном шаре, оне показались бы усеянными миллионами черных точек, из которых каждая заключала в себе целый мир скорби и ужаса., нравственного и физического страдания. Я нарочно привел в последней главе рассказ брата о его бегстве через Чиппинг-Барнет, чтобы читатель мог судить, какими представлялись эти черные точки тому, кто сам был одной из них. Никогда еще в истории мира не было примера массового передвижения и страдания такого множества человеческих существ. Сказочные рати гуннов и готов, величайшия рати, когда-либо виденные Азией, потонули-бы, как капля, в этом потоке. Это было не дисциплинированное движение, но бегство стада, подгоняемого паническим страхом, - нечто колоссальное и ужасное, - безпорядочное и безцельное: шесть миллионов людей, безоружных, без запасов провианта, шли, куда глаза глядят, не разсчитывая ни на что впереди. Это было начало конца цивилизации, поголовного избиения человечества.

У себя под ногами воздухоплаватель увидал бы сеть улиц, широких и длинных, дома, церкви, площади и сады, раскинувшиеся внизу, словно гигантская карта с пятнами на юге, над Илингом, Ричмондом, Вимбльдоном. Словно чье-то чудовищное перо брызнуло чернилом на карту. Постепенно и непрерывно каждое черное пятно ширилось, разветвлялось в разные стороны, окружая, точно валом, возвышенные места и стекая в долины, - совершенно как чернильная капля расплывается по пропускной бумаге.

А вдали, над голубыми холмами в югу от Темзы, двигались блестящия фигуры марсиан, спокойно и методически направляя то в ту, то в другую сторону облака ядовитого дыма и поливая его струями пара, как только он выполнит свое назначение. Пришельцы вступали во владение покоренной страной. Они, повидимому, хотели не столько истребить род человеческий, сколько деморализовать его и в корне подавить сопротивление. Они взрывали все пороховые склады, попадавшиеся им по пути, портили железные дороги, перерезывали телеграфные проволоки. Они не убивали совсем, но подрезывали поджилки. Они видимо не спешили расширять круг своих действий и весь этот день не покидали центральной части столицы. Возможно, что значительная часть жителей Лондона, вместо того, чтобы бежать, укрылись в своих домах; большинство их конечно, погибли, задушенные черным дымом.

До самого полудня Темза между Лондонским мостом и Блэкуолем представляла собой удивительное зрелище. Сюда собралось множество судов всякого рода, привлеченных огромными суммами, предлагаемыми за провоз беглецами; масса людей бросались в воду с берега и плыли в судам, но их, говорят, просто-на-просто отталкивали баграми. Сколько при этом потонуло народу - и не перечесть. Около часу между арками Блэкфрайер-бриджа показалось облако черного дыма. Что тут произошло - описать невозможно. В безумном смятении все суда, сцепляясь и толкая друг друга, двинулись к Тоуэр-бриджу; множество лодок и барок застряли под его северной аркой; матросы и грузовщики бешено отбивались от непрошенных пассажиров, прыгавших на их суда прямо с берега. Говорят, находились смельчаки, спускавшиеся в лодки с моста, по сваям...

Час спустя, когда на реке, за Клок-тоуэром, показался первый марсианин, он не нашел ничего, кроме обломков.

О падении пятого цилиндра я скажу в свое время. Шестой упал в Вимбльдоне. Брат, стоявший на страже возле своих дам, уснувших в коляске, ясно видел зеленый свет, мелькнувший далеко за холмами. Во вторник маленькое общество, порешив переправиться на континент, двинулось дальше, к Кольчестеру. Местность кишела народом. Вести о том, что марсиане завладели Лондоном, подтверждались. Их видели в Гайгэте и даже в Нисдоне. Но брату довелось увидать их только на следующий день.

Уже во вторник среди беглецов обнаружился недостаток в съестных припасах. Голодная толпа не уважает прав собственности. Фермеран пришлось с оружием в руках защищать свои стада, амбары и зреющие хлеба на полях. Большинство, подобно брату, стремились к востоку, но нашлись отчаянные головы, вернувшияся в Лондон за пищей. Это были главным образом жители северных предместий, знавшие черный дым только по наслышке. Говорили, будто правительство, почти в полном составе, собралось в Бирмингаме и будто заготовлены огромные запасы взрывчатых веществ, с целью подведения автоматических мин внутри страны.

