Зимняя сказка.
Действие четвертое

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Зимняя сказка. Действие четвертое (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ

Входит Хор, изображающий собою Время.

Время. Я, могучая сила, нравлюсь некоторым, а испытываю всех без исключения. Я разом и радость, и ужас как для добрых, так и для злых. Я заставляю впадать в ошибки и само их разоблачаю! Вот теперь под своим именем Времени я намерено расправить и пустить в ход свои крылья. Да не поставится мне в вину быстрота моего полета и то, что я перенесусь через целые шестнадцать лет, только вскользь коснувшись того, что произошло за этот продолжительный промежуток. Когда мне дана власть издавать и отменять законы, когда я, по своему усмотрению, могу в одну и ту же минуту созидать и сокрушать обычаи, позвольте мне, Времени, остаться тем же, чем я было до начала как старых, так и новых порядков. Быв свидетелем всего, что породило эти порядки, я останусь тем же относительно и тех новейших, господствующих теперь обычаев и взглядов, которые, благодаря мае, сделаются такими же старыми, как моя сказка. С вашего позволения, я переворачиваю свои песочные часы и ускоряю ход действия, так что вам может показаться, будто вы все эти долгие годы провели в крепком сне. Леонт, сознав всю нелепость своей ни на чем не основанной ревности, ведет затворническую жизнь; а ты, благосклонный зритель, вообрази, будто я переношу тебя в цветущую Богемию, припомни, что я уже упоминало когда-то о царском сыне Флоризэле; теперь я готово заговорить о нем снова. От царского сына я перейду к Пердите, превратившейся во взрослую девушку такой неописанной красоты, что она служит предметом всеобщих восторгов. Пророчествовать о дальнейшей её судьбе я не дерзаю и предоставляю событиям самим говорить за себя по мере того, как оне нарождаются. Приемная дочь пастуха и её участь послужить содержанием всему последующему. Если вы когда-нибудь убивали время на пустяки, позвольте занять вас этим содержанием; если же не убивали, само Время первое пожелает, чтобы вы никогда этого не делали (Уходит).

СЦЕНА I.

Богемия. Комната во дворце.

Входят Поликсен и Камилло.

Поликсен. Прошу тебя, добрый Камилло, перестань меня умолять. Отказать тебе в чем-нибудь равносильно для меня болезни, а согласиться на твою настоящую просьбу было бы равносильно смерти.

Камилло. Вот уж более пятнадцати лет, как я не видал родины. Хотя я большую часть жизни провел в чужих странах, мне хотелось бы, чтобы кости мои успокоились в родном краю. К тому-же кающийся царь, законный мой властелин, присылал за мною. Я могу, - или, по крайней мере, думаю, что могу, - принести облегчение его страданиям, а это служит мне новым побуждением к отъезду.

Поликсен. Если хоть сколько-нибудь любишь меня, Камилло, не уничтожай теперь отъездом всех прежних заслуг. Твоя собственная преданность виною тому, что я не могу без тебя обходиться. Лучше бы мне не знать тебя никогда, чем снова научиться жить без тебя. По твоему почину предпринято много важных дел, и никто, кроме тебя, не в состоянии довести их до благополучного конца; если ты не хочешь увезти с собою все оказанные тобою услуги, ты должен остаться здесь, чтобы лично окончить все начатое. Если ты находишь, что я до сих пор не умел как следует ценить твои заслуги, - потому-что, как-бы высоко ни ценить их, оценка все-таки будет ниже их стоимости, - я изо всех сил буду стараться насколько возможно более выказывать тебе любовь свою и благодарность. Что-же касается Сицилии, прошу тебя, не говори мне более ни слова об этой роковой стране. При одном имени её снова пробуждаются щемящия душу воспоминания о моем брате, о кающемся, как ты его называешь, и примирившемся со всем прошлым царе; утрата любимой жены, любимых детей вечно остается для него свежей, никогда не заживающей раной... Скажи мне, давно-ли ты видел сына и наследника моего, Флоризэля? Венценосцам одинаково тяжело терять любимых детей, когда те начинают выказывать высокия душевные качества, как и видеть, что оне сбиваются с подлежащого пути.

Камилло. Вот уже три дня, как я его не видал. Мне совершенно неизвестно, в чем состоят те важные дела, которым он посвящает все свое время. С некоторых пор я, однако, заметил, что он часто стал удаляться от двора и уже не с прежним рвением относится к занятиям, свойственным его сану.

Поликсен. То-же самое заметил и я, Камилло, и такое открытие встревожило меня настолько, что я вынужден был прибегнуть к чужим, но преданным мне глазам, чтобы следить за его поступками. От наблюдающих за ним людей я узнал, что он почти не выходит из дому простого пастуха, жившого в крайней бедности, но впоследствии значительно разбогатевшого. Никто из его соседей не знает и не может объяснить себе, откуда явились у старика те довольно значительные средства, которыми он располагает теперь.

Камилло. Я то-же много слышал и о самом старике, и в особенности о его дочери, девушке ослепительной красоты. Известность этой девушки так велика, что остается только удивляться, как могла слава её из скромной хижины так широко распространиться но свету.

. Такия-же точно сведения доставлены и мне; я сильно боюсь, не эта-ли приманка влечет туда моего сына? Пойдем с нами туда. Там, ничем не выдавая настоящого своего положения, мы разспросим обо всем пастуха. Бывший пастух - человек простоватый, и мы легко разузнаем от него, зачем мой сын так часто посещает его хижину. Прошу тебя, будь моим помощником в настоящем деле и выкинь из головы всякие помыслы о возвращении в Сицилию.

Камилло. Приказание ваше я исполню с величайшею готовностью.

Поликсен. Благодарю, добрейший мой Камилло. Нам необходимо будет переодеться.

СЦЕНА II.

В Богемии. Дорога, пролегающая к хижине Пастуха.

Входит Автолик и поет.

Автолик. Пустяки все, - ай люли!

Кудри царския - побеги

Из согретых недр земли:

Значит сладострастной неги

И могучих чар полна

Снова крадется весна.

Ай люли! - Как в синеве

Поднебесья распевают

Звонко птицы. Все оне

Слух мой чуткий услаждают,

Я валяюсь на траве.

Ай люли! Белье, холсты

Всюду сохнут по заборам;

Вид их снежной чистоты

Искушеньем служит ворам,

В том числе на склоне дня

Искушая и меня.

Состоял я на службе у царского сына, Флоризэля; ходил в шелках да в бархатах, но теперь опять без места.

(Поет).

Не боясь суда ни мало,

Пробавляясь чем попало,

Я нисколько не тужу,

Что нигде ужь не служу.

Да, едва лишь солнце село,

Что-бы плохо ни висело

На заборе, на тыне,

Все наживой служит мне.

Я большею частью промышляю простынями, а когда коршуны начинают свивать гнезда, не брезгаю и мелким бельем. Отец, при моем рождении назвавший меня Автоликом и так-же, как и я, родившийся под влиянием Меркурия, тоже не стеснялся промышлять мелким воровством. Игра в кости да непотребные девицы нарядили меня в эти великолепные лохмотья, и единственным источником скудных доходов служит мне мелкое мошенничество. Крупный грабеж на больших дорогах дело опасное и виселицы имеют через-чур внушительный вид. Я страшно боюсь побоев и виселицы; что-же касается мыслей о будущей жизни, оне нисколько не тревожат моего сна... А, вот и добыча для меня; ручаюсь, что добыча.

Входит Простак.

. Надо поразсчитать. От двенадцати овец получается двадцать восемь фунтов шерсти; двадцать пять фунтов дают выручки один фунт стерлингов и один шиллинг. Острижено полторы тысячи овец; сколько-же с них добыто шерсти?

Автолик. Если выдержит силок, глупая птица моя.

