Генрих VIII.
Действие IV.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Генрих VIII. Действие IV. (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ IV.

СЦЕНА 1.

Улица близь Вестминстира.

Встречаются Два Джентльмена.

1 джентльмен. Очень рад, что еще раз привелось с вами встретиться.

2 джентльмен. Я также.

1 джентльмен. Вы наверное пришли посмотреть на возвращение леди Анны с коронации?

2 джентльмен. Именно. А ведь последнее-то наше свидание было во время шествия герцога Бокингэм от суда.

1 джентльмен. Да; но то был день грустный, нынче же день общей радости.

2 джентльмен. О, конечно. Граждане, я уверен, обнаружат вполне, как они преданы королю; они, надобно отдать им должную справедливость, всегда готовы праздновать подобные дни играми, представлениями и торжественными процессиями.

1 джентльмен. Но никогда еще, поверьте сэр, не бывало таких великолепных и так хорошо придуманных.

. Осмелюсь спросить, что это у вас в руке?

1 джентльмен. Список лиц, которые должны участвовать в обычном церемонияле коронования. Во главе всех герцог Соффольк, он занимает должность обергофмейстера; за ним герцог Норфольк, как гофмаршал. Остальное вы можете прочесть сами.

2 джентльмен. Благодарю вас, сэр; еслиб я не знал этого церемонияла, эта бумага была бы мне очень полезна. Но скажите, пожалуйста, что же Екатерина, вдовствующая принцесса? как её-то дело?

1 джентльмен. Могу вам сказать и это. В Донстэбле, в шести милях от Эмптхиля, где жила принцесса, было не так давно собрано судилище из архиепископа Кэнтербёрйского и других ученых отцов его ордена; они несколько раз требовали принцессу к суду своему, но она не являлась. Коротко, по неявке её и по необходимости успокоить совесть короля, брак их был уничтожен и развод утвержден по единодушному согласию всех этих ученых мужей; после этого ее перевезли в Кимбльтон, где она и теперь находится в весьма болезненном положении.

2 джентльмен. Бедная! (Трубы). Трубы гремят; станем поближе, королева приближается.

При громких звуках труб входят в следующем порядке:

1) Двое судей.

2) Лорд канцлер, перед которым несут кошель с печатью и жезл.

3) Хори певчих, которым акомпанирует музыка.

4) Мер Лондона с жезлом. За ним первый Герольд в своем колете и с медной, позолоченной короной на голове.

5) Маркиз Дорзет, в золотой маркизской короне и с золотым скиптром в руке; с ним граф Сёрри в графской короне и с серебряным жезлом, на верхнем конце которой голубь. На шее у обоих орденския цепи.

6) Герцог Соффольк в полном орнате с герцогской короной на голове и с длинным, белым обергофмейстерским жезлом в рук. С ним герцог Норфольк в герцогской короне и с гофмаршальским жезлом в руке. На шее у обоих орденския цепи.

7) Балдахин, несомый четырьмя Баронами пяти гаваней Довер, Сэндвичь, Рамни, Гейдс и Гэстингс.}. Под балдахином идет Королева в мантии, с короной на голове, убранной перлами. По бокам её епископы Лондонский и Винчестерский.

8) Старая герцогиня Норфольк, в золотой герцогской короне, переплетенной цветами, несет шлейф королевы.

9) Другия леди и графини с гладкими золотыми венцами, без цветов, на головах.

2 джентльмен. Царственная процессия. - Этих я знаю. Кто вон тот, что несет скиптр?

1 джентльмен. Маркиз Дорзет; а с жезлом-то граф Сёрри.

2 джентльмен. Славный, храбрый джентльмен. А это верно герцог Соффольк?

1 джентльмен. Он; обергофмейстер.

2 джентльмен. А вон тот, лорд Норфольк?

1 джентльмен. Да.

2 джентльмен. (Глядя на королеву). Да благословит тебя небо! лица лучше твоего я никогда еще не видывал. Клянусь, сэр, душою, она ангел! Король наш держит в своих руках всю Индию, и несравненно еще больше, когда обнимает эту леди. Как тут не пробудиться совести.

1 джентльмен

2 джентльмен. Счастливцы! счастливы я все близкие к ней. Если не ошибаюсь - та, что несет шлейф её, старая, благородная герцогиня Норфольк.

