Макбет.
Действие четвертое.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Темная и мрачная пещера: на средине её стоит кипящий котел. Гром и молнии.

Входят три ведьмы.

1-я ведьма. Трижды промяукала пестрая кошка.

2-я ведьма. Да, трижды, a еж проворчал один раз.

3-я ведьма. A Гарпия кричит:- "Пора! пора!"

1-я ведьма. Давайте ходить вокруг котла и бросать в него всякую отраву, всякую нечисть. Ты, жаба, целых тридцать суток спавшая и день, и ночь под холодным камнем и накоплявшая в себе за это время разрушительный яд, варись первая в волшебном котле.

Все три. Подбавляйте и чар, и огня,

Чтоб кипел и шумел наш котел;

A зловредная пена его

Выливается пусть через край.

2-я ведьма. Вот мясо болотной змеи, лапка лягушки, глаз саламандры, шерсть летучей мыши, песий язык, раздвоенное жало ехидны, палец ящерицы, кожа медяницы, крыло совенка. Пусть все это кипит в нашем котле адским ключем, чтобы усилить чары! Кипите, варитесь!

Все три. Подбавляйте и чар, и огня,

A зловредная пена его

Выливается пусть через край.

3-я ведьма. Чешуя дракона, волчий зуб, остов колдуньи, желудок и пасть опустошающей моря акулы, корень омега, вырытый в потьмах, печень жида-богохульника, желчь козла, листья тисса, набранные во время лунного затмения, нос турка, губы татарина, палец младенца, рожденного в канаве потаскушкой и тут-же задушенного матерью, - кипите, варитесь, чтобы усилить чары! Бросайте туда-же и кишки тигра!

Все три. Подбавляйте и чар, и огня,

Чтоб кидел и шумел наш котел,

A зловредная пена его

Выливается пусть через край.

2-я ведьма. Охладив потом варево кровью павиана, мы увеличим и волшебную силу его, и крепость.

Входит Геката; за нею другия ведьмы.

Геката. Превосходно! Хвалю за усердие. Каждой придется получить свою часть из прибыли. Теперь, взяв друг друга за руки, словно эльфы или феи, ходите вкруг котла... От этого окрепнут чары того, что вы туда побросали.

Пение.

Духи черные и белые,

Духи красные и серые.

Все вокруг котла вертитесь

И мешать в нем не ленитесь.

2-я ведьма

Входит Мэкбет.

Мэкбет. Ну, что делаете в неурочный час вы, таинственные старушонки, дочери тьмы?

Все. Дело, которому нет имени!

Мэкбет. Откуда-бы вы ни черпали свои познания, заклинаю вас именем того, чему вы служите, отвечайте мне! Когда-бы вам пришлось разнуздать буйные ветры и заставить их разрушать святые храмы; когда-бы вспененные ваши волны разбили в щепы и поглотили все суда; когда-бы свирепая буря пригнула к земле колосья злаков и повырывала с корнями все деревья; когда рушились-бы замки, погребая под развалинами своих обитателей; когда бы вершины дворцов и пирамид свалились к своим основаниям; когда-бы все зародыши в сокровищнице природы перепутались между собою и последовало разрушение всего существующего, отвечайте на мои вопросы.

1-я ведьма. Говори!

2-я ведьма. Спрашивай!

3-я ведьма. Мы будем отвечать.

1-я ведьма. Из чьих усть желаешь ты слышать ответ:-ьиз наших или из уст наших властелинов?

Мэкбет. Вызывай своих властелинов; покажи мне их.

1-я ведьма. Лейте в котел кровь свиньи, пожравшей девять штук своих поросят, a также сало, вытекшее из тела повешенного убийцы!.. Пусть все это кипит и варится!

Все. Снизу поднимайтесь, сверху ниспускайтесь и на зов являйтесь, скорей, скорей, скорей!

Мэкбет. Скажи мне, неведомая сила...

1-я ведьма. Ему твоя мысль известна. Слушай его, но сам не говори ни слова.

Видение. Мэкбет! Мэкбет! Мэкбет! остерегайся Мэкдофа, остерегайся Файфского тана... Отпусти меня... С тебя довольно.

Мэкбет. Кто-бы ни быд ты, благодарю за полезное предостережение. Ты затронул во мне самую живую струну, постоянно дрожавшую под влиянием тревоги и страха... Скажи мне еще одно только слово... (Видение исчезает).

