Конец - делу венец.
Действие второе.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Париж. Комната в королевском дворце.

Звуки труб. Входят: Король с двумя молодыми вельможами, отправляющимися во Флоренцию на войну; Бертрам, Пароль и свита.

Король. Прощайте, молодой человек! Не расставайтесь с этими воинственными правилами... И вы, синьор, прощайте! Делите мой совет между собой... Если каждый из вас примет его вполне, этот дар расширится, но его хватит на обоих.

1-й вельможа. Мы питаем надежду, государь, что, заявив себя солдатами, мы воротимся и найдем вас в добром здоровье.

Король. Нет, нет, это немыслимо, хотя дух мой не хочет признавать болезни, губящей во мне жизнь... Доброго пути, молодые люди! Умру я или буду жить, оставайтесь сынами доблестных французов; докажите Верхней Италии,- так выродившейся и унаследовавшей лишь упадок бывшей монархии,- что вы явились не для ухаживания за славой, но для брака с нею. Когда отступят самые отважные воители, вы добейтесь своего, так чтобы слава вас восхвалена громко... Доброго пути, я повторяю.

2-й вельможа. Пусть здоровье будет на послугах у вас, ваше величество!

Король. И остерегайтесь итальянских дев. Оне говорят, что у французов нет слов для отказа им, если оне чего просят. Берегитесь, как бы не попасть в плен, прежде чем станете служить!

Оба вельможи. Мы сохраним в сердце ваши заветы.

Король. Прощайте... Кто нибудь помогите мне (Ложится на софу).

1-й вельможа

Пароль. Это не его вина. Молодчик...

2-й вельможа. Так хорошо в походе!

Пароль. Превосходно! Я видывал войну.

Бертрам. Меня удерживают здесь; я на привязи: "слишком молод", "на будущий год", "еще раненько".

Пароль. Но если душа у тебя лежит к тому, мой юноша, скройся без страха.

Бертрам. Я должен оставаться здесь пришитым к юбке, поскрипывать башмаками по гладкому полу, пока не будет истощена вся слава и не останется других шпаг, кроме больных! Клянусь небом, я убегу, как вор.

3-й вельможа. Такое воровство будет честно.

Пароль. Совершите его, граф.

2-й вельможа. Я вам сообщником! Итак, прощайте!

Бертрам

1-й вельможа. Прощайте, капитан.

2-й вельможа. Любезный господин Пароль!

Пароль. Благородные герои, мой меч родствен с вашими. Одно слово, молодецкие и блестящие, добрые металлы! В полку Спини вы найдете одного капитана Спурио со шрамом, эмблемою войны, на левой щеке. Вот этот меч рассек ее. Скажите ему, что я жив, и заметьте его рассказы обо мне.

2-й вельможа. Непременно, благородный капитан.

Пароль. Да будет Марс благосклонен к своим новым питомцам.

Вельможи уходят.

На что же вы решитесь?

Бертрам (видя, что король встает). Тише... король...

Пароль. Будьте повежливее с этими дворянами; вы ограничились только холодным прощаньем; вам надо быть любезнее с ними, потому что они не отстают от времени сообразуют с принятым свою походку, речь, еду и движутся под влиянием наиболее прославляемого светила. А если-бы и сам дьявол был распорядителем танцев, за ним надо следовать. Подите и попрощайтесь с ними пословоохотливее.

Бертрам. Я пойду.

Пароль

Входит Лафе.

Лафе (становясь на колени). Простите мне, государь, и за меня, и за мои вести.

Король. Присуждаю тебя встать.

Лафе. Выходит, что стоит здесь человек, уже выкупивший себе прощение. Я желал-бы,чтобы вы,государь, преклонили колено, прося у меня пощады, и чтобы вы могли подняться так, по моему приказанию.

Король. Желал-бы этого и я; сперва разбил-бы тебе голосу, а потом попросил-бы у тебя в этом прощенья.

Лафе. Прах побери, промахнулся!.. Но, государь, дело, вот в чем: хотите избавиться от своей болезни?

Король. Нет.

Лафе. О, зелен виноград, моя королевская лисица. Нет, вы захотите откушать этих чудных гроздей, если только моей королевской лисе удастся их достать!.. Я видел такую лекарку, которая способна вдохнуть жизнь и в камень, сдвинуть скалу, заставить вас плясать канарку с жгучестью и быстротой. Одно её прикосновение заставит возстать Пепина или даже всунет Карлу Великому в руку перо, для написания ей любовных строк.

Король. Кому это: ей?

