Король Лир.
Действие пятое.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Британский лагерь близь Дувра.

С барабанным боем и с распущенными знаменами входят Эдмонд, Рэгана, начальники отрядов и воины.

Эдмонд (одному из начальников). Узнайте, остается герцог при последнем своем решении или придумал что-нибудь совершенво противоположное? Планы его так изменчивы и он так недоверчив к самому себе! Принесите-же нам окончательное его решение (Начальник уходит).

Рэгана. С дворецким сестры непременно случилось что-нибудь недоброе.

Эдмонд. Легко может статься.

Рэгана. Теперь, дорогой мой граф, вам известно все то хорошее, что я для вас придумала. Скажите-же,- но только правду, одну только правду,- любите вы мою сестру?

Эдмонд. Я чувствую к ней уважение, но не любовь.

Рэгана. И никогда не находили дороги к такому месту, куда доступ запрещен каждому, кроме законного супруга?

Эдмонд. В этом отношении вы в полнейшем заблуждении.

Рэгана

Эдмонд. Нет, герцогиня, никогда! Клянусь вам в этом честью.

Рэгана. Я просто ее ненавижу! Дорогой мой государь молю вас, держитесь от неё подальше.

Эдмонд. Не бойтесь; ничего не будет. A вот и она идет сюда с мужем (Входят Эльбени и Гонэриль со свитой).

Гонэриль (про себя). Скорее соглашусь проиграть сражение, чем допущу, чтобы сестра отбила его y меня.

Эльбени. Привет любезнейшей сестре нашей. Сэр, до меня дошли слухи, что король успел присоединиться к младшей своей дочери, a вместе с ним многие другие, недовольные нашими не в меру суровыми порядками, и подняли против нас знамя возстания. Я только тогда отличаюсь настоящим мужеством, когда воюю за правое дело. В настоящем-же случае я только потому согласился взяться за оружие, что французские войска нахлынули на нашу страну, но нисколько не потому, что войска эти держать сторону и короля, и других, - как я боюсь, - имеющих полное основание быть нами недовольными, поэтому грозящих нам оружием.

Эдмонд. Ваши слова, герцог, полны благородства.

Рэгана. Но к чему они?

Гонэриль. Пойдем общими силами против врага, не время разбирать теперь семейные дрязги.

Эльбени. Созовем-же совет из старейших воинов и обсудим, как нам следует поступать.

Эдмонд

Рэгана. A ты, сестра, идешь с нами?

Гонэриль. Нет.

Рэгана. Было-бы несравненно приличнее, если-бы ты пошла с нами. Прошу тебя, идем.

Гонэриль (про себя). Понимаю, с каким умыслом это говорится (Громко). Хорошо, иду (Входит переодетый Эдгар).

Эдгар. Если вашей светлости случалось когда -нибудь разговаривать с таким бедняком, как я, умоляю вас выслушать меня.

Эльбени. Ступайте вперед; я вас догоню. (Эдмондь, Рэгана, Гонэриль, начальствующие и свита уходят). Говори.

Эдгар. Ранее, чем вступить в бой, прочтите вот это. Если одержите победу, вызовите трубою того, кто доставил вам послание. Как ни кажусь я ничтожным и жалким, я могу выставить свидетеля рыцаря, который подтвердит все, что здесь сказано. Если-же сражение будет вами проиграно, тогда на этом свете все будет для вас кончено, a в том числе и возможные козни (Уходя). Желаю вам счастия.

Эльбени. Погоди. Дай прочесть письмо.

Эдгар. Не могу; не приказано. Когда придет пора, велите протрубить вызов; тогда явлюсь я снова (Уходит).

Эльбени. Если так, прощай. А письмо я все-таки прочту.

(Эдмонд возвращается).

Эдмонд поспешность необходима.

Эльбени. Будьте покойны (Уходит).