1-я ведьма. Этот не вфносит принуждения... Вот другой; он сильнее (Снова гремит гром. Из-под земли показывается окровавленный ребенок).

Видение. Мэкбет! Мэкбет! Мэкбет!

Мэкбет. Слушаю! Стал-бы слушать тремя ушами, если-бы они y меня были!

Видение. Будь кровожаден, смел, решителен! Насмехайся сколько угодно над могуществом человека, потому что ни один человек, рожденный от женщины, не может причинить Мэкбету ни малейшего вреда (Исчезает).

Мэкбет. Если так, Мэкдоф, живи! Зачем мне тебя бояться! Или нет! - я сделаю свою безопасность вдвойне безопасною, подчиню себе самую судьбу! Тебе, Мэкдоф, не жить, чтобы я мог малодушному и бледному страху сказать: - "Ты лжешь!" и затем спать спокойно, несмотря на грозу. (Удар грома; появляется ребенокь, с короною на голове и с деревцем в руке). A кто такой этоть ребенок, с царственно увенчанным челом? По золотому обручу его можно принять за потомка королей...

Все. Слушай, но не произноси ни слова.

. Будь горд и неустрашим, как лев. Не обращай внимания ни на чей ропот, ни на чью ярость, ни на чьи заговоры. Мэкбета не победит никто, пока великий Бирнэмский лес не двинется на него к высокому Донзинэнскому холму (Исчезает).

Мэкбет. Этому не бывать никогда! Кто в силах повелевать лесу, заставить деревья вырвать из земли глубоко пущенные в нее корни? Сладкое предсказание! Прекрасно! Не смей-же, мятеж, поднимать голову до тех пор, пока за тебя не возстанет сам лес Бирнэмский! Ты, наш так высоко вознесшийся Мэкбет, будешь спокойно жить в своем величии до того часа, когда настанет назначенный природой обычный срок для расалаты с жизнью, и она с последним вздохом не вылетит из груди... Однако, сердце мое все-таки продолжает нетерпеливо биться, желая узнать что-нибудь еще. Скажите мне, - если вам дано это знать, - будут-ли когда-нибудь царствовать в Шотландии потомки Бэнкуо?

Все. Не пытайся узнавать более того, что тебе уже сказано.

Мэкбет. Я требую полного удовлетворения; если вы мне в нем откажете, пусть над вами вечно тяготеет проклятье!.. Говорите мне все... Почему проваливается котел, и что значить этот шум? (Трубный звук).

1-я ведьма. Явитесь!

2-я ведьма. Явитесь!

3-я ведьма. Явитесь!

Все. Покажитесь его глазам и опечальте его сердце; покажитесь, легкие тени, и исчезните!

Появляются один за другим восемь королей и проходят мимо Мэкбета. У восьмого вь руках зеркало. За ними следует Бэнкуо.

Мэкбет. Ты слишком похож на призрак Бэнкуо! Сгинь! Твой царственный венец жжет мне зеницу глаз!.. Ты, второй, с своим увенчанным челом, точь в точь похож на первого, a третий точь в точь второй... Омерзительные карги, зачем показываете вы мне это?.. И четвертый такой-же!.. Притупись мое зрение! - старайся ничего не видать!.. Неужто этот бесконечный ряд протянется до дня страшного суда?.. А! вот шестой, седьмой... Не хочу более смотреть... Вот восьмой!.. У него в руке зеркало, a в зеркале видно много еще других... У некоторых - двойные державы и тройные скипетры... Какое ужасное видение!.. Понимаю! Теперь более нет нпкакого сомнения! Обагренный кровью призрак Бэнкуо, улыбаясь мне насмешливою улыбкой, с торжеством показывает на них, как на свое потомство... Неужто все так и будет?

1-я ведьма. Будет, будет так! Ноьпочему стоить Мэкбет в оцепенении? Ну, сестры, ободрим его упавший дух и усладим его взор нашими забавами. Я зачарую воздух, чтобы заставить его звучать, a вы под эти звуки кружитесь все в нашей древней пляске, чтобы великий король не мог сказать, будто мы приняли его без должного почета и не были рады его посещенио (Слышна музыка; ведьмы пляшут и постепенно исчезают).

Мэкбет

Входить Ленокс.

Ленокс. Что угодно вашему величеству?

Мэкбет. Видел ты вещих сестер?

Ленокс. Нет, государь.

