Домна-Розанда.
IV. Казацкие сваты.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Домна-Розанда. IV. Казацкие сваты. (старая орфография)

IV.

Казацкие сваты.

Ссора казака Хмельницкого с сильным соседом Конецпольским заставила первого искать спасения на неприступных островах Днепра. Там скиталось уже несколько сотен подобных ему беглецов, изгнанников и бродяг. Хмельницкий, избранный ими в предводители, стал подстрекать окрестных жителей в возстанию и угрожать польским панам. Магнаты польские встревожились; в числе их были трое панских родов, которые в то время искали руки Розанды. Все трое видели неизбежную необходимость грозно выступать против бунтовищков в Низовьях. Последний из поименованных нами претендентов руки Розанды, гетман Калиновский, равно как и князь Иеремия Вишневецкий, дядя второго Конкурента, таинственного князя Дмитрия из Вишневца, были всегда врагами казацких своеволий. Коронный гетман Николай Потоцкий, отец первого искателя руки княжны волохской, Петра, из Потока, без ведома короля, решил уничтожить Хмельницкого.

Между тем непредвиденное стечение событий уготовило гибель самому гетману. Хмельницкий искал и получил желаемую помощь от татар и вместе с ними вступил в бой с коронным войском. В сражении при Желтых-Водах погиб сын гетмана, Стефан Потоцкий; под Корсуном легко почти все польское войско от натиска орды и казаков.

Оба гетмана, Потоцкий и Калиновский, попались в плен и были отправлены в Крым терпеть татарскую неволю. Хмельницкий, сверх собственного ожидания, увидел себя победителем всей почти Речи Посполитой и вождем полумиллионного сброда, составленного из сбежавшихся отовсюду толпами представителей неурядицы, бунта и язычества. Таким образом закипела одна из обычных в тех краях бурь, и напором сил казацких и татарских опрокинут был весь существовавший общественный строй; огненный поток истребления покрыл обширное пространство земель, подвластных Польше.

Неверные, в свою очередь, льстили сумасбродным мечтам его честолюбия, ласкали его дружелюбными посольствами и подарками. С чаушами султана прибывали на Украйну посольства от султанских подручников: Волощины, Мультан и Семиградия. Из Царьграда, чрез Волощину, прибыл в Чигирин патриарх Константинопольский и принес благословение православному победителю ляхов. Походная столица Хмельницкого сделалась сборным местом подозрительнейших пришельцев, там выковывались самый враждебные замыслы против Польши.

Повелитель столицы возмечтал, что он избран Богом ниспровергнуть существующий порядок в этих странах, и когда давались ему советы более умеренного свойства, Хмельницкий гремел голосом Атилы: "Бог мены это дал и брат мий, душа моя, сокол мий, Ислам-Гирей, царь орды Крымской". Богдан, в неразрывной с ним приязни, мечтал завоевать Польшу и поделиться ею с соседями: Ракоцию, князю семиградскому, предназначался Краков, шведам - северная часть Польши, а казакам, под покровительством орды и турок, осталась бы южная часть Польши {О планах Хмельницкого разделить Польшу между Ракоцием и шведами, кроме многих других современных сведений, читаем в "Дневнике Станислава Освецима", под числом 24 марта 1650 года: "...Как только появится трава, Хмельницкий нападет на нас с трех сторон. Он сам с татарами намеревается вторгнуться в глубь Великой Польше по тем соображениях, что чем дальше проникнет в Польшу, тем более прибудет у него войска из холопов. Князю семиградскому хочет послать отряд в 1.000 человек казаков для занятия Кракова и венчания его, а шведы в то же время вторгнутся с границ Пруссии".}. Казалось, уже немыслимо было благополучие для Запорожья иначе, как под покровительством "сокола" - Ислам-Гирея и могущественного султана в Царьграде, и вот послы турецкие безпрестанно приносят гетману войска запорожского уверения в любви и готовности помогать.

После совещаний с иностранными послами Богдан проводил ночи в попойках и ворожбе в кругу колдуний. Делались вопросы о предстоящих событиях и судьбе отдельных лиц и каждое гаданье оказывалось благоприятным. Ворожеи предсказывали ему в этот год великую войну и великий успех на этой войне. Обрадованный Богдан пел спьяна думы, а на другое утро приказывал вести себя в церкви здесь, припав ниц в земле крестообразно, благодарил Господа за ниспосланные милости. Тогда патриарх звал гетмана к алтарю для принятия Св. Таин; гетман отказывался приступить с таинству в нетрезвом виде и небывши у исповеди, но патриарх дал ему полное разрешение от грехов и произнес: "Иды, причащайся, гетмане!"