Лафе. Лекарке. Да, государь, прибыла подобная сюда и если-бы вы захотели ее увидеть... Нет, клянусь верою и честью, если я могу выразить серьезно мою мысль после этого шутливого вступления,- мне пришлось говорить с особою, которой пол, возраст, ум и настойчивость так поразительны, что я не могу упрекать себя в увлечении. Согласны вы повидать ее?.. потому что в этом её просьба... узнать, в чем дело? После этого, осмейте меня.

Король. Хорошо, добряк Лафе; введи сюда это чудо для того, чтобы и мы могли разделить с тобою восхищение или-же уменьшить твое, подивясь на то, как оно могло тебе внушиться.

Лафе. Нет, я вселю его и в вас; вы увидите, что это, нечто необыденное (Уходит),

Король. Он любит длинные предисловия ко всякому своему вздору. .

Лафе. Идите смело.

Король. Его поспешность, действительно, крылата.

Лафе. Идите смело. Вот его величество, выясните ему, что у вас на душе; вы похожи на предателя, но его величество не особенно боится таких предателей, а я дядя Крессиды, не опасающийся оставить вас вдвоем. Желаю вам хорошего (Уходит).

Король. Что-же, красавица, ваше дело относится ко мне?

Елена. Да, государь, Жерар Нарбонский был мне отцом; он славился в своем искусстве.

Король. Я знал его.

Елена. Тогда я не буду расточать ему похвал; довольно было знать его. На своем смертном одре он передал мне несколько рецептов, в особенности-же один, как самый драгоценный плод его трудов, любимое детище его долголетней опытности; он приказал мне беречь его, как тройное око, более чем мои два, как нечто, более их ценное; я исполнила это. Теперь, услыша, что ваше величество поражены тем злым недугом, против которого особенно властна сила отцовского мне дара, я явилась предложить его и мои услуги, со всею должною вам покорностью.

Король. Благодарю тебя, девица; но не относись так доверчиво к моему исцелению, когда от меня отказались наши ученейшие врачи; весь созванный их сонм решил, что все старания науки не могут исторгнуть естество из невспоможимости. И нам не следует омрачать своего рассудка, совращать своей надежды, предоставлять свою неизлечимую болезнь шарлатанам, или унижать свою высокую личность и свою славу до погони за бессмысленной помощью, когда мы сами сознаем себя вне всякой помощи!

Елена. Исполнение моего долга будет мне наградой трудов. Я не хочу более навязывать вам своих услуг, испрошу у вашей королевской милости лишь скромной возможности удалиться.

Король, Я не могу отказать тебе в этом, если хочу прослыть признательным. Ты желала мне помочь; я благодарю тебя, как может благодарить умирающий того, кто хотел-бы продлить ему жизнь. Но то, что мне вполне известно, неизвестно тебе даже частью; я знаю всю свою опасность, а ты не знаешь средства.

Елена. Если вы считаете свое положение беспомощным то вам не может быть вреда и от испытания того, что я могу предложить. Тот, кто создал величайшие творения употреблял часто для того слабейших посредников. Так, священное писание указывает нам, что младенцы обнаруживали разум там, где судьи были лишь младенцами. Большие реки вытекают из простых источников и обширные моря высыхали, когда великие умы отрицали чудеса. Весьма часто не сбывается то, на что можно было рассчитывать всего более, а часто удается другое, на что была весьма слабая надежда и в чем мы даже отчаявались.

Король. Мне не следует тебя слушать; или с миром, юная девица! Твои услуги, не быв в деле, должны оплачиваться сами собою: непринятые предложения вознаграждаются лишь выражением благодарности.

Елена. Итак, вдохновенное достоинство отвергается одним мигом! Не то с знающим всю суть вещей, как с нами, строющими свои догадки лишь на видимости! С нашей стороны большая притязательность считать людским поступком вмешательство самого неба. Дорогой король! склонитесь на мою просьбу: испытайте небо, а не меня. Я не обманщица, возносящая себя выше уровня моих способностей; но, знайте, я уверена, уверена вполне, что мое искусство не бессильно, и вы не неизлечимы.

. Ты так убеждена? И в течение какого времени надеешься ты вылечить меня?

Елена. Если выспренняя благодать окажет милость мне, то прежде, нежели кони солнца дважды промчат его яркий светоч в суточном кругу, и прежде, чем влажный Геспер погасит дважды в мрачном западном тумане свою вялую лампаду, а стклянка моряка просчитает двадцать четыре раза ход крадущихся минут,- все, что в вас есть недужного, исчезнет из ваших здоровых частей тела: здоровье будет жить свободно, недуг свободно умрет.

Король. Чем ты поручишься за такую уверенность и самонадеянность?

Елена. Обвините меня в наглости, в распутном нахальстве, в явном позоре, предмете гнусных песенок; пусть поносится мое девичье имя, пусть говорится обо мне все худшее из худшего, и да покончится вся жизнь в самой подлой пытке!

