Король Лир.
Действие третье.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

СЦЕНА I.

Поросшая вереском степь. Буря, гром и молнии.

Входят Кент и Рыцар.

Кент. Кто есть здесь, кроме гнусной этой непогоды?

Рыцарь. Человек, настолько-же возмущенный, как и сама природа,

Кент. Я вас узнаю. Где король?

Рыцарь. Он злобствует против стихий, взывает к ветрам, чтобы они сдунули землю в море и залили ее целиком своими пенистыми волнами. Он требует, чтобы мир изменился или совсем перестал существовать, рвет свои седые волосы, a неистовые порывы бури подхватывают этя седины и с дикою яростью превращают их в ничто, тщится с своими крохотными человеческими силами насмеяться над разгулом ливня и бури. В такую ночь, когда кормящая детенышей медведица не вышла-бы из своего логовища, и ни y льва, ни y проголодавшагося волка шкура не сохранились бы сухою, он, с непокрытою головой, бегает по степи, вызывая на бой все против всего.

Кент. Кто-же при нем?

Рыцарь. Один только шуть, старающийся шутками заглушить горе, разъедающее его душу.

Кент. Сэр, я вас знаю, поэтому решаюсь доверить вам многое и весьма важное. Между герцогами Корнуэльсским и Эльбени возникла вражда, хотя до сих пор полное её проявление с обеих сторон скрывается под личиною хитрости. У них, как и y всех, кого счастливая звезда возвела на высоту величия, есть слуги такие же лукавые как и они сами, служащие лазутчиками королю Франции, сметливыми наблюдателями нашего положения и сообщающие ему все, что они видят, как-то: козни обоих герцогов, бессердечное отношение к королю обеих дочерей, a может быть, и нечто большее, чему все зто зло служить только первыми предвозвестниками. Однако, вполне несомненно, что французское войско уже высадилось на берег и теперь уже находится в пределах нашего, тревожимого смутами государства. Пользуясь нашею беспечностью, войско это нашло под шумок несколько удобных случаев овладеть лучшими нашими гаванями и уже вполне готово открыто развернуть свое знамя. Теперь обращаюсь к вам с преддожением. Если вы доверяете мне, скачите скорее в Дувр. Там вы увидите одно лицо, которое щедро отблагодарит вас за правдивый перечень всех возмутительных, превосходящих все человеческие силы страданий, от которых горько стонет несчастный наш король. По рождению, я принадлежу к знати; человек я благовоспитанный и честный, поэтому, зная и вас за такого-же человека, я предлагаю вам взять на себя исполнение моего поручения.

Рыцарь. Мы еще поговорим об этом в другое время.

Кент. Зачем-же? В доказательство того, что я выше того, чем кажусь, воть вам кошелек. Сосчитайте то, что в нем есть, и содержащееся в нем возьмите себе. Еслт вы увидите Кордэдию, a я не сомневаюсь, что так оно и будет, покажите ей воть этот перстень. Она скажет вамь то, чего вы еще не знаете, то-есть, имя вашего сообщника... Проклятая буря!.. Отправимтесь отыскивать короля.

Рыцарь. Дайте руку. Вам нечего прибавить к сказанному?

Кент пусть криком даст об этом знать другому (Расходятся в разные стороны).

СЦЕНА II.

Другая часть той-же степи. Буря продолжается.

Входят Лир и Шут.

Лир. Бушуй, неистовый ветер, надувай свои щеки. Беснуйся, надрывайся! Ливни и ураганы, разверзите свои хляби и потопите землю так, чтобы не видно было даже петухов на её колокольнях. Вы, молнии, пропитанные серой и быстрые, как мысль, предшественницы громов, обращайте в щепки могучие вековые дубы, палите мою седую годову! a ты, всесокрушающий гром, сплюсни толстую округлость этого мира, разбей все формы, в которые природа отливает свои произведения, и в самом зачатке изсуши семена, из которых произрастает неблагодарное человечество!

Шут. A что, дядя, придворная святая вода в сухом доме много, ведь, приятнее, чем этот ливень под открытым небом? Знаешь ли что, добрый дядя? Помирился-бы ты с дочерьми, в такую ночь мокнуть под дождем, право, одинаково неприятно, как умным, так и дуракам.

Лир. Рокочи, свирепствуй, буря! Изрыгай пламя, разражайся ливнем! Дождь, гром, ветер и молнии все-таки не то, что мои дочери. Вас, разъяренные стихии, я не обвиняю в неблагодарности, вам я никогда не дарил королевств, вас никогда не называл своими детьми; вы ничем мне не обязаны. Так предавайтесь ужасающей своей потехе. Вот перед вами ваш раб, бедный, хилый, беспомощннй,презренный старик! A я все-таки назову вас подлыми угодниками за то, что вы заодно с моими гнусными дочерьми ополчились против такой старой и седой головы, как моя, и могучей ратью вступаете с нею в неравный бой. О, омерзительно это, омерзительно!

