Венецианский купец.
Действие III.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Венецианский купец. Действие III. (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ III.

СЦЕНА I.

Венеция. Улица.

Входят Салярино и Солянио.

Солянио. - Ну, что нового на Риальто?

Салярино - Да-что!.. Ничем еще не опровергается, что у Антонио корабль с богатым грузом потерпел крушение в проливе: Годвиновы пески, кажется, по ихнему называется место: очень опасная отмель, и гибельная даже и для громадных кораблей; многие остовы, как говорят, лежат там погребены, если только моя сплетница-молва может быть верна своему слову {Годвиновы пески находятся против Кентского берега; по преданию это был некогда остров, составлявший владения кентского графа, Годвина, и поглощенный морем в 1097. Пескам этим приписывались необыкновенная "прожорливость и всасывательная способность", так что громаднейших размеров судно, стоило ему только наткнуться на них, в несколько дней бывало поглощаемо совершенно.}.

Солянио. - Когдаб она в этом оказалась такою же сплетницей-лгуньей, как та, которая, пережевывая толченый имбирь, уверяла своих соседей, что горько оплакивает смерть своего третьяго мужа {Толченый имбирь, как средство производить слезливость в глазах, чтобы качаться плачущим.}. Но не вдаваясь в разглагольствия и не сходя с прямой стязи разговора, - правда, что добрый Антонио, что честный Антонио - О, еслиб я мог придумать достойное название. которое мог бы поставить на ряду с его именем!

Салярино. - Ну же, договаривай до конца - до настоящей точки.

Солянио. - Э, да что говорить! - конец весь в том, что у него погиб корабль.

Салярино. - Хорошо еще, еслиб это оказалось концом его потерь.

. - Спешу скорее сказать аминь, чтоб дьявол не перешел поперек молитвы, потому что вон он приближается в подобии Жида.

Входит Шейлок.

Ну, что, Шейлок? Что слышно нового в торговом мире?

Шейлок. - Это вы знали... - Никто лучше вас, никто лучше вас - об уходе моей дочери.

Салярино. - Еще бы. Я с своей стороны знаю даже портного, изготовлявшого крылья, на которых она упорхнула.

Солянио. - А Шейлок с своей стороны не мог не знать, что птичка уже пооперилась, и что это ужь у них такая комплекция, чтобы после этого оставлять гнездо.

Шейлок. - И она осуждена за это.

Салярино. - Разумеется, если дьяволу придется быть её судьею.

Шейлок. - Моя собственная плоть и кровь - и бунтовать!

Солянио. -

Шейлок. - Я говорю, моя дочь - моя плоть и кровь.

Салярино. - Ну, между твоим и её телом больше разницы, чем между агатом и слоновою костью: а между её кровью и твоей - чем между красным и рейнским вином? Скажи ка ты нам лучше, не слыхал ли, что у Антонио были какие-нибудь потери на море, или нет?

Шейлок. - Вот и еще, другая скверная сделка: банкрот, мотишка, который почти уже носу не смеет показать на Риальто; нищий, который бывало, таким франтом, приходит на биржу. Пускай-ка он помнит о своем обязательстве. Он имел обыкновение обзывать меня ростовщиком: пусть он помнит о своем обязательстве: - он имел обыкновение раздавать деньги в долг из-за христианской вежливости: пусть он помнит о своем обязательстве.

Салярино. - Ну, что жь: хоть бы он и просрочил, я уверен. Не станешь же ты требовать кусок его мяса: на что бы оно тебе пригодилось?

Шейлок. - Приманивать на него рыб: если ужь не может питать ничего другого, оно будет питать мое мщение. Он меня поносил и позорил, он мне испортил дело в полмиллиона; насмехался над моими потерями, издевался над моими барышами; племя мое презирал, сделкам моим подставлял ногу, он охлаждал друзей моих, и распалял врагов моих. - И какая-жь его на то причина? То, что я Жид. - И что же, у Жида нет глаз? У Жида нет рук, органов, размеров, чувств, ощущений, страстей? Не питается он тою же пищей, не ранится тем же оружием, не подвержен тем же недугам, не врачуется теми же средствами? Не греется и не студится теми же зимою и летом, как и ваш христианин? Если вы прободаете нас, и что же - мы не истекаем кровью? Если вы щекочите нас, что же - мы не хохочем? Если вы отравляете нас, и мы не умираем? И если вы оскорбляете нас, мы не должны отомщать? Если мы вам подобны во всем, то хотим быть подобны и в этом. Если Жид оскорбляет христианина - в чем его хваленое смирение? В отмщении. Если христианин оскорбляет Жида, в чем должно состоять его терпение, по примеру христианина? в чем - в отмщении. Я приведу в исполнение мерзость, которой вы же научаете меня; и это будет еще худо, если я не превзойду учителей.

Входит слуга.

Слуга. - Господа, мои хозяин Антонио теперь у себя и желает переговорить с вами обоими.

Салярино. - А мы-то его искали повсюду.

Солянио. - Вон идет еще другой из того же колена: третьяго к ним подобрать нельзя, разве ужь сам дьявол превратится в Жида (уходят Солянио, Салярино и слуга).

Входит Тубал.