1 джентльмен. Она; а все прочия графини.

2 джентльмен. Это видно по их венчикам. Все это звездочки, и под час падающия.

1 джентльмен. Умолчим об этом. (Процессия удаляется при громких звуках труб.)

Входит Третий Джентльмен.

Здравствуйте, сэр. Где это вы так упарились?

3 джентльмен. В аббатстве, в толпе так тесной, что не просунешь и пальца. Я чуть-чуть не задохся от преизбытка их радости.

2 джентльмен. Вы видели церемонию?

3 джентльмен. Какже.

1 джентльмен

3 джентльмен. Стоило посмотреть.

2 джентльмен. Разскажите же.

3 джентльмен. Разве как съумею. Блестящий поток лордов и леди, доведши королеву до приготовленного для нея места на хорах, отхлынул от нея на некоторое разстояние, и она села на богатый трон. Тут она отдыхала несколько времени - так с полчаса или около того - вся видная всему народу. Поверьте, сэры, никогда еще женщина прекраснее не разделяла лежа мущины, и когда народ увидал ее во всей красе, он поднял такой сильный и разногласный шум, как корабельные снасти в жестокую бурю; шапки, плащи, кажется даже и куртки полетели вверх, да еслиб срывались и лица - и лица не остались бы в это время на своем месте. Такой радости я никогда еще не видывал. Беременные женщины, которым оставалось носить не более полунедели, ударяли в толпу, как тараны в старинных войнах, и пробивались. Никто не мог сказать: "вон жена моя", так все слилось в одну массу.

2 джентльмен. Что жь потом?

3 джентльмен. Наконец она встала, смиренно подошла к алтарю, преклонила перед ним колена, подняла, как святая, прекрасные глаза свои к небу и усердно принялась молиться. Помолившись, она снова встала и поклонилась народу; когда же архиепископ Кэнтерберийскй совершил весь обряд коронования: помазал ее мѵром, возложил на нее корону Эдуарда исповедника, вручил ей скиптр, птицу мира и все прочия эмблемы - хор, сопровождаемый лучшими музыкантами королевства, грянул громкое Te Deum. После этого вся процессия отправилась назад в Иоркский дворец, где будет пиршество.

1 джентльмен. Сэр, не называйте более этого дворца Иоркским; с падением кардинала он утратил это название. Теперь он принадлежит королю и называется Вайтхаллем.

3 джентльмен. Знаю; но это название так еще ново, что мне гораздо памятнее старое.

2 джентльмен. Скажите, кто эти два епископа, что шли по сторонам королевы?

3 джентльмен. Стоксли и Гардинер; один Винчестерский, недавно возведенный в это достоинство из секретарей короля, другой - Лондонский.

2 джентльмен

3 джентльмен. Кому жь это не известно, хотя до явного разрыва и не дошло еще; а дойдет - у Кранмера останется друг, который никогда не изменит ему.

2 джентльмен. Кто жь это?

3 джентльмен. Томас Кромвель, человек пользующийся особенным уважением короля; верный и достойный друг. - Король сделал его хранителем государственных драгоценностей и членом своего совета.

2 джентльмен. Он пойдет еще дальше.

3 джентльмен. Без всякого сомнения. - Ну что жь, господа, хотите - пойдемте со мной во дворец; вы будете там моими гостями. И я, кой-что ужь значу. Дорогой я поразскажу вам более.

1 и 2 джентльмен. Располагайте нами, сэр.

СЦЕНА 2.

Кимвольтон.

Грифис и Пасиенция вводят Екатерину больную.

Грифс

Екатерина. О, дурно, Гримс, очень дурю. - Колена мои, как обремененные ветьви, клонятся к земле, хотят освободиться от своего бремени. - Придвиньте стул. - Так, - теперь мне, кажется, немного полегче. - Гряфис, когда ты вел меня сюда, ты, кажется, говорил, что кардинал Вульзи, это исполинское дитя славы, умер?

Грифс. Точно так, королева; а я думал, что от сильной боли, которая в то время вас мучила, вы не слыхали, что говорил я.

Екатерина. Скажи, добрый Грифис, как он умер? если хорошо, так он опередил меня верно для того, чтоб послужить мне примером.

Грифс. Говорят, превосходно. Когда надменный граф Норсомберлэнд арестовал его в Иорке и повез к суду, как человека жестоко обвиняемого, он вдруг захворал и так сильно, что едва мог держаться на лошаке своем.

