| Автор: | Шекспир У., год: 1595 |
| Категория: | Драма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Король Ричард II. Действие IV. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ IV.
СЦЕНА 1.
Лондон. - Вестминстерская Зала.
По правую сторону трона лорды духовные; но левую лорды мирские; внизу общины. Входят Болингброк, Омерль, Серрей (45), Нортомберлэнд, Перси, Фицватер и еще другой лорд, епископ Карлэйльский, аббат Вестминстерский и свита. Офицеры, сопровождающие Бэгота, замыкают шествие.
Болингброк.
Ввести Бэгота.
Вводят Бэгота.
Ну, Бэгот, говори теперь свободно
Все, что о смерти Глостера ты знаешь;
Кто королю помог ее задумать,
Кто оказал кровавую услугу
Ему - его безвременной кончиной?
Бэгот.
Поставьте здесь, против меня - Омерля.
Болингброк.
Брат, станьте рядом с этим человеком.
Милорд Омерль, - я знаю, что ваш смелый
Язык не погнушается отречься
Того, что он когда-то произнес.
Смерть Глостера, - я это слышал сам -
Вы говорили: "разве-жь недовольно
Длинна рука моя, чтобы достать
От этого сонливого двора
Хоть до Калэ, где здравствует мой дядя?"
Я в то-же время слышал, между прочим,
Вы говорили сами, что скорее
Вы-б отказались от ста тысяч крон, (46)
Чем согласились вызвать Болингброка
Из Франции; и к этому тогда-же
Прибавили, что смерть его была-бы
Для Англии большим благодеяньем.
Омерль.
Как отвечать мне, - принцы и милорды,--
На клеветы такого человека?
Узнали звезды светлые мои (47)
Придется мне унизить тем, что плута -
Как равного себе я накажу?
А между тем, - приходится; иначе
То обвиненье лживых губ его.
Вот мой залог, печать ручная смерти,--
Она тебя для ада отмечает!
Я говорю: ты лжешь! и что все то,
Что ты сказал здесь - солгано тобою:
Я докажу твоею кровью подлой,
Хоть рыцарский мой меч и потускнеет!
Болингброк.
Не поднимай его залога, Бэгот.
Омерль.
Желал-бы я, чтоб оскорбленье было
Нанесено мне - кроме одного -
Любым из членов этого собранья.
Фицватер.
Твоя отвага равенства желает?
Вот мой залог, в ответ на твой, Омерль!
Клянуся этим солнцем лучезарным,
По милости которого я вижу,
Где ты стоишь, - я слышал сам, как ты
Разсказывал - и даже хвастал тем, что
Тобой убит был герцог благородный.
Ты двадцать раз солжешь, коль отопрешься;
И острием вот этого меча
Я ложь твою впихну назад в то сердце,
Которое задумало ее.
Омерль.
Не доживешь до этого, мерзавец!
Фицватер.
Клянусь душой, желал-бы я, чтоб это
Сейчас-же было!
Омерль.
Ну, смотри, Фицватер,--
Тебя ведь это аду обрекает!
Перси.
Омерль, ты лжешь! Он в этом обвиненьи
На столько-жь чист, на сколько ты виновен;
И я готов стоять против тебя
До моего последняго дыханья,
За истину того, что я сказал.
Так подними-жь залог мой, если смеешь!
Омерль.
О, если я не подниму его -
Да отгниет рука моя и пусть
Мой грозный меч уж больше не сверкает
Над шлемами блестящими врагов!
Один из лордов.
И я готов в свидетели того-же
Всю землю взять: - ты вероломный лгун!
И я тебе берусь напомнить столько
Лжей, - сколько их уместится в твоем
Изменническом ухе! Вот залог мой!
Возьми его на битву, если смеешь!
Омерль.
Ну, кто-жь еще меня здесь вызывает?
Клянусь, я всем готов перчатку бросить!
Чтоб тысяче подобных вам ответить!
Серрей.
Милорд Фицватер, - я ваш разговор
С милордом Омерль помню хорошо.
Фицватер.
Да, в самом деле! вы ведь тут-же были -
И можете, конечно, поручиться
В правдивости всего, что я сказал.
Серрей.
Так лживо все, как небеса правдивы!
Фицватер.
Серрей, ты лжешь!
Серрей.
Молокосос безчестный!
