| Автор: | Феваль П., год: 1843 |
| Категории: | Роман, Приключения |
Глава двенадцатая
НЕСЧАСТНЫЙ ОТЕЦ
Когда Стефан возвратился домой, Бесси сейчас же сказала ему о дожидавшемся незнакомце, который говорил о барышнях. Стефан поспешил в залу, где увидел Доннора. На лице Стефана выразилось разочарование, когда он узнал нищего, и с недовольным видом спросил:
-- Что тебе надо?
-- Я купил дочке платья. Мой сосед, которому я сказал о вашей милости и обещал прислать остальные деньги, принял ее к себе... Я закусил... теперь, мистер, извольте располагать мною, - грустно сказал несчастный.
-- Хорошо, хорошо, - рассеянно ответил Стефан, - я посмотрю, быть может, ты и пригодишься мне.
-- Не откладывайте, милорд, прошу вас, настойчиво и решительно настаивал нищий. Теперь моя дочь обеспечена, голод не мучает меня, я не томлюсь. Неудивительно, что мне хочется еще пожить. Ведь, помните, мне только сорок лет. Лучше скорее кончить. Потрудитесь назначить мне род смерти.
Стефан изумленно смотрел на него.
-- Вручите мне остальные двадцать пять шиллингов и покажите, как пройти в лабораторию. К вечеру все окончится.
-- Напрасно ты так толкуешь, - невольно улыбнулся Стефан, - мне не нужна твоя смерть. Мне сказали, что ты говорил о барышнях?
Доннор изумился в свою очередь.
-- Вам не нужна моя смерть! - воскликнул он. - Итак мои надежды не обманули меня! Когда я узнал, что вы живете в одном доме с моими благодетельницами-барышнями, которые так часто помогали мне...
-- Так ты знаешь их? - с живостью прервал Стефан.
-- Знаю ли я их! Мне сказали, что их похитили. О, мой Бог! Узнали ли вы что-нибудь?
Стефан печально покачал головой.
-- Так я найду их! - с жаром воскликнул Доннор. - Если бы даже они попали в когти этого тысячеголового демона, который зовется "большой семьей" - я вырву их. О, для вас, за этих ангелов, я пожертвую всем, решусь на все.
-- Благодарю тебя, Доннор, благодарю. Но что же ты можешь сделать?
-- Что могу сделать? Не знаю, мистер, но, клянусь, употреблю все усилия.
В голосе бедняка слышалось выражение самой искренней привязанности.
-- Вы, мистер Мак-Наб, - продолжал он, - прикрыли горькую наготу моей несчастной, но невинной дочери; вы дали мне обещание украсить крестом могилу моей жены. Благодаря вам и сам я имел возможность испытать наслаждение, которого давно не испытывал. За все это я отдавал в ваше распоряжение свое бедное тело. Но вы отказались от него. Все равно, мистер! Жизнь моя всецело принадлежит вам. Одни вы в целом Лондоне да прекрасные, добрые барышни имели сожаление и сострадание к бедному ирландцу!
Стефан пожал руку бедняку и они простились.
В Вич-Стрит, налево от церкви святого Клеменса находится так называемый "шекспировский" трактир - сборище всех лондонских воров и мошенников. Несмотря на это, трактир отличался сравнительной чистотой и приличной обстановкой.
труда приобретала славу ревностной, бдительной и неутомимой.
В лондонских трактирах нет большой общей залы, а устроены какие-то маленькие клетушки, вроде лошадиных стойл. В одной из таких клетушек малютка Снелль, одетый джентльменом, играл в вист с Томом Тернбуллем и двумя детьми "большой семьи". Голова Тернбулля была перевязана, и, кроме этого, не осталось никаких других следов кровавого побоища, происшедшего в таверне "Трубки и Кружки". Толстяк Мич еще не высвободился из рук хирурга.
В другой клетушке, стоя перед зеркалом, прибиралась и прихорашивалась при помощи белил и румян Лу. Бледность и изнуренность молодой девушки при дневном свете были ужасные. Как только она поднимала вверх руки, в груди ее раздавалось жалобное хрипение, а потом кашель. Перед ней стоял джин и она напевала какую-то песенку.
Снелль, очень важничавший в своем джентльменском костюме, не переставал играть в вист. И, несмотря на отчаянное плутовство партнеров, постоянно выигрывал.
-- Три туза! - говорил он, мешая карты. - Запишите-ка семь, Том. Эх, как подумаешь, что вы, Тернбулль, чуть-чуть не убили моего зятя, а мы с вами все-таки живем по-приятельски! Да и то сказать, что мне за дело до Мича, черт его побери совсем.
-- Бедный Мич! - вздохнула Лу. - Вот уже целых два дня, как он не бил меня!
-- Пей, Лу! И не мешай нам играть... Том, припиши-ка еще два... Знаете ли, господа, что мне рассказывала Медж? Престранную вещь! Будто бы "ночные лорды" купили Саундерса, знаете, того самого, которого прозвали Слоном. И будто бы затем, чтобы он подкопался под алмазный кабинет. Право, отлично! Только работы очень много! - вскричал Снелль.