Простак. Нет, этого иначе, как на счетах, не сочтешь... Смекнем-ка лучше, что надо купить для праздника стрижки овец? "Три фунта сахару; пять фунтов коринки; рису"... Зачем это сестричке моей понадобился рис? Однако, отец сделал ее полною распорядительницею празднеств, а она особенно настаивает на рисе. Она приготовила двадцать четыре букета для стригачей. Все стригачи отличные певцы и все песни у них в трех частях. Жаль только, что совсем нет высоких голосов: все либо средние, либо низкие, а один из них, пуританин, отлично поет псалмы под волынку... Что-же еще надо купить? - шафрану, чтобы подцветить сладкие пироги, мушкатного цвета, фиников... Нет, финики в списке не значатся... "Семь штук мушкатного ореха и корешка два имбирю"... Ну, имбирь-то я выторгую в придачу... "Четыре фунта черносливу и столько-же изюму".

Автолик (Валяясь на земле). О, зачем только родился я на свет Божий!

Простак. Ради Господа, скажи, что с тобою?

Автолик. О, помогите! помогите!.. Сорвите с меня эти лохмотья, а потом дайте умереть! Дайте умереть!

Простак. Ах, бедняк, бедняк! Зачем срывать с тебя лохмотья, тебе, напротив, нужно бы их вдвое более, чтобы хоть чем-нибудь прикрыть как следует твою наготу.

Автолик. Ах, добрейший мой господин! - это тряпье противнее мне, чем побои, чем та тысяча ударов, которую пришлось вынести... Ах, какие это были удары... и что я говорю: - "тысяча?" Их было до миллиона, много больше миллиона!

Простак. Бедный ты, бедный! Миллион ударов может повести к очень печальным последствиям.

Автолик

Простак. Кто-же ограбил тебя: - конный или пеший?

Автолик. Пеший, добрейший господин, пеший!

Простак. Да, судя по платью, которое он надел на тебя вместо твоего, действительно можно предположить, что он был пеший. Если вот эту куртку носил когда-нибудь всадник, то, вероятно, много, много лет тому назад, и она служила своему господину верой и правдой. Дай мне руку; я помогу тебе встать. Давай-же руки! (Поднимает его с земли).

Автолик. Прошу вас, добрейший господин, осторожней, как можно осторожнее! Ой!

Простак. Ах, бедный, несчастный вы человек.

Автолик. Ой, тише, добрейший господин!.. Я боюсь, не вывихнуто-ли у меня плечо...

Простак. Ну, а теперь как? Можешь стоять на-ногах?

Автолик. С трудом, добрейший господин!.. С великим трудом (Тихонько вытаскивает у него кошелек). Премного благодарен вам за человеколюбивую услугу.

. Если тебе нужно денег, я могу дать тебе немного.

Автолик. Нет, добрейший господин, денег мне ненужно. В трех-четырех милях отсюда живет у меня родственник. К нему-то я шел. Там я добуду и денег, и всего, что мне нужно. Умоляю вас, не предлагайте мне денег; это жестоко язвит мое сердце.

Простак. Каким казался на вид ограбивший тебя человек?

Автолик. Я видал этого негодяя и прежде; он ходил по окрестностям с фортункой и когда-то служил у царского сына. Его отстегали кнутом и прогнали от двора, но, право, не знаю за какие добродетели.

Простак. Должно быть, вы хотели сказать - за какие пороки, потому что за добродетели кнутом при дворе не стегают, а напротив всячески ухаживают за ними, да никак не могут удержать их на месте.

Автолик. Я и хотел сказать: - "за какие пороки". Я очень хорошо знаю этого человека; он одно время показывал обезьян, потом был сводчиком по судебным делам и разсыльным при суде; затем у него были куклы, разыгрывавшия на театре историю блудного сына, а женился он на вдове медника, жившей всего в одной миле от моих земель и поместья. Наконец, перепархивая от одного позорного ремесла к другому, он сделался просто-на-просто мошенником и воришкой. Иные зовут его Автоликом.

Простак. Чтоб ему провалиться! Кто-же не знает этого бездельника. Клянусь жизнью, он отъявленный бездельник. Он вечно шляется по посиделкам, по ярмаркам, по медвежьим травлям...

Автолик. Он, почтеннейший господин; он самый и есть; вот он-то и привел меня в такой непривлекательный вид.

Простак. Он и бездельник, и вместе трус. Во всей Богемии не найдется такого трусливого негодяя; если-бы вы плюнули на него да взглянули ему в лицо погрознее, он тотчас-же убежал-бы от страха.

Автолик. Должен вам признаться, почтеннейший, что я не из храброго десятка; с этой стороны во мне есть некоторый изъян. Ручаюсь, это было ему известно.

. Как вы чувствуете себя теперь?

Автолик. Гораздо лучше, добрейший господин. Я не только могу стоять на ногах, но и ходить, поэтому я прощусь с вами и буду продолжать путь к родственнику.

Простак. Указать вам дорогу?

Автолик. Нет, не нужно, добрейший, обходительнейший господин.

Простак. Если так, прощайте. Мне надо пойти накупить разных пряностей для праздника стрижки овец.

Автолик. Счастливого пути вам и успеха, почтеннейший! (Простак уходит). Ну, немного ты накупить пряностей на то, что у тебя осталось в очищенном кармане. Я опять увижу тебя на празднике стрижки овец. Если я еще раз не остригу на этой стрижке, как баранов, и тебя, и других стригачей, будь я не я и пусть меня сразу запишут в разряд добродетельных людей (Поет).

Бодрей, молодец, веселее вперед!

Ведь бодрость подспорье могучее силе.

Веселый без устали день весь идет,

А хмурый устанет на первой-же миле (Уходит,).

В Богемии. Перед хижиной пастуха.

Входят Флоризэл и Пердита.

Флоризэль. Этот непривычный наряд придает особенную жизнь каждому из твоих совершенств. Ты не пастушка Флора, предшествующая появлению Апреля. Ваш праздник стрижки овец будет сборищем хорошеньких девушек, а царицею межь ними будешь ты.

Пердита. Хотя, светлейший принц, мне и не пристало делать вам замечания за ваши крайности, - простите мне, если так называю ваши поступки, - но я все таки не могу не сказать, что такой высокой особе, лучшей надежде родной страны, как вы, не следует скрывать своего сана под слишком скромною одеждой пастуха. Меня-же, скромную, ничтожную девушку, вы возводите в сан богини. Если-бы наши праздники не допускали всяких дурачеств, с давних лет вошедших в обычай и как-бы служащих приправой к праздничным кушаньям, я стала-бы краснеть за ваш через чур странный наряд. Вы этим как будто подставляете мне зеркало, напоминающее мне, что я одета не так, как было-бы прилично по скромному моему положению.

Флоризэль. Благословляю тот час, когда любимый сокол вынудил меня забрести на землю твоего отца.

Пердита. Лучше было-бы, если-бы Юпитер заставил вас проклинать его. Вам, принц, чувство страха не может быть известно, но я не могу без ужаса подумать о громадной разнице в нашем положении. Я но могу без ужаса подумать, что и ваш отец, благодаря какой-нибудь случайности, может забрести сюда так-же, как забрели вы... О, боги! Как вытянулось-бы его лицо, если-бы он увидал чудное свое произведение в таком жалком переплете? Что-бы он тогда сказал? И как выдержала бы я, разодетая в неподходящие для меня наряды, его суровый испытующий взгляд?

Флоризэль. Не думай теперь ни о чем, кроме радости. Сами боги, когда они нисходили до любви, принимали на себя вид скотов. Юпитер обращался в быка и ревел; зеленый Нептун в козла и блеял, а Аполлон свои огнезолотистые покровы, как и я, менял на платье простого пастуха. Никогда их превращения не совершались ради такой чарующей красоты и с такою целомудренною целью, как у меня. Поверь, что желания мои не обгоняют чести, как и страсть не опережает верности.

Пердита. Я предвижу, принц, что как бы ни были тверды ваши намерения, им не устоять против неизбежных препятствий, которые воздвигнет перед вами непреклонная воля царя. Тогда сила необходимости потребует одного из двух; или вам придется разстаться с своими намерениями, или мне с жизнью.

Флоризэль. Несравненная моя Пердита, не омрачай радости сегодняшняго праздника такими грустными мыслями. Я скорее перестану принадлежать отцу, чем тебе, моя прелесть; кроме тебя, я не могу принадлежать никому: - ни себе, ни кому-либо другому. Это слово я сдержу, хотя судьба, повидимому, говорит: "нет". Будь-же весела, моя милая, дорогая! Разсей неприятные свои мысли первым, что попадется тебе на глаза. Вот приближаются твои гости. Пусть лицо твое озарится радостью, словно уже наступил день нашей свадьбы, который, как мы поклялись в том друг другу, должен настать рано или поздно.