О, эта ложь на меч мой так наляжет,
Что он до тех пор будет мстить и мстить
Покуда ты и сам, лжи-раздаватель,
И ложь твоя не слягут в ту-же землю
Где ужь сложил свой череп твой отец.
Бросает перчатку.
Возьми его на битву, если смеешь!
Фицватер.
Конь быстр и так, - зачем-же ты, безумец,
Его пришпорил? Если не боюсь
Я пить и есть, дышать и жить - так ужь
Не побоюсь я встретиться в пустыне
С Сёрреем и - плевать ему в лицо,
Кричать ему: ты лжешь! ты лжешь! ты лжешь!
Вот мой залог, - чтоб им связать тебя
С жестокой карой. То-же, в чем Омерля
Я обвинил правдиво - это верно,
Как верно то, что в этом новом мире (48)
Я счастья жду. А сверх того, я слышал
От изгнанного герцога Норфолька,
Что ты, Омерль, двух преданных людей
Послал в Калэ - и этими людьми
Убит был подло герцог благородный.
Омерль.
Какой нибудь - залог для утвержденья,
Что Норфольк лжет? - Вот я его бросаю
На случай, если будет возвращен
Из ссылки он, для доказанья чести.
Болингброк.
Все эти распри ваши под залогом
Останутся, пока Норфольк вернется:
А он из ссылки будет возвращен.
И пусть он враг мне - но ему вернутся
Все титулы и все его владенья.
Когда-ж прибудет он - мы от него
Потребуем с Омерлем поединка.
Епископ Карлэйльский.
Нет, не настанет этот славный день!
Сражался долго изгнанный Норофольк
За нашего Спасителя - и долго,
Он знамя христианского креста
Носил на славном поле христианства,
Сражаясь против черных сарацинов,
Воинственными подвигами - он
В Италию отправился, и там
В Венеции - её земле прекрасной
Он отдал тело; чистую-же душу
Вручил военачальнику Христу,
Под знаменем которого так долго
Сражался он.
Болингброк.
Как, лорд епископ? - умер?
Епископ Карлэйльский.
Так верно это - как и то, что я
Живу, милорд.
Болингброк.
О, пусть-же сладкий мир
Туда - на лоно старца Авраама!
Все ваши распри, лорды-апелланты,
Останутся залогами, пока
Мы не назначим дня для поединков.
Йорк.
Великий и могущественный герцог
Ланкастерский, - развенчанный Ричард
Прислал меня: он признает охотно
Тебя своим наследником - и скипетр
Взойди на трон, с которого сошел
Ричард вторый. Да здравствует наш Генрих,
Четвертый имени сего!
Болингброк.
Вступаем мы на царственный престол.
Епископ Карлэйльский.
Бог не попустит!... Пусть мои слова
Не нравятся высокому собранью,
О, если-бы Всевышний соизволил,
Чтоб кто нибудь-хоть в этом благородном
Собраньи был довольно благороден,
Чтоб быть судьей правдивым над Ричардом -
Заставило его не принимать
Участия в сем деле беззаконном.
Судить монарха подданный не может -
А кто из нас не подданный Ричарда?
Как не была-б вина их очевидна;
А тут - подобье божьяго величья,
Его земной Наместник, Представитель,
Увенчанный, помазанный на царство
Судим за-очно, низшими себя?
О, Господи! не дай, чтоб христиане,--
Не варвары - решились на такое
Противное и мерзостное дело!
И говорю за своего монарха,--
Как подданный, самими небесами
Подвигнутый на этот подвиг смелый!
Милорд Гирфорд, которого зовете
Законного властителя Гирфорда,
И если вы помажете на царство
Изменника, я предвещаю вам:
Кровь англичан уточнит эту землю;
От этого предательского дела;
Мир спать уйдет к язычникам и туркам;
А в Англии, - стране святого мира,
Свирепая пробудится война:
Все мятежи, все ужасы, все смуты
Здесь будут жить; и Англию - голгофой
И полем Убиенных назовут.
О, если в недрах царственного дома
Он породит ужаснейшия смуты,
Каких еще не видывала эта
Проклятая от Господа страна.
Предотвратите все... не допускайте,
Не проклинали бедные потомки! (49)
Нортомберлэнд.
Вы так прекрасно, сэр, все разсудили,
Что мы за этот труд вас арестуем,
Вестминстерский, - мы поручаем вам
Епископа, до дня его процесса (50).--
Согласны-ль вы на просьбу общин, лорды?