. - Ну, что, Тубал? Что нового из Генуи? - Нашел ты мою дочь?

Тубал. - Несколько раз нападал на слухи о ней, но отыскать не мог.

Шейлок. - Ай-вот, вот, вот, вот! Алмаза нет - стоил мне две тысячи дукатов во Франкфурте! Проклятие никогда еще не обрушалось на голову нашего племени до этого дня: я никогда еще его так не чувствовал его до этого дня. - Две тысячи дукатов в этом одном. А еще другие драгоценные, драгоценные камни! Когда б моя дочь издохла у моих ног, а бриллианты были бы у нея в ушах! Когда б ее в гроб уложили у моих ног, а дукаты были бы у нея в гробу! И ничего, ничего не слышно о них? И все тут. - И я не знаю, во что еще обошлись разведки. И что же это - потери на потери! Вор ушел; столько-то унес, и столько-то на то, чтоб разыскать вора - и никакого удовлетворения, никакого отмщения! Не стрясется беды, чтобы не на мои плечи {Вообще библейские ветхозаветные обороты можно почитать уместными в речи Шейлока, и я не вижу никакой возможности заменить эти страстные семитическия высокия ноты сухими и безцветными, грамматически-построенными фразами: ..."всякое горе падает только на мои плечи, вздыхает только моя грудь, льются только мои слезы"... Как это мне обязательно предлагают в оффициальной бумаге, то-есть "обязательно" в том смысле, что я обязан сделать "такия исправления" (?!)}; ни вздоха без моего воздыхания, ни слезы без моего проливания.

Тубал. - Есть и у других тоже свои несчастия... Вон у Антонио, как я слышал в Генуе -

Шейлок. Что, что, что? Несчастие? Несчастие?

Тубаль. - Большой торговый корабль выброшен на мель - шел из Триполи.

Шейлок. - Благодарение Господу! Благодарение Господу! Правда ли? Правда ли?

Тубал. - Я говорил с матросами, спасшимися во время крушения.

Шейлок. -

Тубал. - А про дочь твою я слышал в Генуе, что она в одну ночь разбросала восемьдесят дукатов.

Шейлок. - Ты в меня вонзаешь нож: я никогда уже снова не увижу моего золота. Восемьдесят дукатов за один присест! Восемьдесят дукатом!

Тубал. - Тут прибыли со мной в Венецию несколько кредиторов Антонио; они божатся, что ему ни миновать банкротства.

Шейлок. - Этому я рад, очень рад: я буду мучить его: я буду терзать его. Этому я рад.

Тубал. - И один из них показывал мне кольцо, полученное им от твоей дочери за обезьяну.

Шейлок. - Ну ее! - Ты терзаешь меня, Тубал:это моя бирюза - Тюркуаз {Французская форма слова Тюркуа, означающого серо-голубой алмаз, привозимый из Персии. Этому камню приписывались таинственное свойство произвольного движения, когда его хозяину угрожало какое-либо бедствие; его также воображали настолько симпатичным, что он терял свой блеск, когда носивший его заболевал, или впадал в тоску; его даже считали способным продлить сердечные привязанности и примирять разошедшихся друзей. Из этого уже можно видеть, какую ценность должен был иметь Тюркуаз в глазах Шейлока, получившого его от Лии, когда еще он был женихом.}, подаренная мне Лией, когда еще я был женихом: я бы не отдал ее за целую пустыню обезьян... {То-есть не отдал бы за столько обезьян, сколько могло бы понадобиться, чтоб населить пустыню; но вставить в текст, как мне оффициозно предлагают, слова: "населенную обезьянами" невозможно, потому что иное дело комментарии, иное поэтический текст: пустыня населенная уже перестает быть пустыней, и кроме того, это бы разрушило весь юмор восклицания, когда человек вне себя говорит иногда не совсем логично.}

Тубал. - А Антонио-то, вне всякого сомнения, раззорен.

Шейлок. - А что? ведь это и правда; это истинная правда: пойди, Тубал, пойди, возьми мне хорошого пристава; договори его на две недели вперед. - Знаешь, если просрочит, я у него вырежу сердце: потому, как только его не будет в Венеции, тогда ужь я поведу дела, как я хочу. Иди же, Тубал, и приходи ко мне в нашу синагогу. Иди же, добрый Тубал. Так в нашу синагогу, Тубал (уходят).

СЦЕНА II.

Бельмонт. 3ала в замке.

Входят Бассанио, Порция, Грациано, Нерисса

          Порция. - Прошу вас, не спешите, - погодите

          День, или два дня - прежде чем рискнете;

          При неудачном выборе теряю

          Я ваше общество - так лучше подождите:

          Мне что-то говорит (хотя и не любовь),

          Что я бы не хотела вас лишиться.

          И сами знаете, что ненависть не может

          Так говорить, но чтобы вы могли

          Не впасть в ошибку и меня узнать,

          (Язык же девушки - в девичьих грёзах),

          Мне-б так хотелось задержать вас здесь

          На месяц, на два, прежде чем рискнете

          Вы собственной судьбой из-за меня.