Шут. Умная голова y того, кто имеет свой дом, где можно преклонить усталую голов?. Другое дело, когда:- (Поет).

Семейно зажить вдруг задумает гульфик,

При том ни кола, ни двора не имея;

С женою он только совсем обовшивит:-

Ведь браки такие нам видеть не редкость.

То сделает тоже для пальца ножного,

Что-то надо-бы делать ему лишь для сердца,

Не диво, что он от мозолей застонет

И сон превратит свой в тяжелое бденье.

Потому что не родилась еще такая красивая женщина, которая не любила-бы вертеться перед зеркалом и улыбаться самой себе.

Входит Кент.

Лир. Нет, хочу быть образцом терпения и не стану больше ничего говорить.

Кент. Кто здесь?

Шут

Кент. Вы здесь, государь? Даже то, что любит ночную темноту, не любит таких ночей, как эта. Разъяренное небо нагоняет ужас даже на настоящих ночных скитальцев и вынуждает их робко ютиться в своих норах. С тех пор, как я стал взрослым человеком, не запомню таких потоков огня, таких страшных громовых раскатов, такого ливня, такого воя и таких стонов ветра. Человеческая природа не в силах выносить подобных ужасов, подобных неистовств рассвирепевших стихий.

Лир. Пусть всемогущие боги, так грозно гремящие над нашими головами, узнают теперь настоящих своих врагов. Трепещи злодей, душу которого тяготит неоткрытое еще преступление, и которого еще не постигла кара правосудия! Прячься подальше ты, окровавленная рука, и ты, клятвопреступник, и ты, кровосмеситель, надевший на себя личину добродетели! Дрожи, дрожи так, чтобы кости твои трещали! Трепещи, изверг, под прикрытием ловкого лицемерия покушавшийся на жизнь другого человека! Запертые на замок преступления, порвите свои таинственные цепи и молите о пощаде гремящих над вами грозных ваших судей!.. Я-же сам - скорее жертва, чем преступник.

Кент. Увы, он в такую непогоду бродит с непокрытою головою! Милостивый мой повелитель, неподалеку отсюда есть шалаш; там вы найдете пристанище. Оно защитит вас от жестокой бури. Отдохните там, a я тем временем опять отправлюсь в безжалостное жилище, более жесткое и грубое, чем те камни, из которых оно сложено. Еще недавно, когда я спрашивал о вас там, меня не захотели впустить; но я вернусь туда снова и во чтобы то ни стало заставлю бессердечних этих людей оказать вам гостеприимство.

Лир. Мои мысли начинают путаться. Идем, дитя. Как ты себя чувствуешь мой, мальчик? Озяб? Я и сам озяб. Друг, где-же шалаш? У нужды есть одно неоцененное качество: благодаря ей, самые жалкие вещи становятся дороже самых драгоценных... Где-же шалаш? Бедный мой шутик, одна часть моего сердца страдает даже и за тебя.

Шут (Поет). Надо быть на все готовым,

Чтоб в борьбе не унывать,

Помириться с горем новым

И с терпеньем счастья ждать.

Лир. Правда, дитя.- Веди-же нас в шалаш (Уходит с Кентом).

Шут. Отличная ночь, чтобы простуживались шляющиеся по улицам потаскушки, Однако, ранее, чем уйти, я выскажу свое прорицание: - "Коль алтарю служить ты будешь только словом,- коль пиво шинкари начнут водою портить,- коль вкусу обучать начнут портных дворяне,- и не еретиков сжигать, a блудодеев;- коль дело каждое считать суд будет правим,- не будет должников, в расплате неисправных,- ни средь рабов, ни средь вдруг обнищавшей знати;- коль клевета шептать не станет на ушко,- карманники кишеть в толпе не станут больше,- и лихву ростовщик считать краснеё станет,- a сводни с шлюхами начнут вдруг строить храмы,- тогда, о Альбион, в великое смятенье - и в страх впадеть твое владычество пустое.- Настанут времена,- кто доживет увидить - что на ногах ходить все люди перестали". Все это когда-нибудь предскажет Мерлин, так как я живу paнеe его нарождения (Уходит).

СЦЕНА III.

Комната в замке Глостэра.

Входят Глостэр и Эдмонд.

Глостэр. Как хочеш, Эдмонд, a мне не по душе такое неестественное жестокосердие. Когда я стал просить позволения сжалиться над ним, y меня даже отняли власть распоряжаться в собственном доме. Мне, под страхом вечной опалы, запретили даже произносить его имя, не говоря уже о том, что мне строго запрещено ходатайствовать за него, a тем более ему помогать.

Эдмонд. Совсем дико и вполне противуестествеино.

