Гамлет, принц датский.
Действие четвертое.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Комната в замке.

Входят Король и Королева.

Король. Если его глубокие вздохи, его постоянное расстройство можно объяснить какими-нибудь тайными причинами, ты должна мне их сообщить; нам следует иметь о них основательные понятия. Где твой сын?

Королева. Ах, милостивый мой повелитель, каких ужасов насмотрелась я нынешний вечер!

Король. Что такое, Гертруда? Каким тебе показался Гамлет?

Королева. Совсем сумасшедшим. Беснуется, словно море, тягающееся силою с ветром. Во время одного из таких диких припадков, что-то зашевелилось; он быстро обнажил шпагу, с криком: - "Там крыса, крыса!" проколол ковер и в безумном заблуждении убил спрятанного там несчастного и почтенного старика.

Король. Проступок тяжкий. И нас постигла-бы та-же участь, если-бы мы находились там. Оставлять его на свободе невозможно; опасность от него угрожает и самой тебе, и нам, и вообще любому человеку. Кто, например, ответить за сегодняшнее кровавое деянье? Будут винить нас в недостатке предусмотрительности. На нас лежала обязанность во-время удалить из общества сумасшедшего принца. Но привязанность к молодому безумцу так ослепляла нас, что мы не поняли сразу самой понятной вещи. Мы в данном случае поступили так-же, как человек, одержимый какою-нибудь отвратительною болезнью; человеку этому стыдно в ней признаться, и вот он умирает, от нея, прогнив до мозга костей. Где-же теперь Гамлет?

Королева. Унес куда-то убитого им Полония. Но, словно золото, несмотря на примесь менее благородных. металлов, душа его все-таки осталась чистой. Он горько оплакивал совершенный им поступок.

Король. Уйдем, Гертруда! Как только солнце выглянет из-за горы, мы отправим Гамлета на корабль. Что-же касается ужасного его злодеяния, нам придется прибегнуть ко всей нашей власти, ко всей нашей ловкости, чтобы объяснить и потушить это дело. Эй, Гильденштерн! (Входят Гильденштерн и Розенкранц). Друзья мои, возьмите себе несколько человек на подмогу. Гамлет в помешательстве заколол Полония и унес его куда-то из комнаты матери. Отыщите принца, поговорите с ним ласково, a покойника отнесите в часовню. Прошу вас, исполните это поскорее (Розенкранц и Гильденштерн уходят). Пойдем, Гертруда. Мы созовем самых мудрых из наших друзей, объясним им наши намерения, а также сообщим о несчастном случае, происшедшем вследствие недостатка осторожности. Таким образом клевета, словно пушечное ядро, несущееся к цели, может не попасть в нас, а поразить только неуязвимый воздух. Пойдем! У меня в душе такой ужас, такое смятение (Уходят).

СЦЕНА II.

Входят Гамлет, Розенкранц и Гильденштерн.

Гамлет. Спрятан в надежном месте.

Голоса за сценой. Гамлет! Принц Гамлет!

Гамлет. Что там за шум? Кто-то зовет Гамлета... А, вот они идут сюда (Входят Розенкранц и Гильденштерн).

Розенкранц. Принц, что сделали вы с трупом?

Гамлет. Смешал его с прахом, с которым он в близком родстве.

Розенкранц. Скажите, куда вы его спрятали, чтобы мы могли отнести его в часовню.

Гамлет. И не воображайте.

Розенкранц. Чего?

Гамлет. Чтобы я стал хранить ваши тайны, а не свои. Потом, какой ответ может дать королевский сын, когда его допрашивает какая-то губка?

. Разве, принц, вы принимаете меня за губку?

Гамлет. Да, милейший, за губку, впивающую в себя милости короля, его подачки и даже часть его власти. Впрочем, такого рода приспешники оказывают иногда королю очень большие услуги. Наш король кладет их за щеку, как обезьяна пищу, чтобы хорошенько прожевать их ранее, чем проглотить. Когда ему понадобится обратно то, чем вы от него поживились, он только выжмет вас, как губку, и вы снова сделаетесь сухи.

Розенкранц. Я вас не понимаю, принц.

Гамлет. Очень рад. Плутоватая речь в глупом ухе спит.

Розенкранц. Вы, принц, обязаны сказать нам, где мертвое тело, и пойти с нами к королю.

Гамлет. Тело до сих пор у короля, хотя король еще не у тела. Король есть нечто.

Гильденштерн. Что-же такое, принц?

Гамлет. Нечто ничего не стоющее. Ведите меня к нему. Станем играть в прятки (Уходят.).

СЦЕНА III.

Другая комната.