Эдмонд. Я поклялся в любви обеим сестрам, и обе так-же мало доверяют одна другой, как способной ужалить ядовитой ехидне. Кого-же мне выбрать? Обеих? Одну из них или ни одной? Если обе будут живы, не удастся вполне воспользоваться ни одною. Выбрать вдову, значило-бы взбесить Гонэриль, довести ее до изступления; a если держаться старшей, цели мои едва-ли осуществимы, пока жив её муж. Во всяком случае необходимо обезпечить за собою её помощь в сражении; когда-же это будет сделано, если ей так уже не терпится избавиться от мужа, пусть избавляется сама, как знает. Что-же касается того милосердия, которое герцог готов проявить относительно Кордэлии и её отца, дай им только попасться к нам в руки, и это милосердие не найдет случая проявиться на деле. Мне-же самому приходится думать только о самозащите, a не тратить попусту время на переговоры (Уходит).

СЦЕНА II.

Равнина между враждающими лагерями.

За сценой гром битвы. Лир, Кордэлия и их войско проходят через сцену сь барабанным боем и с развевающимися знаменами; потом входят Эдгар и Глостэр.

Эдгар. Иди за мной, старик. Сядь и отдохни под этим деревом. Моли богов,чтобы восторжествовало правое дело! Я вернусь к тебе и, надеюсь, с доброю вестью.

Глостэр. Благодать богов да будет твоего спутннцею (Эдгар уходит. Гром битвы усиливается, потом трубят отступление. Эдгар возвращается).

Эдгар. Надо уходить, старик! Давай руку и идем. Корол Лир проиграл сражение. И он, и дочь его в плену. Давай-же руку и идем.

Глостэр. Нет, не пойду больше никуда. Человек можеть сгнить и здесь.

Эдгар. Как? Опять черные мысди? Не по своей воле является человек в этот мир; не может он и уйти из него своевольно. Все дело в том, чтобы быть готовым к смерти. Идем-же.

Глостэр. Да, это правда (Уходят).

СЦЕНА III.

Британский лагерь близь Дувра.

С барабанным боем и с распущенными знаменами входит торжествующий Эдмонд. Затем ведут пленных: Лира и Кордэлию, за которыми следуют военачальники и войско.

(воинам). Уведите их и смотрите за ннми неусыпно, пока имеющие власть их судить не вынесуть своего решения.

Кордэлия. Мы не первые при самых лучших намерениях подвергаемся самой печальной доле. Скорблю я только о тебе, угнетаемый, обездоленный король; без тебя я сумела-бы посмеяться над насмешками обманчивой фортуны. Увидим-ли тех двух, то-есть, моих сестер, a твоих дочерей?

Лир. Нет, нет, неть! Идем лучше скорее в тюрьму. Там, наедине друг с другом, мы станем распевать, как птички в клетке. Если ты попросишь y меня благословения, я упаду перед тобою на колени и буду просить прощения y тебя! Так-то потечет наша жизнь среди молитв и песен. Мы станем рассказывать друг другу старые были, улыбаться, глядя на золотистых бабочек, и слушать, как бедняки передают один другому придворные новости. Мы не погнушаемся разговориться с этими бедняками и узнаем от них, кто при дворе выигрывает, кто проигрывает, чье благополучие идет в гору и чье понижается, a мы, словно соглядатаи всеведующих богов, станем объяснять себе таинственный смысл событий. Да, в четырех стенах темницы мы заживем мирно, и не будет нам никакого дела до ухищрений и козней сильных мира, так неизменно сменяющихся одни другими, как, послушные месяцу, приливы и отливы.

Эдмонд. Уведите их.

Лир. Подобных жертв, моя Кордэлия, сами боги осыпають ладоном (Обнимает ее). Вот ты возвращена мне, дорогая. Если кто вздумает разлучить нас, пусть тот принесет огня с неба и выкурит нас, как лисиц из их нор. Утри-же слезы. Скорее удастся проказе сгноить их кожу и мясо, чем сами они заставят нас плакать.Прежде, чем достигнуть этого, они сами подохнут с голода. Мы это еще увидим. Идем-же (Уходит с Кордэлией; за ними стража).

Эдмонд (одному из начальствующизс). Капитан, подойтите ближе и слушайте (Передает ему бумаиу). Вот вам письмо. Вы и так уже обязаны мне повышением, a толковым исполнением того, что здесь сказано, вы проложите себе дорогу к еще более блестящему будущему. Каково время, таковы и люди; помните это твердо. Мечу не пристала чрезмерно нежная чувствительность. Возлагаемое на вас поручение не терпят ни возражений, ни отлагатедьств. Ответьте только: "исполню", или ищите счастия в другом месте.