Король. Мне кажется, в тебе вещает какой-то священный дух: его мощный голос звучит сквозь слабый твой орган и то, что обыкновенный здравый смысл счел бы за невозможное, кажется теперь уму в ином свете. Твоя жизнь драгоценна, потому что все, что в жизни можно считать достойным жизни, собрано в тебе: молодость, красота, разум, отвага, добродетель, все, чем радуются счастье и юность. Чтобы рискнуть всем этим, необходимо или необъятное искусство, или чудовищное отчаяние. Милый врач, я испытаю твое лекарство, которое принесет тебе смерть, если умру я.

Елена. Если я не сдержу срока или не устою в исполнении обещанного, пусть я безжалостно умру; я заслужу это: не помогу тебе, смерть будет мне наградой. Но, если я окажу помощь, что ты обещаешь мне?

Король. Изложи свою просьбу.

Елена. Но исполнишь-ли ты ее?

Король. Клянусь своим скипетром и своей надеждою на небо!

Елена. Так дай же мне тогда, из своих королевских рук, того мужа из подвластных тебе лиц, которого я укажу. Я далека от высокомерного притязания на кого-либо из французской королевской крови; не думаю сопрячь мое низкое и смиренное имя с какою либо отраслью или прямым потомством твоего дома. Я разумею только одного из твоих вассалов, такого, которого я могу свободно просить, а ты можешь дать свободно.

Король. Вот моя рука: если ты сдержишь свое обещание. твое желание будет выполнено мною; назначь сама время, потому что я, решась быть твоим пациентом, полагаюсь вполне на тебя. Мне хотелось бы расспросить тебя более, и следовало-бы это сделать, хотя мое доверие не выиграло бы оттого, что я узнал бы более. Откуда ты пришла, что тебя побудило... Будь желанной гостьей без расспросов, благословенною без подозрений!.. Ей! помогите мне... Если ты окажешься на высоте своего слова, мои деяния не уступят твоим (Звуки труб. Корол и Елена уходят).

СЦЕНА II.

В Русильоне. Комната во дворце графини.

Входят: Графиня и Шут.

. Ну, сударь, я предоставлю вам теперь выказать степень своего воспитания.

Шут. Я выкажу, что кормили меня достойно, а обучали недостойно; впрочем, что же, мне требуется служить только при дворе.

Графиня. Только при дворе! Какого же надо вам места, если вы смотрите на это с таким презрениемъ'?.. Только при дворе!

Шут. Действительно, ваше сиятельство, если Господь даровал кому некоторую вежливость, тот может легко обойтись без неё при дворе. Чтобы не уметь шаркнуть ногой, снять шляпу, послать рукой поцелуй и не говорить ничего, надо не иметь ни ноги, ни шляпы, ни руки, ни губ; такой человек, сказать истину, не годится для двора. Что до меня, то у меня готов ответ всякому человеку.

Графиня. Скажите! Великолепный ответ, годный на всякий вопрос!

Шут. Он подобен креслу у цирюльника, которое пригодно для всякого зада, заостренного, плоского, жирного, словом, для всякого зада.

Графиня. И ваш ответ может так годиться для всяких вопросов?

Шут. Так годится, как десять гротов рукам адвоката, ваш французский экю вашим потаскушкам в шелку, лучинка Тиба пальцам Тома, как блины пригодны для заговенья, дыра для гвоздя, рога для рогоносца, бранчивая девка для драчливого подлеца, губки монашенки для рта монаха, даже как пудинг для его шкуры!

Графиня. И ваш ответ на всякие вопросы также удачен?

Шут. Начиная с вашего герцога и кончая вашим полицейским, он пригодится для всяческих вопросов.

Графиня. Должно быть чудовищно-огромный ответ, если он обнимает все вопросы.

Шут. Правду говоря, пожалуй, что он и пустяшен, если на ученый взгляд. Вот в чем дело, со всею обстановкою: Спросите меня, придворный-ли я; худого ничего не будет, если узнаете.

Графиня. Точно возвращаешься к молодости! я буду глупа предлагая вопрос, в надежде поумнеть от вашего ответа. Скажите, сударь, вы придворный?

Шут "О Господи, ваша милость!.." Вот и превосходное возражение. Еще, еще, сотню вопросов.

Графиня. Синьор, я ваш бедный друг, любящий вас...

Шут. "О, Господи, ваша милость!" Дальше, дальше, не щадите меня.

Графиня. Я полагаю, вы не захотите откушать ничего из этих простых блюд, синьор...

Шут "О, Господи, ваша милость!.." не щадите меня.