Говорили также, что заправилы внутренних железных дорог наняли новый персонал служащих, что движение возобновилось, и из Сент Альбанса по нескольку раз в день отправляются поезда на север. В Чиппиг Онгаре вывешено было громадное объявление, возвещавшее, что в северных городах имеются большие запасы муки и что через двадцать четыре часа голодающих будут оделять хлебом. Но это не удержало наших путников от выполнения задуманного ими плана бегства; они ехали весь день - и хорошо сделали, потому что обещанная раздача хлеба существовала только за бумаге. В ночь со вторника за среду упал седьмой цилиндр на вершину Примроз-хилля. Его видела мисс Эльфинстон, стоявшая в это время на страже, так как она дежурила попеременно с братом.

Ночь ваши беглецы провели на поле недозрелой пшеницы и в среду утром добрались до Чельмсфорда. Здесь группа обывателей, именовавшая себя комитетом общественного продовольствия, за владела пони, в качестве провианта, не дав ничего взамен, кроме обещания доли в этом "провианте". Ходили слухи, что марсиане уже в Эппинге и что пороховой завод при Вальггэмском аббатстве разрушен ими, после неудачной попытки взорвать за воздух одного из пришлецов.

Обыватели, кто половчее, с колоколен высматривали марсиан. Брат мой, - как оказалось, к счастью для него, - решил не ждать обещанного угощения, но продолжать путь пешком, хотя все трое были очень голодны. В полдень они прошли через Тиллингхэм, до странности тихий и пустынный, если не считать нескольких субъектов, шаривших по домам, в чаянии найти что-либо съестное. За Тиллингхэмом перед ними открылся вид на море, покрытое целым лесом мачт и множеством судов всех видов и форм.

Не имея возможности войти в Темзу, суда приставали теперь к берегам Эссекса, в Гарвиче, Уольтове. Клактоне, потом в Фаульнессе и Шебери, забирая пассажиров. Они расположились по кривой линии, большим серпом, один конец которого терялся в тумане. Около берега море кишело мелкими рыболовными судами - английскими, шотландскими, французскими, голландскими и шведскими; туч были речные пароходы из Темзы, яхты, электрическия лодки; далее шли суда большей вместимости: огромные грязные баржи для перевозки угля, скота, керосина; коммерческие и пассажирские пароходы; большие океанские и в числе их один старый белый транспортный корабль, на каких возят каторжников; чистенькия серые с белым суда, делающия рейсы между Соутгемптоном и Гамбургом. У Бликватера, вдоль синеющей линии берега, виднелась целая флотилия лодок, хозяева, которых вели переговоры с людьми, стоявшими на берегу; флотилия эта тянулась непрерывной линей вплоть до Мольдона.

В двух милях от берега, в открытом море, стояла на якоре глубоко погруженная в воду миноноска "Дочь Грома". Она сидела так глубоко, что брату в первую минуту показалось, будто она тонет. Это был единственный военный корабль, видный глазу, но вдали, направо, над гладкой поверхностью вод - норе было в тот день необычайно спокойно - вился змейкой черный дымок. Там стояло несколько броненосцев из Ламаншской эскадры; с разведенными парами, готовые к делу, они крейсировали у входа в устье Темзы, во время опустошения Лондона марсианами, все видя, но не имея возможности придти на помощь.

При виде моря, м-рс Эльфинстон, несмотря на все просьбы и уговоры своей belle soeur, пришла в неописанный ужас. Она ни за что не уедет; она никогда не выезжала из Англии; лучше умереть, чем жить на чужбине, одной без друзей и т. д. и т. д. Бедняжка, кажется, воображала, что марсиане недалеко ушли от французов. За два дня путешествия она страшно изнервничалась, все время находилась в подавленном состоянии и пугалась каждого шороха. Она мечтала об одном - вернуться в Стэнмор. В Стэнморе живется так хорошо и покойно. В Стэнморе они найдут Джорджа...

