Макбет.
Действие третье.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Форэс. Комната во дворце.

Входит Бэнкуо.

Бэнкуо. Вот, тан Каудора и Гламисса, ты теперь король; пророчество вещих сестер сбылось вполне, но мне сдается, что ты достит такого благополучия только при помощи весьма гнусных средств. Однако те-же сестры предсказали, что корона не останется за твоим родом, и что я буду отцом и родоначальником длинного ряда королей. Bce, обещанное ими тебе, Мэкбет, сбылось, a это доказывает, что им дана способность говорить правду; почему-бы так-же не сбыться их пророчествам и относительно меня? Будем-же надеяться... Но довольно!.. Ни слова более.

Трубы гремят. Входят Мэкбет и Леди Мэкбет, оба вь королевском облачении; за ними Ленокс, Россэ, придворные кавалеры, дамы и свита.

Мэкбет. А, вот и первый из наших гостей.

Леди Мэкбет. Если бы он был забыт, вследствие его отсутствия на большем пиршестве явился бы пробел, который испортил-бы все.

Мэкбет. Сегодня, милорды, y нас торжественный ужин, и мы просим вас на нем присутствовать.

Бэнкуо. Для нас желание вашего величества равносильно приказанию. Я, по крайней мере, привязан к вам неразрывными узами долга.

Мэкбет. Думаете-ли вы и сегодня по обыкновению проехаться верхом после обеда?

Бэнкуо. Думаю, дорогой государь.

. Мы всегда дорожили и дорожим твоим мнением, которое постоянно бывает так основательно и полезно, поэтому, если-бы не это намерение, мы попросили бы тебя участвовать в совете, который думали созвать сегодня; теперь мы отложим это до завтра... Далеко ли ты думаешь ехать?

Бэнкуо. Достаточно далеко, государь, чтобы поездка заняла все время между настоящею минутою и ужином. Если моя лошадь откажется бежать как следует, придется час или два занять y ночи.

Мэкбет. Смотри, не опоздай к пиру.

Бэнкуо. Ни в каком случае не опоздаю, государь.

Мэкбет. До нас дошли слухи, что один из кровожадных братьев находится теперь в Англии, a другой в Ирландии. Боясь, как-бы их самих не стали уличать в отцеубийстве, они желающих слушать их рассказы морочат самыми странными выдумками. Впрочем, и об этом, и о других государственных делах мы поговорим завтра в совете. Теперь садись скорее на коня; поезжай, куда задумал; прощай до твоего возвращения сегодня вечером. Флиэнс тоже едет с тобой?

Бэнкуо. Да, государь; нам, однако, пора.

Мэкбет. Желаю, чтобы обоим вам попались кони резвые, с надежными ногами, и вверяю вас крепости их спин. Счастливого пути (Бэнкуо уходит). С этой минуты и до семи часов вечера каждый волен располагать своим временем, как ему угодно. Чтобы впоследствии вкусить еще большее удовольствие в обществе, мы до самого ужина желаем остаться одни. До свидания. (Леди Мэкбет и придворные уходят). Эй, слуга! (Входить слуга). Здесь люди, за которыми я посылал?

Слуга. Они, государь, ждут y ворот.

Мэкбет. Приведи их сюда (Слуга уходит). Я достиг желаемого положения, но это еще ничего; надо, чтобы оно было прочно и безопасно, - это главное. Бэнкуо внушает мне глубокий страх. В его царственной душе таится много такого, чего действительно и можно, и следует бояться. Он человек способный отважиться на многое, a так-как с неустрашимым закалом его души неразрывно связана замечательная мудрость, руководящая его смелостью, он постоянно действуеть наверняка. Это единственный человек, чье существование внушает мне непреодолимый страх; он могучим своим духом совершенно подавляет меня, как некогда Цезаря подавлял Марк Антоний. Он навел даже страх на вещих сестер, когда те приветствовали меня, как будущего короля; он заставил их прорицать и ему. Тогда оне пророческим голосом приветствовали и его, как будущего родоначальника целой вереницы королей! Оне увенчали мою голову бесплодной короной, вручили мне бесплодный скипетр, который вырвет y меня чуждая мне рука, так-как ни одному из детей моих не суждено унаследовать моего престола. Если так, ради кого наложил я себе на душу неизгладимое клеймо? - ради потомков Бэнкуо! Ради них умертвил я доброго и милостивого Донкэна, ради них отравил укорами совести кубок своего спокойствия! Да, все это ради них одних! Драгоценнейший свой перл, душу свою я отдал во власть всеобщему врагу рода человеческого, чтобы потомки Бэнкуо были королями, чтобы царствовали они!.. Нет, когда так, выходи ты, судьба, на единоборство и сразимся не на живот, a на смерть!.. Кто там? (Слуга возвращается; за нимь входят двое убийц). Ступай теперь за дверь и жди там, пока я тебя не позову (Слуга уходит). Кажется, с вами я говорил вчера?