Мэкбет. Разве он не проходили мимо тебя?

Ленокс. Я никого, государь, не видал.

Мэкбет. Да пропитается заразой воздух, по которому оне мчатся! Да будет проклять всякий, кто им верит!.. Я слышал лошадиный топот... Кто прискакал сюда?

Ленокс. Двое или трое гонцов, привезших вашему величеству известия, что Мэкдоф бежал в Англию.

Мэкбет. Бежал?.. В Англию?

Ленокс. Точно так, государь.

. Время, ты предупреждаешь грозные мои подвиги! Никогда не настигнуть крылатого замысла, если исполнение не пойдет с ним рука об руку. Отныне первенцы моей души будут и первенцами моей руки. Чтобы увенчат мысль свою делом, я сегодня-же нападу на замок Файф, предам его огню и мечу, умерщвлю и жену Мэкдофа, и малодетних его детей, и всех тех здополучных созданий, которые имеют несчастие состоять с ним в родстве. Это не глупое хвастовство; все будеть исполнено ранее, чем успеет остыть мой замысел... Но довольно с меня волшебства... Где гонцы? Веди меня к ним (Уходят).

СЦЕНА II.

Комната в принадлежащем Мэкдофу замке Файф.

Входят леди Мэкдоф, её сын и Росс.

Леди Мэкдоф. Он должен-был бежать?.. Вследствие какого-же проступка?

Россэ. Вооружитесь терпением, миледи.

Леди Мэкдоф. Его-то, как видно, и не доставало мужу. Его бегство - просто безумие! Часто не дела наши, a трусость превращают нас в изменников.

Россэ. Ведь ты еще не знаешь что заставило его бежать:- благоразумие или трусость?

Леди Мэкдоф. Бросить на произвол судьбы жену, малолетних детей, все имущество - разве все это признаки благоразумия? В нем нет к нам любви; это естественнейшее из всех чувств ему чуждо, между тем как крапивник, самая крошечная из всех птиц, и та защищает гнездо с птенцами от нападения хищной совы. В его поступке все говорит о страхе и ничто о любви. Его бегство так бессмысленно, что о благоразумии не может быть и речи.

Россэ. Полно, успокойся, любезная кузина, держи себя в руках. Что-же касается твоего мужа, - он благороден, разумен, предусмотрителен и лучше чем кто-либо знает, как следуеть поступить в переживаемое нами время. Не решаясь высказываться более определенно, я только замечу, что тяжело, должно быть, переживать такое время, когда мы становимся изменниками, сами того не зная, когда мы, на основании ходящих слухов, чувствуем страх, сами не зная, чего боимся, и только носимся из стороны в сторону по бурно разъяренному морю, не понимая, зачем и куда. Теперь пока прощай; я скоро увижусь с тобою опять. Настоящее положение дел достигло таких невозможных пределов, что оно должно или кончиться совсем, или вернуться к прежним порядкам. Прощай, хорошенький племянник; да хранит тебя небо!

Леди Мэкдоф. Отец y него жив, а он уже полусирота.

Россэ. Оставаться здесь долее было-бы с моей стороны крайнею нелепостью. Этим я повредил-бы и себе, и вам. Поэтому; прощайте (Уходит).

Леди Мэкдоф. Бедное дитя мое! Тепер отец твой все равно что умер. Что станешь ты делать? Как жить?

Ребенок

Леди Мэкдоф. Будешь питаться мухами и червяками?

Ребенок. Всем, чем раздобудусь. Ведь и оне живут так-же?

Леди Мэкдоф. Бедный мой птенчик! Неужто тебя не пугают ни сети, ни силки, ни западни?

Ребенок. Чего-же их бояться, мама? Силки и сети расставляют не для бедных и ничтожных птичек. Потом, что ты ни говори, я знаю, что отец жив.

Леди Мэкдоф. Нет, он умер. Как обойдешься ты без него?

Ребенок. Как ты-то обойдешься без мужа, мама?

Леди Мэкдоф. Мужей я могу купить себе хоть двадцать на каждом рынке.

Ребенок. Купишь, чтобы продать их опять?

Леди Мэкдоф. Ты сулишь по крайнему своему разумению и для своих лет далеко не глупо.

Ребенок

Леди Мэкдоф. Да, это так.

Ребенок. A что значит изменник, мама?

Леди Мэедоф. Человек, который лжеть, принимая присягу.

