Царствование Эдварда III.
Действие пятое.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

В Пикардии. Английский Лагерь.

Входят король Эдвард и королева Филиппа;за ними Дэрби, военачальники и войско.

Король Эдвард. Довольно, королева Филиппа, успокойся! Если Копленд не сумеет как следует оправдаться в своей вине, он прочтет в наших глазах полное неудовольствие. Теперь-же направимся прямо на этот упрямый город, сопротивляющийся нам так упорно. Вперед, воины! На приступ! Я не хочу, чтобы он своими лживыми проволочками долее обращал меня в посмешище. Нанизывайте всех на мечи, как на нить, и пользуйтесь добычею.

Трубы гремят. Из города появляется шестеро одетых в холщевые рубахи, горожан, босых и с веревкою на шее.

Граждане. Пощады, король Эдвард! Пощады, мидосердый государь!

Король Эдвард. А, дерзкая сволочь! Вот ты, наконец, запросила таки помилования! Уши мои отныне глухи к вашим бессильно молящим стонам! Бейте в барабаны! (Раздаются раскаты барабанов). Вперед, грозные мечи!

1-й гражданин. Великодушный государь, сжалься над несчастным городом! Выслушай нас, могучий король! Мы от твоего величества требуем только исполнения твоего-же обещания. Назначенный тобою двухдневный срок еще не истек; вот мы явились, чтобы добровольно отдать себя тебе во власть и готовы подвергнуться той каре, к которой тебе угодно будет нас приговорит лишь бы только дрожащее от ужаса население нашего города было спасено.

Король Эдвард. Ты говоришь о моем обещании. Да, я его вполне признаю, но, в тоже время я требовал, чтобы преклонились предо мною самые важные лица города, именитейшие его граждане; вы-же, как я вижу, только в силу случайности причисляете себя к ним, тогда как на самом деле вы не более, как раболепные холопы или заклеймившие себя преступлениями морские разбойники, которых правосудие казнило бы и без нашего сурового вмешательства. Нет, этим вы нас не обманете.

2-й гражданин. Безпощадный властелин! Солнце, при своем склонении к западу, видящее нас в таком безвыходном положении, при своем утренном восходе, одетое в пурпуровые покровы, приветствовало нас, как именитейших граждан Кале. Если это не так, пусть нас постигнет удел окаянных дьяволов.

Король Эдвард. Когда так, пусть наше обещание будет исполнено. Мы вступим во владение городом мирно. Но сами вы не надейтесь на снисхождение. Как то решило наше королевское правосудие, борзые кони промчат ваши лежащия на земле тела вокруг этих стен, и затем вам окончательно и торжественно отрубят головы. Вот вам приговор; идите, воины, и исполните его в точности.

Королева Филиппа. О, будь более милосерд относительно добровольно сдавшихся тебе людей! Возстановить мир - почетное, доброе дело, и короли наиболее приближаются к божеству, даруя людям жизнь и безопасность. Если ты в самом деле хочешь быть настоящим королем Франции, даруй французам жизнь, и они признают тебя тогда законным своим властелином. То, что приобретено казнью десятого или пламенем пожара, никогда не будет вполне нашим.

Король Эдвард. Хотя опыт научил нас, что мир бывает тем прочнее, чем грознее были возмездия за сопротивление, мы, однако, хотим сегодня доказать, что так-же умеем обуздывать свой гнев, как при помощи меча завоевывать королевства. Торжествуй же, Филиппа! Мы уступаем твоей просьбе. Эти люди сохранят жизнь, чтобы прославлять наше милосердие, а ты, беспощадная строгость, поражай только самое себя.

Граждане

Король Эдвард. Ступайте отсюда; вернитесь к себе в город. Если мое милосердие достойно вашей благодарности, научитесь любить и уважать Эдварда, как своего короля (Граждане уходят). Теперь сильно хотелось бы узнать, как идут наши дела и в других местах; если и там все благополучно, мы могли бы отправить войска на временные зимния стоянки. Однако, кто-же это идет сюда еще?

Входят Копленд и король Дэвид.

Дэрби. Государь, это Копленд с шотландским королем Дэвидом.

Король Эдвард. А, тот самый заносчивый северный дворянин, который не захотел уступить своей добычи нашей королеве?

Копленд. Да, государь, я действительно северный дворянин, но нисколько не заносчивый и не гордый.

Король Эдвард. Что же, если так, заставило тебя упорно сопротивляться желанию нашей царственной подруги?