Болингброк.
В присутствии всех лордов передаст,
Чтоб оградить меня от нареканья.
Йорк.
Я приведу его. (Уходит).
Болингброк.
Представить нам должны поруку в том,
Что явятся немедленно к ответу.
Епископу.
Твоей любви обязаны мы мало
Йорк возвращается с королем Ричардом и сановниками, несущими корону и другие знаки королевского сана.
Ричард.
Зачем меня призвали к королю,
Когда еще заглохнуть не успели
Которыми я царствовал? Покуда
Не научился льстить и подбиваться,
Гнуть голову и преклонять колена?
О, дайте-жь время скорби - научить
Все эти лица памятны... что, разве
Они моими не были? И разве -
"Да здравствует!" они мне не кричали?
Так и Христа приветствовал Иуда;
двенадцати нашел
Лишь одного
Предателей нашел двенадцать тысяч,
А верного - ни одного
Да здравствует король! - Что-жь, неужели
Никто "аминь!" не скажет? Неужели
Я и священник, я же и причетник?
Ну, так - Аминь! Да здравствует король,
Нас все еще считает королем -
Опять Аминь! - Ну, для какой послуги
Меня сюда потребовали вы?
Йорк.
Для передачи - вашим утомленным
И государства лорду Болингброку,
Как этого вы сами пожелали.
Ричард.
Подайте-же корону. Вот, кузен,
Ее держу, а ты с другой. Теперь
Корона эта - точно как колодезь
С двумя бадьями, что одна другую
Водой попеременно наполняют:
Другая-же внизу висит; она
Невидима, наполнена водою.
Та нижняя и полная слез - я,
Печалью упивающийся; ты-же -
Болингброк.
Я думал, что вы сами пожелали
Отречься -
Ричард.
Но скорбь моя - моею и осталась.
Лишить меня ты можешь государства,
Всех почестей, - но не скорбей моих;
Я навсегда - король их.
.
Вы с короной
Мне часть своих забот передаете.
Ричард.
Твои заботы, быстро возрастая,
Моя забота - есть потеря старых
Забот; твоя - приобретенье новых. (51)
Заботы, отдаваемые мною,
Меня не кинут даже и тогда,
Оне остались все-таки при мне....
Болингброк.
Угодно вам мне уступить корону?
Ричард.
Теперь - ничто; а стало-быть и нет
Мое "ничто"
Тебе себя. Смотрите, как примусь
Я разорять себя: - слагаю с головы
Корону, это тягостное бремя;
Я отдаю и, выбросив из сердца
Гордыню власти царственной моей,
Слезами я помазанье смываю;
Руками я корону отдаю,
От прав моих священных отрекаюсь;
Я собственным дыханием моим
Освобождаю подданных от клятвы;
От почестей, торжественности царской
Все пошлины, все лены и доходы;
Уничтожаю все мои статуты,
Указы, акты. Да простит Господь
Все клятвы, мне нарушенные! Пусть
И пусть меня, лишенного всего,
Избавит Он от всяких огорчений;
Тебе, все получившему - пусть даст
Всего, всего... Да дарует тебе
Ричарда-же да успокоит Он
В могиле. "Боже! Генриха храни!" -
Развенчанный Ричард к тебе взывает!
И много-много Генриху пошли
Нортомберлэнд, подавая ему бумагу.
Прочтите только это обвиненье
В тяжелых преступленьях против выгод
Временщиками вашими и - вами.
Пускай сознанье собственное ваше
Покажет всем, что вы не без причины
Лишаетесь престола своего.
.
Я и на это должен согласиться?
Я должен сам распутывать узлы
Моих безумств! Милорд Нортомберлэнд,
Что если-б также подали и вам
Неужели-бы вы не постыдились
Их прочитать перед таким блестящим
Собранием? - Читая этот список,
Ты в нем нашел-бы - гнусное злодейство:
Страшнейшее из клятвопреступлений,
Которое в священной книге неба
Отмечено и предано проклятью.
Да и вы все, что смотрите, как травят
И умывают руки как Пилат,
С таким-же лицемерным состраданьем -
Вы все - Пилаты! все вы на пропятье
Меня предали! этого греха
Нортомберлэнд.
Скорей, милорд, прочтите этот список.
Ричард.
Мои глаза слез полны... Я не вижу.