Пердита. Будь к нам благосклонна, причудливая судьба.

Входит Пастух с переодетыми Поликсеном и Камилло; затем Простак,

Флоризэль. Вот и гости твои. Заставь себя принять их как можно радушнее и пусть румянец удовольствия разольется по нашим лицам.

Пастух. Постыдись, дочка! Когда моя старуха была еще жива, она в этот день разом являлась и распорядительницей, и ключницей, и поварихой, и госпожей и служанкой. Всех она успевала приветствовать, всем успевала прислуживать; споет, бывало, песню и пропляшет в свой черед... Суетится она, бывало, то в середине, то на конце стола, дотрогиваясь до плеча то одного гостя, то другого. Лицо её, бывало, горит от оживления и от хлопот, а когда в горле совсем пересохнет и она промочит его глотком вина, все должны были пить вместе с нею. Ты-же стоишь в стороне, словно не хозяйка и не распорядительница, а гостья. Прошу тебя, будь как можно приветливее с двумя этими незнакомыми нам гостями. Это самое лучшее средство познакомиться и даже подружиться. Полно, перестань краснеть и покажи себя тем, что ты на самом деле, то-есть, хозяйкою празднества. Пригласи-же нас участвовать в празднестве и пожелать благоденствия твоим стадам.

Пердита. Добро пожаловать, дорогие гости (Поликсену). Я являюсь сегодня распорядительницей и царицею празднества только по настоятельному желанию отца (К Камилло). Добро пожаловать, почтенный господин. Доркаса, передай мне цветы... Почтенные господа, здесь для вас есть розмарин и рута; цветы эти всю зиму сохраняют и запах свой, и яркость своих красок. Предлагаю вам их на добрую память, желаю вам всякой благодати. Повторяю, добро пожаловать на наш праздник.

Поликсен. Пастушка, красивая пастушка, ты хорошо делаешь, что предлагаешь нам зимние цветы: они нам под лета.

Пердита. Почтенный господин, год приближается к старости, и в такую пору, когда лето прошло еще несовсем, а дрожащая зима еще не наступила, самыми красивыми цветами считаются росписные гвоздики и махровые левкои. Иные называют эти цветы незаконнорожденными детьми природы. Такие цветы у нас в сельских садах не растут, а я не хлопочу о том, чтобы их разводить.

Поликсен. Почему-же, красавица моя, пренебрегаешь ты этими цветами?

Пердита. Потому что мне говорили, будто махровыми их делает не природа, а искусство.

Поликсен милая моя девушка, мы соединяем дикий ствол с более облагороженным прививком и вследствие этого черенка, привитого к самой грубой коре, само дерево приносит более утонченные плоды. Искусство улучшает или, скорее, видоизменяет природу, но само оно все таки остается её детищем.

Пердита. Совершенно справедливо.

Поликсен. И так, разводи в саду левкои и махровые гвоздики и перестань называть их незаконнорожденными.

Пердита. Ни за что на свете не посажу ни одного кустика; мне было-бы так-же совестно, как румяниться, чтобы заслужить похвалу этого молодого человека и тем возбудить в нем желание сделать меня матерью... Вот для вас еще другие цветы: острая лавенда, мята, чебер, майоран, ноготки, засыпающие вместе с солнечным закатом и в слезах просыпающиеся с его восходом. Все это цветы средины лета и их, кажется, дарят людям также средних лет... Добро-же, добро пожаловать.

Камилло. Если-бы я был бараном из твоего стада, я-бы забыл о сочной траве и питался-бы только созерцанием твоей красоты.

Пердита. Тогда вы так-бы исхудали, что январские ветры продували-бы вас насквозь (Флоризэлю). Ах, красивейший из моих друзей, как жаль, что у меня нет весенних цветов, которые подходили бы к вашей молодости (Крестьянам). Тоже скажу я и вам (Крестьянкам), и вам, подруги, на стеблях которых еще не распустились девственные распукольки!.. О, Прозэрпина, как жаль, что у меня нет теперь цветов, в испуге оброненных тобою с колесницы Плутона, как, например: - "Царския кудри," расцветающия ранее прилета ласточек и обворожающия своим благоуханием порывы непостоянного мартовского ветра, фиалок, хотя и темных, но более прекрасных, чем глаза Юноны, более сладких, чем дыхание Цитереи, или бледных буквиц, умирающих в безбрачии ранее, чем успеет взглянуть на них Феб во всей своей лучезарной силе, как это случается и со многими девушками. Зачем нет у меня яркого "львиного зева", "царских венцов", лилий всех возможных сортов! Я венком из них убрала-бы ваши головы и с головы до ног осыпала-бы ими моего милого.

Поликсен. Как осыпают мертвых?

Пердита действующого лица из пастушеских представлений, какие я не раз видала в троицын день; а все благодаря сегодняшнему совсем не подходящему мне наряду; он совершенно изменил обычное настроение моего духа.

Флоризэль. Все, что ты делаешь в настоящую минуту, превосходит прелестью все, сделанное тобою в предыдущую. Когда ты, моя радость, начнешь говорить, мне постоянно хочется, чтобы речь твоя длилась вечно; когда ты поешь, во мне является желание, чтобы ты покупала, продавала, молилась и подавала милостыню, исполняла все домашния обязанности не иначе, как с песнью на устах. Когда ты отличаешься в пляске, мне постоянно хочется, чтобы ты, превратившись в морскую волну, вечно находилась в таком движении, а не в другом. Все, что-бы ты ни делала, каждый из твоих даже самых обыкновенных поступков, как в общем, так и в мельчайших подробностях, полны такого очарования, что все они полны и царственного величия, и царственного обаяния.

Пердита. Нет. Дориклес, похвалы ваши слишком преувеличены. Не ручайся ваша юность и свойственный ей девственный румянец за вашу искренность, я, право, подумала-бы, что вы не то, чем хотите казаться, то-есть, не простой пастух. Если-бы оказалось так, я совершенно утратила-бы веру в чистоту ваших намерений.

Флоризэль. Мне кажется, что у тебя так-же мало оснований сомневаться во мне, как у меня тебя обманывать. Пойдем-же; ты, ведь, дала слово танцовать со мною. Дай-же мне руку, моя Пердита; мы изобразим из себя пару горлинок, никогда не желающих разставаться.

Пердита. За верность друг другу горлинок я готова поручиться.

Поликсен. Едва-ли такая хорошенькая простолюдинка когда-либо топтала траву на деревенских лугах. Во всем, что она ни делает, ни скажет, есть какая-то особенная прелесть, как будто ставящая ее выше людей её состояния и той среды, в которой она родилась.

Камилло. Молодой человек нашептывает ей что-то такое, от чего кровь радостно бросается ей в лицо. Она действительно может быть названа царицей сливок и всяких других молочных продуктов.

Простак. Эй, музыканты, начинайте!

Доркаса. Если ты отдаешь предпочтение Мопсе, советую тебе наесться чесноку, чтобы не чувствовать запаха её поцелуев.

Мопса. Ну, начнем... только в такт.

Простак. Ни слова более... ни одного слова! Мы стоим в надлежащей позиции. Эй, музыканты, начинайте-же!

Поликсен. Скажи мне, добрый старик, кто тот красивый пастушек, с которым танцует твоя дочь?

Пастух. Зовут его Дориклесом. Он уверяет, будто у него порядочное состояние. Хотя я знаю это только из его слов, но всетаки верю ему; вид-то у него больно честный... Уверяет он еще, будто влюблен в мою дочь; верю я и этому, потому что месяц никогда не глядит так охотно в воду, как этот юноша в глаза моей Пердиты. Он готов проводить в таком занятии целые часы, словно стараясь прочесть в них каждую мысль... По правде говоря, мне кажется, что между его и её любовью нет разницы даже на полпоцелуя.

Поликсен. Пляшет она премило.