Копленд. Не упрямое, государь, неповиновение, но уважение к моему праву и к всеобщим постановлениям войны. Я взял короля в плен, сражаясь против него один на один, и мне, как воину, было тяжело лишиться единственного трофея, вынесенного мною из боя. Однако, узнав требование вашего величества, Копленд ни одной минуты не колебался исполнить желание своего государя. Он с возможною скоростью поспешил во Францию, чтобы повергнуть к вашим стопам плоды своей победы. Примите-же из моих рук эту драгоценную добычу; она давно уже принадлежала бы вашему величеству, если-бы вы находились в Англии, а не здесь.

Королева Филиппа. Однако, Копленд, ты все-таки ослушался приказания, данного тебе от имени короля.

Копленд. К его имени я отношусь с величайшим уважением и с еще большим к его личности. Его имя делает меня только верноподданным, а его личность заставляет преклонять колено.

Король Эдвард. Прошу тебя, Филиппа, дай миновать твоему негодованию. Сам этот человек нравится мне столько-же, как и его слова. Сообрази, какой же деятель отважится на великие деяния, зная заранее, что лишится плодов этих деяний. Все реки устремляют свои воды к морю, а верность Копленда устремляется к стопам своего государя. Преклони колено, а затем встань рыцарем короля Эдварда. Для поддержания твоего существования, я охотно жалую пятьсот марок ежегодного дохода тебе и твоим ближним (Входит Сольсбюри). Что скажешь, Сольсбюри? Какие вести из Брэтани?

Сольсбюри. Могучий государь, вся эта страна покорена нами. Иоанн Монфор, правитель этого герцогства, в знак своего верноподданничества шлет вам эту корону.

Король Эдвард. Благодарим тебя за твои услуги, доблестный граф. Требуй от нашего расположения чего угодно, так-как мы у тебя в долгу.

Сольсбюри. Однако, государь, после радостной этой вести, моя речь снова должна настроиться на печальный лад: мне придется сообщать вам горькие события.

. В чем-же дело? Неужто наши войска разбиты под Пуатье? Или, быть-может, мой сын был окружен чрезмерно значительными силами?

Сольсбюри. Да, государь, так оно и было. Когда сам я, ничего не стоющий, вместе с сорока другими испытанными рыцарями, полагаясь на охранный лист, подписанный герцогом Нормандским и скрепленный его печатью, направляясь к Кале, приблизился к месту битвы, чтобы рассмотреть насколько действительно опасно положение принца Уэльсского, навстречу нам попался целый лес копий; он окружил нас и пленниками повел к королю Франции. Король Иоанн, гордый таким успехом и сгорая от жажды мести, приказал, чтобы нас тотчас-же казнили и мы, конечно-бы, погибли, если бы герцог Нормандский, более одушевляемый чувством чести, чем пылким своим гневом, не вступился за нас и не добился немедленного нашего освобождения. В ту минуту, когда мы уходили, Иоанн Валуа воскликнул: - "кланяйтесь от меня вашему королю и скажите ему, чтобы он приготовлялся к похоронам своего сына. Сегодня-же наш меч пресечет нить жизни этого юноши, и мы сами явимся к королю ранее, чем он ожидает, чтобы отомстить за все мучения, которые он заставил нас вынести!" После этого мы удалялись, не посмев сказать ни одного слова в ответ. В груди у нас была смерть, во взглядах сказывались растерянность и отчаяние. По пути нам пришлось взобраться на высокую гору, и как уже ни было велико наше огорчение, зрелище, представившееся оттуда нашим глазам, еще утроило удрученное состояние нашего духа: - оттуда, повелитель мой, да, оттуда мы увидали два войска, выстроившиеся на дне долины в боевом порядке. Французы окружали наше войско громадным обручем, защищая передние свои ряды целыми отрядами медных огнестрельных орудий. В одном месте эти орудия прикрывали собою десять тысяч всадников; в другом - стояло вдвое большее количество копьеносцев, расположенных четырех-угольником. Далее находились самострельщики, вооруженные своими смертоносными жалами, а в средоточии этих грозных сил, словно точка, теряющаеся в глубине небосклона, словно клок пены, всплывший на морскую поверхность, словно ореховый прут среди целаго соснового леса или словно скованный медведь, привязанный к столбу, стоял блистательный Эдвард, ежеминутно ожидавший, что на него нападут псы - французы, чтобы до отвала наесться его мяса. Вскоре раздался набат, возвещавший начало кровавого пира. Стали палить из пушек, заставляющих своим громом дрожать ту гору, на которой мы находились; воздух огласился воинственными звуками труб; послышалось бряцяние оружия. Когда оба войска, при схватке, до того слились воедино, что мы уже не в состоянии были отличит друзей от недругов, мы отвратили свои влажные взоры от этого удручающего зрелища и удалились с такими мрачными вздохами, как тот дым, который происходит от взрыва пороха. И вот, государь, я боюсь, что в этих словах мне приходится сообщить вам о в высшей степени безвременной гибели принца Эдварда.