Капитан. Все будеть исполнено, милорд.

Эдмонд. Итак,скорее к делу. Я только тогда вздохну вполне свободно, когда оно будет исполнено. Затем, повторяю, пусть тотчас-же будет так поступлено, как сказано здесь.

Капитан. Не могу я ни телеги возить, ни есть высушенного овса, но все, что в силах сделать человек, будет сделано (Уходит; при звукахь труб появляются Эльбени, Гонэриль, Рэгана, начальствующие и воины).

Эльбени (Эдмонду). Сэр, вы сегодня выказали много храбрости, да и счастие благоприятствовало вам. Главные виновники настоящей войны y вас в плену. Мы требуем от вас их выдачи, чтобы поступить с ними согласно тому, что мы найдем справедливым и необходимым для нашей безопасности.

Эдмонд. Герцог, я счел за лучшее под верной охраной отправить жалкого, дряхлаго короля в одно из мест заключения. Его годы, a еще более его сан имеют власть привлекать к нему сердца простолюдинов, и нами-же набранные копья могут впоследствии обратить свое острие против нас-же самих, повелевающих ими. По той-же самой причине отправил я с ним и королеву Франции. Завтра, или когда вам будет угодно, они предстанут перед ваш суд, где-бы вы его ни назначили. Теперь-же все мы залиты потом и кровью; друг лишился лучшего друга. Даже самые битвы вызывают проклятия тех, кто на себе испытал их жестокость. Суд над Кордэлией и её отцом требует более подходящего места.

. С вашего позволения, сэр, я замечу вам, что в сегодняшней битве вы участвовали только, как подданннй, но нисколько не как равный нам брат.

Рэгана. Именно возведением в этот сан мы и намерены его наградить. Я думаю, прежде чем заводить об этом речь, вам следовало-бы узнать, чего желаем мы. Он шел во главе нашего войска, был облечен нашею властью, был нашим вождем, a это, разумеется, могло поставить его на одну высоту с вами и дать ему право называться вашим братом.

Гонэриль. Поменьше горячности! Собственные его доблести дают ему более прав на повышение, чем твое покровительство.

Рэгана. Облеченный моим доверием, он стал равным самым высокопоставленным лицам.

Гонэриль. Это самое большее, что ты могла-бы сказать, если-бы он уже был твоим мужем.

Рэгана. Шутки нередко являются пророчествами.

Гонэриль. Как видно, глаз, сказавший тебе это, немного косил.

Рэгана. Герцогиня, я чувствую себя нехорошо; мой желудок как будто переполнен; иначе я сумела-бы ответпть вам как следует, Глостэр, бери себе мои войска, моих пленников, все, чем я владею! Распоряжайся ими, как и мною. Я покоряюсь тебе. Весь мир свидетель, что я провозглашаю тебя своим мужем и повелителем!

Гонэриль. И ты в самом деле думаешь стать его женой?

Эльбени. Не в твоей власти этому помешать.

. Да и не в вашей, герцог.

Эльбени. В моей, полукровный ублюдок!

Рэгана. Вели бить в барабаны и докажи всем, что моя власть y тебя в руках.

Эльбени. Постой и выслушай, Эдмонд, почему, я беру тебя под стражу, как государственного изменника, a вместе с тобою (указывая на Гонэриль) и эту, сияющую злом, змею (Рэгане). Ради выгод жены, я вынужден возстать против ваших намерений; она-же ранее вступила в тайный брачный союз с этим полуграфом, поэтому я и возстаю против преждевременного оглашения будущей вашей помолвки. Если хотите, выходите за меня, так-как жена моя уже сосватана.

Гонэриль. Что за шутовство?

Эльбени. Ты вооружен, Глостэр. Вели-же трубить. Если не явится никто, чтобы уличить тебя в многократных твоих изменах и в гнусных злодеяниях, обвинителем твоим явлюсь я сам и вот тебе задаток (Бросает ему перчатку). Пусть ни одна кроха не попадет мне в рот, пока я не докажу, что ты именно то, чем я тебя провозглашаю.

Рэгана. Ох, как мне дурно, как дурно!