Когда Богдан приступил к причастию, во всем казацком войске раздались возгласы неимоверного восторга: принятии причастия из рук патриарха уничтожило распространившееся подозрение в склонности гетмана к исламу. Палили из пушек в знак торжества и городе оглашался криками радости: "Збавитель наш, господарь, великий гетман причащается" {Все подробности, относящияся к этому времени, о Хмельницком находятся в путевом журнале к запорожскому войску, в источниках для истории Польши, изданных М. Грабовским и А. Пржездецким, стр. 3--17.}.

Упомянутый патриарх обвенчал вдовца Хмельницкого с чужою женой, с панею подстаростиною Чаплинскою, когда её первый муж Чаплинский был жив и находился в Польше. Эта поспешность вовсе не была нужна, - её не требовало ни семейное счастье, ни политическия соображения. Что между этими новобрачными любовь была не велика, доказало близкое будущее. У Богдана было уже два наследника его политического величия; то были два сына: Тимошка и Юрий, прижитые от первой жены. И гетман сильно заботился о судьбе своих сыновей. Для старшого из них, Тимошки, он готовил блестящую будущность за пределами родины. Это был детина дикий, необтесанный, незнакомый со светскими приличиями обхождения. Свои прозвали его "пали-вода", а у чужих он считался буяном и сорванцом {"Журнал поездки к запорожскому войску", стр. 11. "Pastorias historiae Polonae", стр. 158. Каховский, I, стр. 368, cui semper insanire pro virtute fait.}. Тимошка постоянно ссорился со своею мачихой и когда мнимый патриарх отправил к ней чернеца с подарками, разгульный пасынок, напоив посла водкою, опалил ему бороду свечою. Такия выходки не отвращали родительского сердца от сына - такого же задорного, как и отец. Прибыли с гетману послы от волохского господаря Василия Лупуды. Наслышавшись от них о богатствах Лупулы, гетман задумал женить Тимошку на дочери господаря, Розанде. Во-первых, богатое приданое за княжною, затем виды на наследство волохского престола, с согласия или без согласия тестя, и, наконец, виды на землю Мультанскую, весьма возможные при благосклонности с гетману султана, - все эти соображения манили разгоряченное воображение отца устроить судьбу Тимошки.

Хотя царствовавшие в Волощине господари не могли хвалиться особенною знатностию своих родов, при всем том на таких простых людей, как Тимошка, взирали свысока и не могли допустить и мысли породниться с ними. Розанда, привыкшая с почтительному вниманию Потоцких и Вишневецких, приходила в ужас при мысли выйти замуж за чигиринсного "паливоду", который опаливал бороды чернецам. Отец её, господарь, отговаривался пред казацкими сватами, что дочь его находится под верховною властью Порты и без её соизволения он не в праве распорядиться рукою дочери {Каховский: "Annalium Poloniae", I, стр. 199.}.

С неменьшим удивлением, как и в Яссах, принято было известие о сватовстве Тимошки при дворах тех польских панов, которые сами желали того же. Казацкая наглость привела в негодование особенно двух гетманов - Потоцкого и Калиновского: первого - как отца жениха Розанды, а второго потому, что тот сам для себя имел на нее виды. Благодаря значительным денежным суммам разных лиц и в том числе и самого господаря Лупулы, оба гетмана были освобождены из крымской неволи.

Пораженные известием о намерениях Хмельницкого относительно Волощины, оба гетмана выступили в поход, зорко следя за всеми его движениями. Но если трудно было сломить Хмельницкого силою оружия, то еще труднее было проникнуть во все его замыслы и устоять против тех порывов, которые возникали в этой горячей голове, упоенной счастием. Отказ, который получил Хмельницкий от господаря, ни мало не озадачил его. Гехкан, не медля, обратился к султану с просьбою руки Домны-Розанды для сына, а между тем готовился в походу на Волощину, но делал вид, что в союзе с татарами и согласно их желанию готовится к войне с Москвою. Когда настало время вторгнуться в неприятельския владения, Хмельницкому удалось склонить татар в противоположную сторону и ударять на Волощину. Прежде нежели был получен ответ из Царьграда от султана на сделанное предложение, настойчивый отец Тимошки решился возобновить сватовство в Яссах, подкрепив его вооруженною силой в несколько десятков тысяч орды и казаков. Счастие, которое до сих пор не оставляло своего любимца, не изменило ему и в этом сумасбродном предприятии. В немалому удивлению господаря и польских гетманов, следивших за движениями Хмельницкого, в исходе 1650 года разнеслась весть о внезапном вторжении татар и казаков в Волощину. Вместо прежних сватов, которые являлись с господарю с мирными предложениями и получили отказ, вторгнулись теперь во владения Лупулы 15.000 казаков под начальством Богдана Хмельницкого и 20.000 бусурман под начальством султана Нуреддина с угрозою разорить страну.