Ребенок. И всякий, кто так поступает - изменник?

Леди Мэкдоф. Да, всякий; он должен быть за это повешен.

Ребенок. И каждый, кто присягает и лжеть, должен быть повешен?

Леди Мэкдоф. Каждый.

Ребенок. Кто-же станет их вешать?

Леди Мэкдоф. Честные люди.

Ребенок. Значит лгуны и изменники дураки. Их так много, что они сами могли-бы перебить и перевешать тех, кто вешает их.

Леди . Да не оставит тебя Господь своими милостями, бедная обезьянка! Однако, все-таки кто-же заменит тебе отца?

Ребенок. Если-бы он в самом деле умер, ты стала-бы о нем плакать, a так-как ты не плачешь, это значит, что y меня скоро будет опять отец.

Леди Мэкдоф. Полно болтать! Ты говоришь вздор.

Входит гонец.

Гонец. Пракрасная леди, да благословить вас господь. Вы меня не знаете, но я-то отлично знаю, что вы занимете высокое положение; знаю также, что вам в самом недалеком времени грозит страшная опасность. Если вы не желаете, чтобы вас застигли в расплох, не пренебрегайте советом человека, желающего вам добра, и не оставайтесь здесь ни минуты долее. Бегите куда-нибудь с вашими малютками, бегите скорее! Объясняться подробнее я не в силах; мне и так уже тяжело пугать вас... Обойтись с вами еще хуже было-бы просто безчеловечною жестокостью... А, между тем, это худшее близко... Да придет вам на помощь небо; мне-же нельзя оставаться здесь долее (Уходит).

Леди Мэкдоф. Куда бежать и зачем? Ничего дурного я не сделала. Да, но теперь приходит на мысль, что я на земле, где дурные поступки считаются иногда похвальными, а хорошие опасною глупостью. Не прибегнуть-ли к этой чисто женской обороне:- не заявить-ли, что ни в чем дурном я не виновата?.. (Входят убийцы). Что это за люди?

1-й убийца. Где твой муж?

Леди Мэкдоф. Надеюсь, что место, где он находится, не настолько проклятое, чтобы ты мог найти его там.

1-й убийца. Он изменник!

Ребенок. Лжешь, лопоухий негодяй!

1-й yбийца. Ах, ты неоперившийся цыпленок (Наносит ему удар). Вот, гнусный приплод измены!

. Мама, он заколол меня!.. Молю тебя, беги! (Умирает; Леди Мэкдоф, с криками: "убивают" - бежит, преследуемая убийцами).

СЦЕНА III.

Англия. Комната в Королевском дворце.

Входят Малькольм и Мэкдоф.

Малькольм. Отыщем какой-нибудь укромный приют и выплачем там все душащия нас слезы.

Мэкдоф. Схватимся лучше за смертоносный меч, как подобает настоящим мужчинам. Вступимся за свои попранные права! С каждым новым рассветом раздаются вопли новых вдов, стоны новых сирот; новые бедствия бьют в набат о небесный свод, и это небо, как бы сочувствуя несчастной Шотландии, повторяет каждое слово, каждыи слог народной скорби.

Mалькольм от одного имени которого наш язык покрывается язвами, когда-то все считали человеком хорошим, честным, и вы сами любили его искренно... Он и до сих пор не обидел вас еще ничем. Я, правда, молод, но, поступившись мною, можно заслужить от него большую благодарность. Почему бы и не пожертвовать бедным, слабым, невинным ягненком, чтобы укротить разгневанное божество. Это даже было-бы очень благоразумно.

Мэкдоф. Я не изменник.

Малькольм. Но про Мэкбета сказать того-же нельзя. Грозный приказ короля может поколебать самую строгую добродетель. Простите мне эти слова; к вам они относиться не могут, и ваша благородная душа от них не изменится. Хотя лучезарнейший из ангелов и пал, но другие остаются такими-же чистыми и светлыми, как прежде. Если иногда зло ггрикрывается личиной добра, добро все-таки должно сохраяить вид добродетели.

. Все надежды мои рушились.

Малькольм. Может-быть, там-же, где во мне впервые возникли сомнения. Зачем вы расстались с женою, с детьми, зачем покинули эти сокровища, к которым приковывали вас узы нежнейшей любви, и притом покинули так поспешно, что не успели даже проститься с ними? Прошу вас, поймите, что моя недоверчивость происходит совсем не из подозрительности, обидной для вашей чести, a из простого чувства самосохранения. Какого-бы я нибыл о вас мнения, вы все-такт можете оставаться безукоризненно честным.