Графиня. Скажите, когда вас секут. ни тоже кричите: "о Господи, ваша милость!" и потом: "Не щадите меня?" Действительно, ваше: "О, Господи, ваша милость", весьма пригодно для вашего сечения; вы отлично ответите на хлыст, если будете приговорены к нему.

Шут. Никогда еще мое: "О, Господи, ваша милость!" не подводило меня так. Я вижу, что все может служить долго, но никак не вечно.

Графиня. Я веду себя, как благородная хозяйка, тратя время на эти шутки с дураком!

Шут. "О, Господи, ваша милость..." Вот, теперь, опять кстати.

Графиня. Довольно этого; к делу. Передайте это письмо Елене и потребуйте от неё немедленного ответа. Передайте мой привет моим родным и моему сыну. Это небольшое... ,

Шут. Восхваление мне перед ними.

Графиня. Небольшое препоручение вам. Вы меня поняли?

Шут. В совершенстве. Я буду там раньше моих ног.

Графиня

СЦЕНА III.

Париж. Комната в королевском дворце.

Входят: Бертрам, Лафе и Пароль.

Лафе. Говорят. что чудес уже более нет, и у нас не мало философствующих личностей, обзывающих простыми и обыденными вещи беспричинные и сверхъестественные. Из этого выходит, что мы считаем вздором ужасной и превозносимся своим мнимым знанием, когда нам следовало бы преклоняться перед неведомым и страшным

Пароль. Да, это самый редкостный образец чуда, явленного в наше последнее время.

Бертрам. Действительно.

Лафе. Быть покинутым искусниками...

Пароль. И я тоже говорю: Галеном и Парацельсом.

Лафе. Всею ученою, патентованною братиею...

Пароль. Верно; я тоже говорю.

Лафе. Признавшею его неизлечимым.

Пароль. Так, так; я то же говорю.

Лафе. Безнадежным...

Пароль

Лафе. Непрочную жизнь, но верную смерть.

Пароль. Верно; вы метко выразились; я сам хотел так сказать.

Лафе. Право, можно утверждать, что это невиданное еще на свете!

Пароль. Без сомнения. И если вы желаете тому доказательств, можете прочесть это в... Как, бишь, называется?..

Лафе. Проявление небесной силы в земном деятеле.

Пароль. Я это хотел сказать; как раз, это.

Лафе. Право, сам дофин не бодрее его. Я говорю в отношении...

Пароль. Да, странно, очень странно, и как ни толкуй, коротко ли, длинно ли, а все же только самые испорченные умы не признают, что здесь...

Лафе. Рука небесная.

Пароль. Я так и говорю.

Лафе. Которая, избрав слабое...

Пароль. И утлое орудие, явило великую мощь, великое превосходство, которое обязывает нас, несомненно, за такое выздоровление короля, быть...

Лафе. Вообще благодарным.

Пароль. Я это и разумел. Вы прекрасно сказали. Но, вот и король.

Лафе. Молодцом, как говорят голландцы. Даю слово любить за это девушек до тех пор, пока у меня останется хотя один зуб во рту! Право, король способен пройтись с нею в куранте.

Пароль. Чтоб мне провалиться! Ведь это Елена!

Лафе. Она, я думаю.

Король. Идите, созовите сюда весь двор (Один из свиты уходит). Садись, моя избавительница, возле своего больного и пусть эта выздоровевшая рука, в которую ты возвратила утраченную ей чувствительность, подтвердит тебе вторично, что ты получишь обещанный тебе дар, который ждет лишь, чтобы ты его назвала.

Входят вельможи.

Король. Прекрасная девица, окинь их своим взором; эта кучка молодых знатных юношей зависит от меня; я имею над ними право и государя, и отца; сделай свободно выбор свой: ты властна выбрать, они не властны отказать.

Елена. Да ниспошлет любовь каждому из вас прекрасную и добродетельную возлюбленную! Всем, кроме одного!

Лафе. Я охотно отдал бы своего короткохвостого гнедка со всею сбруей за то, чтобы у меня во рту все было также цело, как у этих мальчишек, и он оброс бы столь же мало бородой.

Король. Огляди их хорошенько; между ними нет ни одного, отец которого не был бы знатен.

Елена. Кавалеры! Небо, чрез меня, исцелило вашего короля.

Все. Мы знаем это и благодарим за вас небо.

Елена. Я простая девица и все мое богатство лишь в этой моей девственности... Если благоугодно вашему величеству, я готова... Румянясь, мои щеки нашептывают мне: "Мы краснеем оттого, что тебе предстоит выбирать; но если ты будешь отвергнута, пусть бледная немочь навеки покроет твои щеки; краска не вернется на них более никогда".