Пастух. Как и все, что-бы она ни делала, хотя мне, может-быть, и не следовало-бы говорить этого о дочери. Но все равно!.. Если юный пастушек посватается за нее, он получит за нею такое приданое, что даже и не воображает.

Входит слуга.

Слуга. Ах, хозяин, если-бы вы только послушали, как коробейник распевает у ворот, вы никогда не стали-бы плясать под бубны да под сопелки; даже и волынка не могла-бы вас так разшевелить. Он поет одну песню за другою живее, чем вы считаете деньги. Он как-будто наглотался старинных баллад, а теперь оне так и рвутся из его нутра. Все слушают его, развеся уши.

Простак. Он не мог придти более кстати. Позови его сюда. Я до смерти люблю жалостные баллады, если их поют весело, и веселые песни, если их распевают жалостно.

Слуга. У него есть песни всяких размеров и для мужчин, и для женщин. Ни один продавец не найдет у себя каждому покупщику так по руке перчатки. У него самые милые любовные песеньки для девушек и при том без всякого сквернословия, что большая редкость. У него, вместо сквернословия, только такие игривые припевы: - "Эй, вали ее, эй, коли ее!" Другой, чорт знает, каких безобразий не приплел-бы к этим словам, а у него выходит только мило и благородно. Когда-же какой-нибудь неотесанный олух начнет выискивать в припеве скверный смысл, певец тотчас-же поворачивает дело в другую сторону и заставляет девушку отвечать: - "Не вали, не коли! Зла не делай мне!" Так она этим и отделывается: "Не вали, не коли! Зла не делай мне!"

Поликсен. Должно-быть, славный малый.

Простак. Должно-быть, великолепный! А каковы у него товары?

Слуга. Ленты всех цветов радуги. Кружево всех узоров. Есть такия закорючки, каких не придумать даже самым опытным законоведам-крючкотворам во всей Богемии... При том покупай их хоть оптом, хоть в ровницу - плетенки, тесемки, полотна и всякия другия ткани. Все, что есть у него в коробе, он перечисляет в стихах и воспевает их не хуже, чем каких-нибудь богов или богинь... Он до того красиво описывает каждый рубчик, каждый ворот, каждую вышивку, что подумаешь, будто речь идет не о рубашке, а об ангеле!

Простак

Пердита. Предупреди его, чтобы он не вставлял в свои песни никаких двусмысленных слов (Слуга уходит).

Простак. Ах, сестричка, ты и понятия не имеешь, какие скрытые достоинства бывают иногда у странствующих торгашей.

Пердита. Если оне тайные, я, добрейший братик, не желаю их открывать (Входит Автолик и поет).

Автолик. Полотно, как снег бело;

Креп, что ворона крыло;

Есть перчатки для девиц,

Маски для носов и лиц.

Есть товар на всякий вкус;

Ожерелья есть из бус;

Есть булавки и крючки,

И куренья, и платки,

И стишков новейших том,

Все есть в коробе моем!

Подходите, покупайте!

Простак. Не будь я влюблен в Мопсу, ты ничем-бы от меня не поживился, а так-как я в нее врезался, то поневоле придется купить лент и перчаток.

Мопса. Ты обещал купить их мне еще к празднику, но и теперь подарки еще не опоздали.

Доркаса. Он обещал тебе еще что-то, но мужчины такие обманщики!

Мопса. Тебе он что обещал, то и исполнил. Может быть, ты еще получила от него что-нибудь сверх обещания. - Посмотрим, как ты будешь краснеть, когда придется отделываться от излишка.

Простак. Неужто добродетель совсем исчезла между девицами? У них, пожалуй, юбки скоро очутятся на том месте, где должна-бы находиться голова. Мало того, что оне о своих тайнах могут сколько угодно болтать с глазу на глаз во время стряпни, во время дойки коров и ложась спать, им еще надо заводить разговори об этих тайнах даже при гостях... Хорошо, что они сами заняты разговорами между собою... Прикусите же языки и ни слова более.

Мопса. Я кончила. Ты обещал мне подарить блестящого галуна на пояс и пару надушеных перчаток.

Простак. Разве я не рассказывал тебе, как меня ограбили на большой дороге? У меня отняли все деньги.

Автолик. В самом деле, почтеннейший господин, здешняя местность кишит мошенниками, поэтому надо быть как можно осторожнее.

Простак. Будь покоен, любезный: здесь у тебя ничего не отнимут.

Автолик. Вполне разсчитываю на это; иначе я не взял бы с собою таких дорогих товаров.

Простак

Мопса. Ах, купи мне, пожалуйста, штуки две или три. Я люблю печатные баллады, как самую жизнь... Ведь, то, что напечатано, конечно, правда.

Автолик. Вот, например, одна из них. В ней заунывным голосом распевается о том, как жена ростовщика разом разрешилась от бремени двадцатью мешками с деньгами, и о том, как ей после родов захотелось поесть мелко изрубленных голов ужей и жаб.

Мопса. И вы думаете, что все это произошло на самом деле?

Автолик. О, конечно! - и при том не далее, как месяц тому назад.

Мопса. Ни за что на свете не выйду замуж за ростовщика.

Автолик. В балладе упоминается и о повивальной бабке, и о какой-то госпоже Переносчице вестей, и о пяти или шести честных женщинах, бывших свидетельницами происшествия... Зачем стал-бы я разносить по свету ложь?

Мопса. Ах, купи мне, пожалуйста, эту балладу!

Простак. Хорошо. Отложим ее в сторону. Посмотрим сначала все баллады, а потом перейдем к другим товарам.

Автолик. Вот еще баллада. Ее приписывают рыбе, которая появилась у берега в среду восьмидесятого апреля в двухстах сорока тысячах футах над поверхностью моря и сочинила эту балладу против жестокосердных девиц. Говорят, будто сочинительница - женщина, превращенная в холодную рыбу за то, что она не захотела осчастливить своим телом любившого ее человека. Баллада очень жалобная и основана на настоящем происшествии.

Доркаса. В самом деле на настоящем происшествии?

Автолик. Она скреплена подписью пятерых судей, а свидетельских показаний столько, что оне не вместились бы в моем коробе.

Простак

Автолик. Вот баллада, очень веселая и к тому же очень хорошая.

Мопса. Ах, купи мне веселую.

Автолик. А вот еще веселая. Она поется на голос песни: - "Две девицы любили мужчину". На всем западе не найдется ни одной девушки, которая не пела бы её. Ее раскупают на расхват; говорю вам это, как честный человек.

Мопса. Обе мы с Доркасой знаем ее; если желаешь прослушать, пой за мужчину... Она, ведь, на три голоса.

Доркаса. Мы выучили ее уже с месяц назад.

Автолик. Я свою партию знаю; не собьюсь. Только вы то смотрите, не сбивайтесь... Ну, внимание! (Поют).

Автолик. Ну, прощайте навек: ухожу я от вас,

А куда я иду, вам не след узнавать.

Доркаса. Ах, куда ты?

Мопса. Куда ты?

Доркаса. Куда?

Мопса

Ты клялся ничего ох меня не скрывать!

Доркаса. Да и мне ты клялся, друг забывчивый мой,

Что разстаться во век не решишься со мной!

Мопса. Ах, скажи мне, куда направляешь ты путь:--

В город, в лес иль в село?

Автолик. Ни туда, ни сюда.

Доркаса. Но куда-жь ты?

Мопса. Куда?

Доркаса. Отвечай что-нибудь!..

Мне клялся ты.

Мопса. И мне.

Доркаса. Быть мне верным всегда.

Мопса. Мне клялся ты сильней, а сегодня вдруг - что-ж?

Ты не хочешь сказать мне, куда ты идешь.

. Ну, песню мы допоем после между собою: отец и двое его гостей, кажется, разговаривают о чем-то важном; не станем им мешать. Бери свой короб и иди за мною. Девочки мои, я накуплю обеим вам подарков; только смотри, коробейник, чтобы все было самый первый сорт! За мной, девочки!

Автолик. И сдеру же я с него порядком за эти подарки.

Нужны-ль тесемки, снурочки,

К вороту вашей сорочки,

Вкусные утицы, а?