Мэкдоф правами беспрепятственно, когда их признают чуть не священным твоим достоянием! Прощайте, принц. Предлагайте мне тот клок земли, который находится в когтях тирана, прибавьте к нему все сокровища Востока, я и тогда не соглашусь быть таким предателем, каким вы меня считаете.

Малькольм. Не обижайтесь, Мэкдоф! Я говорю так не потому, чтобы именно вы внушали мне недоверие и страх. Я сам вижу, что бедная наша родина изнывает под гнетущим игом, что она обливается слезами и кровью, что каждый день к прежним её ранам прибавляются новые... Думаю я также, что нашлось-бы не мало рук, готовых схватиться за оружие для защиты моих прав, и даже сам благочестивый король Англии предлагает мне тысячи таких рук!- Но что-же из этого? Если-бы мне даже удалось попрать пятою голову тирана или насадить ее на конец моего меча, родине от этого не только не станет легче, но состояние её ран еще ухудшится. При новом преемнике её короны, она будет страдать еще сильнее, чем при теперешнем тиране.

Мэкдоф. Кто-же этот преемник?

. Я подразумеваю самого себя. Я знаю, что ко мне привито такое громадное количество всяких пороков, что стоит им обнаружиться - и даже сам черный от преступлений Мэкбет окажется белее снега, и каждый, сравнив его проступки с моими зловредными деяниями, назовет его невинным агнцем.

Мэкдоф. Даже среди легионов, населяющих недра кромешного ада, не найдется такого окаянного дьявола, который мог-бы сравняться с Мэкбетом.

Малькольм Ваши жены и дочери, как почтенные, так и девственные, не наполнят бездонной пропасти моих похотливых желаний, и никакие преграды, воздвигаемые моей воле, не сдержат напора моих сластолюбивых страстей. Лучше Мэкбет, чем такой король, как я.

Мэкдоф. Безмерное сластолюбие - только тирания природы. Оно нередко производило преждевременную пустоту на королевских престолах и падение многих королей. Однако, все-таки не бойтесь сделать своим достоянием то, что и так принадлежит вам по праву. Вы будете иметь возможность до пресыщения удовлетворять свою излюбленную страсть и все-таки слыть холодным в глазах ослепленной толпы. У нас не мало очегь сговорчивых на этот счет женщин. Сидящий в вас ястреб не может поглотить всего, что предложать вашему величеству, как только узнают ваши наклонности.

Малькольм. Вместе с безмерным сластолюбием в моей развращенной природе таится бездна других пороков, а в числе этих других такая неутолимая жажда стяжания, что я, кажется, в состоянии буду перерезать всех танов, чтобы только завладеть их имуществом. Мне понадобятся земли одного, драгоценные вещи другого, дома и усадьбы третьяго, и каждое новое приобретение будет для меня только острою приправою, которая станет только усиливать мой ненасытный голод. Я буду затевать беззаконные ссоры с вернейшими, преданнейшими слугами отечества и буду содействовать их гибели, чтобы только завладеть их поместьями.

. Любостяжание вырывает более бездонные пропасти и глубже пускает корни, чем временное, скоропреходящее и быстро пресыщающееся сладострастие. Оно - беспощадный меч, низложивший многих из наших королей. Не бойтесь, однако, и его. Шотландия настолько богата, что ей не трудно будет, - даже тем, что и так уже принадлежит вам, - вполне насытить вашу алчность к стяжанию. С этими недостатками можно еще помириться в виду добродетелей, служащих им противовесом.

Малькольм. В том-то и дело, что во мне нет ни одной добродетели, необходимой для венценосца. Ни правосудия, ни правдивости, ни воздержания, ни строгости, ни милосердия, ни постоянства, ни смирения, ни набожности, ни терпения, ни храбрости, ни силы во мне нет и помина; за то душа моя изобилует всевозможными пороками. Если-бы власть была y меня в руках, я вылил-бы в ад сладостное молоко согласия, возмутил-бы спокойствие всей вселенной, так-что мир исчез-бы с лица земли.

Мэкдоф

Малькольм. Скажи, неужто такой человек, какь я, достоин быть правителем страны, a я именно таков, каким описывал себя.