Король

Елена. Теперь, Диана, я покидаю твой алтарь и устремляю свои вздохи к царственной Любви, этому верховному божеству... (С одному из вельмож). Синьор, согласны вы выслушать мое прошение?

1-й вельможа. И удовлетворить его.

Елена. Благодарю. Более нечего говорить.

Лафе. Я желал бы стоять в их рядах, хотя не привелось бы мне за то играть в кости целую жизнь!

Елена (другому вельможе). Синьор, та гордость, которая уже пылает в ваших прекрасных глазах, прежде чем я произнесла что нибудь, дает мне суровый ответ. Пусть любовь вознесет вас в двадцать раз выше той, которая желает вам теперь этого, и выше её смиренной любви!

2-й вельможа. Но я не желаю ничего лучше этой любви.

Елена. Примите мои пожелания, которые да выполнит великая Любовь!.. Я прощаюсь с вами.

Лафе. Как, все ей отказали?.. Будь это мои сыновья я высек бы их всех или отправил к туркам, чтобы их обратили там в евнухов!

Елена (еще одному вельможе). Не опасайтесь, что я потребую вашей руки; я не хочу, уважая вас, причинить вам зла. Да будут благословенны ваши желания! И да найдете вы для вашего ложа нечто лучшее, если когда вступите в брак!

Лафе. Эти юноши верно ледяные, если не хотят ее брать. Они верно побочные сыновья англичан; французы не породили бы таких!

Елена (продолжая). А вы слишком молоды, слишком счастливы, слишком добры, чтобы захотеть иметь от меня сына...

4-й вельможа. Красавица, я думаю иначе.

Лафе. Остается еще одна кисть винограда... Его отец, я знаю, пивал вино... Этот не будет ослом или пусть буду я четырнадцатилетним мальчишкой! Я знаю его издавна.

Елена (Бертраму). Я не смею сказать, что я беру вас; но я предаю себя и все мои услуги, пока я жива, в вашу руководящую власть... Вот тот человек.

Король. Если так, юные Бертрам, бери ее; она тебе жена.

. Жена мне, государь? Я прошу ваше величество предоставить мне в подобном случае судить моими собственными глазами.

Король. Разве ты не знаешь, Бертрам, что она сделала мне?

Бертрам. Знаю, добрейший государь, но не могу надеяться понят, почему мне следует на ней жениться?

Король. Тебе известно, что она подняла меня с одра болезни.

Бертрам. Но неужели моя гибель, государь, должна ответствовать за ваше избавление? Я знаю ее хорошо; она воспитана попечениями моего отца... Дочь бедного врача моей супругой!.. Пусть лучше на меня вечный позор!..

Король. Если ты презираешь ее только за отсутствие титула, то я могу его создать. Странно, что крови наши, будучи смешаны, не выкажут никакого различия в цвете, в весе и теплоте, но создают, однако, такие могущественные преграды! Если она достойна во всем, и ты презираешь ее лишь за то, что она дочь бедного врача, то ты презираешь достоинство из-за имени. Не делай этого! Когда и в низком положении совершаются добрые дела, положение облагораживается деяниями совершающаго; а там, где преизбыток отличий, но добродетели нет, честь только дутая, добро остается добром, помимо имени; также и подлость; распределяет достоинства, качество, а не титул. Она молода, умна, красива; это наследство получено ею непосредственно от природы, и оно приносит ей честь. Ложна та честь, которая чванится тем, что родилась от чести, но не походит на родительницу. Самою верною честью можно считать лишь истекающую из наших действий, а не из рядов наших предков. Самое слово "честь" не более, как раб, оскверняющий каждую гробницу. Это лживый трофей на всякой могиле и часто безмолвствующий именно на той, в которой, под тленом и проклятым забвением лежат действительно честные кости... Что сказать еще? Если эта особа нравится тебе, как девушка, я могу создать все остальное: добродетель и она сама - это её личное приданое, а почести и богатство она получит от меня.

Бертрам. Я не люблю её и не хочу стараться полюбить.

Король. Ты оскорбляешь самого себя, говоря, что тебе прищлось бы делать усилия для этого.

Елена. Вы исцелились, государь; оставим все прочее.

Король. Но моя честь задета; чтобы выручить ее, я должен прибегнуть к своей власти... Бери её руку, надменный, упрямый юноша, недостойный такого дара и смеющий отвергать мою благосклонность и её достоинства! Ты не понимаешь, что мы, став на её легкую чашку весов, перетянем тебя до верха? Ты*не хочешь знать, что от нас зависит пересадить твою честь туда, где нам благоугодно будет дать ей взрости? Умерь свое пренебрежение, повинуйся нашей воде, которая направлена к твоему же добру; не слушай более своего высокомерия, но, ради своей же собственной выгоды, изъяви ту покорность, которую требуют от тебя и твой долг, и моя власть; иначе, я лишу тебя навеки своих милостей, предоставя тебе биться об стену в беспутных заблуждениях юности и невежества. Моя месть и ненависть будут преследовать тебя во имя справедливости и без всякой пощады... Говори ответ твой?