Их до того еще не ослепила,
Чтоб я толпы изменников поганых
Здесь не видал. На самого себя
Их обращу - и вижу, что и я
Я согласился сам разоблачить
Помазанное тело короля;
Унизить славу, рабством сделать власть,
И подданного сделать государем,
Нортомберлэнд.
Мой государь -
Ричард.
Какой я государь,
твой еще, - надменный оскорбитель!
Ни твой, ни чей! ни звания, ни сана
Нет у меня; осталось - только имя,
Что при крещеньи дали мне; и то -
Теперь не знаю, как себя назвать!
Когда-б я был потешный царь из снега,
Поставленный пред солнцем Болингброка: -
Растаял-бы слезами водяными!--
(Но не велико-добрый) - если слово
Мое еще имеет здесь значенье -
Пусть зеркало оно велит мне дать,
Чтоб мог взглянуть я, каково-то стало
Величия лишилось.
Болингброк.
Принесите.
Один из свиты уходит за зеркалом.
.
А вы пока бумагу прочитайте.
Ричард.
Чорт! я еще покуда не в аду,--
А ты меня ужь мучить начинаешь.
.
Не принуждайте более его,
Милорд Нортомберлэнд.
Нортомберлэнд.
Но общин
Ричард.
Я успокою общины. Прочту
Достаточно, - когда увижу книгу,
В которой честно все мои грехи
сам я.
Один из свиты возвращается с зеркалом.
Дай, я прочту в нем. Как? мои морщины
Не стали глубже! Горе, разразившись
Такой грозой по этому лицу,
О зеркало! Ты все еще мне льстишь.
Как в счастии мои любимцы льстили!
Так вот оно - то самое лицо,
Которое, бывало, ежедневно
Аравой в десять тысяч человек? (52)
Так вот лицо, которое как солнце
Всех щуриться от блеска заставляло?
Так вот лицо, что всякий вздор видало,
Да, бренное величие блестит
Еще на нем - таком-же точно бренном,
Как и величье это - потому что
Бросает зеркало на пол.
Заметь, король безмолвствующий, - это
Нравоученье шутки: быстроту,
С которою разрушила печаль
Мое лицо.
.
Но, только отраженье
Печали вашей - вашего лица
Одно лишь отражение разбило.;
Ричард.
Да, так. Ты прав. Вся скорбь моя внутри.
А эти все наружные приметы
Моей печали - только отраженье
Невидимой, неизъяснимой скорби,
В моей душе; а в ней-то вся и сущность.
Благодарю тебя, король, за милость
Великую твою; ибо не только
Ты подаешь мне самый повод к скорби,
Оплакивать. Прошу тебя еще
Об милости - потом ужь я уйду
И более уже ни чем не стану
Тебя тревожить. Ты мне не откажешь?
.
Что? говорите, мой прекрасный брат.
Ричард.
Прекрасный брат? Так стало-быть я выше
Стал, чем король. Когда я был король,
Теперь, когда стал подданным я сам -
Мне льстит король. - Ну, если я ужь так
Велик, то мне ужь и просить не нужно.
Болингброк.
Ричард.
И ты мне не откажешь?
Болингброк.
Не откажу.
.
Позволь мне удалиться.
Болингброк.
Куда?
Ричард.
Не видел вас.
Болингброк.
Эй, стража! проводите
Его в Тоуэр.
.
Прекрасно!.. проводите?
Да, провести вы все меня умели;
И вижу я, как быстро вы успели
Возвыситься падением моим!
Болингброк.
Ту середу мы назначаем днем
Коронованья. Приготовьтесь, лорды.
Все уходят, исключая аббата вестминстерского, Епископа Карлейльского и Омерля.
.
Печального события мы были
Свидетелями!
Епископ Карлэйльский.
Горе впереди!
Еще на нерожденных поколеньях
И будет их терзать как терн колючий.
Омерль.
Почтенные прелаты! неужели
Спасти страну от этого позора?
Аббат Вестминстерский.
Я откровенно выскажусь не прежде,
Как вы, Христовых тайн приобщившись,
Мой замысл, - но поможете исполнить
Все, что бы я не выдумал. Я вижу,--
У вас сердца полны негодованья,
Глаза-же слез. Пойдемте-ка ко мне
И верьте мне, что только лишь они
Вернуть к нам могут радостные дни.
Уходят.