Екатерина. Бедный

Грифс. Делая очень небольшие переезды, он прибыл наконец в Лестерское аббатство, где был принят почтенным аббатом и всей братией с большим почетом. Тут он сказал ему: "Отец аббат, старик, разбитый государственными бурями, пришол успокоить посреди вас утомленные кости свои; уделите ему, Христа ради, небольшой клочек земли", - и слег в постель тотчас же. Болезнь его все усиливалась, и через трое суток, часу в восьмом - точно так, как сам предсказал - он возвратил, в слезах, в раскаянии и в молитвах, все суетные почести миру, а безсмертную часть свою - небу, и опочил тихо.

Екатерина. Мир ему и да отпустятся ему все грехи его! - И все-таки, Грифис, позволь мне высказать, без всякой впрочем неприязненности, как я понимала его. - Это был человек непомерно гордый, считавший себя равным царям, поработивший своими внушениями все государство; он торговал священническими местами; делал волю свою законом; никогда не говорил в советах правды; всегда был двусмыслен и в речах и в помыслах. Чуждый сострадания, он только прикидывался сострадательным, когда замышлял чью-нибудь гибель; обещания его были так же велики, как они сам в то время; исполнение - так же ничтожно, как он сам теперь. Он грешил даже и телом, подавая дурной пример духовенству.

Грифс. Дурное, королева, вырезывается на меди, а хорошее пишется на воде. Не угодно ли вашему величеству выслушать теперь хорошия его качества?

Екатерина. Готова, добрый Грифис; иначе я была бы слишком ужь злопамятна.

Грифс. Несмотря на низость происхождения, кардинал, нет никакого сомнения, был от самой колыбели предназначен для славы. Он был учен - учен замечательно, необыкновенно умен, красноречив, владел удивительным даром убеждения; суровый и грубый с нерасположенными к нему, он был нежен и кроток, как лето, с любившими его. Ненасытно-жадный к стяжанию - что конечно грех - он был в тоже время и царски щедр. Вечными доказательствами этого будут два близнеца науки, вы, созданные им, Ипсвичь и Оксфорд! Один из них пал вместе с ним, как бы не желая пережить доброго своего основателя; другой, хоть и не развился еще вполне, но так уже славен, так знаменит ученостью, преуспевает там постоянно, что никогда не умолкнут хвалы ему во всем християнстве. Падение увеличило только его счастие, потому что тут только, а никак не прежде, познал он самого себя, и нашел блаженство в самом унижении; наконец, в довершение всего, он увенчался честью еще большею той, какую могли дать ему люди - он умер в страхе Господнем.

Екатерина. В защиту памяти моей по смерти, я не желала бы оратора, глашатая всех деяний моей жизни, лучше тебя, честный Грифис. Правдивой, безпристрастной речью своей, ты заставил меня чтить прах того, кого при жизни я ненавидела более всех. Мир ему! - Не оставляй меня, Пасиенция; посади меня пониже. Мне ужь не долго безпокоить тебя. - Добрый Грифис, вели музыкантам играть печальную мелодию, которую я назвала моим погребальным звоном; она погрузит меня в раздумье о небесной гармонии, к которой ближусь. (Начинается печальная и вместе торжественная музыка.)

Грифс

(Сон. Приносятся торжественно, один за другим, шест призраков в белых одеждах, с лавровыми венками на головах, с золотыми масками на лицах и с лавровыми или пальмовыми ветвями в руках. Сперва они приветствуют королеву, а потом начинают плясать. При известном обороте два первые держут над головой её узенькой венчик, а прочие преклоняются перед ней почтительно. После этого первые два передают венчик двум следующим, а эти, повторив то же самое, двум последним. Екатерина в это время обнаруживает во сне разными знаками радость и поднимает руки к небу. За сим призраки, продолжая плясать, изчезают. Музыка продолжается.)

Екатерина. (Просыпаясь). Где же вы, духи мира? Изчезли, предоставили меня снова моим горестям!

Грифс. Мы здесь, королева.

Екатерина. Нет, не вас призываю я. Скажите, никто не входил сюда, пока я спала?

Грифс. Никто.