Глостэр. Слушай, но не рассказывай никому. Между обоими герцогами начались несогласия; есть нечто и еще похуже. Прошедшею ночью я получил письмо... Об этом опасно даже и говорить, поэтому я скорее запер письмо в конторку... За оскорбления, которые теперь наносят королю, отомщено будет жестоко. Часть французского войска уже высадилась; наша обязанность быть на стороне короля. Я розыщу его и окажу ему помощь. Ступай, займи герцога разговорами, так чтобы мое отсутствие не было замечено. Если он обо мне спросит, скажи, что я нездоров и лежу в постели. Если-бы, как меня предупредили заранее, мне предстояло лишиться за это жизни, я все-таки не оставлю без помощи своего старого властелина. Мы должны приготовиться увидать очень странные дела в самом недалеком будущем; но ты, Эдмонд, прошу тебя, будь осторожен (Уходит).

. Хотя ты и запрещаешь, a я все-таки доведу твои намерения до сведения герцога; расскажу ему и про письмо и тем окажу важную услугу. За нее я получу все то, что потеряет отец, то-есть, все и никак не меньше. Там, где старика ожидает падение, молодой найдет повышение (Уходит).

СЦЕНА IV.

Часть той-же степи; на ней шалаш.

Входят Лир, Кент и Шут.

Кент. Вот и шалаш. Войдите, добрый мой государь. Оставаться в такую ночь под открытым небом не под силу человеку (Буря все продолжается).

Лир. Оставь меня.

Кент. Государь, умоляю вас, войдите сюда.

Лир. Ты, кажется, хочешь в конец разорвать мне сердце?

Кент. Скорее разорвал бы я свое собственное! Войдите, добрейший государь.

Лир. Неужто ты считаешь чем то важным эту бурю, заставившую нас продрогнуть до мозга костей. Для тебя, может быть, это и важно, но тот, кого терзают более крупные страдания, не обратит ни малейшего внимания на мелкия. Перед медведем ты обратился-бы в бегство, но увидав перед собою бушующее море, ты готов будешь броситься в самую пасть хищного животнаго. Когда душа покойна, тело становится чувствительным до крайности; буря-же, ревущая в моей душе, заглушает все чувства, кроме того, что бьется вот здесь... О, неблагодарность детей! Не похожа-ли ты на зубы, кусающие ту руку, которая приносит им пищу?.. Но я хочу наказания чрезмернаго!.. Нет, не хочу я более плакать!.. В такую ночь заставить меня бродить без пристанища! Вы, хляби небесные, изливайте на меня все свои потоки, все водопады!- я вынесу все, даже в такую ночь, как эта!.. О, Рэгана, о, Гоиэриль! Любящее сердце отца заставило его отдать вам все, все! Но если долее думать об этом, сойдешь с ума! Надо этого избегать. Довольно!

Кент. Добрый господин, войдите в шалаш.

Лир. Нет, прошу тебя, войди туда сам и ищи там себе успокоения. Эта буря помогла мне забыть о таких вещах, которые для меня еще мучительнее... А, впрочем, пожалуй, войдем (Шуту.). Ты, дитя, жертва бесприютной нищеты, иди вперед... Ну, идем-же. Я помолюсь, a потом лягу спать. (Шут уходит в шалаш). Где-бы и кто-бы вы ни были, несчастные бедняки, застигнутые непогодой, вы, - когда самая неприкрытая нищета, словно в окна и двери, выглядывает из каждой прорехи жалкого вашего рубища,- кто приютит, согреет вас в такую ужасную ночь?.. Как мало думал я об этом ранее. Ты, пышность, прими хоть лекарства, чтобы сколько-нибудь иметь понятия о том, что чувствуют бедняки! Тогда ты разделишь с ними свой избыток, и таким образом небо явится более справедливым.

Эдгар (из шалаша). Полторы сажени! Полторы сажени! Бедный Том (Шут выбегает из шалаша).

Шут. Не ходи туда, дядя, не ходи! Там дух. О, помогите, помогите!

Кент. Дай мне руку. Что там такое?

Шут. Дух, говорят вам, дух! Он уверяет, будто имя ему бедный Том.

Кент. Ты что за человек, лежащий здесь на соломе? Выходи, выходи.

Входит Эдгар, одетый, как сумасшедший.

Эдгар. Бегите отсюда! За мною гонится нечистая сила!.. Сквозь колючия ветви боярышника прорывается леденящий ветер. Бррр! Ступай отогреваться на холодную постель.