1-й убийца. Точно так, ваше величество.

Мэкбет разговора я доказал вам это с полною ясностью. Я доказал вам, каким образом вас обманывали до сих пор, кто был главным деятелем обмана и при том доказал так неопровержимо, что даже самый ограниченный, самый тупоумный или даже совсем безумный человек сказал-бы: - "Да, виноват во всем один Бэнкуо".

1-й убийца. Благодаря вашему величеству, мы это поняли.

Мэкбет. Это мне удалось и дало возможность перейти к тому, чего должна коснуться речь во время сегодняшнего нашего свидания. Неужели природе вашей так свойственно терпение, что вы способны мириться с таким порядком вещей, и вы до того покорны слову Божию, что способны молиться за этого человека, за его благоденствие, когда его тяжкая рука пригнула вас к земле и сделала вас нищими.

1-й убийца. Что делать, государь? Мы люди.

Мэкбет. Да, в огульных списках вы значитесь людьми, так-же как гончия, борзые, болонки, шавки, лягавые, волкодавы и всякие другие помеси и ублюдки носят общее название собак; но по другому делению, на этоть раз уже по способностям, отпущенным природой на долю каждой породы, одне значатся резвыми или ленивыми, охотничьими или дворняшками. Поэтому, кроме общего названия "собака", оне имеют и другия, особенные. Так и y людей. Теперь, если y вас есть данные, дающия вам права быть занесенными в особые списки отдельно от всей серой толпы, составляющей подонки народа, заявите об этих правах. Тогда я доверю вам один план, который, сокрушив главного вашего врага, заставит его исчезнуть с лица земли, a так-как его существование вредно отзывается на нашем здоровье, и возстановить последнее вполне может только его смерть, я отведу вам почетное место в своем сердце, возлюблю вас, как своих детей, если вы избавите меня от этого ненавистного человека.

2-й убийца. Государь, я один из тех, кого унизительные удары и пощечины, полученные от сильных мира, озлобили до того, что я готов пойти на все, что угодно, лишь бы только насолить этому угнетающему меня миру.

1-й убийца. А меня в борьбе с судьбою до того утомили, измучили всякие неудачи и несчастия, что я не остановлюсь ни перед чем. Пусть жизнь моя или улучшится хоть немного, или мне совсем её не нужно.

Мэкбет. Вы оба знаете, что Бэнкуо злейший ваш враг.

2-й убийца. Знаем, государь.

Мэкбет. Враг он и мне; каждая минута его существования угрожает нанести моей жизни смертельный удар. Я, разумеется, мог бы избавиться от него открыто; для этого достаточно было бы одного моего желания; но мне не следует прибегать к этому. У меня с ним есть общие друзья; не хотелось-бы мне утратить их любовь, и вот, ради них, я даже обязан оплакивать его смерть. Вследствие важнейших причин, мне необходимо скрыть это дело от глаз толпы; поэтому-то я и прибегаю к вам...

2-й убийца

1-й убийца. Мы готовы даже ценою жизни...

Мэкбет. По одному вашему лицу я вижу, что вы народ решительный. Не позже, как через час, вы узнаете от меня, где вам следует спрятаться, a также и решительную минуту, когда будет удобнее всего произвести нападение. Дело, во чтобы то ни стало, должно быть исполнено нынче-же вечером неподалеку от замка, и не забывайте, что мне из него следует выйти вполне чистым; a чтобы не оставалось нигде ни сучка, ни задоринки, сопровождающего Бэнкуо сына его, Флиэнса, оть которого мне также необходимо избавиться, как и от его отца, должна в сумрачный час ночи постигнуть таже участь. Подумайте, посоветуйтесь, я вернусь к вам сейчас-же.