          Я вас могла бы научить, как выбрать, -

          Но это было-б клятвопреступленье -

          И этого не будет: но тогда

          Вы можете и не найти меня;¹

          И тем меня заставить сожалеть,

          Проклятые глаза, которые меня

          Обворожили так и раздвоили:

          Я - и своя, и в то же время - ваша;

          И, как бы ни звала себя своей,

          Но, как своя, выходит тоже ваша, -

          Итак, вся ваша! О! несносный век,

          Что ставит так несвойственно преграды

          Межь господином и его правами;

          Итак, хотя и ваша, но не ваша.--

          Что б ни случилось, я тут в стороне:

          За все судьба останется в ответе...

          Я говорю так долго, чтоб продлить,

          Замедлить время, затянуть его -

          И отдалить ваш выбор.

          Бассанио. - Позвольте выбирать: так, как я есть,

          Я просто как на пытке.

          Порция. -  

          Так сознавайтесь же, что за измена

          В любви таится вашей?--

          Бассанио. -  Разве только

          Несносная измена недоверья

          К возможности успеть в моей любви.

          Возможней дружба межь огнем и снегом.

          Чем меж изменой и моей любовью.

          Порция. - Но я боюсь, вы говорите с пытки,

          Когда со страху подтверждают все.

          Бассанио. - Даруйте жизнь - и я сознаюсь в правде.

          Порция. - Вот это так - Сознайся и живи.

          Бассанио. - Сознайся и люби - вот полный смысл

          Такого беззаветного сознанья.

          Ответам учит для освобожденья!--

          Позвольте у ларцов спросить судьбу.

          Порция, - Отстаньте! - Я хранюсь в одном из них:

          Коль любите - съумеете найти...

          Нерисса и другие - отойдите.

          И пусть, пока он делает свой выбор,

          Играет музыка, чтоб при несчастьи

          Имел конец он, как тот чудный лебедь,

          Растаяв в звуках; к полноте сравненья

          Пусть перейдут глаза мой в поток -

          То ложе смерти для него из влаги...

          Он может выиграть - и что тогда?--

          Пусть будет музыка ему приветом,

          С каким пред вновь венчанным королем

          Главу склоняют верные вассалы.--

          Тогда она, что сладостные звуки,

          На утренней заре, порою грёз,

          Когда, прокравшись к слуху жениха,

          Вот он идет с неменьшею осанкой,

          Но с большею любовью, чем Алкид,

          Когда он спас Троян от женской дани,

          Платимой встарь чудовищу морскому:

          Я представляю жертву, те - поодаль -

          Дардански жёны, с ужасом на лицах,

          Пришедшия смотреть на страшный подвиг -

          Иди, Геракл. Ты жив м я жива!

          Ужаснее - теперь я сознаю -

          Смотреть на бой, чем действовать в бою.

Музыка, пока Бассанио разсуждает про себя над ларцами.

                              Песня.

                    Скажи мне, где родится страсть?

                    Ума-ль то бред, иль сердца власть?

                    Как рождена, как вскормлена -

                    Скажи, скажи!..

                    Страсть зарождается в глазах;

                    И вот - её же колыбель -

                    Ея же смертная постель.

                    Звоним же погребальный звон

                    Ей дружно все - Динг, динг, дин-дон.

          Все. - Динг, динг, дин-дон.

          Бассанио. - Так внешность может быть сама в себе

          Последним делом: свет не перестанет

          Обманываться внешнею прикрасой.

          В судах, как ни продажно, грязно дело,

          Но под приправой обаяньи речи

          Скрадается вид зла. В поверьях черни²

          Найдется-ль роковое заблужденье,

          Которого бы к слову не могла

          Какая-нибудь постная фигура

          Благословить, и текстом подкрепить.

          Скрывая вздор под ловкою прикрасой?

          Нет столько простоватого порока,

          Чтоб он не взял для внешности своей

          Трусов как много, коих сердце лживо

          Как своды из песку, а принимают

          Геракла поступь, Марса грозный вить.

          Тогда как посмотреть внутри - их печень,

          Белее молока; они берут

          У доблести - лишь внешние наросты,

          Чтоб быть страшней на вид. А красота,

          Смотрите - покупается на вес;

          Причем свершается такое чудо,

          Что легче те, на ком закупок больше.

          И таковы: как вьющияся змеи

          Златые локоны, играющие с ветром

          На мнимой красоте; когда известно,

          Что это дар невольный с головы

          Чужой, и тлеет их взростивший череп

          Давно в земле. Так внешния прикрасы -

          Предательский утес в сквернейшем море;

          Прелестный шарф, скрывающий арапку³.

          Ну, словом, видимость одна, что хитрый век

          А потому ты, праздничное злато,

          Мидасов жесткий корм - ты мне не нужно.

          Не нужен мне и ты - истертый, бледный

          Посредник-проходимец межь людей.

          Но ты, свинец невзрачный - ничего

          Не обещающий, наоборот - грозящий.--

          Твой бледный, тощий вид меня смущает,

          И трогает сильнее красноречья:

          Мой выбор здесь. Да будет с нами радость!

          Порция. - Как отлетают все другия страсти:

          Сомненья, безотчетная тоска.

          И трепет страха, и зеленоглазый

          Бес ревности!⁴ - о! Умеряй восторг,

          Будь сдержанна, любовь! Дай в меру волю

          Слезам блаженства. - Ограничь излишек:

          Я слишком чувствую твое блаженство!