Бертрам еще, в своей надменной мысли, считал слишком низкой, теперь, благодаря королевской оценке, становится столь же благородной, как и родясь такою.

Король. Возьми же ее за руку и скажи ей, что она твоя; а я обещаю ей богатство вровень с твоим положением, если еще не выше.

Бертрам. Я принимаю её руку.

Король. Пусть счастье и королевская милость осенят этот союз! И обряд, который должен скрепить его, будет совершен в кратчайший срок, сегодня же вечером, а свадебный пир отложим до времени, в ожидании отсутствующих ближних. Если ты ее полюбишь, ты докажешь мне свою любовь; иначе будет противное (Уходят: Король, Бертрам, Елена, вельможи и свита).

Лафе. Послушайте, мессир... На одно слово!

Пароль. Что прикажете?

Лафе. Ваш властитель, ваш господин, поступил хорошо, сдавшись.

Пароль. Сдавшись!.. И мой властитель?. Мой господин?..

Лафе. Да; разве я не толком говорю?

Пароль. Слишком грубо и так,что это не поймешь,не пролив крови. Мой господин!..

Лафе. Разве вы ровня графу Русильону?

Пароль. Всякому графу; всем графам, всякому, кто зовется человеком!

Лафе. Графским человеком. А графские господа другого склада.

. Вы слишком стары, мессир; довольно сказать, что вы слишком стары.

Лафе. Я скажу тебе, любезный, что я настоящий человек; тебе не дожить до этого и с летами.

Пароль. Не смею сделать того, что мне так и хотелось бы сделать!

Лафе. Во время двух наших трапез я счел тебя за порядочно умного малаго; ты недурно рассказывал о своих странствиях, так, что куда ни шло; но все флаги и вымпела, которыми ты обвешивался, заставляли меня несколько раз не доверять тому, что ты многовместительный корабль. Теперь я тебя нашел, а потеряю опять, мне и дела мало! Ты слишком ничтожен, разве что поднять тебя опять, да и того ты мало стоишь.

Пароль. Если бы тебя не защищала твоя древность...

Лафе. Не окунись слишком глубоко в гнев, если не хочешь скоротать своей участи... Не то... Господь сжалься над такой курицей!.. Прощай, мое решетчатое оконце; я не вскрываю тебя, потому что вижу и насквозь. Подай мне руку.

Пароль. Синьор, вы осыпаете меня самыми крайними оскорблениями.

Лафе. От всей души; ты их вполне заслуживаешь.

Пароль. Ничем не заслуживаю, синьор.

Лафе. Поверь, что до последней капли, и я не хочу лишать тебя их ни на сколько.

Пароль. Хорошо, вперед буду умнее.

Лафе. Поторопись с этим, потому что тебе надо преодолевать вкус к другому. Если когда-либо тебя свяжут твоим шарфом и побьют, ты тогда поймешь, можно-ли гордиться своими узами. Я желаю поддержать знакомство с тобою или, лучше сказать, научить тебя так, чтобы, в случае нужды, иметь возможность сказать: этого человека я раскусил!

Пароль. Синьор, вы меня обижаете до крайности.

Лафе

Пароль. Ладно! У тебя есть сын, который поплатится мне за эти обиды, гнусный, дряхлый, гнилой, гнусный старик! Нечего делать, стерпим; нет способов обуздывать старших. Но я исколочу его, клянусь жизнью, если встречу его где на просторе, будь он хотя дважды и дважды вельможей! Не буду иметь никакого сострадания к его старости, все равно как к... Исколочу, удалось бы только встретить его опять.

Лафе возвращается.

Лафе. Слушайте, вы: ваш владыка и господин повенчался. Вот вам новость: у вас новая госпожа.

Пароль. Окончательно прошу вашу милость не осыпать меня оскорблениями. Граф мой синьор; но я слуга того. кто выше; тот мой владыка.

Лафе. Кто-же это, Бог?

Пароль. Так точно.

Лафе. Нет, твой владыка дьявол. Зачем складываешь ты так свои руки?Зачем обращаешь свои рукава в штаны? Разве другие лакеи делают это?Посади уже лучше свою нижнюю часть туда, где у тебя нос. Клянусь честью, будь я помоложе, хотя на два часа. я избил-бы тебя. Мне кажется. что ты общественное зло и что всякий должен бить тебя. Ты создал, право, для того, чтобы все люди кидались на тебя.