2-й убийца. Государь, намерение наше непокодебимо.

Мэкбет. Так подождите в соседней комнате; я не задержу вас долго (Убийцы уходять). Решено и подписано. Если душе твоей, Бэнкуо, суждено найти путь на небеса, ты найдешь его сегодня-же вечером (Уходит).

СЦЕНА II.

Другая комната в том-же дворце.

Входят леди Мэкбет и служитель.

Леди Мэкбет. Уехал Бэнкуо?

Служитель. Уехал, но к ночи вернется.

Леди Мэкбет. Скажи королю, что мне необходимо переговорить с ним.

Служитель. Сию минуту, государыня (Уходит).

Леди . Нет никакой пользы в том, что цель достигнута, если с достижением её не сопряжено полное удовлетворение, полное спокойствие. Лучше быть тем, кто исчез с лица земли, чем вследствие его исчезновения вкушать радость, поминутно отравляемую тревогами и сомнениями (Входит Мэкбет). Что с вами, государь? Зачем остаетесь вы одни или, вернее, в обществе мрачных грез и мыслей, которые давно должны были умереть вместе с теми, о ком оне вспоминают? О том, чему уже нет средств помочь, нечего и думать. То, что сделано, -сделано.

Мэкбет. Мы только изрубили змею, но еще не совсем ее убили. Куски её срастутся; она снова станет собою, и ядовитый зуб её по прежнему будет грозить нашей бедной и бессильной злобе... Пусть я буду свидетелем гибели всего существующего, разрушения обоих миров, мне легче будет помириться с таким зрелищем, чем продолжать есть хлеб мой в беспрерывном страхе, спать под гнетом мучительных сновидений, от которых обоих нас каждую ночь брооает в дрожь. Много-бы лучше быть на месте того мертвеца, которого мы, для достижения его места, отправили на вечный покой, чем вечно терпеть нравственную пытку и поминутно подвергаться её неутомимым терзаниям. Донкэн лежит теперь в могиле и после лихорадочных судорог жизни вкушает невозмутимый сон. Измена относительно его израсходовала весь запас своих козней. Ни кинжал, ни яд, ни внутренния смуты, ни иноземное вторжение уже не в силах ни огорчить его, ни встревожить.

Леди Мэкбет. Друг и властелин мой, полно! Разгладь свое нахмуренное чело. Будь при гостях и оживлен, и весел.

Мэкбет. Я, радость моя, буду и весел, и оживлен; прошу о том-же и тебя. Делай вид, будто мысль о Бэнкуо занимает тебя более всего; дай и словами, и взглядами почувствовать другим, какого высокого мы о нем мнения. Положение наше так еще шатко, что мы должны потоками льстивых речей омывать наше юное величие, и наши лица должны служить забралами тому, что происходит y нас на душе, чтобы кто-нибудь не подсмотрел того, что там таится на самом деле.

Леди Мэкбет. Перестань об этом думать.

Мэкбет. О, дорогая жена, душа моя полна скорпионов. Ты, ведь, знаешь, что Бэнкуо и Флиэнс еще живы.

Леди Мэкбет. Оба они люди, a люди не вечны.

Мэкбет. Да, они смертны, и эта мысль утешительна. Радуйся-же: ранее, чем летучая мышь прекратит свой полет, или чем, по приказанию черной Гекаты, жесткокрылый жук возвестит своим жужжанием, что наступает дремотный час вечера, совершится нечто, выходящее из ряда по своему ужасу.

Леди Мэкбет. Что-же такое? О чем ты говоришь?

Мэкбет. Нет, дорогая моя курочка, лучше тебе не знать этого заранее. Будет время порадоваться, когда придет весть, что все исполнено успешно. Приходи скорее, ослепляющая ночь, и надень завязку на глаза не в меру сострадательному дню. Уничтожь своею незримою кровавою рукою, разорви в клочья узы, заставляющия меня бледнеть! Однако, дневной свет начинает меркнуть, и черный грач уже направляет свои крылья туда, где ночуют целые стаи ему подобных. Все при посредстве зла. A затем, - прошу тебя, - идем (Уходят).