          Убавь его, чтоб я не задохнулась...

           - (открывая свинцовый ларец.)

          Что вижу я - её изображенье!

          Какой же полубог сумел так смело

          Приблизиться к творенью? И глаза

          Не движутся-ль? Иль отразились так

          В моих зрачках, что кажутся в движеньи?

          Уста полуоткрытые дыханьем...

          Такая сладкая преграда разделяет

          Таких подруг. Вот волосы её:

          Здесь живописец тоньше паука

          Сплел золотую ткань для уловленья

          Людских сердец, вернее комаров.

          Да - но её глаза! Как мог глядеть он, -

          Чтоб кончить их? Нарисовав один.

          Он мог, мне кажется, свои утратить оба, -

          И труд бы не был кончен. - Но смотрите:

          Насколько сущность всех моих похвал

          Ничтожнее её изображенья,

          Бледнеет перед сущностью своей.

          Здесь и записка - список блат моих:

               Выбирал ты не по виду,

               Так и выбрал не в обиду.

               Так как счастье пред тобой,

               Не гонись за новизной.

               Если ты вполне доволен,

               И сбылись мечты твои;

               То ты взять невесту волен,

               Дав ей поцелуй любви.

          Записка милая! Позволено ли будет

          По ней вполне отдать и получить. (Целует ее.)

          Как тот из состязателей на приз,

          Кто мнит, что заслужил в глазах народа,

          Заслыша крик и вопли одобренья -

          Стоит в припадке головокруженья,

          Глядя без цели, сомневаясь сам -

          Так я, втройне прекрасная, пред вами,

          Так именно в сомнении стою -

          Не знаю: все что вижу, точно-ль правда?--

          Пока не получило подтвержденья,

          Ратификации и подписи от вас.

          Порция. - Вы видите меня, синьор Бассаньо,

          Как я вот здесь стою, - так, как я есть.

          Хотя-б и для себя самой нельзя

          Считать пустым, заносчивым - желанье

          Быть много, много лучше, чем я есть;

          Но мне-б хотелось, чтоб для вас могла я

          Быть трижды двадцать раз самой собой!

          Раз в тысячу прекрасней, в десять тысяч

          Богаче, чтоб - с единственною целью

          У вас стать выше на счету - могла я

          В богатстве, добродетелях, друзьях,

          И в красоте, и в знаньях, и - во всем

          Превысить всякий счет; теперь же счет мой

          Лишь девочка без выправки, без знаний,

          Без опыта; счастливая лишь тем,

          Что не стара еще, чтобы учиться;

          Счастливей тем, что и не так глупа,

          Чтоб не могла учиться; но всего

          Счастливей тем, чти свой незрелый ум

          Поверить может вам для направленья,

          Как другу, как наставнику, как власти.

          Сама и все мое - преобразится

          Пусть в вас и ваше: только вот была

          Я господином этого дворца,

          Главою слуг, своею королевой;

          И вот теперь же, именно теперь -

          Дворец, прислуга, лично я сама -

          Все ваше, мой властитель, - С этим перстнем

          Их вам передаю. Но еслиб вы

          Разстались с этим перстнем, потеряли,

          Иль отдали его кому-нибудь, -

          То это будет предзнаменованьем

          Мне с вами ссориться - ⁵

          Бассанио. -  Синьора, у меня

          Вы отняли возможность всяких слов:

          Во мне лишь чувства могут говорить;

          И все способности мои в таком броженьи.

          Как после речи, сказанной прекрасно

          Любимым государем, то бывает

          С жужжащей шумно, радостной толпой,

          Где из чего-то, смешанного вместе,

          Помимо тайного и явного восторга

          Выходит просто - дикое ничто.

          Когда-жь кольцо простится с этим пальцем,

          Простится с ним и жизнь. О, можно смело

          Тогда сказать: Бассанио ужь нет.

          Нериса. - (все приближаются.)

          Теперь, пора и нам, синьор, синьора,

          Стоявшим здесь, и видевшим свершенье

          Да здравствуют! Да здравствуют на радость,

          Наш господин, и наша госпожа!

          Грациано. Синьор Бассанио, и светлая синьора.

          Желаю вам, всех благ, каких вы сами

          Себе могли бы только пожелать:

          Как от меня ужь ничего конечно.

          Вы пожелать не можете. И так как

          Изволите оторжествлять вы сделку

          Союза вашего, то я прошу.

          Чтоб тем же временем женили и меня.

          Бассанио. - Я очень рад, достань себе невесту.

          Грациано. - Благодарю, синьор: вы мне ее достали.

          Мои глаза, синьор, не хуже ваших:

          Ты высмотрел владетельную даму.

          Я - барышню из свиты: ты влюбился.

          Влюбился я как видно, проволочки

          Твой куш зависел от ларцов, вон там:

          И также мой стеченье обстоятельств:

          Ухаживаньем до второго пота.

          И клятвами до изсушенья нёба -

          От клятв любви! - и добыл наконец

          (Коль обещанье может быть концом),

          Я добыл обещанье вот от этой

          Красавицы - на всю её любовь.--

          Как скоро счастие тебе добудет

          Их принципалку, да -

          Порция. - Нерисса, это правда?