Шелк или нитки, плутовки,

Или убор для головки,

Модное что-нибудь, а?

Все вам принес коробейник -

Выманить деньги затейник

Может товарами, да!

(Простак, Автолик, Доркаса и Мопса удаляются).
Входит слуга.

Слуга. Хозяин, там пришли трое овцепасов_i трое козопасов, трое волопасов и трое свинопасов; все они в шерсти и называют себя "сатирами". Они просят позволения проплясать свой танец. Хотя девицы, на том основании, что в танце обходятся без них, уверяют, будто это не совсем танец, а одни только кривлянья да скачки, но даже и оне отдают ему справедливость в том отношении, что лицам, привыкшим смотреть только на игру в шары, такой танец, если он хорошо исполнен, мояиет доставить удовольствие.

Пастух

Поликсен. Вы несправедливы. Плясавшие до сих пор нисколько не желали нам надоедать; они только старались нас развлечь. Пусть попляшут и четыре тройки пастухов.

Слуга. Одна из этих троек уверяет, будто плясала перед самим царем. Даже самый неискусный из них делает прыжки не менее, как в двенадцать футов с половиною.

Пастух. Прекрати свою болтовню. Если этим добрым людям желательно взглянуть на пляску, пусть приходят плясуны, но только скорее.

Слуга. Они, хозяин, тут за воротами (Уходит).

Слуга возвращается. За ним входят двенадцать пастухов, одетых сатирами, пляшут и удаляются.

Поликсен. Да, дедушка, впоследствии ты узнаешь еще более (Про себя). Не зашло-ли дело между ними слишком далеко и теперь? Поэтому пора их разлучить. Старик он простой; что у него на уме, то и на языке (Флоризэлю, проходящему мимо). Что с тобою, красивый пастушек? У тебя на сердце, верно, есть нечто такое, что отвлекает твое внимание от праздника. В дни молодости, прогуливаясь под руку с возлюбленною, как теперь ты, я никогда не забывал надарить ей всяких безделушек. Я опустошил бы весь короб торгаша и сложил бы к ногам красавицы и шелк, и кружева, и все другия драгоценности, а ты, насколько я заметил, не раскошелился даже и на пустяк. Если ты в самом деле дорожишь расположением своей красотки, а ей вздумается истолковать твой поступок в дурную сторону, приписать его недостатку щедрости, любви и внимания, оправдаться тебе будет довольно трудно.

Флоризэль. Почтенный старец, я знаю, что она не обращает никакого внимания на подобные пустяки. Те сокровища, которые ей от меня нужны, спрятаны и заперты на ключ у меня в сердце, которое я уже отдал ей, но еще не выдал (Пердите как чистейший снег, дважды обвеянный натиском северного ветра..

Поликсен. Что же будет далее? Зачем ты так усердно гладишь руку и без того уже гладкую и белую?.. Но я перебил тебя. Послушаем, что еще скажешь ты сам?

Флоризэль. Слушай и будь свидетелем.

Поликсен. А вот этому моему соседу тоже можно послушать?

Флоризэль. И ему, и всем, кому угодно. Пусть слова мои слушают и небо, и земля, и весь мир! Еслибы я носил на челе венец могущественнейшого монарха и носил по заслугам; еслибы я был таким красавцем, таким оплачем, таким ученым, каких еще не видывал свет, все эти неоцененные блага не имели бы для меня никакой цены без её любви. Я желал бы обладать всеми ими только для нея, посвятил бы их служению ей одной или оне были бы обречены на безплодную гибель.

Поликсен. Предложение щедрое.

Камилло. Оно доказывает сильную привязанность.

Поликсен. А ты, дочь моя, что ты-то скажешь ему в ответ?

Пердита. Я не умею говорить так красно, как он, поэтому не могу ни сказать, ни придумать чего-либо, что было бы достойно его. Я по себе самой сужу об искренности его чувств.

Пастух. Бери её руку и условие заключено, а вы, незнакомые друзья мои, будьте свидетелями при этом. Я отдаю ему руку дочери и постараюсь, чтобы её приданое не было бы меньше его состояния.

Флоризэль достаточными, чтобы изумить и тебя. Но заканчивай же дело: пусть эти господа будут свидетелями, что слово дано с обеих сторон.

Пастух. Давай руку, а ты, дочь моя, давай свою.

Поликсен. Подожди, пастух!.. Постой минуту... (Флоризэлю). Есть у тебя отец?

Флоризэль. Есть... Однако, зачем этот вопрос?

Поликсен. Знает он о твоем намерении?

Флоризэль. Не знает и никогда не будет знать.

Поликсен. Однако, насколько мне кажется, отец далеко не лишний гость за столом на брачном пиру сына. Прошу тебя, отвечай мне еще. Быть может, отец твой выжил из ума и уже ничего не в состоянии понимать в делах? Может быть, он совсем одурел, вследствие старости и болезни? Скажи, может он разговаривать, слышать, различать одного человека от другого, распоряжаться своими собственными делами?.. Может быть, наконец, он уже не встает с постели и совсем впал в детство?

Флоризэль. Нет, добрейший господин; ничего подобного нет. Он полируется полным здоровьем и сохранил силы настолько, что это редко встречается у людей его лет.

Поликсен. Если это действительно правда, - клянусь седою моею бородою, - ты поступаешь совсем не так, как следовало-бы сыну, и наносишь отцу глубокое оскорбление. Если разсудок требует, чтобы сын сам выбирал себе жену, то тот-же разсудок предписывает, чтобы и отец, желающий иметь достойное его потомство, высказал свое мнение насчет выбора сына.

Флоризэль

Поликсен. Поверь мне, лучше, если он узнает.

Флоризэль. Этого не будет.

Поликсен. Умоляю тебя, откройся ему во всем.

Флоризэль. Невозможно.

Пастух. И я говорю, сын мой, лучше пусть узнает, чтобы выбор твой не огорчил его впоследствии.

Флоризэль. Повторяю вам: - это невозможно!.. Итак будьте свидетелями, что условие насчет брака между нами заключено.

Поликсен (Являясь в настоящем своем виде). Нет, юный сумасброд, которого в настоящую минуту я не желаю назвать сыном, я буду свидетелем тому, что брак расторгнут еще ранее своего совершения. Твои поступки так гнусны, что я не могу признать своим тебя, имеющого право наследовать царский скипетр и желающого променять его на пастушеский посох. А ты, старый предатель, слушай! Мне очень жаль, что, повесив тебя, я укорочу твою жизнь всего на неделю или на другую. А тебе, красивый образец молодой, но опытной чародейки, давно было известно, кто тот дурак, кого ты улавливала в свои сети...

Пастух. О, бедное мое сердце!

Поликсен. Я велю ободрать тебе лицо терновыми шипами, так что красота твоя окажемся в уровень с твоим происхождением А ты, негодный мальчишка, знай, что я строжайше запрещаю тебе видеться с этой куклой... Если-же до меня дойдет, что ты смеешь хотя-бы вздыхать в разлуке с нею, я лишу тебя царственного наследия, откажусь признавать своим сыном, и мне ты будешь никак не ближе всякого другого потомка Девкалиона. Слушай внимательно мои слова, запомни их хорошенько и сию-же минуту следуй за нами ко двору. - Тебя, пастух, - хотя ты навлек на себя наш гнев, - мы на этот раз избавляем от смертоносных его ударов. Для тебя, же, по красоте своей достойной быть женою не только любого пастуха, но даже и этого сумасброда, если-бы честь нашего рода не запрещала своим отпрыскам вступать в брак с простолюдинкой, я говорю: - "Если ты когда-нибудь осмелишься отворить ему дверь своего крестьянского жилища или обвить руками его шею, я придумаю казнь, которая покажется тем более мучительной, чем нежнее твое сложение"

Пердита. Хотя я и понимала, что слова его предвещают мне гибель, я не особенно испугалась его гнева. Два или три раза я готова была заговорить в свою очередь и прямо сказать ему в глаза, что солнце, озаряющее его дворец, не скрывает светлого своего лика от хижины простолюдина и одинаково светит как для него, так и для нас (Флоризэлю). Уходите сейчас-же. Я не раз говорила вам, что воспоследует из ваших через-чур частых посещений. Умоляю вас, заботьтесь только о своем счастии, я-же, пробудившись от сладкого сна, отрекшись от него на веки, снова примусь, как прежде, доить своих коров и плакать!