Входит Король со свитою.

Король до обожания, так-как её любовью руководят не рассудок, a глаза; в подобных случаях она взвешивает не самое преступление, а только тяжесть наказания. Для того, чтобы все прошло тихо и гладко, необходимо, чтобы внезапный отъезд принца имел вид чего-то строго обдуманного и решенного еще ранее. Когда положение больного отчаянно, необходимо прибегать тоже к отчаянным средствам (Входит Розенкранц) или ровно ни к каким. (Розенкранцу). Ну, что? Как обстоит дело?

Розенкранц. Мы никак не могли добиться, куда с спрятал труп.

Король. А где он сам?

Розенкранц. В соседней комнате, где за ним зорко наблюдают в ожидании минуты, когда вашему величеству угодно будет призвать его.

Король. Пусть его приведут сейчас-же.

Розенкранц. Эй, Гильденштерн, веди сюда принца.

Входят Гамлет и Гильденштерн.

Король. Отвечай-же, Гамлет, где Полоний?

Гамлет. На ужине.

Король. Как, на ужине? Где?

Гамлет. Там, где не он ест, а где едят его. Около него в довольно значительном количестве образовался политический съезд червей. Относительно еды, червь царь всем царям. Мы откармливаем разных животных, чтобы они откармливали нас; мы-же откармливаем себя для червей. Жирный король и тощий нищий только разные виды угощения, два разных блюда на одном и том-же столе. Вот и все.

. Увы! Увы!

Гамлет. Человек может при помощи червя, съевшего короля, выудить рыбу, и сам съесть ее, съевшую червя.

Король. Что ты хочешь этим сказать?

Гамлет. Ничего. Я хотел только пояснить вам, как король может совершить путешествие по кишкам бедняка.

Король. Где Полоний?

Гамлет. На небесах. Пошлите кого-нибудь узнать, так-ли это? а если его там не окажется, ищите его сами в противуположной стороне. Впрочем, если вы не найдете его в течение этого месяца, ваш нос вынюхает его присутствие под лестницей, ведущей на галерею. Король (некоторым из свиты). Отыщите его.

Гамлет. Будьте покойны; он дожидается вашего прихода (Некоторые из свиты удаляются).

Король. Гамлет, как ни скорбим мы о твоем ужасном поступке, твоя безопасность нам все-таки дорога и вот, ради нея-то, ты должен с быстротою молнии покинуть Данию. Приготовься-же. Корабль снаряжен; ветер дует попутный, спутники твои ожидают тебя, сделаны уже все распоряжения для твоей поездки в Англию.

Гамлет. В Англию?

Король. Да.

Гамлет

Король. Ты принял это известие так, как будто заранее знал о наших намерениях.

Гамлет. Я видаюсь с неким херувимом, который их видит. Хорошо, отправимся в Англию. Прощайте, милая матушка,

Король. Нет, Гамлет, любящий тебя отец.

Гамлет. А я говорю: - мать. Отец и мать - ведь муж и жена, а муж и жена - одна плоть, поэтому я и называю вас матерью. Ну, теперь едем в Англию (Уходит).

Король (Розенкранцу и Гильденштерну). Следуйте за ним по пятам и заманите его поскорее на корабль. Я хочу, чтобы он отплыл непременно сегодня-же. Все, что нужно для этого дела, уже исполнено и скреплено печатями. Поторопитесь-же, прошу вас. (Розенкранц и Гильденштерн уходят). Ну, любезный брат наш, король английский, если ты настолько дорожишь нашею дружбою, насколько тебе это советует наше великое могущество, - ведь рубец, нанесенный тебе датским мечем, еще не зажил: он все еще красен, и ты до сих пор платишь нам дань уважения, - ты исполнишь наше державное желание, ясно выраженное в моем послании к тебе и требующее немедленной смерти Гамлета. Поспеши, король Англии, исполнить это, потому что он портит мне кровь и волнует ее хуже, чем горячка, и ты должен исцелить меня. Не видать мне радости, не вкушать покоя, пока я не узнаю, что дело это исполнено. (Уходит).

СЦЕНА IV.

Равнина в Дании.

Входит Фортинбрас со своим войском.

Фортинбрас. Отправьтесь, капитан, и приветствуйте от моего имени короля датскаго. Скажите ему, что с его согласия Фортинбрас просит разрешения пройти с своим войском по его владениям. Вы знаете, где назначено место свидания. Если его величество чего-нибудь от нас потребует, мы явимся лично, чтобы засвидетельствовать ему свое уважение. Передайте это ему.

Капитан. Будет передано, принц.

Фортинбрас. Ну, теперь вперед, только осторожно (Уходит с своим войском).