          Нерисса. - Так точно - если будет вам угодно.

          Бассанио. - А ты, Грацьяно, в этот раз серьезен?

          Грациано. - В сурьезе, монсиньор.⁶

          Бассанио. -

          Грациано. - (В Бассан. тихо.) И мы сыграем с ними на пари

          За первенца на тысячу дукатов.

          Нерисса. - (Подслушав.) А ставку. Что же, вынешь наперед?

          Грациано. - Кто-жь выиграл когда в таком пари,

          Сначала вынув ставку? - Но, кто это?

          Лоренцо и с язычницей своей -

          Как! И мои старый друг Соляньо.

Входят Лоренцо, Иессика и Солянио.

          Бассанио. - Лоренцо и Солянио, прошу вас,

          Как скоро юность прав моих дает

          Мне право здесь просить. - Позвольте вот

          Представить вам - друзья и земляки -

          Порция. -  Ваше приглашенье

          Есть и мое - от всей души прошу их.

          Лоренцо. - Благодарю вас, я никак не думал

          Вас безпокоить: - я настиг Соляньо

          В пути, и он уговорил меня,

          До полной невозможности отказа -

          С ним вместе ехать к вам.

          Солянио. -  Уговорил-с;

          И у меня на это есть причины.

          Вот это от синьор Антоньо к вам -

(Подает письмо).

          Бассанио. - Но прежде, чем открою, я прошу вас:

          Скажите, как он, друг мой, поживает?

          . - Не болен, если только не душою;

          И не совсем здоров, как разве лишь душою;

          Его письмо вам лучше объяснит...

          Грациано. - Нерисса, обласкайте незнакомку:

          Займи ее. - Соляньо, вашу руку!

          Что нового в Венеции у нас?

          Ну, что Антонио, сей царственный купец?⁷

          Порадуется нашему успеху...

          Ведь мы Язоны, брат, - мы добыли руно.

          Солянио. - Когда-б вы добыли руно, что потерял он!

          Порция. - Есть что-то неприятное в бумаге,

          Так омрачившей цвет его лица:

          Не умер ли кто из друзей - ничто

          Так не могло бы сильно потрясти

          С его характером... С ним хуже все и хуже!

          Позвольте, - кажется, я не чужая вам -

          Что может заключаться и в письме...

          Бассанио. - Ах, милая! Немного горьких слов,

          Которые когда-либо пятнали

          Бумагу! - Милая, когда впервые

          Я говорил вам о моей любви,

          Я вам открыл, что все, что я имею, -

          В патрицианской лишь моей крови;

          И я сказал вам правду: - и, однако, -

          Моя безценная, держа себя так скромно,

          Увидите, как я безбожно хвастал:

          Когда я говорил, что состоянье

          Мое - ничто, я-б должен был сказать вам,

          Что это хуже чем ничто; и точно:

          Я дорогого друга обязал

          Его лютейшему врагу, чтоб тем

          Себе доставить средства. Вот письмо:

          Бумага - тело дорогого друга,

          Сочащаяся кровью. - Что же это,

          Солянио? - Неужто предприятья

          Все лопнули? Не вышло ни одно!

          Из Лиссабона, Англии, Морокко?

          И ни один не избежал корабль

          Прикосновенья безпощадных скал,

          Столь рокового...

          . -  Ни один, синьор.

          К тому же, кажется, есть основанье думать,

          Что еслиб у него и были деньги

          То он не примет их. Не знаю существа,

          Имеющого образ человека,

          Которого так жадно и так страстно

          Манила бы погибель человека.

          Хуля порядки наши и свободу,

          Коли ему откажут в правосудьи.

          Купцы, сам дож и все маньификосы,

          Из наивысших, препирались с ним;

          От скаредного довода просрочки,

          И обязательства и правосудья.

          Иессика. - Когда я у него жила, он клялся

          Что плоть Антонио ему дороже,

          Чем в двадцать раз количество той суммы,

          Которую должны ему; и знаю,

          Мой господин, что если суд, законы.

          Несчастному Антоньо будет худо.

          Порция. - Это ваш верный друг в таком несчастье?

          Бассанио. -

          Великодушнейший, во век неутомимый

          На подвиги добра; один, в котором

          Вся доблесть римская соединялась,

          Как более в Италии ни в ком.

          . - Какую жь сумму должен он Еврею?

          Бассанио. - Три тысячи дукатов за меня.

          Порция. -

          И уничтожить сделку; шесть удвоить,

          Затем еще утроить эту сумму,

          Чем довести, чтобы подобный друг

          Мог волос потерять через Бассаньо.

          Меня своей женою; и затем

          В Венецию скорей на помощь другу:

          Вы не должны приблизиться ко мне

          С тревожным сердцем. А на ваши траты

          Тогда являйтесь вместе с вашим другом.

          Я и моя Нерисса между тем

          Жить будем, как девицы, или вдовы.

          Пойдемте же; когда ужь надо так,

          Приветлив будь, имей веселый вид...

          Так как тебя я дорого купила,

          Тебя я буду дорого ценить.

          Прочти же мне, что пишет этот друг.