СЦЕНА III.

Неподалеку от ворот, примыкающих к замку парка.

Входит трое убийц.

1-й убийца. Кто прислал тебя сюда?

3-й убийца. Мэкбет.

2-й убийца. Он с такою точностью указывает нам наши обязанности, что нам сомневаться в нем нечего.

1-й убийца. Оставайся-же с нами. На западе еще догарают полосы дневного света. Наступает час, когда запоздалый путник начинает усиленнее шпорить лошадь, чтобы, вовремя добраться до ночлега... Но тише! вот приближаются лица, которых мы поджидаем.

3-й убийца. Слышите лошадиный топоть?

Бэнкуо. Эй, посветите сюда!.

2-й убийца. Это он; все остальные уже в сборе.

1-й убийца. Лошади куда-то сворачивают.

. Да, здесь объезд почти в целую милю, и эти всадники, как, впрочем, и все другие, слезают на этом месте с коней и оканчивают дальнейший путь к замку пешком.

Входят Бэнкуо, Флиэнсь и служитель с факелом.

2-й убийца. С факелом, с факелом!

3-й убийца. Это он.

1-й убийца. Надо держаться крепче.

Бэнкуо. Ночью непременно будет дождь.

1-й убийца. Пусть будет! (Бросаетси на него).

Бэнкуо. Измена!.. Спасайся, Флиэнс! беги, беги, отсюда! Ты отомстишь за меня!.. О, раб! (Падает; Флиэнс и слуги убегают).

3-й убийца. Кто погасил факел?

1-й убийца. A разве так не было вернее.

3-й убийца

2-й убийца. Мы не совершили главной половины нашего дела.

1-й убийца. Хорошо, все-же пойдем сказать, что сделали (Уходят).

СЦЕНА IV.

Большая зала в замке, где все приготовлено для пира.

Входят Мэкбет, Леди Мэкбет, Россэ, Ленокс, лорды, леди и служители.

Мэкбет. Садитесь, господа! Каждый знает занимаемое им положение. Мы одинаково рады как первому, так и последнему.

Гости. Благодарим ваше величество.

Мэкбет. Мы сами смешаемся с другими гостями и займем среди них скромное место. Хозяйка-же сядет на почетном месте, но, когда настанет для этого время, мы будем ждать от неё любезного приветствия.

Леди Мэкбет. Государь, приветствуйте всех наших друзей за меня. Мое-же сердце может сказать только одно:- оно радо им всем.

Мэкбет. Они, в свою очередь, благодарят тебя тоже от души. Обе стороны заняты; я сяду вот здесь, посредине. Будьте все веселы! Я сейчас пущу в ход круговой кубок (В дверях появляется первый убийца; Мэкбет незаметно подходит к нему). На лице y тебя кровь?

1-й убийца. Если есть, -это кровь Бэнкуо, -государь.

Мэкбет

1-й убийца. Зарезан, государь; он убит мною.

Мэкбет. Ты отличный горлорез. То-же самое скажу я о том, кто спровадил на тот свет Флиэнса. Если и это сделал ты, равного тебе нет на свете.

1-й убийца. Ваше величество, Флиэнс бежал.

Мэкбет. Прежний припадок возвращается. Если-бы вы убили Флиэнса, я был бы здоров, как мрамор, крепок, как утес, свободен, как принадлежащий всем окружающий воздух, a теперь я снова опутан, сдавлен, связан, скован невыносимыми сомнениями и страхами. Но Бэнкуо, в надежном-ли он месте?

1-й убийца. Да, добрый государь. Он лежит теперь в вернейшем месте, - в пруде; и на голове y него ран двадцать, из которых каждая была-бы смертельна.

Мэкбет. За это спасибо. От взрослой змеи мы избавились, а спасшийся змееныш хоть и будет со временем тоже ядовит, но теперь y него зубы еще не выросли. Ступай. Завтра, снова став самими собою, мы распросим тебя еще раз (Убийца уходит).

Леди Мэкбет. Ты, царственный супруг мой, совсем не поощряешь наших гостей к веселости. Если внимание хозяина не обращено на пирующих ежеминутно, им начинает казаться, будто они едят и пьют за собственные деньги, a не участвують в пиршестве, предложенном от чистого сердца. Если ограничиваться одною едой, не лучше-ли каждому оставаться дома? Приветливость хозяина - лучшая приправа для кушаний; без неё самые изысканные блюда становятся безвкусными.