Опасаясь, чтобы гетман Потоцкий, занимавший позицию под Каменцом, не поспешил на помощь господарю, вооруженные сваты положили разделить силы и вторжением с двух сторон ознаменовать огнем и мечом свои свадебные предложения {Что татары и казаки двумя отрядами вторгнулись в Волощину в 1660 году, свидетельствуют об этом современники, особенно же не напечатанные до сих пор письма от 22 октября 1650 года в рукописи Виктора Баваровского, обнимающей период времени 1648--1662 гг. Кроме того сравни о вторжении в Волощину: "Teatrum Europeum", т. VI, стр. 1116.}. Прежде всего татары должны были начать борьбу с господарем, а Богдан с казаками вознамерился стоять на границах, наблюдая за движениями Потоцкого {О намерениях Потоцкого поспешить на помощь и воспрещении данном ему королем - Каховский, т. I, стр. 200; "Theatrum Europeum", VI, 1116.}; затем уже приходила очередь казакам. Итак, ударили на господаря двумя натисками с целью добыть руку его дочери. Поздно было уже усмирить вооруженных сватов добровольным изъявлением согласия на брак, - союзники угрожали завладеть не только Розандою, но и свергнуть с престола её отца. Захваченный в расплох, господарь Лупула мог вывести в поле всего только 6.000 кое-как вооруженной милиции. С такими силами трудно было устоять против такого грозного натиска. Господарь и весь двор его оставили столицу и искали обычного в Волощине в минуты опасности средства спасения, т. е. спасались бегством в леса. Господарша с дочерью Розандою, с остальными детьми и со всеми своими главными сокровищами нашла убежище в укрепленном Сочанском замке. Господарь с малочисленным войском искал, по обычаю волохскому, спасения в лесах, смежных замку, чтоб оттуда, в крайнем случае, подать выручку семейству. На открытый грабителям край обрушились тяжелые татарские удары. В одно мгновение наводнила бусурманщина всю страну, истребляя все огнем и внося во все углы страны ужас и разорение. Толпы жителей с детьми и со всем достоянием потянулись длинною вереницей в крымскую неволю. Сожженная и разграбленная столица Яссы превратилась в развалины. Вся Волощина, многолетними заботами господаря Лупулы благоустроенная и тщательно возделанная, обратилась в необозримое пепелище. Сам господарь, скрывшись в чаще лесов, поразмещал на вершинах высоких деревьев соглядатаев и ежеминутно осведомлялся, в каких местах виднеется пламя пылающого пожара. Но в какую сторону ни устремлялся взор, повсюду, одновременно, виднелись клубы дыма пылавших жилищ и все небо пылало кровавым заревом. Никто не защищал страны и враг мог продолжать опустошения столько времени, сколько было ему угодно. Чтоб остановить дальнейшее разорение, господарь отправил к султану Нуреддину посредников, предлагая богатый окуп, если орда немедля удалится из края. Обремевенные добычею, татары согласились вступить в переговоры. Осада укрепленных городов, особенно же неприступных засек в лесах Буковины - всегда не по вкусу были татарам, которые теперь думали о том только, как бы всецело увезти награбленную добычу. Они согласились на окуп в несколько сот тысяч талеров {О количестве контрибуции татарам и казакам не согласно свидетельствуют современные известия. В "Мемуаре Альбрехта Радзивила", т. II, стр. 425, читаем, что татарам уплачено 180.000 талеров, казакам - 10.000. "Theatrum Europeum", VI, стр. 1117, что 100.000 талеров. Каховский, I, стр. 198, сообщает о контрибуции в 300.000; Рудовский, т. I, кн. 11, § 3, говорит о 60.000. - "Pastorius Hist. Pol.", т. II, стр. 158, считает контрибуцию в 20.000 дукатов.}, которых большая часть была тогда же уплачена. Чтобы не лишиться остальной части окупа, ненасытная орда стала отступать, не заботясь о дальнейшей судьбе своих союзников, казаков, в Волощине, и нагруженная добычею возвратилась в Крым.