(читает). "Милый Бассанио, все мои корабли потонули, мои кредиторы ожесточаются, мое состояние в совершенном разстройстве, мое обязательство Жиду просрочено; и так как невозможно, чтобы, уплачивая ему неустойку, я остался в живых, то все счеты между нами должны почитаться оконченными. Еслиб только мне еще раз увидать тебя перед смертью! Делай, однакожь, как тебе лучше: если твоя любовь не убеждает тебя приехать, то письмо мое и не должно."

          Порция. - О, милый! брось ты все - и отправляйся.

          . - Как скоро вы мне разрешили ехать,

          Я поспешу. - Пока не возвращусь,

          Меня не взманит никакое ложе,

          Ни сна покой не станет между нами

СЦЕНА III.

Венеция. Улица.

Входят Антонио, Салярино, Шейлок и тюремщик.

          . - Тюремщик, стереги его. Не говорите

          О милосердьи мне - это глупец,

          Который раздавал в долг деньги даром;--

          Тюремщик, стереги его.

          .-- Послушай, добрый Шейлок, выслушай меня.

          Шейлокь. - Мне нужно получить по неустойке.

          Не возражайте против неустойки:

          По обязательству и неустойке.

          Ты обзывал уже меня собакой,

          Когда еще и не имел причины.--

          Ну, если я собака, берегись

          Я удивляюсь и тебе, тюремщик, -

          Как ты, болван, и можешь быть так глуп,

          Чтоб с ним ходить, как только он попросит.

          Антонио. -

          Шейлок. - Мне нужно получить по неустойке.

          Не нужно мне, что будешь говорить.

          Мне нужно получить по неустойке.

          Я не хочу, чтоб делали меня

          Раскисшей плаксою с напухшими глазами,

          Который бы разнежился, вздыхал,

          И, помавая головой, сдавался

          Отстань же: мне не нужно говоренья;

          Мне нужно получить по неустойке. (Уходит.)

          Салярино. - Ну, --

          Едва-ль когда-нибудь вращался в мире.

          Антонио. - Оставь его в покое: я не стану

          За ним гоняться с тщетными мольбами.

          И поводы мне хорошо известны:

          Не раз я выручал от пень его

          Всех приходивших с просьбами ко мне:

          За то-то он меня и ненавидит.

          . - Дож никогда не выдаст разрешенья

          На исполненье по такой просрочке.

          Антонио. - И дож не остановит ход закона.

          Что иностранцы помещают к нам;

          Останови его - нарушится доверье,

          И скажется вредом на государстве,

          Так как богатства наши и торговля

          А потому - разстанемся. - Идем: -

          Все эти огорченья и потери

          Ужь так меня успели извести,

          Что я едва-ли сохраню фунт мяса

          Идем, тюремщик. - Еслиб только мог

          Бассанио приехать - посмотреть,

          Как я его выплачиваю долг;--

          Тогда мне все равно -

СЦЕНА IV.

Бельмонт. Зал в замке.

Входят Порция, Нерисса, Лоренцо, Иессика и .

          Лоренцо. - Синьора, в вашем же присутствии скажу:

          У вас возвышенное, верное понятье

          О неземном, священном чувстве дружбы:

          Вы переносите отсутствие супруга.

          Но еслиб только знали вы, кому

          Оказываете вы эту честь,

          И что за человеку шлете помощь.

          Супруга вашего, то я уверен, -

          Вы более-б гордились этим делом,

          Чем всякою обычной благостыней.

          Порция. -

          Раскаяться в добре - и не придется.

          Вот видите - мне кажется, что люди,

          Которые проводят вместе время

          В обмене мыслей, соединены

          Не могут не иметь и схожих свойств

          Ума, характера и обращенья.

          А это все меня и убеждает,

          Что ваш Антонио, как искренний друг мужа,

          ⁸

          А если так - как мало стоит все,

          Что издержала я на искупленье

          Подобья собственной души от адских мук!

          Но это близко к самовосхваленью.

          Лоренцо, я сдаю на ваши руки

          Хозяйство все и управленье домом

          До возвращенья мужа. Я жь сама

          Дала таинственный обет, чтобы в молитве

          В уединении, с одной только Нериссой,

          До самого прибытия мужей.

          Тут монастырь не далеко отсюда -

          Мы там и будем. - Очень бы желала,

          Которое навязывают вам

          Моя любовь - моя необходимость.

          Лоренцо. - Сударыня, готов от всей души

          Порция. - Всем людям дома это ужь известно.

          Все будут признавать вас и Иессику

          На место мужа и меня самой.

          Лоренцо. - Прелестные мечты и чувство счастья

          Да не покинут вас.

          Иессика Желаю вам

          Всего, всего прекрасного, синьора.

          Порция. - Благодарю за добрые желанья,

(Лоренцо и Иессика уходят.)

          Ну, Бальтазар - как я тебя всегда

          Знавала честным, верным - так надеюсь

          И не щади ужь никаких усилий,

          Чтоб быт скорее в Падуе. Там в руки

          Подашь его кузену моему -

          Смотри, какие даст тебе он - доктор

          Вези со всевозможной быстротой

          К traghetto их, - ну, просто, к перевозу,

          Что там у них в Венеции⁹. Не трать

          Мне, надобно опередить тебя.