Камилло. Ну, старик, пока жив, говори, как ты на это смотришь.

Пастух. Я не только не в силах говорить или думать, но даже не смею припоминать того, что мне известно (Флоризэлю). Ах, государь, вы погубили восьмидесятилетняго старика, надеявшагося мирно сойти в могилу, умереть на постели, на которой умер его отец, и вкусить вечный покой рядом с его свято чтимыми костями. Теперь-же мне остается ожидать, что в саван закутает меня палач, что он-же зароет меня в яму, в которую с лопаты священника не упадет ни одной горсти земли (Пердите). А тебе, негодница! тебе, проклятая! было известно, что он царский сын, и ты обменялась с ним любовными обетами... а за это я погиб! Погиб! Если-бы смерть пришла за мною ранее назначенного часа, я умер-бы в самую желанную минуту! (Уходит).

Флоризэль. Зачем ты смотришь на меня такими глазами? Я, правда, огорчен, но нисколько не испуган; исполнение моих намерений отложено, но оне нисколько не изменились. Чем я был, тем и остаюсь. Чем более-меня удерживают, тем упорнее я стою на своем, и я не допущу, чтобы меня, помимо моей воли, водили на помочах.

Камилло. Милостивейший принц, вам известен нрав вашего родителя. В настоящую минуту он не потерпит никаких замечаний, да и не думаю, чтобы вы решились приставать к нему с этим. Не думаю даже, чтобы он спокойно перенес ваше присутствие, поэтому вам лучше не показываться ему на глаза, пока не утихнет его гнев.

Флоризэль. Я и не намерен ему показываться. Если я не ошибаюсь, вы Камилло?

. Он самый, принц.

Пердита. Сколько раз я вас предупреждала, что так оно и будет, сколько раз говорила, что величие мое продлится до тех только пор, пока о нем не узнают другие?

Флоризэль. Оно может окончиться только тогда, когда я нарушу свои обеты; если-же это случиться, пусть природа сдавит бока земли и сокрушит все семена, пускающия в ней корни. Смотри-же прямо всем в глаза! Пусть отец лишает меня наследия; мне заменит его твоя любовь.

Камилло. Послушайтесь доброго совета.

Флоризэль. Я и слушаюсь совета... но только собственного своего чувства. Если оно убедит мой разум, последний окажется в здравом состоянии, и я буду готов его слушаться; если-же нет, я призову на помощь безумие, так-как оно более способно сделать меня счастливым, чем разум.

Камилло. Принц, средство это отчаянное.

Флоризэль. Пожалуй, так, но если оно поможет мне привести свои обеты к желанному концу, я должен считать его высокою добродетелью. Слушай, Камилло: - ни за все почести, ожидающия меня в Богемии, ни за все то, что озаряется солнцем или таится в недрах земли, ни за то, что скрывается в таинственной глубине морей, я не соглашусь изменить обетам, данным мною возлюбленной. Вы всегда пользовались и пользуетесь уважением и доверием моего отца, поэтому я именно к вам обращаюсь с просьбой: - возвращаться ко двору я более не намерен; когда-же отец заметит мое отсутствие, охладите своими разумными ответами пыл его гнева; я-же, отстаивая свою будущность, намерен вступить в ожесточенную борьбу с судьбою. Узнайте сами и можете так-же передать это отцу, что я, если мне не дозволено обладать любимою девушкою на суше, намерен сесть с нею на корабль и переплыть моря. По счастливой случайности, неподалеку отсюда стоит на якоре совершенно готовый к отплытию корабль, который я приказал оснастить совсем с другою целью. Что-же касается избранного пути, вам незачем его знать, и это избавляет меня от труда посвящать вас в дальнейшия мои намерения.

Камилло. Я желал-бы, принц, чтобы вы поболее слушались благоразумных советов и с большею строгостью относились к самому себе, к своим обязанностям.

Флоризэль. Одно слово, Пердита... (К Камилю) С вами я переговорю после...

Камилло. Намерение его бежать из Богемии, кажется, непоколебимо. Как был-бы я счастлив, еслибы исполнение его желания помогло исполнению моего собственного и я, ограждая его от опасностей, продолжая доказывать ему свою преданность, свое уважение, имел-бы возможность добраться до родной и много любимой моей Сицилии и до её несчастного царя, настоящого моего повелителя, которого увидать мне хочется так давно.

Флоризэль. Добрейший Камилло, пока - до свидания. Мне предстоит исполнить очень важное дело, поэтому, прощаясь с вами, я вынужден пренебречь обычными правилами вежливости (Направляется к воротам).

Камилло. Государь, надеюсь вы слыхали о незначительных услугах, оказанных мною вашему родителю, и о значительной моей преданности ему?

Флоризэль. Да, ваши безукоризненные отношения к нему достойны величайших похвал. Когда отец начинает говорить о ваших заслугах, речь его звучит, словно музыка, а желание вознаградить вас, как следует, служит для него одной из главных его забот.

Камилло. Прекрасно, государь! Если вы признаете, что я искренно люблю как самого государя, так и того, кто всех ему ближе, то-есть, вашу собственную августейшую особу, благоволите послушаться моего совета, если в вашем твердо принятом намерении еще возможно после более зрелого обсуждения сделать кое-какие изменения. Клянусь честью, что я укажу вам такую страну, где вы встретите прием, вполне достойный вашего высочества, и где вам возможно будет неразрывными узами соединиться с любимою девушкою, с которой, как я вижу, ничто не может вас разлучить, кроме вашей гибели, а от этого, разумеется, да избавят всех нас небеса. Между тем я в ваше отсутствие успокою вашего негодующого отца и во что-бы то ни стало примирю его с вами.

Флоризэль. Это будет почти чудом. Неужели оно возможно? Если так, вы, Камилло, более, чем преданный человек, и я готов довериться вам вполне.

Камилло. Решили вы, куда уехать?

Флоризэль. Еще нет. Так-как неожиданный наш отъезд является следствием непредвиденных обстоятельств, нам приходится рабски повиноваться воле случая и, словно мухам, лететь, куда дунет ветер.

Камилло. Когда так, выслушайте меня. Если вы не желаете отказаться от вашего намерения бежать отсюда, отправьтесь в Сицилию и вместе с вашею принцессою явитесь прямо к царю Леонту. Я вижу, что нет никакой возможности заставить вас разлюбить Пердиту, оденьте ее как приличествует особе, разделяющей с вами ложе в качестве-ли жены или любовницы. Я заранее вижу, как он встретит вас с распростертыми объятиями и станет у вас, у сына, просить прощения за несправедливую обиду, когда-то нанесенную отцу; как он будет целовать руки вашей юной спутнице и как в нем между грубостью и нежностью произойдет борьба, которая окончится тем, что первую он, как побежденную, изгонит в недра ада, а вторая станет возростать быстрее, чем время, чем мысль!

. Скажи, достойнейший мой Камилло, каким-же предлогом объясню я ему свое посещение?

Камилло. Скажите, что вас прислал к нему ваш родитель, чтобы передать ему и привет, и утешение. То-же, как вам следует держаться относительно его, что говорить о тайнах, известных только нам троим, я изложу для вас письменно, чтобы вы во всех случаях могли найтись, что ему отвечать, и чтобы он, видя из ваших ответов, что вам известны все сокровеннейшия тайны, мог убедиться, что вы действительно явились от родителя и говорите его устами.

Флоризэль. Благодарю, Камилло, так как совет вполне благоразумен.

Камилло. Да, он во всяком случае будет благоразумнее, чем безразсудное странствование наудачу по бездорожным морям, омывающим неведомые берега, где у вас не будет никаких надежд на помощь и где, только-что избавившись от одной опасности, вы будете тотчас-же наталкиваться на другую. Даже ваши якоря, на которые вам придется возлагать все свои упования, едва-ли принесут вам много пользы; единственную услугу, которую они могут оказать вам, это дать возможность вашему кораблю остановиться на более продолжительный срок на таком месте, где вам, быть может, совсем не хотелось бы останавливаться, где каждая проведенная минута станет повергать вас все в большее и большее уныние. К тому же вам должно быть известно, что благополучие - самая подходящая атмосфера для любви; тревога-же и огорчения не только сгоняют румянец с её лица, но даже изменяют самую её сущность.