Мэкбет. Довольно, милая ворчунья! Желаем нашим гостям хорошего аппетита и такого-же пищеварения, чтобы ужин пошел всем на доброе здоровье.

Ленокс. Не угодно-ли будет вашему величеству сесть.

Появляется призрак Бэнкуо и садится на место Мэбета.

. Все, что есть самого высокого и славного в нашем королевстве, оказалось-бы теперь на лицо, если бы и Бэнкуо был с нами. Дай Бог, чтобы его отсутствие явилось только следствием забывчивости или нелюбезности относительно нас, a не было вызвано каким-нибудь несчастием.

Россэ. Отсутствие, свидетельствующее о его забывчнвости, само служит ему укором. Осчастливьте нас царственным своим обществом.

Мэкбет. Кажется, нет ни одного свободного места.

Ленокс. Вот это приготовлено нарочно для вашего величестаа.

Мэкбет. Где?

Ленокс. Здесь, государь... Что могло так встревожить ваше величество?

Мэкбет. Кто из вас сделал это?

Гости. Что такое, государь?

Мэкбет. Никто не может доказать, что виноват в этом я! Не встряхивай, глядя на меня, своими окровавленными кудрями!

Россэ. Встанем, господа, из-за стола; его величеству нездоровится.

Леди Мэкбет. Нет, дорогие гости, сядьте опять за стол; государь с самого детства подвержен таким припадкам. Они скоро проходять; едва успеет он сделаться, как смотришь, его уже нет... Ради Бога, сядьте опять... Вы очень обидите короля, если обратите слишком много внимания на его нездоровье... Продолжайте кушать и не смотрите на него... (Тихо Мэкбету). Опомнись! Ты, ведь, мужчина!

Мэкбет

Леди Мэкбет. Все вздор! Вероятно, тебя опять напугала такая-же, созданная твоим воображением, греза, как тот привидевшийся тебе воздушный кинжал, который, - по твоим словам, - указывал тебе путь к Донкэну! Вся эта растерянность, все эти страхи - только жалкие подобия настоящего ужаса. Верить такому вздору позволительно только женщинам, наслушавшимся розсказней старухи-бабушки, сидя зимним вечером y топящагося камелька... Стыдись!.. Что заставляет тебя так страшно меняться в лице? Дело сделано, и перед тобою только пустой табурет.

Мэкбет. Нет, умоляю тебя, посмотри, посмотри сама, вглядись хорошенько!.. Говори, вилишь ты что нибудь? Впрочем, мне-то какое дело!.. (Призраху). Если ты можешь кивать головою, то можешь и говорить!... Если могилы и склепы будут возвращать нам назад то, что в них похоронено, пусть надгробными памятниками над умершими будут зобы коршунов (Призрак исчезает).

Леди Мэкбет. Неужто страх совсем лишаеть тебя не только мужества, но и рассудка?

Мэкбет. Я видел его, - это так-же верно, как то, что я стою на этом месте.

Леди Мэкбет. Какой стыд!

Мэкбет. Проливалась кровь и ранее... в самые древния времсна, когда спокойствие общества не охранялось еще законами... Да и после того совершались убийства, о которих даже страшно слышать. Но в прежние дни размозжат бывало человеку голову, - он умрет; с тем и конец... Но в наше время, не смотря та целые десятки смертельных ран, полученных в голову, мертвые воскресают и сгоняют нас с мест... Вот это непостижимее самого страшного убийства.

Леди Мэкбет. Государь, вы забываете, что гости по вас скучают.

Мэкбет. Совсем из ума вон... Не удивляйтесь моей забывчивости, друзья мои. Я с детства страдаю недугом, на который все, знающие меня коротко, давно перестали обращать внимание. Выпью за ваше здоровье и за нашу дружбу, a затем сяду на свое место. Налейте мне вина! Наполните кубок до самых краев! (Призрак Бэнкуо является снова). Пью вообще за здоровье всех пирующих за этим столом и в особенности за здоровье Бэнкуо, отсутствие которого очень нас печалит. Как жаль, что его нет с нами! Мы утоляем жажду, осушая кубок и за него, и за всех присутствующих... Пейте все за всех!