Пароль. Такое обхождение резко и не заслужено мною, синьор.

Лафе. Полно! тебя побили в Италии за то, что ты вытащил зернышко из гранаты; ты бродяга, а не настоящий путешественник; ты обходишься вольнее с вельможами и почтенными лицами, нежели уполномочен на то своим рождением и достоинствами. Если-бы ты стоил еще одного слова, я назвал-бы тебя мерзавцем. Я ухожу от тебя (Уходит).

Входит Бертрам.

Пароль. Ладно, ладно! Если так, то... Ладно, ладно... Скроем на время...

Бертрам. Я погиб и осужден на вечное горе!

Пароль

Бертрам. Но хотя я произнес обеты перед суровым священнослужителем, я не разделю её ложа.

Пароль. Что вы, что вы, мой дорогому.

Бертрам. О, мой Пароль, они женили меня! Но я отправляюсь на тосканскую войну, а не разделю её ложа.

Пароль. Франция - нора собачья и не стоит того, чтобы по ней ступала нога человечья! Едем на войну!

Бертрам. Вот письма от моей матери; я не знаю еще их содержания!

Пароль. Следовало-бы узнать. Но на войну, мой юноша, на войну! Тот держит под спудом свою честь, кто няньчится с своею женушкою дома, тратя в её объятиях свою мужскую мощь, с которою он мог-бы сдерживать пылкие порывы и прыжки ярого Марсова коня. В другия страны! Франция - конюшня и, оставаясь в ней, мы клячи. Поэтому на войну!

Бертрам. Так будет. Ее я отошлю домой, уведомив мою мать о моей ненависти к жене и о причине моего бегства. Королю я напишу то, что не осмелился сказать. Его дары позволят мне отправиться на те поля Италии, на которых бьются благородные люди... Война предпочтительнее унылаго дома и ненавистной жены!

Пароль. Продержится-ли у тебя этот порыв?... Уверен-ли ты?..

Бертрам. Пойдем со мною в мою комнату; ты подашь мне советь. Ее я пошлю тотчас прочь; завтра-же я на войну, она - к своей одинокой скорби!

Пароль

СЦЕНА IV.

Там же. Другая комната во дворце.

Входят: Елена и Шут.

Елена. Моя мать приветствует меня нежно. Хорошо-ли она себя чувствует?

Шут. Нехорошо. То есть, она здорова, она весела, но ей нехорошо. Слава Богу, все благополучно, чего ей недостает! Но ей нехорошо.

Елена. Если она здорова, то что-же у неё может болеть так, что ей нехорошо?

Шут. Правду сказать, было-бы и совсем хорошо, еслибы не две вещи.

Елена. Какие две вещи?

Шут. Первое то, что она не на небе, куда да пошлет ее скорее Господь! Вторая, что она на земле, с которой да пошлет ее скорее Господь!

Входить Парол.

Пароль. Благословение вам, счастливая госпожа!

Елена. Я надеюсь, мессир, что вы охотно сочувствуете моему благополучию.

Пароль. Я возносил молитвы за достижение его вами; буду молиться и о том, чтобы вы его сохранили... А, и ты здесь, негодяй!.. Что поделывает старая графиня?

Шут. Если-бы вам достались её морщины, а мне её денежки, то она и поделывала-бы то, что вы говорите.

Пароль. Да я ничего не говорю.

Шут. Тем умнее с вашей стороны, потому что частенько людской язык вытряхивает на свет господские беды. Не говорить ничего, не делать ничего, не знать ничего и не иметь ничего, это еще самая большая из ваших заслуг, хотя почти что равная нулю.

. Пошел вон, негодяй ты такой!

Шут. Мессир, вам следовало-бы сказать: ты негодяй из негодяев, то-есть из нас двух, мессир; вот это было-бы верно.

Пароль. Ты остроумный дурак, я нахожу это.

Шут. Сами вы нашли меня в самом себе, мессир, или кто указал вам на это? Такой розыск был вам на пользу: вы не одного дурака еще найдете в себе для общего удовольствия и увеличения смеха.

Пароль. Отличный негодяй, воистину, и порядочно отъевшийся!.. Сударыня, граф должен выехать сегодня-же вечером: его отзывают весьма важные дела. Он признает вполне великие требования и права любви, которые принадлежат вам в эту минуту, но откладывает исполнение их поневоле. Это неисполнение, эта отсрочка полны своих сладостей, которые, скопясь за все время воздержания, переполнят грядущий час блаженством и радостью через край.

Елена. Чего желает он еще?

Пароль

Елена. Что приказывает он еще?