Гамлет (капитану). Сделайте одолжение, скажите, кому принадлежит это войско?

Капитан. Норвегии.

Гамлет. А куда оно направляется?

Капитан. Оно идет против одной части Польши.

Гамлет. Под чьим-же начальством?

Капитан. Под начальством Фортинбраса, племянника норвежского короля.

Гамлет. Думает-ли он проникнуть в самое сердце Польши или дальше границ не пойдет?

Капитан. Говоря без преувеличения, мы идем отвоевывать себе небольшой клочек этого государства; Доход с этого клочка - чисто нарицательный. Если бы мне предложили взять его на аренду, я не дал бы за него и пяти червонцев, даже и тех-бы не дал. Если-бы Норвегии или Польше вздумалось продавать его в вечное владение, то и тогда никто не дал-бы дороже.

Гамлет. Значит, поляки не будут его отстаивать?

Капитан

Гамлет. Чтобы решить этот вопрос о соломенке, придется загубить две тысячи душ и истратить двадцать тысяч червонцев. Вот нарыв, образовавшийся от слишком большего изобилия и от слишком продолжительного мира; он вскроется внутрь и причинит больному смерть... Благодарю вас за сведения.

Капитан. Да хранит вас милость Божия (Уходит).

Розенкранц. Принц, угодно вам продолжать путь?

Гамлет. Идите вперед; я скоро догоню вас (Розенкранц и Гильденштерн уходят). Эта встреча служит мне живым укором и подстрекает меня к немедленному мщению. Что такое человек, если он лучшими благами жизни, высшим благополучием считает сон и еду? В таком случае он только животное. Разумеется, тот, кто создал нас, одарил нас всеобъемлющим разумом, способностью заглядывать и в прошлое, и в будущее, наделил нас этими неоцененными дарами, не для того,чтобы они коснели в нас бездеятельно. Что заставляет меня медлить? - скотская-ля забывчивость или не в меру осторожная щепетильность, привыкшая слишком тщательно вглядываться в последствия, тогда как, разделив эту щепетильность на четыре части, только в одной из них найдем долю здравого смысла, а в трех остальных ничего, кроме трусости?.. Не знаю сам,почему я до сих пор все продолжаю говорить себе: - "Необходимо сделать то-то", когда у меня есть основание, желание, сила и возможность это сделать? Примеры, такие-же веские, как сама земля, наталкивают меня на это. Свидетельством тому служит вот это многочисленное и сильное войско, под предводительством юного принца, отвагу которого подкрепляет божественное честолюбие, идущее вперед на встречу самым грозным опасностям, даже смерти, с полным пренебрежением относясь к невидимым угрозам, а из-за чего? - из-за какого-то выеденного яйца. Чтобы оказаться истинно великим человеком, не следует быть слишком уступчивым без крупных и основательных на то причин; надо спорить даже из-за соломенки, если затронута честь... Но что-ж такое я, имеющий полное основание мстить за смерть отца, за позор матери, а все-таки, словно сонный, остающийся в бездействии? Между тем я вижу, как мимо меня двадцать тысяч человек идут на неизбежную гибель из-за пустого призрака мишурной славы, идут на верную смерть, как на постель, из-за ничтожного клочка земли, который окажется для их трупов слишком тесною могилой. О, вы мои помыслы, все вы будете отныне или кровожадны, или ничтожны! (Уходит).

СЦЕНА V.

Эльсинор. Комната в замке.

Входят Королева и Горацио.

Королева. Я не хочу ее видеть.

Горацио. Однако, она настаивает. Она, очевидно, не в своем уме, но очень жалка.

Королева. Чего она хочет?

Горацио. Она много говорит об отце, уверяет, будто всюду на свете один обман, вздыхает, бьет себя кулаками в грудь и раздражается от каждой малости, топает ногами, а затем разражается речами, в которых только на половину доберешься смысла. Слова её бессмысленны, однако, они вызывают раздумье в тех, кто их слышит. Ищешь последовательности в этих словах и стараешься найти связь в её бессвязных мыслях. По вздрагиванию её век, по качанию головою, по движениям, сопровождающим то и другое, право, можно подумать, будто во всем том есть мысль, хотя и неопределенная, но горькая и мрачная. Вам следовало-бы принять ее, чтобы своим отказом повидаться с нею не возбудить толков среди нерасположенных вам людей.

. Пускай войдет (Горацио уходит). Таково уже свойство поступка, что для больной моей души каждая мелочь служит предвестницей какой-то ужасной беды. Преступление всегда ведет к глупому недоверию и, боясь обличения, только обличает само себя.