Гости. Благодарим, ваше величество, и отвечаем тем-же.

Мэкбет. Прочь! Исчезни с глаз моих! Сгинь в недрах земли! Мозг высох в твоих костях! Кровь твоя похолодела. У твоих глаз нет более взгляда, a между тем они ослепляют.

Леди . Благородные лорды, не придавайте его недугу особенного значения; это явление обычное... Только прискорбно, что оно расстраивает веселье пира.

Мэкбет. Я готов дерзнуть на все, на что может дерзать человек! Явись в образе косматого, русского медведя, броненосного носорога или гирканского тигра, явись в каком угодно виде, кроме избранного тобою теперь, и мои невозмутимые нервы даже не вздрогнут. Или явись снова живым человеком, вызови меня на смертный бой, среди какой угодно пустынной местности, и если ты заметишь во мне хоть малейший трепет, назови меня трусом, куклой, способной служить только забавой девченке!.. Вон отсюда, ужасающая тень! (Призрак исчезает). Вон, насмехающийся надо мною призрак!.. Да, это так!... Стоит ему исчезнуть, и я снова делаюсь человеком... мужчиной.... Прошу вас, оставайтесь на своих местах.

Леди Мэкбет

Мэкбет. Разве подобного рода видения могут являться нам, нежданно налетать на нас и исчезать, словно летния облака, не вызывая в нас особого изумления?.. Все вы заставляете меня предполагать, что я до сих пор сильно заблуждался в себе, в своем мужестве. У вас при подобном зрелище на лице сохраняется прирожденный румянец, тогда как мои щеки мертвеют от страха.

Россэ. При каком зрелище, государь?

Леди Мэкбет

Ленокс. Покойной ночи, королева. Желаем его величеству скорейшего выздоровления.

Леди Мэкбет. Покойной ночи и доброго здоровья всем (Гости и слуги удаляются).

. Кровь прольется непременно. Говорят, будто кровь вызывает кровь... Иногда видали, что камни двигались сами собою, и слыхали, как говорили деревья. Уверяют, будто предсказатели и другие вещие люди при помощи сорок, галок и грачей обличали в кровопролитии даже таких убийц, которые лучше других умели прятать концы в воду... Который теперь час? Вероятно, уже очень поздно?

Леди Мэкбет. Теперь тот неопределенный час, когда ночь борется с утром.

Мэкбет

Леди Мэкбет. Посылал-ли ты к нему кого-нибудь?

Мэкбет. Нет, я уведомлял его косвенным путем, a теперь пошлю нарочнаго... Нет ни одного шотландца с большим или меньщим значением, к которому я не приставил-бы кого-нибудь из слуг, состоящих y меня на жаловании.... Завтра я, как можно ранее, отправлюсь отыскивать вещих сестер. Я заставлю их высказаться подробнее, так-как готов прибегнуть к самым худшим мерам, чтобы узнать худшее... Ради собственной пользы, я буду без разбора пользоваться всякими средствами. Я уже так глубоко погряз в потоке крови, что мне одинаково трудно и перейти поток, и вернуться назад. Голова моя полна саыих чудовищных замыслов, которые настоятельно требуют содействия руки и должны быть исполнены ранее, чем успеешь обдумать их хорошенько.

Леди . Тебе недостает того, что служит самым верным, целебным средством для всех живущих, мирного сна.

Мэкбет. Пойдем. Попытаюсь уснуть. К новому моему положению следует привыкнуть; все мои страхи, все неумение управлять собою, свойственные новичку, происходят только от недостатка привычки. В таких делах мы еще дети (Уходят).

СЦЕНА V.

Входит Геката и встречается с тремя появляющимися с разных сторон ведьмами.

1-я ведьма. Что с тобою, Геката? Ты, кажется, сердишься...