Лишь с величайшим трудом удалось уговорить ее спуститься на берег. Брату удалось привлечь внимание колесного парохода, стоявшого невдалеке от устья Темзы. Оттуда выслали лодку и за тридцать шесть фунтов согласились взять всех троих. Пароход отправлялся в Остенде.

В два часа, уплатив на шкафуте условленные тридцать шесть фунтов, брат и его спутницы наконец очутились на палубе. Здесь можно было даже поесть, хотя за непомерную цену. Наши путники расположились закусить на носу.

На борте было уже дюжины две пассажиров, из которых иные отдали за проезд свои последния деньги, но капитан до пяти часов не снимался с якоря, забирая все новых и новых пассажиров, - до того, что становилось страшно за участь парохода, - и, вероятно, остался бы еще дольше, еслиб на юге не раздался пушечный залп. Как бы в ответ, броненосец на рейде выпалил из небольшой пушки и поднял целую линию флагов. Из труб его столбом повалил дым.

Часть пассажиров была того мнения, что стреляют в Шеберинессе, но выстрелы становились слышнее; канонада приближалась.

В то же время, вдали, на юго-востоке, выдвинулись одна за другой, мачты и реи трех броненосцев, окутанных облаками черного дыма. Но внимание брата было скоро снова отвлечено канонадой на юге; ему показалось, что он видит в той стороне, над серым туманом, столб дыма.

Маленький пароходик уже вышел из круга судов; низкий Эссекский берег уже начал заволакиваться голубоватой дымкой, когда на берегу, в стороне Фаульнесса, показался марсианин. За дальностью разстояния, фигура его была плохо видна и казалась миниатюрной. Капитан; стоя на мостике, в страхе и досаде на себя самого, ругался во все горло. Страх его как будто передался пароходу; колеса, казалось, едва поворачивались. Пассажиры теснились у борта, вскакивали на скамейки, не могли глаз оторвать от этой странной фигуры, выше ростом, чем деревья и колокольни, шагавшей на подобие человека.

Брат в первый раз еще видел марсианина и скорее с удивлением, чем с испугом, следил за титаном, который теперь шел уже по воде, не спеша приближаясь в судам. Вдали, за Кручем, над низкорослым кустарником, показался другой житель Марса и, - еще дальше, - третий, на блестящей косе, врезывавшейся клином между небом и морем. Все трое, казалось, имели в виду отрезать отступление множеству судов, толпившихся между Фаульнессом и Нэзом. Не смотря на судорожные вздрагивания машины, на тучи пены, вздымаемые колесами, пароходик отступал с ужасающей медленностью, а грозные фигуры марсиан все приближались.

Огромный серп судов уже разбился на части. Почуяв опасность, суда прятались друг за друга, с тревожными свистками метались из стороны в сторону, распускали паруса и отчаянно дымили. Брат был так поглощен этим зрелищем и сознанием надвигающейся опасности, что совершенно не замечал, что делается вокруг. Внезапно пароходик круто свернул в сторону (чтобы избежать солкновения с другим), и не ожидавший этого брат мой упал со скамейки, на которой стоял. Кругом вдруг все засуетилось, забегало; раздался приветственный окрик; издали откуда то донесся слабый ответ. Пароход накренило, и брат еще раз перекатился со спины на живот.

Брат поднялся и, с трудом держась на ногах, так как параход страшно качало, увидал за штирбортом, не дальше, как в ста ярдах от них, что-то вроде огромного железного плуга, резавшого волны, вздымая с обеих сторон целые горы пены, обрушивавшияся на пароходик. Колеса его безпомощно вертелись на воздухе, палуба почти сравнялась с ватер-линией.

Внезапно брата обдало дождем водяных брызг. Когда он протер глаза, чудовище уже миновало их и стремилось дальше, держа прямо на берег. Над надводной частью его высились две трубы, выбрасывавшия клубы дыма, смешанного с огнем. Это миноноска "Дочь Грома" на всех парах шла на выручку в меньшей братии.