Горацио возвращается с Офелией.

Офелия. Где красавица королева Дании?

Королева. Что с тобою, Офелия?

Офелия (поет). Почем-же отличу я друга своего,

Когда среди других идет он мимо?-

Да по сандалиям, по посоху, потом

По круглой шляпе пилигрима.

Королева. Милая девушка, что хочешь ты сказать своею песней?

Офелия. Слушайте и узнаете (Поет).

Ах, умер он, царица, умер он.

Навек угас в нем жизни пламень.

Под головой его зеленый дерн,

Боже! Боже! (Рыдает).

Королева. Послушай, Офелия.

Офелия. Нет, слушайте вы (Поет).

Белый саван его, что был снега белей...

Входит Король.

Королева. Посмотрите, государь, какая жалость!

Офелия (продолжая) ... что был снега белей

Дальних гор, забросали цветами,

И в могилу его коченеющий труп

Проводили мы все со слезами.

Король. Как поживаешь, хорошенькая Офелия?

Офелия. Ничего, не дурно. Благослови вас Бог за внимание. Говорят, сова когда-то была дочерью пекаря. Мы,государь, все, знаем, что мы такое, но не можем ручаться, чем сделаемся. Да осчастливить Господь вашу трапезу своим присутствием.

Король

Офелия. Прошу вас, перестанем говорить об этом, но когда вас спросят, что это значит, отвечайте!.. (Поет).

Завтра Валентинов день,

И когда заря забрежжет,

Милый мой, явлюся я

Пред твоим окошком".

И пришла. Он отпер дверь.

Сжал ее в объятьях;

Та девицею вошла

Но ушла с изъяном.

Король. Перестань, Офелия.

Офелия. Не бойтесь! богохульствовать я не стану (Поеть).

Он жениться обещал,

Я к нему взываю...

А как вы думаете, что он ответил? (Поет).

Если клятвы я забыл,

Ты-же виновата.

Стыд, неправда-ли, какой?

Но, клянусь Прианом,

Всюду, всюду молодежь

Так-же поступает.

Король. Давно она в таком положении?

Офелия. Я еще надеюсь, что все уладится. Надо ждать терпеливо, а я все-таки не могу удержаться от слез, когда вспомню, что его положили в холодную землю. - Брат все узнает... Затем благодарю вас за добрый советь... Где-жь моя карета? Покойной ночи вам, добрая королева, и вам, прекрасные дамы! Покойной ночи! Покойной ночи! (Убегает).

Король (обращаясь к Горацио). Прошу тебя, ступай за нею; следи за каждым её шагом (Горацио уходит). Все это яд глубокой скорби, всецело вызываемый смертью отца. Видишь-ли, Гертруда, когда является несчастие, оно идет не одно, а целыми толпами. Сначала смерть отца, потом отъезд твоего сына, единственного виновника собственного изгнания. Затем чернь, под влиянием разных предположений на счет исчезновения преданного Полония, начинает волноваться. Мы поступили неосмотрительно, похоронив старика тайно. Бедная Офелия сошла сума, а без этой высокой способности, что такое человек? - кукла, животное... Но вот-что всего тревожнее: брат Офелии тайно вернулся из Франции. Юноша этот рвет и мечет и, окутывая свои действия туманами, очевидно что-то замышляет. У него нет недостатка в наушниках, вкривь и вкось передающих ему черные подробности о смерти отца, а в ней, по недостатку более точных сведений, не постыдятся обвинять нас. Все это, дорогая Гертруда, наносит нам множество мучительных и совсем излишних ран (За сценой шум).

Королева. Боже мой, что там за шум?

Торопливо входит придворный.

Король. Позвать стражу! Пусть она тщательно охраняет все двери! Что там такое?

Придворный. Спасайтесь, государь! Вышедшие из своих пределов морские волны не так быстро заливают равнину, как Лаэрт во главе возстания сокрушает преданных вам слуг. Возмутившаеся чернь называет его своим властелином. Можно подумать, будто мир только-что начинает свое существование; все древния предания забыты, и эта чернь, отвергая обычаи при избрании нового венценосца, которыми только и крепка верховная власть, горланит: - "Мы избираем Лаэрта! Он будет нашим королем"! Она махает шапками, рукоплещет и так громко орет: "Лаэрт будет нашим королем. Лаэрт наш король!" что я думаю крики эти долетают до облаков.

Королева. С каким злорадостным лаем мчатся по ложному следу сбившиеся с пути, вероломные датские псы.

Король

Лаэрт. Где король? А вы, друзья, останьтесь за дверями.

Датчане. Нет, мы остаемся с тобою.