Геката должны это сделат, ради наибольшего торжества нашего искусства? Разве вы забыли, что я главная владычица сокровенных чар, главнейшая изобретательница всяких зол и бед? Но этого еще мало! Хуже всего то, что вы связались с человеком упрямым, злопамятным, жестоким и неблагодарным, как большинство из них, вступивших в сношения с вами только из любви к самим себе, a не к вам. Однако, еще есть время исправить вашу ошибку. Теперь уйдите, но завтра явитесь ко мне в пещеру Ахерона, куда придет и он вопрошать о дальнейшей своей судьбе. Приготовьте-же все ваши орудия, заговоры и чары, словом, все необходимое; я-же утону в воздухе и посвящу всю ночь страшному и пагубному делу, которое должно быть непременно исполнено ранее полудня. У одного из рогов луны висит капля сгустившихся паров; я должна завладеть ею, прежде чем она успеет разлиться над землею. Если при помощи наших волшебных сил перегнать эту влагу как следует, она поможет нам вызывать духов, которые своими обольщениями приведут его к вернейшей гибели. Он возстанет против воли рока, вызовет на единоборство самую смерть и вознесется надеждами за крайние пределы благоразумия, сострадания и страха, a вам известно, что излишняя самоуверенность лютейший враг всех смертных.

Пение за сценой.

Спеши ко мне, Геката,

Скорей, скорей, скорей!

Геката

1-я ведьма. За дело, сестры; не будем терять времени; она скоро вернется (Исчезают).

СЦЕНА II.

Комната в Форэсском дворце.

Ленокс. Из немногих моих слов, сказанных до сих пор, однако, произведших на вас впечатление, вы можете сами выводить заключения. Я только повторю, что обстоятельства сложились очень странно. Мэкбет скорбел о добром Донкэне, да и было о чем, так-как Донкэн умер. Доблестный Бэнкуо ездил верхом и задумал вернуться домой слишком поздно... Так-как бывший с ним Флиэнс бежал, вы можете заключать, что именно он убил отца. Не следует ездить верхом так поздно!.. И кто-же в состоянии будет отрешиться от чудовищной мысли, что изверги Малькольм и Дональбен сами умертвили августейшего своего родителя?.. Проклятый поступок!.. и как глубоко огорчил он Мэкбета, немедленно в порыве благородного изступления изрубившего в куски обоих виновных служителей, пока те еще находились под властью сна и опьяненья! Разве это не доблестный подвиг? Разумеется, доблестный и в тоже время благоразумный, потому что чье-же чуткое сердце не возмутилось-бы, слушая, как виновные нагло отрицают свою вину. Словом - я говорю, что теперешний король как нельзя лучше уладил дело, и думаю, что, держи он под замком сыновей Донкэна, - a этого, - Бог даст, - не случится, - они скоро узнали-бы, чем платятся за такое преступление, как отцеубийство... Узнал-бы это и Флиэнс, но лучше об этом молчать;- я недавно слышал, будто Мэкдоф впал в немилость за то, что позволил себе говорить слишком громко и отказаться от приглашения на пиршество к тирану... Не можете-ли вы сказать мне, где все они укрываются?

Лорд. Тот из принцев, которому по рождению принадлежал престол, без всякого права занимаемый тираном, находится теперь при английском дворе. Благочестивый король Эдвард относится к бежавшему принцу так милостиво, что превратности судьби нисколько не лишили последнего почестей, приличных его сану. Туда-же направляется и Мэкдоф. Он намерен просить короля-праведника дать ему в помощники стоящих во главе значительных войск - храброго Норсомберленда и воинственного Сиверда, чтобы при их содействии возвратить нам возможность и есть, и спать спокойно, избавить наши пиры и празднества от вторжения кровавых ножей и возвратить нам право воздавать и самим получать почести по заслугам, чего мы всегда жаждали. Эти известия до того взбесили короля, что он тотчас-же принялся за деятельные приготовления к войне.

Ленокс

Лорд. Посылал, но посол, получив решительный ответь:- "И не подумаю!" - обратился спиной к ответившему и проворчал что-то в роде:- "Дорого придется тебе поплатиться за эти слова".

Ленокс. Это должно послужить Мэкдофу предостережением и научить его, предосторожности ради, держаться подалее от Шотландии. Как было-бы хорошо, если-бы еще ранее его приезда какой-нибудь добрый ангел сообщил английскому двору цель прибытия благородного беглеца и тем ускорил освобождение нашей родины, так жестоко страдающей под давлением проклятой руки!

Лорд. Я и свои пожелания, и молитвы присоединяю к вашим (Уходят).