Лир

Эдгар. Кто даст что-нибудь бедному Тому?Нечистая сила заставила его пройти через огонь и сквозь пламя, заставила переплывать через реки и водовороты, таскала меня по топям и по трясинам; она положила ему ножи под подушку, мочальные веревки на его скамью в церкви, подсыпала ему в похлебку отраву, вселила гордыню в его сердце, заставляла его верхом на гнедом коне переезжать через мосты в четыре дюйма шириною, как предателя, заставляла его гоняться за своею тенью! Да поможет тебе небо сохранить все пять душевных твоих сил! Бедному Тому холодно!.. О, ду-ди, ду-ди, ду-ди, ду! Да сохранят тебя боги от ветра, от дыхания зловредных звезд и от чар колдовства! Подайте что-нибудь бедному Тому... Его, несчастного, терзает нечистая сила! Знаете, я могу ее поймать... вот туть... и вот тут опять... и опять вот тут (Гроза продолжается).

Лир. Неужто дочери довели его до такого состояния... Ты им отдал все и ничего не оставил себе?

Шут. Ну, нет, для себя он приберег тряпицу, иначе, при виде его наготы, мы сгорели бы со стыда.

Лир. Если так, все реющия в струящемся воздухе грозные кары, по воле судьбы долженствующия обрушиться на людей преступных, да падут на головы твоих дочерей.

Кент. У него неть дочерей, государь.

Лир. Смерть тебе, обманщик! Кроме бессердечных дочерей, ничто не могло бы довести человеческую его природу до такого унижения. Разве теперь такой уже обычай, чтобы отвергнутый детьми отец чувствовал так мало сострадания к собственной плоти?.. Наказание вполне справедливое! Ведь эти пеликаны - дочери народились именно от этой плоти.

Эдгар. Пиликок сидел на Пеликоковом холме... Элло, ло-ло, ло-ло!

Шут. Эта холодная ночь всех нас обратит в дураков и в бесноватых.

Эдгар. Берегись нечистой силы, повинуйся родителям, твердо держи данное слово, не сквернословь, не подделывайся к законной жене твоего ближнего, не наряжай своей любовницы в яркие наряды! Тому холодно.

Лир. Чем ты был ранее?

Эдгар. Женским угодником, гордившимся умом своим и сердцем. Я завивал волосы, носил перчатку за околышем шляпы, служил страстной похоти своей возлюбленной и совершал с нею дело мрака; при моем разговоре было столько-же клятв, сколько слов вообще, и я беспечно нарушал их перед лучезарным лицом самого неба. Засыпал я не иначе, как мечтая о сладострастии, a просыпался, чтобы осуществлять этя мечты. Вино любил я сильно, игру в кости тоже, а любовниц имел более, чем жен y любого турка. Сердце y меня было вероломное, ухо жадное, рука кровавая; по ленн я был свиньей, по лукавству - лисой, по прожорливости волком, по злобе - собакой и львом относительно моей добычи... Берегись, как бы скрип башмаков и шелест шелка не отдали твоего бедного сердца во власть женщины, не позволяй своим ногам переступать за порог домов терпимости; держи свои руки подальше от женских юбок, перо подальше от записных книг ростовщиков, и тебе нечего будет бояться нечистой силы!.. Холодный ветер все еще продолжает прорываться сквозь ветви боярышника? A как он воет-то? - у-у-у... но ты, дельфин, мой сын, не мешай ему. Пусть себе мчится, пусть себе злится (Буря продолжается).

Лир. Лучше-бы тебе лежать в могиле, чем подвергат свое обнаженное тело всем ужасам непогоды. Неужто человек в самом деле не больше этого? Вглядитесь в него хорошенько. Нельзя сказать, чтобы y червя он был в долгу за шелк, y красного зверя за мех, y овцы за шерсть, a у кабарги за благовония. Он заставдяет вас всех краснеть за наши умствования... Да, ты, приятель, остался тем, чемь был создан, то есть настоящим, безъискуственным человеком, то есть, жалким и нагим двуногим животным. Долой с меня все чужое! Делайте тоже и вы! (Рвет на себе одежды).

Шут. Полно, дядя, что ты затеял? Раздеваться незачем, так-как плавать здесь негде. Явись теперь в этой степи хоть крошечный огонек, он был бы тем-же, чем сердце в теле старого развратника. Оно тепло, словно искорка, a остальное тело холодно, как лед. А, смотрите, вот сюда приближается блуждающий огонек.

Эдгар. Это злой дух Флибертиджибет. Его обязанность кричать, чтобы гасили огни, и бродить по земле до первых петухов. Он насылает бельмы, заставляет глаза косить, приставляет заячью губу, портит пшеницу, примешивая к ней спорынью, и всячески старается досаждать бедным, земным созданиям.

Трижды Уитольд святой по долине похаживал;

До трех раз злобных ведьм из долин выпроваживал;

Трижды мир и людей он щадить им приказывал

И кикимор тех грозными клятвами связывал.

Так отсюда скорее-жь ты, ведьма, беги!

Кент

Входит Глостер сь факелом.

Лир. Это кто?

Кент. Ты кто такой? Кого тебе нужно?