Екатерина. Не может быть. Разве вы не видали, в сию минуту целый лик праведников приглашал меня на празднество. Светлые лица их озаряли меня, как солнце, тысячами лучей; они обещали мне вечное блаженство, показывали венец, которого я еще недостойна, но удостоюсь непременно.

Грифс. Я рад, королева, что такие прекрасные сны лелеют ваше воображение.

Екатерина. Скажите, чтоб музыка замолкла; она слишком резка, слишком тяжела для меня. (Музыка умолкает.)

Пасиенция. Замечаете, как она вдруг переменилась? как вытянулось лице её? как стало бледно, холодно, безжизненно? Взгляните на глаза.

Грифс. Она отходит, Пасиенция. Молись, молись!

Пасиенция. Боже, успокой душу её!

Служитель.

Служитель. С позволения вашего высочества -

Екатерина. Ты слишком дерзок. Неужели мы не заслуживаем большого уважения?

Грифс. (Служителю). Как мог ты, зная как она дорожит внешними Формами прежнего величия, явиться так невежливо? Преклони колена.

Служитель. (Становясь на колени).

Екатерина. Введи его, Грифис; негодяй же этот, чтоб никогда не показывался мне на глаза.

Грифис уходит с и тотчас же возвращаются с Капуцием.

Если меня не обманывает мое слабое зрение, вы Капуциус, посол императора, моего царственного племянника?

Капуций

Екатерина. О, любезный лорд, с тех пор, как мы с вами впервые познакомились, и времена и титла изменились для меня престранным образом. Скажите, однакожь, что привело вас ко мне?

Капуций. Во первых, мой собственный долг уважения к вашему величеству, а затем, желание короля, чтоб я навестил вас. Сильно встревоженный вашей болезнью, он посылает вам, через меня, царственный привет свой, и от души просит вас, чтоб вы берегли себя.

. О, добрый лорд, это утешение является слишком уже поздно - как прощение после казни. Сладостное лекарство это, данное во-время, излечило бы меня; но теперь, кроме молитв, для меня нет уже здесь ничего целебного. - Как здоровье его величества?

Капуций. Как нельзя лучше.

Екатерина которое я просила написать?

Пасиенция. Нет, королева. (Подает ей письмо.)

Екатерина

Капуций. С величайшим удовольствием, королева.

Екатерина. Этим письмом я поручаю его великодушию плод целомудренной любви нашей, юную дочь его, да ниспадет на нее благословение неба обильной росой! - прошу воспитать ее в добродетели - юная, кроткая, благородная, я уверена, она вознаградит все его заботы, - прошу любить ее хоть ради матери, которая, Богу известно, любила его так сильно. Прошу за тем, не оставить моих бедных прислужниц, которые так долго служили мне я в счастии и в несчастии; из них нет ни одной - я не захочу теперь лгать - которая, по добродетелям, по истинной прелести души, по благородству и по честному поведению, не заслуживала бы доброго и благородного мужа, даже из высшого дворянства; я уверена, что все оне составят счастие мужей своих. Прошу наконец о моих служителях; - они беднейшие люди, и несмотря на бедность, никогда не хотели оставить меня; - прошу выплатить им все жалованье их сполна и прибавить еще что-нибудь на память обо мне. Еслиб небу было угодно продлить жизнь мою, дать мне поболее средств - никогда не разстались бы мы таким образом. Вот содержание письма этого, - и я заклинаю вас, добрый лорд, драгоценнейшим для вас в этом свете, християнским миром, которого вы верно желаете душам отлетающим, - будьте другом этих бедных, убедите короля исполнить последнюю волю мою.

. Клянусь небом, я не был бы человеком, еслиб не исполнил вашего желания.

Екатерина. Благодарю вас, добрый лорд. Напомните королю и обо мне, но с должным смирением; скажите ему, что виновница душевных смут его, которым он так долго подвергался, готова оставить мир этот; скажите, что и умирая она благословляла его, потому что буду благословлять его. - Зрение мое слабеет. - Прощайте, лорд. - Прощай, Грифис. - Ты же, Пасиенция, не уходи, побудь еще со мною, положи меня на постель, позови моих прислужниц. Умру - уберите меня как следует, осыпьте девственными цветами, чтобы весь мир знал, что я до могилы была женой целомудренной. Набальзамируйте тело мое, и потом выставьте его; хоть я и развенчана, но вы похороните меня, как королеву, как дочь короля. Не могу более -