Пердита. Это справедливо только на половину. Я думаю, что горе может, правда, заставить поблекнуть свежесть и красоту, но изменить наших чувств оно не в состоянии.

Камилло. Так вот как вы разсуждаете? Ручаюсь, что жди ваш отец еще хоть семь лет рождения дочери, такой, как вы, ему не дождаться.

Флоризэль. Да, почтенный мой Камилло, она настолько-же выше нас по нравственным качествам, насколько ниже нас по рождению.

Камилло. Не могу высказать соболезнования, что ей недостает образования; она способна научить даже того, кто поучает других.

Пердита. Не нахожу слов, чтобы ответить вам. Пусть ответом послужит вам мое зарумянившееся от смущения лицо.

Флоризэль. Ненаглядная моя Пердита!.. Но, боги, как тернист тот путь, по которому мы идем! Ты, Камилло, когда-то спасший моего отца, спасающий теперь меня самого, врачующий все раны нашей семьи, скажи, как мне быть? У меня нет средств, необходимых для наследника богемского престола, и я не могу достойным образом показаться в Сицилии...

. Вам, принц, нечего тревожиться на этот счет. Вы, вероятно, знаете, что все мое состояние находится в здешней стране. Вы получите столько денег и обоих вас обмундируют так, что все поверят, будто вы в самом деле являетесь от имени родителя. Например, принц, чтобы доказать, что вы ни в чем не будете иметь недостатка, позвольте сказать вам одно слово (Все трое, разговаривая, отходят в сторону).

Появляется Автолик.

Автолик. Ха, ха, ха! как глупа честность, а родная сестрица её, доверчивость, тоже не из умных! Я распродал всю свою мишуру, как то: - поддельные камни, ленты, стеклярус, стоянки с духами, булавки, записные книжки, баллады, ножи, тесемки, перчатки, завязки для башмаков, запястья, роговые кольца, так что пустота в моем коробе теперь полнейшая... Между покупщиками происходила настоящая давка; каждый, чтобы первым купить у меня какую-нибудь безделушку, так рвался вперед, что можно было подумать, будто в коробе у меня находились только освященные вещи и от приобретения их зависело спасение души покупщика... Пока происходила давка, я замечал и запоминал, у кого кошелек набит потуже, а затем, разумеется, заставлял память оказывать мне ценные услуги. В особенности молодой дуралей, которому недостает весьма немногого, чтобы быть вполне разумным человеком, до того влюбился в пение девченок, что до тех пор не хотел успокоиться, пока не оказался обладателем всех моих баллад с словами и с музыкой. Это так сильно привлекло ко мне остальное стадо, что казалось, будто у этих олухов замерли все чувства, кроме слуха. Вы могли щипать любую юбку, и никто бы этого не заметил. Ничего не было легче, как отрезать кошелек от пояса или ключ от цепочки. Все до того были поглощены песнями дуралея, все до того наслаждались безсмыслицами, что большинство их по праздничному набитых кошельков перешло в мое владение. Не приди старик и не распугай народа своими жалобами на дочь - на царского сына, все кошельки до одного были бы теперь у меня в руках.

Камилло, Флоризэл и Пердита снова выступают вперед.

Камилло. Мои письма, которые прибудут в Сицилию вместе с вами, разсеют последния сомнения.

Флоризэль. А те, которые вы надеетесь добыть от Леонта?..

Камилло. Вполне удовлетворят вашего отца.

Пердита. Все, что вы говорите, кажется мне вполне разумным, если-бы только на долю нам выпала удача!

Камилло (Заметив Автолика). Это кто такой? Не нужно пренебрегать ничем, поэтому воспользуемся и этим человеком.

Автолик (Про себя).

Камилло. Послушай, любезный, почему ты так дрожишь? Не бойся, тебе здесь никто не сделаете ни малейшого зла.

Автолик. Почтенный господин, человек я бедный.

Камилло. Продолжай им оставаться; этого преимущества никто у тебя не украдет. Однако, нам надо выменять у тебя внешний вид твоей бедности. Сними с себя свои лохмотья, - ты должен понять, что это крайне необходимо, - уступи их вот этому господину, а сам оденься в его платье. Хотя твоя одежда сравнительно с его платьем не стоить ровно ничего, но ты получишь тем не менее придачу (Дает ему денег).

Автолик. Почтенный господин, я человек бедный (Про себя). Отлично знаю, кто вы такие.

Камилло. Сделай одолжение, поторопись. Видишь, этот господин на половину уже разделся.

Автолик. Так вы не шутите? (Про себя). Догадываюсь, в чем тут штука.

Флоризэль. Ну, пожалуйста, поскорее!

. Положим, я уже получил придачу, но по совести не могу её взять.

Камилло. Ну, разстегивайся, разстегивайся! (Флоризэль и Автолик меняются платьем). платье и, насколько возможно, преобрази весь свой настоящий вид, женственные приемы и походку, чтобы вид твой не привлекал ничьих взглядов, - так как этого я боюсь всего более, - и ты, никем не узнанная, могла бы добраться до корабля.

Пердита. Я вижу, что мне предстоит участвовать в представлении и какую именно роль придется играть.

Камилло. Это необходимо. - Кончили вы там?

. Если бы я теперь попался на глаза отцу, он ни за что не признал-бы во мне сына.

Камилло. Эту шляпу снимите и наденьте другую, принц! А вы, принцесса, идите, идите скорее... Прощай, приятель.

Автолик

Флоризэль. Ах, Пердита, чего мы чуть оба не забыли!.. Прошу тебя на пару слов... (Оба отходят в сторону).

Камилло а я, сопровождая его, снова попаду в Сицилию, по которой я тоскую совсем, как женщина.

Флоризэль. Итак, да придет к нам на помощь судьба! Пойдемте-же скорее к морю.

Камилло. Да, чем скорее, тем лучше (

Автолик. Понимаю, в чем дело! Не даром-же я слышу все. Настороженное ухо, верный взгляд и проворная рука... все это необходимые принадлежности для карманника... Необходимо также и хорошее обоняние, чтобы вынюхивать поживу и служить помощником для других чувств... Я вижу, что, настоящее время как нельзя более благоприятно для людей безчестных. Обмена платья была бы очень выгодна даже без всякой придачи, а такая придача при обмене - просто роскошь!.. Право, можно подумать, что в нынешнем году наши боги заодно с нами, и мы можем делать по временам все, что бы нам ни взбрело на ум. Сам принц, как я вижу, предпринимает беззаконное дело, воровски убегая от отца с поличным в руках. Если-бы я не был убежден, что предупредить обо всем царя - дело честное, я сделал бы это тотчас, но я полагаю, что скрыть от отца побег сына несравненно безчестнее, поэтому я намерен молчать и тем остаться верным своему ремеслу (входят Простак и Пастух). Отойдем, однако, к сторонке. Я предвижу, что моей деятельной голове снова предстоит работа. Человек предприимчивый всюду находит себе дело: - и в глухом переулке, и в лавченке, и в церкви, и на каждом судбище, и на казни через повешение других воров.

(Отцу). Ах, отец, ты сегодня такой странный, что я просто не узнаю тебя. Надо скорей объявить царю, что она подкидыш, что в ней нет ни крови твоей, ни плоти... Другого исхода я не вижу.

Пастух. Нет, выслушай меня только...

. Нет, выслушай меня ты!

Пастух. Так говори скорее.

Простак при ней, все те тайные знаки, по которым ее можно признать, разумеется, кроме тех, что у нея на теле. Когда это будет сделано, ты можешь припеваючи ожидать решения суда.

Пастух. Я все разскажу царю, да, все, слово в слово. Он узнает все проказы своего сына, который, желая сделать меня царским сватом, вел себя самым предосудительным образом, как относительно его, так и меня.