Глостэр. Сами вы кто такие? Как вас зовут?

Эдгар. Я бедный Том. Питаюсь я водяными лягушками, жабами, головастиками, ящерицами земляными и водяными, a когда сидящая во мне нечистая сила очень разгуляется, приправляю кушанья коровьим калом, жру старых крыс и утопленных собак. Пью зеленоват?ю плесень, покрывающую поверхность стоячих луж; меня гонят кнутами от одной десятины до другой, сажают в колодки, бьют, заключают в тюрьмы, a прежде y меня было три пары платья, шест рубах для прикрытия наготы, конь для верховой езды, a y левого бедра меч, чтобы им сражаться.

Скоро семь лет, да, семь лет ужь сравняется,

Как акридами бедненький Томи питается.

О, перестань, мой мучитель, уймись Смолькин, уймись, мой терзатель!

Глостэр. И вы, государь, не нашли общества получше этого?

Эдгар. Нечистый дух тоже джентльмен. Имя ему Модо и еще Маху.

Глостэр. Наши плоть и кровь, государь, до того выродились, что стали ненавидеть того, кому обязаны жизнью.

Эдгар. Бедный Том продрог.

Глостэр. Идемте, государь, ко мне. Мой долг предписывает мне не вполне подчиняться воле ваших дочерей. Несмотря на строгий их приказ запереть перед вами ворота моего замка и предоставить вас на волю свирепствующих стихий, я все-таки решился вас отыскать и отвести туда, где вас ожидают тепло и пища.

Лир. Дай мне прежде побеседовать вот с этим философом. Скажи, откуда берется гром?

Кент. Добрейший государь, воспользуйтесь его приглашением, идите к нему.

Лир

Эдгар. Как избегать нечистой силы и убивать гадин.

Лир. Позволь тебе предложить один вопрос на ухо.

Кент. Сэр, попросите его еще раз идти с вами. Он начннает мешаться в рассудке.

Глостэр. Всякий-бы помешался. Дочери явно желают его смерти. Ах, невольно вспомнишь теперь доброго Кента. Бедный изгнанник тогда-же предсказал все это. Ты говоришь, будто король только начинает мешаться в рассудке, a я скажу тебе, любезный, что я и сам почти совсем уже помешался. Был y меня сын, которого я знать теперь не хочу. Недавно, о, как еще недавно, он тоже покушался на мою жизнь. A я, мой друг, как горячо его любил! Едва-ли хоть один отец любил сына так сильно, как я любил его, и от этого горя, признаюсь тебе, y меня голова тоже не на месте (Буря продолжается). Какая ужасная ночь! Умоляю ваше величество, пойдемте.

Лир. Ах, извините меня, сэр. Благородный философ, просим тебя не лишать нас твоего общества.

Эдгар. Томи прозяб.

Глостэр. Отправляйся, любезный, в шалаш и грейся там.

Лир. Идемте-же все туда.

Кент. Нам, государь, надо совсем в другую сторону.

Лир. Нет, с моим философом я не расстанусь!

Кент. Сэр, не противоречьте королю; пусть он возьмет с собою этого несчастнаго.

Глостэр. Пожалуй, пусть берет.

Кент. Идем с нами, любезный.

Лир. Да, добрый афинянин, идем с нами.

Глостэр. Только, чур, не разговаривать, a идти молча и тихо.

Эдгар"Фи! фай! Вон отсюда скорее: - Здесь британскою кровью несет"! (Уходят).

СЦЕНА V.

Комната y Глостэра.

Входят герцог Корнуэльский и Эдмонд.

Герцог Корнуэльский. Не уеду отсюда без того, чтобы не отомстить.

Эдмонд. Одного боюсь я, герцог - меня, пожалуй, станут осуждать за то, что чувство долга оказалось во мне сильнее, чем родственное чувство.

Герцог Корнуэльский. Теперь я понимаю, что не один только злой нрав заставил твоего брата помышлять о смерти отца. Твой отец был человек гнусный, a это-то и послужило главною побудительною причиною.

Эдмонд. Какое для меня горе, что я вынужден раскаяваться, совершив даже справедливое и правое дело. Вот письмо, о котором он говорил и которое ясно доказывает, что отец был не только сторонником Франции, но уже вошел в сношения с нею. О, боги, каким-бы счастием было, если-бы никогда не существовало этой проклятой измены или, по крайней мере, не мне пришлосьбы ее обличать.

Герцог Корнуэльский. Идем к герцогине.

Эдмонд. Если все, что тут написано - правда, хлопот нас ожидает не мало.

Герцог Корнуэльский. Правда оно или ложь, но ты именно этому обязан титулом графа Глостэра. Розыщи отца, чтобы мы немедленно могли привлечь его к ответственности.