перспективе и только наполовину, они казались ничтожными, в сравнении с морским гигантом, несшимся к ним на встречу. Казалось, они с удивлением глядели на этого нового противника. Может быть, он представлялся им таким же существом, как они сами. "Дочь Грома" летела на всех парах, не стреляя; потому, может быть, ей и удалось подойти к ним так близко. Они не знали, как быть с ней, что предпринять. Один выстрел - и они пустили бы ее ко дну своим тепловым лучем.

Миноноска шла так быстро, что через минуту была уже на половине дороги между марсианами и пароходиком, представляясь его пассажирам постепенно уменьшающимся первым пятном на горизонтальной линии Эссекского берега.

Внезапно передний марсианин поднял трубу и выпустил в миноноску заряд черного дыма. Банка ударилась о бакборд и разбилась; струя черного дыма разлилась по морю, но "Дочь Грома была уже далеко. Наблюдателям с пароходика казалось, что она уже врезалась в группу марсиан; но им судить было трудно, так как они находились почги на одной линии с поверхностью воды, притом же солнце светило им прямо в глаза.

Группа марсиан разделилась; длинные фигуры их все расли по мере того, как отступали к берегу; одна из них подняла кверху генератор теплового луча, направив его наклонно вниз. Клуб пара поднялся над водою в месте его соприкосновения с ней. Этот луч должен был пронизать железную обшивку судна, как раскаленный гвоздь лист бумаги.

Огненная искра взвилась над тучей пара, раздался грохот выстрела, - марсианин дрогнул и зашатался. Еще миг - и он исчез под водою, выбросив высоко кверху целый фонтан воды и пара. На миноноске продолжали палить из пушек; одно из ядер ударилось об воду возле самого пароходика, и рикошетом отлетело к другим судам, слегка задев мачту.

раздался единодушный радостный крик; из белого водоворота вынырнуло что-то длинное, черное, изрыгающее дым и пламя.

"Дочь Грома" была еще жива; штурвал уцелел, машина работала. Она неслась прямо на второго марсианина и была всего во ста ярдах от него, когда он снова выстрелял в нее тепловым лучем... Страшный треск, ослепительный свет, - и обе палубы вместе с трубами взлетели на воздух. Сила взрыва была так велика, что марсианин зашатался; миг спустя, пылающий обломок миноноски, увлекаемый силой инерции, наскочил на него и смял его, как карточный домик. Брат мой невольно вскрикнул. "Еще один!" - заревел капитан. В то же мгновение клубы пара скрыли от них место битвы.

Пассажиры неистовствовали от восторга, крик их подхватили другия суда, спешившия выйти в открытое море; по всей эскадре пронесся вопль ликования.

"Дочь Грома" исчезла без следа, зато другие броненосцы подошли теперь совсем близко к берегу.

Пароходик употреблял все усилия, чтобы поскорее выйти в открытое море, колеса его работали без устали, разстояние между ним и завесой из дыма и пара все увеличивалось. Вид этой завесы поминутно менялся; комбинации дыма и пара придавали ей самые причудливые очертания. Пробираясь между плававшими на поверхности обломками крушения, беглецы держали путь на северо-восток. Военные корабли взяли на восток, потом круто повернули назад и скоро их скрыли сгущавшияся вечерния тени. Линия берега все более и более смутно рисовалась вдали; низко над горизонтом сбирались тучи вокруг заходящого солнца.

отблеск заката. А пароходик шел все вперед и вперед.

Солнце спряталось за свинцовые тучи; небо вспыхнуло и потемнело; в вышине задрожали звездочки. Было уже совсем темно, когда вдруг раздался испуганный возглас капитана. Брат поднял глаза, напрягая зрение. Что-то огромное, плоское и широкое вынырнуло из серого сумрака, поднялось наискось в воздухе, молнией сверкнуло над тучами, на фоне розоватого отблеска вечерней зари описало дугу, становясь все меньше и меньше, и снова потонуло в таинственном сумраке ночи. И тьма, на миг озаренная светом, казалась теперь еще гуще.