Пароль. Получив разрешение, вы обождете дальнейшей его воли.

Елена. Я исполню ее во всем.

. Я так и передам это.

Елена. Прошу вас... Пойдем, дурак (Уходят все).

СЦЕНА V.

Другая комната во дворце.

Лафе. Я надеюсь, что ваше сиятельство не считаете его за воина.

Бертрам. Считаю, синьор, и даже за очень доблестнаго.

Лафе. Вы верите ему в этом на слово.

.И по чужим достоверным свидетельствам.

Лафе. Так мои солнечные часы врут: я принимал этого жаворонка за овсянку.

Бертрам. Уверяю вас, синьор, он очень учен и настолько-же храбр.

Лафе его дружбу.

Входит Пароль.

Пароль (Бертраму). Все будет исполнено, ваша милость.

Лафе. Позвольте узнать, мессир, кто ваш портной?

. Милостивый государь?

Лафе. О, я его знаю. Да, мессир; отлично работает, превосходный портной!

Бертрам (тихо Паролю). Пошла она к королю?

. Пошла.

Бертрам. Отправится она сегодня-же вечером?

Пароль

Бертрам. Я заготовил свои письма, уложил свою казну, распорядился лошадьми, и вечером, когда мне следовало-бы вступить в обладание женой... Прежде, нежели я приступлю...

Лафе. Добрый путешественник значит кое-что под конец обеда; но человек, который лжет на три трети и обмолвится известной правдой лишь для того, чтобы пропустить вместе с нею тысячу вздора, заслуживает, чтобы его выслушали раз, а три раза побили... Господь спаси вас, капитан!

Бертрам

Пароль. Не знаю, за что я попал в немилость у этого синьора.

Лафе. Вы удачно попали в нее с сапогами, шпорами и целиком, как паяц в тесто, и вам надо скорее выскочить оттуда прочь, чтобы избежать распросов о вашем там пребывании.

Бертрам

Лафе. И буду,хотя-бы застал его за молитвой. Прощайте, граф, и верьте мне: нет ядрышка в этом легковесном орехе! Вся душа этого человека в его платьи; не доверяйтесь ему в важных обстоятельствах. Мне приводилось знаться с такими, и я изучил их природу. Прощайте и вы, мессир; я выразился о вас лучше, чем вы заслужили или можете заслужить от меня, но мы должны платить добром за зло. (Уходит).

Пароль. Пустой человек, я нахожу.

Бертрам

Пароль. Разве вы его не знаете?

Бертрам. Знаю хорошо и, по общему мнению, он человек достойный... Но вот и мои путы!

Елена. Согласно вашему приказу, граф, я говорила с королем и получила от него разрешение на немедленный отъезд; он желает лишь переговорить с вами наедине.

Бертрам. Его воля будет исполнена. Вы не должны изумляться, Елена, моему поведению, столь несообразному со временем и исполнением того, что возлагают на меня принятые мной обязанности. Но я был застигнут этим делом так врасплох; вот почему я так расстроен. И это вынуждает меня просить вас отправиться домой, и лучше догадываться, нежели распрашивать меня, зачем я прошу вас об этом; мои распоряжения лучше, чем они кажутся, и то, что я делаю, требуется необходимостью, большею чем она представляется на первый взгляд вам, не знающей ея... (Передает ей письмо). Это к моей матери... Пройдет два дня, прежде чем я вас увижу... Предоставляю. вас вашему благоразумию.

Елена. Синьор, я могу сказать только, что я вам покорная слуга...

. Полно, полно... Довольно об этом.

Елена. И буду вечно стараться восполнить покорностью то чего не дали мне мои смиренные созвездия для того, чтобы быть достойной моего высокого счастья

Бертрам. Оставим это... Я очень спешу... Прощайте... Торопитесь и вы домой.

Елена

Бертрам. Что вы хотите еще сказать?

Елена. Я недостойна того богатства, которым обладаю; не смею даже назвать его своим; однако, оно мое... а я, подобно боязливому вору, могу лишь украдкою стараться взять то что закон дарует мне в собственность.

Бертрам

Елена. Нечто... безделицу... ничего, в сущности... Я не могу сказать,чего-бы я хотела... Синьор... право... чужие или враги расстаются так... без поцелуя...

Бертрам. Прошу вас, не медлите: спешите ехать.

Елена. Я не нарушу ваших приказаний, синьор.

(Паролю). Где мои прочие люди? (Елена) Прощайте! (Елена уходят). Уходи домой, куда я не вернусь никогда пока буду в состоянии взмахнуть мечом или слышать барабан... Идем! Бежим отсюда!

Пароль. Молодец! Corragio! (Уходят).