Эдмонд (Про себя). Если я захвачу его в такое время, когда он ухаживает за королем, это еще усилит уже существующия подозрения (Громко). Как ни тяжело столкноьение между долгом верноподданного и долгом родственным, я все-таки останусь верен вам.

. Вполне тебе верю, и ты увидишь, что я своею любовью вполне заменю тебе отца (Уходять).

СЦЕНА VI.

Комната в строении, прилегающем к замку Глостэра.

Входят Глостер, Лир. Кент, Шут и Эдгар.

Глостэр. Будьте благодарны и за это; здесь во всяком случае лучше, чем под открытым небом. Впрочем, на сколько могу, постараюсь еще улучшить ваше положение здесь.

Кент. Из всего прежнего его рассудка теперь сохранилась одна только нетерпеливость. A вас да наградят боги за вашу доброту (Глостэр удаляется).

Эдгар. Фратэрэтто зовет меня и уверяет, будто Нерон удит рыбу в озере мрака, Молитесь, невинные люди, и остерегайтесь нечистой силы.

Шут. Дядя, сделай одолжение, скажи, кто такой сумасшедший - джентльмен или простолюдин?

Лир. Король, король!

Шут. A по моему неть:- он простолюдин, y которого сын джентльмен. Кто-же, кроме сумасшедшего, потерпит, чтобы сын ранее его самого попал в знать, как допускает это указанный простолюдин.

Лир. О, если-бы иметь под руками тысячу человек, которые с змеиным шипением набросились-бы на них и насквозь прожгли им грудь раскаленными докрасна спицами!

Эдгар. Нечистая сила кусает мне спину.

Шут. Сумасшедший тот, кто воображает, будто волка можно приручить, что лошадь всегда будет здорова, что можно верить любви юноши или клятвам потаскушки.

Лир. Решено! Я сейчас-же призову их к суду (Эдгару). Ты, ученейший из судий, займешь председательское место (Шуту). A ты, мудрый законовед, садись вот сюда (Шут сдаится). Ну, a теперь очередь за вами, лисицы.

Эдгар. Смотри, как она стоит и как сверкает глазами. Неужто, миледи, вы желаете разжечь сластолюбие даже в судьях? (Поет):

Ну, плыви скорее, Бесси, ты ко мне.

Шут (Продолжая).

Но, к несчастью, дырка y неё в челне;

Плыть она не может к другу своему.

Эдгар. Вот теперь нечистая сила терзает бедного Тома голосом соловья. Хопдэнс требует, чтобы в желудке y Тома оказались две белые селедки. Не каркай, черный ангел! Нечем мне тебя угостит!

Кент. Государь, зачем стоите вы, словно окаменелый? Прилягте лучше вот на эти подушки и отдохните.

Лир. Хорошо, но прежде посмотрю, как их будут судить. Вводите свидетелей (Эдгару). Ты, облеченный в мантию судьи, занимай свое место (Шуту). Ты, товарищ его по правосудию, садись рядом с ним (Кенту). Садись и ты, так-как ты тоже принадлежишь к числу судей.

Эдгар. Будем-же судить по совести (Поет).

Спишь ты или дремлешь, милый пастушок,

На соседском поле, ведь, стада пасутся;

Не беда, однако! Заиграй в рожок,

И сейчас овечки все к тебе вернутся.

Брысь, брысь, серая кошка!

Лир. Вызовите сперва вот эту. Она - Гонэриль. Клянусь перед находящимся здесь почетным собранием, что она пинками вытолкала из дома бедного короля своего отца.

Шут. Пожалуйте сюда, миледи. Ваше имя - Гонэриль?

Лир. Не может она этого отрицать.

Шут. От души прошу y вас прощения:- я было сначала принял вас за складную скамью.

Лир. А вот и другая; её уклончивый взгляд прямо говорит, из какого вещества вылеплено её сердце. Взять ее под стражу! Оружия, оружия! Мечей! Огня! Здесь измена, подкуп! Судьи предатели, зачем допустили вы, чтобы она ушла от должной кары?

Эдгар. Да сохранят тебе боги пять твоих человеческих чувств.

Кент. О, какое горе! Вспомните, государь, сколько раз вы хвалились, что вы ни в каком случае не утратите терпения. Где-же оно?

Эдгар (Про себя). Мои слезы доказывают, как сильно я ему сочувствую, a оне того и гляди выдадут, что я совсем не то, чем притворяюсь.

Лир. Смотрите, вот собаченки... Их целая стая и все оне лаят на меня, да все: Трэйка, Белянка, Любимка!

Эдгар

Собака, будь с белой иль черной ты мордой,

Пусть зуб ядовит твой, как жало змеи,

Дворняшка-ублюдок иль пудель ты гордый,

Красивы иль скверны статьи все твои;

Пушистым иль куцым хвостом ты кичишься,

Мне стоит тебе лишь свой лик показать;

От этого лика ты с воем умчишься

И больше ко мне не вернешься опять.