Лаэрт. Нет, прошу вас, предоставьте действовать мне.

Датчане. Хорошо, пожалуй.

Лаэрт. Благодарю вас. Охраняйте двери (Датчане уходят). Ну, гнусный король, верни мне моего отца!

Королева. Успокойся, любезный Лаэрть!

Лаэрт. Каждая успокоившаеся капля моей крови провозгласит меня незаконнорожденным. Она бросит в лицо моему отцу слово: - "Рогоносец", а мою честную, целомудренную, безупречную мать заклеймит названием потаскушки!

Король. Скажи, Лаэрт, почему ты своему возмущению стараешься придать такие исполинские размеры? Что ото значит? Оставь его, Гертруда; не бойся за нашу особу. Божество ограждает личность королей такою непроницаемою стеною, что измена только выкажет свои намерения, но для осуществления их останется бессильной (Лаэрту) Скажи, что так вскипятило тебя? Не мешай ему, Гертруда. Говори, Лаэрт.

Лаэрт. Где мой отец?

Король. Умер.

Королева. Но в его смерти король не виноват.

Король. Предоставь ему обращаться с вопросами ко мне.

Лаэрт душу на вечные адские муки! Да, я пожертвую свою жизнь и в здешнем, и в будущем мире... Пусть будет, что будет! Я хочу только одного - до конца довести отмщение за смерть отца!

Король. Кто-же тебя удерживает?

Лаэрт. Собственная воля! Если бы меня вздумал удерживать весь мир, я-бы его не послушался. Что-же касается моих средств, - я буду распоряжаться ими так осторожно, что с немногим достигну многаго!

Король. Любезный Лаэрт, желая узнать истинную причину смерти твоего отца и узнав ее, намерен-ли ты для осуществленья мести, да, намерен-ли ты не щадить никого, беспощадно сокрушать всех: - и врагов, и друзей, и выигравших, и проигравших?

Лаэрт. Только врагам его пощады не будет!

Король. Хочешь-ли теперь узнать, кто эти враги?

Лаэрт. Для друзей-же его я широко раскрою объятия и, подобно пеликану, жертвующему жизнью для своих птенцов, для них я пожертвую всею своею кровью!

Король. Вот это речь и любящего сына, и настоящего рыцаря. Что сам я нисколько неповинен в смерти твоего отца, что я глубоко скорблю о нем, скоро станет так-же ясным для твоего рассудка, как и Божий день.

Датчане (За сценой). Не удерживайте ея. Пусть войдет.

Лаэрт. Что там за шум? (Входит Офелия, причудливо убранная цветами и соломой). Огонь небесный, изсуши мой мозг! Трижды соленые слезы, выжжите мои глаза и лишите их способности видеть. Офелия, клянусь небесами, что за твое сумасшествие я до тех пор не перестану наносить самые веские удары, пока наша чашка весов не перетянет! О, майская роза! О, дорогая девушка! О, безценная сестра, очаровательная Офелия!... Боже, неужто рассудок молодой девушки так-же хрупок, как и жизнь дряхлаго старца?... Человеческая природа впечатлительна в высшей степени: - за горькую утрату мы платимся лучшею частью нас самих.

Офелия (поет).

Схоронили его с непокрытым челом...

Горе мне, горе мне, неутешное горе!

И поднявшийся холм, холм могилы его

Прощай, мой голубчик!

Лаэрт. Если бы ты сохранила рассудок и подстрекала меня на мщение, слова твои не были-бы так убедительны, как твое сумасшествие.

Офелия. Ну, пойте-же и вы со мной! (Поет). Схоронили его, схоронили!... (Говорит). А как кстати этот припев! Дело, ведь, идет о вероломном управителе, погубившем дочь своего хозяина.

Лаэрт. В таких, повидимому, ничтожных подробностях, однако, таится глубокий смысл.

Офелия (разбирая цветы). Вот розмарин... Это для памяти... Не забывай, милый, не забывай!... А вот и анютины глазки; это тоже, чтобы думал обо мне.

Лаэрт. Даже и в сумасшествии она дает нам полезный урок не отделять мыслей от памяти.

Офелия (Королю). Вот укроп. Это для вас, а также и колокольчики (Королеве). Вот вам рута... но одну былинку я оставлю себе. Ее набожно называют травкой благодати, но для вас она имеет другой смысл, чем для меня... A вот ноготки... Я принесла бы вам и фиялок, но все оне тотчас-же завяли, как только умер отец... Говорят, смерть его не была мучительна (Поет).

Ты, Робин дорогой,

Моя вся радость...

Лаэрт. О, горе, грусть, отчаяние и даже ты, адское бешенство, - она всем вам придает поразительную прелесть!