-- Будет тебе молоть разный вздор! Смотри-ка лучше в карты, - сказал, насупившись, Тернбулль.
-- Как будто невозможно играть и разговаривать, - важно возразил Снелль. - Посмотри-ка на джентльменов в клубе: разве они играют хоть один роббер без разговоров! Однако говорят, что Саундерс может работать за десятерых?
-- Да, таких, как ты, улитка, - проворчал Том.
-- Ну да, как я или вы. Разница, мне кажется, небольшая. Только...
-- Смотри же в карты, чертенок! Требуют пик.
-- Убью, Том... Хожу с треф... Капитан Педди наблюдает за Слоном...
-- Но что будет толку во всем этом? Положим, украдут алмазы, нам-то что будет пользы? - вступился толстяк Чарли.
-- Джину! - вскрикнула Лу с кашлем, отирая кровь на губах. - Жжет, горит в груди, джину!
В эту минуту растворилась дверь и в комнату вошел Доннор Ардег.
-- Ба... - удивился Снелль. - Отец! Кланяйся же, Лу, видишь отец! Тернбулль, долой шляпу!
Все игроки подняли головы и изумленно смотрели на нищего.
-- Это твой отец, Снелль? - спрашивал Том, приподнимая шляпу. - Мое почтение.
Чарли также кивнул головой.
-- Да, это мой отец, - говорил Снелль, - мой честный отец, который не откажется распить с нами по стаканчику джина.
Доннор подошел к игрокам и в изнеможении опустился на стул. С немым изумлением смотрел он на Снелля, который почтительно, но и не смешавшись, говорил с отцом, подавая ему стакан джина.
-- Не хочу, - грустно сказал ирландец. - Какое на тебе славное платье, Снелль!
прибавил он с самым хладнокровным и фамильярным видом.
-- Будет, Снелль, - печально ответил Доннор, - я за делом... Но где Лу?
-- Лу? Здесь. Куда же она подевалась? Я говорил ей, что вы идете... А, понял! Оставьте ее, дедди, она верно пьяна. Ей это здорово помогает, знаете, для больной-то груди. Однако куда же она запропастилась?
-- Лу исчезла.
-- Ну, это нехорошо! - с упреком в голосе продолжал Снелль. - Не ждал я от нее. Должно сохранять почтение к родителям!
-- Оставь, Снелль! Мне нужно переговорить с тобою о деле, - прервал Доннор.
-- Нет-нет, сестре нужно сделать выговор. Так не годится.
Глухой, с трудом сдерживаемый кашель прервал его.
-- Ну вот, так и есть, - сказал Снелль. - Валяется где-нибудь в углу.
-- Но какой ужасный кашель, - проговорил Доннор, невольно поднимаясь с места.
-- Да, скверный кашель, - подтвердил Снелль. Один только джин и помогает ей немного.
Говоря это, Снелль вытащил из-за перегородки чахоточную Лу, которая сопротивлялась из всех сил, ибо в ней еще сохранился стыд перед отцом, которого она любила.
-- Ну же, не дурачься, Лу, поклонись отцу!
Несчастная закрыла лицо руками, по которому текли крупные слезы. Сердце бедного Доннора разрывалось на части. "Она похожа на мою бедную жену", - подумалось Доннору и, привстав, он поцеловал в лоб несчастную Лу.
-- Да помилует тебя, дочь моя, Господь Бог, - тихо сказал он.
-- О я, право, люблю вас, дедди, - всхлипывала Лу.
-- Когда я вспомню о вас, я всегда плачу. Но джин мне необходим, нужно же залить пламень в груди.
-- Черт возьми, мне уже надоедает эта плаксивая сцена, - недовольно проговорил Чарли.
-- Молчи, Чарли, - сказал Тернбулль. - Отец очень добрый человек, не нужно обижать его.
-- Будет, дедди, вы заставили расплакаться и меня! - кричал Снелль, который в самом деле всхлипывал, сам не зная отчего. - Джентльмену стыдно плакать, нужно веселиться.
Сказав это, Снелль мяукнул так естественно, что глаза всех невольно обратились на него. Но сам он, встретив взор отца, невольно опустил глаза.
-- Ну вот вы какой, дедди, с вами и пошутить нельзя.
-- Мне нужно поговорить с тобой, Снелль, - сказал Доннор.
-- Не беспокойтесь, мистер Снелль, мы подождем вас, - важно сказал Том.
-- Впрочем и я сейчас вернусь, - сказал Снелль, направляясь за отцом в дальний угол.
Тернбулль тасовал карты.
-- Будь я отцом этих двух гадин, - говорил он серьезно, - и притом честным человеком, клянусь, я собственными бы руками задуши их!
-- Ну, Лу-то вряд ли еще протянет месяц, а Снеллю близехонько до виселицы, - проворчал Чарли.