Эй, до-ди, до-ди, до! Идемте на посиделки, на рынки в большие, торговые города... Бедный Том! рог твой совсем сух.

Лир. Пусть вскроют грудь Рэганы и дознаются, чем заражено её сердце. Постарайтесь узнать, отчего природа делает иные сердца такими жестокими и безчеловечными (Эдгару). Тебя, любезный, я зачисляю в свою сотню, только одежда твоя не совсем мне по вкусу. Ты, пожалуй, скажешь, что одет персианином, но нарядиться иначе все-таки не мешало-бы.

Кент. Теперь, добрый государь, лягте здесь и отдохните.

Лир. Не шумите только, не шумите. Опустите занавески y окон. Вот так, так! a поутру я отправлюсь ужинать.

Шут. A я в полдень лягу спать.

Входит Глостэр.

Глостэр. Слушай, любезный, где мой король и повелитель?

Кент. Он здесь, сэр. Не беспокойте его; он совсем помешался!

Глостэр. Добрый друг, возьми его скорее на руки и спаси во чтобы то ни стало. Я подслушал, что думают посягнуть на его жизнь. Носилки готовы; положи его на них и постарайся как можно скорее пробраться в Дувр, где тебя ждет ласковый прием и где ты найдешь могучих покровителей. Уноси своего госдодина! Если ты промедлишь хоть полчаса, придетея расстаться с жизнью и ему, и тебе, и еще многим, предлагающим взять его под свою защиту. Бери-же его на руки и следуй за мною. Для большей безопасности я дам тебе хороших провожатых.

Кент обстоятельства (Шуту). Помогай-же нести твоего господина; отставать от нас тебе не следует.

Глостэр. Идите, идите вперед! (Глостэр уходит; за ним Кент и Шут уносят Лира).

Эдгар. Когда видим, что и те, кто много лучше нас, страдают так-же, как и мы, собственное горе начинает казаться менее жестоким. В том, кто страдает одиноко, всего сильнее говорит воображение, напоминающее, сколько в прошлом было благолопучия, сколько светлаго счастия. Но видя, что y неё есть товарищи по несчастию, душа быстро превозмогаеть горе. Теперь личное мое горе кажется мне не только выносимым, но и совсем ничтожным, когда я вижу, что несчастие, заставившее меня поникнуть головою, совсем подкосило короля. Ему удар нанесен, как отцу, мне, как сыну. Скройся-же, Том, и снова появись на свет Божий только тогда, когда распространенная насчет тебя клевета разъяснится, a ты окажешься вполне оправданным в глазах людей. Пусть в эту ночь произойдет что угодно, но лишь-бы удалось спасти короля (Уходит).

СЦЕНА VII.

Комнаа в замке Глостэра.

Входит герцог Корнуэльский, Регана, Гонэриль, Эдмонд и свита.

Герцог Корнуэльский. Отправьтесь скорее к вашему супругу, герцогиня, покажите ему это письмо и сообщите, что французское войско уже высадилось y нас. Разыскать изменника Глостэра! (Несколько человек из свиты уходят).

Рэгана

Гонэриль. Вырвать y него глаза!

Герцог Корнуэльский. Расправиться с ним предоставьте мне. Ты, Эдмонд, проводишь домой нашу сестру. Тебе неприлично быть свидетелем наказания, которому мы вынуждены подвергнуть вероломного твоего отца (Гонэрили). Посоветуйте герцогу, к которому едете, как можно скорее приступить к приготовлениям. Так-же поступим и мы. Благодаря толковым гонцам, известия между нами будут передаваться быстро. Прощайте, любезная сестра; счастливого пути, граф Глостэр (Входит Осуолъд). Ну что? Где король?

. Граф Глостэр куда то укрыл его. Человек тридцать пять или тридцать шесть из рыцарей короля искали своего повелителя неустанно. У ворот замка они встретили его носилки и присоединились к немy; к ним в свою очередь примкнуло несколько еще вассалов графа Глостэра, и все направились к Дувру, хвастаясь тем, что у них есть там высокие покровители.

Герцог Корнуэльский. Вели подавать лошадей для твоей госпожи.

Гонэриль

Герцог Корнуэльский. Прощай, Эдмонд (Гонэриль, Эдмонд и Осуольд уходят). Отыскать сейчас-же изменника Глостэра, скрутить ему, как вору, руки и представит сюда (Уходят еще несколъко чемвекь из свиты). Хотя без приговора суда мы не имеем права лишить его жизни, но наша власть придет на помощь нашему гневу; этот гнев могут порицать, но обуздать его не могут. Кто там? А! ведут изменника (Слуги вводят Глостэра).

Рэгана. Да, это он! Неблагодарная лиса.

. Вяжите крепче его высохшие, как плети, руки.