Офелия (поет). Он не вернется к нам,

Во веки не вернется.

Ведь умер он, похоронен.

Из гроба он не встанет

И не вернется к нам.

Была белее снега...

Но умер он, похоронен.

Ни слезы, ни рыданья

Нам не вернуть его...

О, Боже, прах его

Пускай почиет с миром.

Я не перестану молиться за все христианские души... Да будет на вас Божие благословение! (Убегает.)

Лаэрт. Создатель мой, видишь ты все это?

Король. Позволь мне, Лаэрт, присоединиться к твоей скорби; отказом ты лишишь меня священного права. Уйдем пока отсюда. Избери из среды своих друзей людей наиболее разумных; они услышат нас и будут судьями между тобой и нами. Если они найдут, что мы прямо или косвенно виноваты хоть в чем нибудь, мы в вознаграждение обязуемся отдать тебе нашу корону, нашу жизнь, словом, все, что мы считаем своим. Если-же мы окажемся невиноватыми ни в чем, удели мне частицу терпения, и мы станем действовать заодно, чтобы твоя жажда мести была удовлетворена по всей справедливости.

Лаэрт. Согласен. Самый род его смерти, тайные похороны, в которых над его гробом не развевались знамена, меч и боевые доспехи не лежали над его прахом; не было ничего торжественного, как оно следовало-бы при похоронах человека, занимавшего такой высокий сан, все это вопиет так громко, словно само небо трубят об этом земле и требует строгаго изследования.

Король. Никто тебе в этом препятствовать не будет, а затем пусть твой грозный топор поразить виновнаго. Прошу тебя, идем со мной. (Уходят).

СЦЕНА VI.

Комната у Горацио.

Входят Горацио и Слуга.

Горацио. Кто-же хочет со мною видеться?

Слуга. Какие-то матросы. Они уверяют, будто у них есть к вам письмо.

. Зови их (Слуга уходит). Не понимаю, из какой части света могло прибыть ко мне это послание... Может-быть, оно от принца Гамлета? (Входят два матроса).

1-й матрос. Благослови вас Бог.

Горацио. И тебя также.

1-й матрос. Так оно и будет, если окажется угодным Богу. Вот вам письмо от того посла, что уехал было в Англию. Оно к вам, если мне сказали правду, что вас зовут Горацио.

Горацио (Читает). "Горацио, когда ты прочтешь эти строки, найди возможность препроводить обоих молодцов к королю; у них к нему есть от меня письма. Не провели мы и двух дней на море, как за нами погналось вооруженное по военному судно морских разбойников. Видя, что мы вооружены не так сильно, как оно, и что ход у нашего парусного корабля медленнее, разбойники напали на нас, и мы решились на отчаянное средство. Я приказал идти на абордаж, и мы сцепились. Вдруг разбойничье судно отделилось от нашего, и я один остался в плену. Разбойники оказались людьми милосердыми, так-как в их руках я очутился доходною статьею. Постарайся, чтобы посылаемые письма подали в руки к королю, и поспеши ко мне на встречу с такою-же быстротою, как будто по пятам за тобою гонится смерть. Ты услышишь от меня такие слова, что онемеешь от изумления; но они все-таки останутся ниже того, о чем в них будет идти речь. Матросы укажут тебе то место, где я нахожусь. Розенкранц и Гильденштерн продолжают плыть в Англию. Мне нужно многое рассказать тебе на их счет. Прощай. Известный тебе Гамлет." (Матросам). Хорошо, идите за мною; я доставлю вам случай передать письма... Но торопитесь сделать это скорее, чтобы проводить меня к тому, кто вас сюда прислал (Уходят).

СЦЕНА VII.

Комната в замке.

Входят Король и Лаэрт.

Король. Совесть твоя должна теперь скрепить своею печатью мое оправдание. Зная, что убийца твоего благородного отца собственно покушался на мою жизнь, ты должен вписать меня в число своих друзей.

Лаэрт. Сдается мне, что это было именно так. Но скажите, почему вы за такие возмутительно преступные деяния не подвергли виноватого законной ответственности, как, казалось-бы, должны были вам подсказать личная ваша безопасность, ваше величие и ваша мудрость?