Примечания
45) Томас Голэнд, граф кентский. Он был брат Джона Голэнд, герцога Экстерского и сделан герцогом Сёрреийским в XXI году царствования Ричарда II, 1397. Герцоги Сёррей и Эксгер были сыновьями матери короля, Иоанны, (дочери Эдмонда графа Кентского) он её второго брака с лордом Томасом Голэндом, но смерти которого она вышла (в третий, раз) замуж за Эдварда чорного принца. Мэлор.
46) Крона - монета, равняющаяся пяти шиллингам.
47) В то время полагали, что на рождение человека имеют влияние звезды. Джонсон думает, что Шекспир, "с своей обычной вольностью," употребил здесь слово вместо рождения.
48) "В этом новом мире, in this new world:" Джонсон видит в этом намек на слово молокосос, которым Сёррей назвал Фицватера.
49) Эта легитимистская речь приводит в восторг критика-тори Джонсона, который в пылу своего энтузиазма не задумывается приписать самому Шекспиру мнения епископа Карлэйльского. "Вот другое доказательство, пишет знаменитый доктор, что автор наш не при дворе Иакова выработал свои, такия возвышенные понятия о праве королей. )\ не знаю ни одного придворного Стюартов, который высказал-бы это учение в выражениях более энергических." - Без всякой пощады разрушает Стивенс это роялистское заблуждение Джонсона, сделавшого такую странную ошибку, смешав мысль самого автора с мыслью одного из действующих лиц его драмы; на это замечание Стивенс отвечает, что "Шекспир представил характер Карлэйла таким, каким его находим у Голиншеда, где сохранилась эта знаменитая речь (заключающая в себе, в выражениях самых точных, учение о безпрекословном повиновении.") - В самом деле, Шекспир, верный исторической истине, только развил, в прекрасных стихах, прозаическую речь, приведенную Голиншедом. - Вот рассказ летописца:
"В следующую середу общинами было представлено прошение касательно того, что - так как король Ричард отрекея и был законно лишен своего королевского достоинства, то, чтобы он был подвергнут суду, который нашел-бы его неспособным управлять государством и чтобы причины его низложения были обнародованы во всем королевстве; чтобы удовлетворить народ, просьба эта была принята. На что епископ Карлэйльский, человек, исполненный мудрости и отваги, смело высказал свое мнение, относительно этого вопроса, утверждая, что из среды их нет ни одного, кто был-бы достоин или способен произнести приговор, над танин благородным государем как Ричард, который более двадцати-двух лет был их ленным государем и господином.
"Я уверяю вас (сказал он), что нет такого отъявленного злодея, закоренелого вора, ожесточенного убийцы, пойманного и содержащагося в тюрьме за свои преступления, который-бы не был потребован к суду, для выслушания своего обвинения; а вы, при обвинении короля, помазанника божия, не хотите выслушать ни его ответа, ни его оправданий! Я говорю, что герцог Ланкастер, которого вы называете королем, гораздо более виновен против короля Ричарда и его королевства, чем король Ричард виновен против него и против нас: потому что, гласно и известно, что герцог изгнан из королевства королем Ричардом, и Советом его, и судом родного отца своего на десять лет, по известной вам причине; а между тем он возвратился в королевство без разрешения короля Ричарда (и что еще того хуже), похитил имя, титул и власть королевскую. А потому-то я и говорю, что вы делаете явное оскорбление королю Ричарду, обвиняя его в чем-бы то ни было, не призвавши его к защищению себя публично."
"Только-что архиепископ кончил свою речь, как был арестован графом-маршалом и заключен под стражей в Сент-Эльбанском аббатстве."
50) После этих слов: Согласны-ль вы на просьбу общин, лорды, Ту середу мы назначаем днем коронованья. Последствием этого пропуска, на который издатель очевидно был вынужден политической причиной, было то, что низложение короля Ричарда не совершалось действительно и что прокламация нового короля Генриха IV, без всякого перехода, следовала сейчас-же после горячого протеста епископа Карлэйльского. И таким образом смысл сцены и драмы совершенно искажался.
51) Играя словами, Шекспир очень часто затемняет своя мысли. Ричард, кажется хочет сказать здесь, что его заботы не уничтожатся тем, что возрастут заботы Болингброка; потому что его заботою будет отныне отсутствие забот, - прекращение тех царственных забот, к которым он так привык во время своего долгого царствования.
52) Старые летописи говорят, что королю Ричарду приходилось кормить ежедневно до десяти тысяч человек своих челядинцов (his household). Мэлон.