Мэкдоф. Не только править страной, но и жить-то ты недостоин. Несчастная страна, отданная во власть похитителю короны, держащему в руках кровавый скипетр, долго-долго не увидать тебе снова светлых дней, когда законный наследник твоего престола сам отрекается от себя, предает себя проклятию и богохульствует над своим ропщением... Малькольм, твой державный отец был святейшим из всех государей; королева, носившая тебя в чреве своем, большую часть жизни проводила на коленях в молитвах и каждый день умирала понемногу... a ты!.. Прощай!.. Пороки твои, в которых ты уличаешь себя сам, окончательно изгоняют меня из Шотландии... О, бедное мое сердце!-конец всем твоим надеждам!

. Мэкдоф, твое благородное негодование изгладило из души моей черные сомнения и примирило мысль мою с твоею правдивостью, с высокою твоею честностью. Чертовски коварный Мэкбет уже не раз старался подобными-же хитростями завлечь меня в свои руки; только благоразумная осторожность отъучила меня от излишней доверчивости. Но теперь пусть один Всевышний будет посредником между мною и тобою. Руководи мною. С этой минуты я отдаюсь тебе вполне и совершенно отказываюсь от всех клевет, вознесенных мною на себя, так как пороки, которые я приписываль себе, нисколько не присущи моей природе. До сих пор я еще не прикасался к женщине, никогда не изменял своему слову и даже к получке того, что принадлежит мне по праву, отношусь довольно равнодушно; никогда бы даже демона не продал демону. Правду я люблю так-же сильно, как самую жизнь, и то, что я наговорил на себя сегодня - первая моя ложь. То, что я на самом деле, свое настоящее я, отныне я посвящаю несчастной своей родине и буду служить ей под твоим руководством. На помощь ей, еще до твоего прибытия десять тысяч храбрейших воинов, во главе которых стоит старик Сиверд, были уже вполне готовы двинуться против Мэкбета. Теперь мы отправимся вместе. Наше дело вполне правое и, Бог даст, - успех будет достоин его!.. Что-же ты ничего не скажешь?

Мэкдоф. Такие противоположности разом примирить не легко; переход от разочарования к радости слишком внезапен.

Входит врач.

. Мы еще поговорим об этом после.- Скажите, состоится сегодня выход короля.

Врач. Состоится непременно. Целая толпа несчастных ожидает его. Против их болезни все наше искусство бессильно; ее врачует только одно его прикосновение. Такую святую вдасть даровало его руке само небо.

Малькольм. Благодарю вас (Врач

Мэкдоф. О какой болезни говорит он?

Малькольм. Особого названия y неё нет; ее просто называют "королевскою немощью". В этом отношении он просто творит чудеса, и я со времени своего приезда сюда видал их не раз. Как, вследствие каких молитв ниспослан ему этот дар - известно только ему одному, но людей, одержимых ужасным недугом, до того обезображенных нарывами и язвами, что на них страшно смотреть, a лечить отказываются все врачи, он исцеляет только своим прикосновением, чтением молитв и возложением на шею больному золотой монеты. Говорят, будто целебная эта способность станет переходить к его потомкам и прямым наследникам его престола. Кроме этой способности он наделен еще многими другими, как, например, даром пророчества, что ясно показывает, насколько переполнен он небесной благодати.

Мэкдоф. Кто это приближается сюда еще?

Малькольм. Кто-то из соотечественников, но кто именно?- не знаю.

. ИИривет тебе, любезный наш земляк и брат, Россэ.

Малькольм. Теперь и я узнал его. Всеблагий и великий Боже, уничтожь скорее причины, заставляющия нас скитаться на чужбине!

Россэ. Аминь.

. Скажи, Шотландия все в том-же горьком положении?

Россэ. Бедная родина! она как-будто боится узнавать самое себя. Ее приходится называть теперь уже не нашей матерыо, a нашею могилою. Улыбаться теперь в ней может только тот, кто ничего не понимает. Хотя раздирающие воздух произительные её крики, стоны и вопли слышат все, но они уже никого не поражают, a её глубокую скорбь и отчаяние все считают притворством. Похоронный звон раздается так часто, что никто уже не осведомляется, по ком звонит колокол. Жизнь хороших людей кь Шотландии так скоротечна, что она блекнет скорее, чем цветы на шляпах.

Мэкдоф. Сообщение это, к несчастию, слишком точно и к то же время слишком верно.