Простак. Да, сватом и никак не меньше. Тогда каждая унция твоей крови вздорожала бы непременно, хотя я и не знаю, насколько именно.

(Про себя). О, премудрые болваны!

Пастух. Надо отправиться к царю... То, что собрано в этом узле, наверное заставит его почесать бороду.

. Их донос, пожалуй, помешает бегству моего господина.

Простак. Душевно желаю, чтобы нам удалось застать царя во дворце.

АвтоликОтвязывает фальшивую бороду и прячет ее в карман). Эй, деревенщина, куда вы плететесь?

Пастух. Не во гнев будь сказано вашей милости - во дворец.

. Неужто у вас есть там дело? Какое? К кому? Что у вас в этом узелке? где вы живете? чем занимаетесь? какой у вас достаток? словом, объясните все, что следует про вас знать.

Простак. Мы, добрейший господин, народ смирный.

Автолик ударами стали, а звонкою, чеканною монетою! Выходить, что они даже и лжи-то не отпускают нам даром.

Простак. А вот вы, ваша милость, готовы были преподнести нам подарок, да запутались сами, пока подносили.

Пастух. Вы, - с вашего позволения, - придворный?

. С моего-ли позволения или без оного, - я все-таки принадлежу ко двору. Разве ты не видишь, что у меня в каждой складке сказывается придворная важность? Разве по моей походке не заметно, что я придворный человек? Разве твой нос не чувствует, что от меня так и разит двором, а разве мое презрение к твоему низкому происхождению не служит явным доказательством моего придворного величия? Уж не потому-ли ты сомневаешься в моей близости ко двору, что я снисходительно и с участием разспрашиваю тебя о твоих крестьянских делишках?.. Я придворный с головы до пяток; замедлить или ускорить исполнение твоего дела при дворе вполне в моей власти, поэтому я приказываю тебе подробно рассказать мне, в чем оно заключается.

Пастух. У меня, милостивый господин, есть дело к царю.

Автолик

Пастух. Я, - с вашего позволения, - даже не знаю, что это такое?

Простак. Ходатаями, должно быть, называют при дворе приносимых в дар фазанов. Скажи ему, что у тебя такого нет.

. Нет, почтенный господин, такого у меня нет... ни самца, ни самки.

Автолик. Как счастливы мы, что не принадлежим к простонародью... Но судьба могла заставить и меня родиться таким-же, как эти олухи, поэтому я снисхожу до участия к их нуждам.

Простак

Пастух. Да, платье у него богатое, но сидит оно на нем нельзя сказать, чтобы ловко.

Простак. Это у него верно нарочно. При дворе, чем важнее люди, тем они кажутся чуднее, и я ручаюсь, что он человек великий. Я заключаю это по тому, как он ковыряет у себя в зубах.

. Что это у вас в узле? - Ящик?.. А что в самом ящике?

Пастух. В этом узле и в этом ящике, почтенный господин, хранятся тайны, которые я могу открыть только царю, и царь узнает их в тот-же миг, как только мне удастся добраться до него.

Автолик

Пастух. Почему-же, почтеннейший?

Автолик. В настоящее время царя во дворце нет. Чтобы разсеять свою грусть и проветриться, он на новом корабле вышел в море. Если ты способен понимать хоть что-нибудь, ты должен знать, что он глубоко огорчен.

. Знаю, почтеннейший: - его огорчил сын, будто-бы задумав жениться на дочери пастуха.

Автолик. Если этот пастух еще не под стражей, пуст он, как можно скорее, спасается бегством. Пытки, которые его заставят вынести, казни, которым его подвергнут, способны не только переломить становой хребет человека, но и разбить сердце чудовища.

Простак

Автолик. И не один он вынесет все, что ум человеческий может придумать самого мучительного, а царское мщение самого горького; все родственники его даже в пятом колене попадут в руки палача. Как ни ужасна такая мера, она, увы, необходима. Подумайте сами, статочное-ли это дело? - старый плут-пастух, какой-то мошенник овцевод вбил себе в голову, что дочь его во что бы то ни стало должна породниться с царской семьею!.. Иные говорят, что его за такую дерзость побьют каменьями, но такая смерть, по моему мнению, была бы для него слишком милостивою. В наказание за намерение переместить престол страны в овечью закуту, все существующие роды смерти, взятые разом, все таки покажутся слишком снисходительными.

Простак. Вы говорите про какого-то дерзкого овцевода; не слыхали-ли вы, есть у него сын?

. Да, есть, и с него с живого думают содрать кожу. Далее его намажут медом и поставят в таком месте, где водится несметное количество ос, и так его продержат, пока не окажется, что он на три четверти мертв, и затем, намочив его водкой или какой-нибудь другою жгучею жидкостью и в самый знойный день, какой только найдется в календаре, его, окровавленного, приставят к кирпичной стене, и солнце до тех пор не отведет от него своих огнепалящих взоров, пока его до смерти не заедят мухи. Однако, зачем нам разговаривать об этих мерзавцах, об этих предателях, чьи преступления так возмутительны, что кара за них должна вызывать в нас не сострадание, а только довольную улыбку?.. Вы мне кажетесь людьми честными, прямыми, поэтому скажите мне откровенно, какое дело есть у вас к царю?.. Если вы окажете мне достаточные признаки уважения, я, пожалуй, отведу вас на корабль к царю, представлю ему обоих вас и украдкой замолвлю ему словечко в вашу пользу. Если есть на свете человек, могущий способствовать исполнению вашего желания, человек этот перед вами.

Простак. Он, повидимому, пользуется при дворе значительною властью, поэтому подойди к нему и предложи несколько золотых. Хотя я и слыхал, будто власть не ласковей косолапого медведя, но золото, говорят, и ее водит за нос. Пусть червонцы из глубины твоего кошелька перейдут на ладонь его руки, и тогда нам больше нечего будет бояться!.. Помни, что он говорил: - нас могут побить каменьями, содрать с живых кожу...

Пастух человек в мое отсутствие останется у вас в залоге, пока я не вручу вам всей суммы.

Автолик. Остальное я, разумеется, получу тогда, когда дело будет сделано?

Пастух. Так точно, почтеннейший господин.

. Хорошо. Давай пока половину. Разве и ты тоже замешан в деле?

Простак. До некоторой степени и я, милостивейший господин. Но хотя положение мое не из самых завидных, я все-таки надеюсь, что с меня не сдерут кожи.

Автолик

Простак. Нечего сказать, утешительно, очень утешительно! Нам необходимо добраться до царя, показать ему те чудесные вещи, которые у нас в руках, и предстать совсем в ином виде, чем до сих пор. Необходимо, чтобы он узнал, что Пердита тебе не дочь, а мне не сестра; иначе мы погибли... Добрейший господин, по окончании дела я дам вам столько-же золота, сколько и этот старик, и, как говорит он, останусь у вас в залоге, пока вы не получите сполна всего обещанного.

Автолик. Я верю вам и так. Идите вперед, по направлению к морскому берегу... Ступайте направо, я только мельком загляну через забор, а затем тотчас-же последую за вами.

. Для нас этот человек, - можно сказать, - благословение небес.

Пастух. Он приказал идти вперед, так мы и сделаем. Его для нашего спасения послало нам само небо (Пастух и Простак уходят).

. Я чувствую, что будь у меня хоть малейшее поползновение к честности, счастие этого-бы не стерпело я покинуло-бы меня тотчас-же, а теперь добыча так и сыплется мне в рот. Теперь у меня в руках двойная благодать: - во-первых, - золото, а, во-вторых, возможность быть полезным принцу, моему доброму господину. Кто знает, насколько обе эти благодати могут способствовать дальнейшему моему преуспеванию? Я отведу на корабль к принцу обоих этих слепых кротов. Если он сочтет за лучшее опять высадить их на землю, то-есть, если он найдет, что в просьбе, с которою они думают обратиться к царю, ничто не касается его лично, пусть он поступит со мною, как с мошенником, пусть назовет не в меру услужливым бездельником и тем научит меня не вмешиваться на будущее время не в свои дела. Ведь я уже привык к обоим этим названиям со всем их позором. Во всяком случае, представлю обоих олухов принцу; может-быть, из этого выйдет что-нибудь путное (Уходит).