Королева Филиппа ранее, чем дожила до такого смертельного горя?!

Король Эдвард. Перестань, Филиппа! Если он уже у нас отнят, тебе своими слезами его нам не вернуть. Утешься, дорогая королева, утешься, как и я, в надежде на громкое, беспощадное, неслыханное возмездие! Мне сказано, чтобы я готовил все для похорон сына. Что же, пожалуй! но все пэры Франции должны будут участвовать в похоронном шествии за трупом моего сына, проливая кровавые слезы, пока источник этих слез не изсохнет, не будет выжжен в конец! Их остовы послужат опорами для его гроба, а пепел их сел и городов - тем прахом, который его покроет. Погребальным звоном ему послужит предсмертный хрип умирающих, а пока мы буден оплакивать гибель нашего доблестного Эдварда, вместо похоронных свеч нам послужат полтораста пылающих башен и колоколен (За сценой торжественно гремят трубы).

Входить гонец.

Гонец. Радуйтесь, государь, и взойдите на свой царственный престол! Великий сподвижник кровожадного и несокрушимого Марса, могучий и грозный принц Уэльсский, нагоняющий ужас на французов, слава своей страны, едет сюда, словно победоносный римлянин, ведя у своих стремян отягощенных цепями короля Франции и его сыновей. Принц Уэльсский держит в руках царскую корону, чтобы увенчать ею вас и провозгласить вас королем Франции.

. Полно печалиться, Филиппа! Утри слезы! Гремите трубы, приветствуйте Плантадженэта (При звуках труб входят принц Уэльсский, Одли, Артуа, в сопровождении короля Иоанна и обоих принцев). Как вещь, считавшаеся потерянной, но найденная снова, вид моего сына еще сильнее радует родительское сердце, еще за минуту перед тем скорбевшее так горько об утрате (Бежит к принцу и обнимает его).

Королева Филиппа (Целуя сына). Дай хоть в этом поцелуе излиться моему радостному чувству, потому что глубина волнения не дает мне говорить.

Принц Уэльсский когда-либо вызванных желанием обладать такою драгоценностью. Пусть его величество король Англии отныне владеет тем, что ему принадлежит праву! В тоже время я вручаю ему этих пленников, главных виновников наших раздоров.

Король Эдвард. Итак, король Иоанн, мы видим, что вы умеете держать данное слово: - вы обещали явиться к нам ранее, чем мы ожидали, и это произошло на самом деле. Однако, если-бы вы ранее поступили так, как поступаете теперь, сколько цветущих городов, обращенных теперь в груды каменных развалин, остались бы в целости? Сколько тысяч человеческих жизней могли бы вы спасти, меж тем, как оне теперь безвременно лежат в могилах.

Король Иоанн. Король Эдвард, нечего вспоминать о том, что невозвратимо. Скажи, как велик тот выкуп, который ты потребуешь от меня?

. Цифру выкупа ты узнаешь позже, а теперь ты со мною переплывешь через пролив, чтобы увидать, какой прием готовят тебе в Англии. Как-бы ни был плох этот прием, он во всяком случае окажется не хуже того, какой мы встретили во Франции с первого дня нашего в ней пребывания.

Король Иоанн. Проклятие на мою голову! Все это было мне предсказано. Я слышал пророчество, но не понял слов предсказателя.

Принц Уэльсский дозволь, чтобы в будущем многие другие принцы, рожденные и выросшие на родном нашем острове, имели возможность прославиться такими-же победоносными подвигами, как и я! Что-же касается меня, я желал-бы, чтобы все нанесенные мне кровавые удары, все мучительные дни и ночи, пережитые мною на полях битв, все опасности стычек, которым я не раз подвергался, чтобы все эти перенесенные мною жар, холод и страдания обрушились на меня в двадцать раз сильнее, лишь бы я мог заставить примером того, что испытал сам, возжечь отвагу в будущих поколениях и воспламенить в них такое мужество, чтобы не только Франция, но и Испания, и Турция, и все народы в мире трепетали перед справедливым могуществом Англии.

Король Эдвард. Приблизьтесь сюда, пэры Англии. Мы провозглашаем перемирие и прекращаем на время мучительную войну. Вложите в ножны свои мечи; дайте освежиться усталым членам, сосчитайте понесенные вам убытки, а затем, побыв еще день или два в гостеприимной этой гавани, мы, с Божией помощью, снова отправимся в Англию, куда, как я надеюсь, благополучно прибудут три короля, три принца и одна королева.

(Все уходят при громких звуках труб).