          Бальтазар. - Лечу со всевозможной быстротой. (Бальтаз. уходит )

          . - Вперед, Нерисса; - тут такое дело,

          Какого ты и не подозреваешь:

          Мы можем увидать своих мужей.

          Когда они подумать не успеют

          Нерисса. -  И нас они увидят?

          Порция. -

          Что могут в нас и то предполагать,

          Чего мы не имеем. На пари,

          Какое хочешь, что когда мы обе

          Преобразимся в молодых людей,

          Из нас двоих: сумею и кинжал

          Носить с изящным видом забияки;

          И говорить тем переходным тембром,

          С вибрацией ни мальчика, ни мужа;

          В мужской широкий шаг; и толковать о схватках.

          Как настоящий юноша хвастун;

          Разсказывать хорошенькия враки,

          Как высокопоставленные дамы

          И померли от моего отказа -

          И что жь я мог тут сделать? - А потом

          Приду к раскаянью и выражу желанье,

          Что все жь бы лучше мне не убивать их...

          И минимальных лжей, что поклянутся все,

          Что я ужь больше года, как из школы!..

          В моем уме есть тысячи сырья

          Всех этих штук хвастливых болтунов,

          Нерисса. - И превратиться нам совсем в мужчин?

          Порция. - Ай-ай! Что за вопрос такой, Нерисса!--

          Идем; мои план тебе поведаю в карете,

          Которая нас ждет в воротах парка;¹⁰

          А потому, пожалуйста, скорей:

          Нам нынче жь мало смерить двадцать миль.

СЦЕНА V.

Там же. Сад.

Входят Иессика и

          Ленчелот. - Нет, по истинной правде; потому, вот видите ли, это именно, что грехи родителя должны возлагаться на голову детей; а потому - вот помяните мое слово, я вас боюсь. Я ведь с вами завсегда попросту: так и теперь выражаю мое разстройство но этой части. Так ужь будьте благонадежны: а ужь это я вам именно говорю, что вы осуждены. Есть тут одна только надежда, которая может вам послужить к добру, да и та так, самая лядащая, непристойная надежда.

Иессика. - Какая жь это надежда, скажи, пожалуйста?

. - Да, право; вы можете отчасти быть в надежде, что ваш отец никогда не производил вас на свет: что вы не дочь Жида.

Иессика. - Ну, это была бы и в самом деле непристойная надежда: а так должны были бы обрушиться на меня грехи моей матери.

Ленчелоть. - и другим путем {Два классические водоворота - один у берегов Италии, другой у берегов Сицилии. Новейший поэт на латинском языке, Philip Gualtier, изобразил эту лоцманскую дилемму в следующей поговорке: "Incidit in Scyllam cupieus vitare Charybdim''. Этою-то поговоркой и пользуется эрудиция Ленчелота.}.

Иессика. - Я буду спасена моим мужем, который сделал меня христианкой.

Ленчелот. - Именно, что за это-то его и нельзя похвалить. Мало, что ли, нас было христиан до сих пор? Как раз столько, чтобы прожить одному возле другого без обиды. Это усиленное производство христиан только поднимает цену на свиней: если доживем до того, что все станут есть свинину, нельзя будет достать и ломтик сала ни за какие деньги.

. - Вот и скажу моему мужу, Ленчелот, что ты тут говоришь: вот он идет.

Входит Лоренцо.

Лоренцо. -

Иессика. - Нет, Лоренцо, тебе нечего тут опасаться: мы с Ленчелотом все ссоримся. Он мне объяснил напрямик, что для меня не может быть на небесах милосердия, потому что я дочь Жида; а про тебя говорит, что ты дурной гражданин республики, так как обращением Жидов в христиан поднимаешь цену свинины.

Лоренцо. - Мне, пожалуй, легче будет в этом держать ответ перед республикой, чем тебе в том прибавлении, какое получила негритянка: арапка-то ведь это по твоей милости, Ленчелот - {

арапка принимается не в смысле арабской расы, когда слово пишется чрез б, а в смысле находящейся в услужении негритянки, что называлось в старину арапкой, через п. (См. примечание к словам Бассанио во II сцене.)}.

. - Ежели арапка может не быт рабою боли, то она более того, чем за что ее вообще принимали.

. - Просто ужь нет глупца, который бы не сумел отыгрываться словами! Я думаю, скоро изящнейшия свойства остроумия превратятся в молчание, и дар слова будет восхваляться в одних попугаях. - Ступай, дурень, в комнаты; скажи, чтоб приготовлялись к обеду.

Ленчелот. - Ужь это готово, синьор: у всякого есть желудок.

Лоренцо. -

Ленчелот. - И это ужь тоже готово, синьор; только бы вот накрыть - вот словцо.

Лоренцо. - Ну, накрывайте - накрывайтесь вы, что ли, там.

. - Нет, пет - ужь это не извольте, синьор; я тоже знаю мое положелие.

Лоренцо. - Опять препирательство о словах! Ты не хочешь ли ужь в одну секунду показать все богатства своего остроумия? Прошу тебя, потрудись понять человека с здравым смыслом, говорящого на языке здравого смысла: отправляйся к своей там братии - и прикажи накрывать на стол. и подавать кушанья, а мы придем обедать.