желании не мог подать помощи нареченному тестю своего сына. Дошел к нему в то время положительный приказ короля не вмешиваться в волохския смуты. Хмельницкий, обезпеченный с этой стороны, выступил на поле битвы один, без союзников, готовый ко второму вторжению после татар во владения господаря. Волохская земля не успела опомниться от погрома татарского, как над нею стряслась новая буря: налетело 15.000 казацких свадебных поезжан. И в настоящем случае уже нечего было думать об обороне. Какачество, утомленное долгою бездеятельностию, бросилось, под предводительством Дорошенко, Нечая и Пушкаренка, добывать то, что уцелело от татарского грабежа. Хмельницкий вознамерился проникнуть в засеки, в которых скрывался господарь, и овладеть Сочавою, Розандою и сокровищами. Напрасно Лупула заявлял гетману, чрез посольство, что Волощина - земля султана и посягательство на его владения не пройдет безнаказанно. Напрасны были ожидания помощи со стороны Польши и еще менее можно было разсчитывать на помощь собственного народа. Оставалось схватиться за последнее средство добровольного согласия на все притязания неприятеля, дабы избежать кровавого принуждения, сопровождаемого тысячами новых разрушительных бедствий.

скорее. Хмельницкий согласился на предложенные условия мира, требуя, чтоб они были приведены в исполнение как можно скорее. На последних переговорах, при посредничестве двух поляков, состоявших на службе при дворе господаря, положили: спустя три месяца после заключения мира, т. е. сейчас после праздника Рождества Христова 1650 года, должно было совершиться бракосочетание княжны Розанды с гетманичем Тимошкою. В обезпечение тайного исполнения договора отданы были Хмельницкому в залог четверо знатнейших бояр волохских и в числе их родной племянник господаря Лупулы. Уплачены были казакам условленные суммы выкупа. В уважение сговорчивости господаря в принятии важнейших пунктов договора, суммы выкупа были значительно менее тех, которые даны были Крымской орде.

Юную Домну-Розанду, главную жертву свадебного договора, никто не спрашивал о согласии. Отец заключил договор, помимо более приятных для нея искательств с других сторон, и ей представилась в самом мрачном свете вся тягота её положения. Вопреки задушевным желаниям Розанды, устремленным в Польшу, судьба навязывала ей задорного супруга с Днепровского низовья, а с третьей стороны угрожала ей неволя в башнях Стамбула, как неизбежное следствие совершившихся событий. Единственным утешением посылало небо злополучной невесте возможность смягчить горечь её сватовства с Тимошкою положительным требованием исполнения договора с казаками о том, чтобы жених явился на свадьбу в польском уборе и в обществе лиц, указанных в договоре. Несомненно, что подобного рода условие возникло в круту. придворных дам, окружавших княгиню и её дочь. Это были наивные желания, вполне соответствовавшия юным летам княжны и её привычкам; но, увы, какой контраст, какую иронию судьбы мы видим между этими желаниями и действительностию, полною трагизма!... Итак, в договор была внесена особая статья, чтобы нареченный жених стал под венец в польской одежде и в обществе поляков.

"При такой обстановке должна совершиться эта свадьба, - писали в письмах из Львова {Рукопись Виктора Базаровского, заключающая известия с 1648--1662 года, в письме от 22 октября 1650 года.}. - Сын Хмельницкого должен явиться на свадьбу окруженный польскою шляхтою, соблюдая наши обычаи и светския приличия, что ему исполнить не трудно, так как при нем находится много шляхтичей, которые поучат это светским приличиям".

При таких условиях мог Тимошка разсчитывать на более благосклонный прием со стороны невесты, и еслиб он сгладил шероховатость казацких нравов, волохская отроковица Домна-Розанда, безспорно, встретила бы ниспосланную ей судьбу с светлою улыбкою. В числе многих несчастий, которые неразлучно сопровождали жизнь человеческую в этой местности, являлось и то неизбежное последствие, что здесь человек привыкал в постоянным переменам и сердце его, в особенности такое юное, как сердце Розанды, не усвоивало себе твердых убеждений и привязанностей, - оно становилось таким же изменчивым и прихотливым, как и самое небо этой страны.

С неуловимою быстротой бросала ее судьба во все стороны соседних Волощины краев, и эта казацкая свадебная буря унесла ее в Стамбул и засадила на время за решетку султанского дворца.