Глостэр. Что-же это значить? Друзья мой, вспомните, вы y меня в гостях... Добрые друзья мои, не платите мне злом за гостеприимство!

Герцог Корнуэльский

Рэгана. Крепче, крепче! О, гнусный изменник! (Слуги вяжут Глостэра).

Глостэр. Неть, безжалостная женщина, я не изменник!

. Прикрутите его к этому стулу... Ты, негодяй, предатель, узнаешь все (Слуги привязывают Глостэра; Рэгана вырывает y него из бороды клочья волос).

Глостэр. Клянусь богами, рвать мою бороду гнусно, безчеловечно!

Рэгана

Глостэр. Безчеловечная женщива, волосы, вырванные у меня из бороды, оживятся и явятся свидетелями против тебя! Хозяин здесь я; не следовало-бы вам своими разбойничьими руками наносить мне такие позорные обиды за мое радушное гостеприимство. Чего хотите вы от меня?

Герцог Корнуэльский. Какое письмо получил ты недавно из Франции?

. Не запирайся; мы знаем все.

Герцог Корнуэльский. Какие сношения y тебя с войсками, недавно предательски высадившимися y нас?

Рэгана

Глостэр. В письме высказаны одни только предположения, и получил я его не из неприятельского стана, a от человека, не принадлежащего ни к той, ни к другой стороне.

Герцог Корнуэльский. Запирательство!

. Ложь!

Герцог Корнуэльский. Куда отправил ты короля?

Глостэр

Рэгана. Зачем именно в Дувр? Как ты смел? Разве ты забыл, что тебе под страхом казни было запрещено...

Герцог Корнуэльский. Дай ему прежде ответить, зачем он отправил короля в Дувр.

. Я привязан, словно к позорному столбу, и вынужден терпеть эту пытку!

Рэгана. Зачем отправвл ты его в Дувр?

Глостэр блуждал с непокрытою головою; он остался без крова в такую ночь, когда бушующее море, казалось, готово было затопить последний блеск звезд, и от слез царственного старца все ужасы этой ночи казались еще ужаснее. Если-бы в такую непогоду даже волки выли y твоих ворот, ты должна-бы была оказать им правосудие. При виде того, что вынес твой отец, смягчилось-бы самое черствое сердце, но только не твое. Однако я еще увижу, как крылатая месть обрушится на таких людей, как вы оба.

Герцог Корнуэльский. Не увидишь ты её никогда! Держите его крепче; я шпорой выколю ему глаз.

Глостэр. О, пусть тот, кто надеется дожить до старости, поможет мне хоть чем-нибудь! О боги, какие они изверги!

. Один глаз будет видеть и издеваться над другим. Выколи и его.

Герцог Корнуэльский. Да, увидишь ты теперь мщение.

Слуга. Остановитесь, герцог! Я служу вам с детства, но еще никогда не оказывал вам такой важной услуги, как теперь, прося вас остановнться.

. Это еще что такое, собака?

Слуга. Будь y вас на подбородке волосы,я вырвал бы их все до одного! Чего вы хотите? (Герцог бросаетсяш него с обнаженпым мечом).

Герцог Корнуэльский. Вот тебе, мерзавец!

Слуга

Рэгана (Другому слуге). Давай сюда! (Вырывает y этого слуги меч и сзади наносит первому слуге удар в спину). Раб дерзает возставать на господина!

Слуга. Я ранен насмерть! Граф, y вас еще остался один глаз, и вы увидите кару, которая их постигнеть... О! (Умирает).

Герцог Корнуэльский

Глостэр. Все мрачно... темно!.. Где-же ты, сын мой Эдмонд? Воспламени каждую искру твоей души и отомсти за это ужасное дело!

Рэгана. Твоего сына, вероюмный негодяй, здесь неть, и ты напрасно взываешь к тому, кто тебя ненавидит. Он-то и открыл нам твою измену; слишком он хорош для того, чтобы тебя жалеть!

. О, глупец я, глупец! Значит Эдгара оклеветали без всякой вины с его стороны? О, всемогущие богп, простите меня, и пусть он будет счастлив!

Рэгана. Вытолкать его за ворота! Пусть он носом отыскивает дорогу в Дувр... Что с вами, герцог?

Герцог Корнуэльский развязывают Глостэра и уводят).

1-й слуга. Если этот человек будет попрежнему наслаждаться счастием, меня не станет тревожить ни один из моих грехов.

2-й слуга. A если она проживеть долго и умрет своею смертью,- все женщины обратятся в извергов.

. Пойдем за старым графом и уговорим бесноватого из Бедлама вести его туда, куда тому будет угодно. Юродивый нищий согласится на все.

2-й слуга. Ступай ты, a я добуду льна, яичного белка и привяжу ихь к ранам несчастнаго. Помоги ему небо (Уходят в разные стороны).