. Скажите, какое горе было самым последним, самым новым?

Россэ. Каждый, кому вздумалось-бы передавать печальное событие, совершившееся час тому назад, был-бы ошикан слушателями, как рассказчик старых вестей, так-как прискорбные случаи ежеминутно следують один за другим.

Мэкдоф Как поживает жена?

Россэ

Мэкдоф. A дети?

Россэ. Тоже ничего.

Мэкдоф

Россэ. Когда я расставался с ними, ничто еще не нарушало их покоя.

Мэкдоф. Не будьте так скупы на слова; рассказывайте все, как есть.

Россэ.Когда я отравлялся сюда с вестями, давившими меня своею тяжестью, ходили слухи, будто много хороших людей возстало против тирана, и судя по тому, что все войско его на ногах, я готов поверить справедливости этих слухов. Минута освобождения, следовательно, настала. Один ваш взгляд народил-бы вам бездну приверженцев в Шотландии. Женщины - даже и те ринулись-бы в бой, чтобы положить конец своим тревогам и страданиям.

. Пусть радуются! Мы отправляемся в Шотландию. Милостивый король Англии посылает с нами старика Сиверда, во главе десяти тысяч человек. Другого такого опытного и доблестного воина не найдется во всем христианском мире.

Россэ. Как был-бы я счастлив, если-бы мог ответить тем-же на радостную весть, но то, что предстоит сообщить мне, лучше было-бы простонать в пустыне, чтобы ничье живое ухо не уловило моих слов.

Мэкдоф. Кого-же касается это известие: - общаго-ли положения дел или оно должно мучительною болью отозваться в груди только одного лица?

Россэ

Мэкдоф. Если оно касается меня, зачем-же его от меня скрывать? Говорите скорее всю правду.

Россэ. Да не проклянуть моего языка ваши уши за то, что он сообщит им такие ужасные вещи, каких оне никогда не слыхивали!

Мэкдоф

Россэ. Тиран завладел вашим замком и безчеловечно умертвил и жену вашу, и детей. Разсказывать подробности этой гнусной расправы - значило-бы прибавить и вас к числу убитых.

Малькольм. Милосердое небо!.. Нет, друт мой, не надвигай на брови шляпы и не мешай скорби излиться в словах. Переполненное страданием сердце, перенося страдания безмолвно, того и гляди разорвется.

Мэкдоф

Россэ. Жена, дети, слуги, - словом, все находившиеся в замке.

Мэкдоф. И меня не было там!.. Ты говоришь, жена убита?

Россэ. Я уже ответил на этот вопрос.

. Утешься! Пусть беспощадное мщение послужить целебным средством против смертельного горя.

Мэкдоф. У него нет детей!.. О, бедные мои малютки! Вы сказали, все? О, адский коршун, все? Как! Он пробрался в гнездо и разом заклевал всех:- и мать, и птенцов!

Малькольм

Мэкдоф. Я так и сделаю. Но я, ведь, человек и немогу не чувствовать горя, не могу разом помириться с мыслью, что y меня отнято все, что было y меня самого дорогого. Неужто небо, видевшее все это, не захотело за них вступиться?!. Несчастный Мэкдоф, все они убиты за твои гирегрешения! Не за свои грехи сделались они жертвою убийства, a за твои, негодный Мэкдоф! О, милосердый Боже, упокой их души с миром!

Малькольм. Пусть скорбь послужит тебе оселком, чтобы острее отточить на нем свой меч! Не смягчай своего сердца, а, напротив, доводи его до изступления!

. О, глазами я мог-бы уподобиться теперь женщине, a языком самохвалу!.. Нет, всеблагое небо, положи разом конец всем проволочкам - дай мне скорее сойтись лицом к лицу с врагом Шотландии и моим собственным! Сведи меня с ним на расстоянии шпаги и дай помериться с ним силами! Если-же он и тут ускользнет от меня, прости ему, Господи, и все остальные его прегрешения.

Малькольм. Вот, наконец, слова, достойные мужа! Идем сейчас-же к королю. Войска готовы, и нам остается только откланяться его величеству. Мэкбет вполне дозрел; его стоит только встряхнуть, чтобы он упал, как переспелый плод, a силы небесные готовы пустить в ход свои орудия. Пользуйся всем, что может принести тебе уиешение; безразсветная ночь бесконечно длинна (Уходят).