Ленчелот. - (Уходит.)

          Лоренцо. - Оригинальная подборка слов!

          Глупец понасажал в своем уме

          Таких глупцов, стоящих лучше в свете,

          Снабженных так же, как и он, которым

          Все нипочем для красного словца.

          Ну, как ты чувствуешь себя, Иессика?

          Как нравится тебе хозяйка дома?

          Иессика. - Превыше выраженья. - Так прилично

          Бассанио быть непорочным в жизни,

          Благословенья, здесь же на земле

          Познает он небесные блаженства;

          И если на земле он не поймет их,

          Тогда ужь для чего ему на небо.

          В божественной борьбе, и как залоги

          Поставили себе двух смертных женщин,

          Одной из них - она...

          К другой прибавить - так как грубый свет.

          Ей не представит равной.

          Лоренцо.  

          Во мне ты видишь мужа, какова

          Она в женах.

          Иессика. - Нет, мненья у меня спроси об этом.

          . - Ну-да, сейчас; сперва пойдем обедать.

          Иессика. - Нет! дай себя хвалить, пока охота...

          Лоренцо. -

          Застольной болтовни; там, что бы ты

          Ни говорила, я межь тем могу

          Переварить все это вместе с прочим.

          Иессика. - (Уходят.)

Примечания

¹ Тут мне опять делали поправку (?!) "потерять" вместо "не найти"... Но как потерять то, чего он еще не нашел - очевидно, разумеется тот ларец, где находится её портрет. Как легко так то все поправлять!...

² Это смягчено. В подлиннике буквально так:

                    "В религии

          Найдется-ль роковое заблужденье" и т. д. Здесь под словом "религия" без всякого сомнения должно понимать безчисленное множество разнородных учений (tenets), на которые тогда раздробился протестантизм, и которые все проповедывали, обличали, проклинали, и преследовали друг друга - одни требовали столов вместо престолов, другие духовенства без таинств, третьи церкви без духовенства: и все вместе волновали и раздирали общество той эпохи, так что безпристрастный наблюдатель мог, конечно, составить себе о них очень невыгодное понятие. В дальнейшем упоминании о "постной фигуре" уже прямой намек на Джона Нокса, личного врага королевы.

³ Хотя в подлиннике и сказано - "an Indian beauty"", - но смысл противупоставления лежащий в основе всей тирады ясно показывает, что здесь вовсе не подразумевалась наружность мадрасских или дравидских красавиц, которые действительно красивы, а что-нибудь явно безобразное; и комментаторы в пояснение приводят слова Монтэня:... "те описывают красоту черною и лоснящеюся, с раздутыми толстыми губами, с широким и плоским носом"... Что в нашем русском представлении всего нагляднее выражается традиционным понятием "арапка."

⁴ Полагают, что название ревности "зеленоглазой"', как это встречается и в Отелло "зеленоглазое чудовище"... обозначает то же, что доверчивый, то-есть легко поддающийся заблуждению.

⁵ "с герцогом алянсонскюи (он же впоследствии анжунский, брат короля Французского) дело у нея заходило так далеко, что раз в присутствии двора она его поцеловала, и сняв со своей руки кольцо, сама надела его ему на палец"... (Strype, Ann. III--Hume, VI--Frond XI, и друг.) Но и после этого все-таки ничего не вышло, так как она постоянно назначала такия неисполнимые условия и требования (загадки), что всегда могла уклониться в самую последнюю минуту от ненавистного ей брака.

⁶ Такой человек, конечно, не задумается, ради красного словца и удачной игры слов, назвать "жантилькой". хорошенькую девушку, стоящую ниже его по положению. И всякое сомнение- в этом можно объяснить только тем, что воспринятие живых образов, равно как и возсоздание их, требует не умственных усилий во всеоружии знаний, а свободной силы воображения.

⁷ Из современников, царственным купцом называли Sir Thomas Gresham'а отчасти по причине его громадного богатства, главным же образом вследствие отличия всегда оказываемого ему королевой, которая часто обращалась к нему за советом по делам торговли.

⁸ Комментаторы, в пояснение к этим строкам, делают ссылки на Цицерона (De Amicitia), "alter idem" - другой я... И Бэкон Веруламский в целом особом трактате "О дружбе" тоже развивает как раз те же самые взгляды, которые поражают тут Лоренцо со своею принципалкой.

⁹ "Tranect" в подлиннике не опечатка, как некоторые думают, так как таковую было бы уже довольно времени исправит, а скорее та наивная небрежность в обращении с чужими словами, какою отличались те времена, ведь сделали же из изящного имени М-lle de Queroille мистрис Карвэлль... Так точно и тут: французское Trajet, итальянское traghetto - место переправы, перевоза в Венеции - брод. Кориат, путешественник, 1611 года упоминает: "Там у них в Венеции тринадцать перевозов, с которых прохожие могут быть доставлены на какое угодно место в городе."

¹⁰ Это, конечно, один из тех анахронизмов, которыми не стеснялось тогдашнее поэтическое творчество. Что до всех этих мелких нарушении внешних подробностей, когда мистический мрак и холодные туманы Скандинавии чувствуются в Гамлете не меньше оттого, что Офелия приказывает подать себе карету.