Король. Поступить меня так заставили две особенно важные причины. Тебе оне, пожалуй, покажутся недостаточно основательными, но для меня оне крайне важны. У королевы, его матери, почти только и света в глазах, что он, а с нею, - не знаю, достоинство это или крупный недостаток, - до того сильно связаны и жизнь моя и душа, что я не могу сделать без неё ни шагу, как не может двигаться спутник без своего светила. Другая причина, заставившая меня отказаться от гласного следствия, - необыкновенная любовь к Гамлету в народе или точнее в простонародье. Эта любовь в его глазах омыла-бы Гамлета от всех прегрешений, и как воды источника, превращающия дерево в камень, превратила бы цели принца в святыню. Вследствие этого мои слишком легковесные стрелы, вместо того, чтобы попасть в цель, обратились бы, при такой сильной буре, против меня-же самаго.

Лаэрт. Однако, я лишился отца, человека благороднейшаго; сестра, которая, - если можно восхвалять то, чего уже больше нет,- во все времена считалась бы образцом всех совершенств, доведена до безнадежного положения. Но я отомщу за все!

Король Я выскажусь даже более ясно. Я любил твоего отца так-же искренно, как мы любим самих себя, и это заявление, конечно, убедить тебя. (Входит посол). Что нужно? Разве есть какия-нибудь известия?

Посол. Письма от принца Гамлета, государь. Вот это к вашему величеству, а другое в королеве.

Король. От Гамлета? Кто их принес?

Посол. Говорят, государь, какие-то матросы. Сам я их не видал; письма принял Клавдио и передал их мне. (Уходит).

Король. Слушай, Лаэрт, я пречту тебе письмо (Читает). "Великий и могущественный государь! Сим извещаю вас, что я высажен на берег в границах ваших владений, и прошу позволения завтра лично явиться перед лицо вашей королевской особы. Тогда, испросив у вас разрешения, я изъясню вам причины моего крайне неожиданного и еще более странного возвращения. Гамлет". Что это значит? один вернулся он или с ним и другия? Нелепая шутка это или в самом деле правда?

Лаэрт. Его-ли это почерк?

Король. Несомненно его. А вот и приписка. В ней сказано: - "Возвращаюсь один"... Что мне делать? Как ты советуешь?

Лаэрт"Вот что ты сделал!"

Король. Нет, так нельзя... Но как-же быть иначе?.. Лаэрт, предоставь мне право руководить тобою.

Лаэрт. Охотно, государь, но под непременным условием, что вы не потребуете примирения.

Король испытанию, план которого быстро сложился у меня в мозгу, а от этого испытания он не откажется ни за что на свете. Смерть его при таких обстоятельствах ни с чьей стороны не вызовет ни малейшего неудовольствия, и даже родная мать припишет ее простой случайности.

Лаэрт. Государь я готов следовать вашим советам, и вы очень осчастливите меня, избрав меня орудием кары.

Король. Так именно и будет. После твоего отъезда, здесь, в присутствии Гамлета, сильно превозносили одну из твоих способностей, которою ты будто-бы просто блистаешь. Из всех твоих качеств, взятых вместе, как мне показалось, именно эта способность, - хотя лично я не придаю ей особенного значения, - вызвала в Гамлете сильную зависть.

Лаэрт. Какая-же это способность, государь?

. Она не более, как лента на шапке юноши, но как украшение, все-таки необходима. Легкие и щеголеватые украшения так-же приличны молодежи, как старикам меховые одежды, сохраняющия здоровье и придающия почтенный вид. Месяца два тому назад, здесь проживал нормандский дворянин. Я прежде видал французов, даже сам сражался с ними, поэтому знаю, что они отлично ездят верхом. Но этот нормандец был просто изумительный наездник. Он как будто приростал к седлу; заставляя коня проделывать самые удивительные штуки, он, казалось, сростался с благородным животным. Я до того был поражен, что воображение отказывалось представлять себе еще что-нибудь подобное.

Лаэрт. Вы говорите, он нормандец?

Король. Нормандец.

Лаэрт

Король. Он самый.

Лаэрт. Я его коротко знаю. Он действительно краса, жемчужина своей страны.

Король отношении дерзнул тягаться силами с тобою. Он говорил, что на его родине ни один самый знаменитый фехтовальщик не отличается ни такою красотою движений, ни такими страстными порывами, ни такою верностью взгляда и ловкостью руки, как ты. Эти отзывы до такой степени возбуждали в Гамлете зависть и жажду соревнования, что он много раз требовал твоего возвращения в Данию, чтобы иметь случай сразиться с тобою. Вот из этого-то мы извлечем то, что нам нужно.

Лаэрт. Что-же именно, государь?

Король. Скажи, действительно-ли ты горячо любил отца, или твое отчаяние только внешний облик скорби, одно внешнее проявление, в котором не участвует сердце?

Лаэрт. Зачем задаете вы мне этот вопрос, государь?

. Не думай, будто я заподозреваю тебя в недостаточной любви к отцу. Нисколько! - но я знаю, что любовь покорна времени; по опыту, основанному на многочисленных наблюдениях, я знаю также, что с течением времени значительно ослабевают и жар ея, и огонь. В самом пламени любви есть нечто в роде светильни или нагара, от которого оно со временем гаснет. Ничто и никогда не сохраняет полного своего совершенства, потому что совершенство само умерщвляет себя своим избытком, как человека убивает избыток крови. То, чего мы желаем, должно быть исполнено, пока мы этого желаем, потому что воля изменчива. У неё столько-же отговорок, отстрочек и послаблений, сколько на свете есть языков, рук и случайностей. Тогда исполнение предстоящей обязанности является чем-то в роде вздоха расточителя, а этот вздох тем именно и вреден, что он облегчает... Однако, вернемся снова к самому больному месту язвы. Гамлет возвращается. Что намерен ты предпринять, чтобы не на словах, а на деле доказать, что ты истинный сын своего отца?

Лаэрт. Я готов схватить его за горло даже в церкви!

Король. Для преступления святыни места не существует, а мщение не терпит никаких преград. Теперь, любезный Лаэрт, вот как тебе следует поступить. Запрись у себя в комнате и сиди там смирно. Вернувшись сюда, Гамлет узнает и о твоем возвращении. Мы подошлем к нему людей, которые постараются навести двойной глянец на ту известность, которую своим лестным отзывом создал тебе француз. Затем мы поставим вас лицом к лицу и будем биться об заклад - кто за тебя, кто за него. Тебе при некоторой ловкости не трудно будет выбрать рапиру с непритупленным концом, и ты одним из одному тебе известных приемов отмстишь за смерть отца.

Лаэрт крови, раненого не спасут никакие примочки, никакие лекарства. Каждая, самая даже ничтожная царапина становится смертельной. Вот этим-то снадобьем я намажу свой клинок, и если удастся хотя-бы слегка кольнуть Гамлета, ему конец.

Король. И так, еще раз обсудим хорошенько дело, взвесим до тонкости все, как относительно времени, так и относительно средств исполнения того, что должно повести нас к желаемой цели. Если эта попытка не удастся, или наши намерения будут обнаружены, лучше ничего не предпринимать. На тот случай, если-бы первый план не удался, необходимо иметь на готове другой, еще более действительный. Итак, надо придумать еще что-нибудь. Постой! Дай сообразить... А! вот какая мысль блеснула в голове. За каждый из ваших ударов мы объявим торжественный заклад, и когда Гамлет, разгоряченный боем, попросит пить, ему подадут кубок с известным образом приготовленным питьем. Достаточно будет одного глотка. Если твоя отравленная шпага не сделает своего дела, его исполнит мой напиток. Но тише! Кто-то идет. (Входит Королева). Что нового скажешь ты, Гертруда?

Королева. Одно несчастие с неимоверною быстротою следует по пятам за другим. Лаэрт, твоя сестра утонула.

Лаэрт

Королева. На берегу ручья ростет ива, купающая свои бледные листья в зеркале глубокого потока. Туда-то пришла твоя сестра с причудливым венком, сплетенным из куриной слепоты, из крапивы, ромашки и из тех бледно-фиолетовых цветов, которым наши пастухи на своем грубом языке дают такое непристойное название, но которые скромные девушки называют "перстами покойника". Потом, когда она хотела повесить венок на одну из ветвей ивы, предательская ветвь обломилась, и бедняжка с своими цветами упала в воду. Вздувшееся платье несколько времени поддерживало ее на поверхности потока, a она, не сознавая опасности своего положения, плыла, распевая отрывки из старинных песен, словно сирена или словно существо, самою природою созданное для этой стихии. Долго продолжаться это не могло. Ея платье, отяжелев от впитанной в себя влаги, потянуло ее ко дну, и несчастная нашла смерть в иле потока,

Лаэрт. Итак все кончено! Бедняжка утонула...

Королева

Лаэрт. С тебя, несчастная Офелия, и так достаточно влаги, поэтому я воздержусь от слез. Однако... (Горько рыдает) таково свойство человека: - природа сохраняет свои права, хотя человеку и стыдно перед самим собою. Когда я выплачу свое горе, во мне не останется даже тени женской чувствительности! Прощайте, государь. Я разразился-бы потоком огненных слов, если-бы их не гасила эта глупая слабость, вызванная безмерным горем. (Уходить).

Король. Пойдем за ним, Гертруда. Мне стоило большего труда обуздать его изступление, и я боюсь, как-бы новый этот удар не разжег в нем прежнего бешенства. Пойдем-же за ним (Уходят).