Гонэриль (Про себя). Если-бы не так, я потеряла-бы веру в силу яда.

Эдмонд (Тоже бросая перчатку). Вот вам в обмен и моя перчатка. Кто-бы ни назвал меня подлецом,- сам подлец и бездельник! Пусть трубы вызывают желающих уличить меня. Кто-бы ни вышел на их зов, я и на тебе, и на ком угодно докажу правоту своей чести!

Эльбени. Эй, трубы!

. Да, трубы и герольды, скорей!

Эльбени. Полагайся теперь только на собственные свои силы, так-как войско твое, всецело набранное от моего имени, уже распущено.

Рэгана. A мое нездоровье становится все сильнее и сильнее.

Эльбени. Ей дурно, проводите ее в мою палатку (Рэгану уводят; входит герольд). Сюда, герольд. Вели трубить и во всеуслышание прочти вот это.

Капитан. Трубите (Трубят).

Герольд (Читает). "Если в рядах наших найдется кто-нибудь подходящего положения и звания, готовый уличить Эдмонда, называющего себя теперь графом Глостэром, в многочисленных изменах и злодеяниях, пусть является на наш зов. Глостер готов защищаться."

Эдмонд. Трубите-же (Трубят в первый раз).

Герольд. Еще (Трубят во второй) и еще! (Трубят в третий. За сценой слышен ответный звук трубы).

Входит вооруженный Эдгар с опущенпым забралом; впереди идет трубачь.

Эльбени (Герольду). Спроси, что ему нужно и зачем он пришел на призыв нашей трубы.

Герольд

Эдгар. Знай, имя мое погибло. Оно изорвано в клочки, изгрызено в конец зубом измены. Но в тоже время знай, что я настолько-же знатен, как и тот мой противник, с кем я пришел сразиться.

Эльбени. Кто-же этот противник?

Эдгар. Кто из присутствующих хочет сказать хоть слово в защиту графа Эдмонда Глостэра?

Эдмонд. Он сам. Что скажешь ты ему?

Эдгар. Обнажи меч, чтобы на тот случай, если речь моя оскорбит благородное твое сердце, твоя рука могла отмстить за это. Мой меч наголо! Слушай! Пользуясь своим правом, предоставленным мне моею честью, совестью, данным обетом и моим званием, я, несмотря на твою силу, молодость, на имя твое, ловкость и положение, несмотря на твой победоносный меч и на вновь испеченное счастие, на храбрость твою и отвагу, все таки бросаю тебе упрек в гнусных вероломствах. Ты изменник против богов, против отца, против брата; ты питал злые умыслы даже против этого могучаго герцога! Да, я провозглашаю, что ты изменник от маковки до подошв, до той пыли, которую ты топчешь; что на тебе более отвратительных пятен, чем на спине y отвратительнейшей жабы. Если ты скажешь, что это неправда, моя рука, при помощи этого меча, будет вынуждена доказать твоему горлу, к которому я теперь обращаюсь, что оно лжет!

Эдмонд. Было-бы, пожалуй, благоразумно узнать прежде всего твое имя, но у тебя такая красивая воинственная наружность, а по речи твоей заметно, что ты человек воспитанный, поэтому я поступаюсь, пренебрегаю всем, на чем-бы моо настаивать по законам рыцарства! Пусть все взводимые тобою на меня обвинения в вероломстве падут на твою-же голову, a гнусная твоя, адски гнусная ложь камнем ляжет на твое сердце. Однако, так-как мои опровержения до сих пор только скользили по тебе, совсем тебя не задевая, мой меч туда проложит им дорогу, где им суждено остаться навеки! Эй, трубы! (Трубы гремят; братья сражаются, Эдмонд падает).

Эльбени. Не убивай его, не убивай!

Гонэриль. Глостэр, все это гнусная западня! По законам поединков, ты нисколько не был обязан отвечать на вызов неизвестной личности. Ты не побежден, a обмануть и предан!

Эльбени. Замолчи, или я заткну тебе рот вот этою бумагою. Взгляни, Глостэр, на это письмо; взгляни на него и ты, гнусная тварь, для которой вполне подходящего названия не найдется на человеческом языке! (Гонэрили, стремящейся вырвать письмо). Руки прочь, миледи! Вижу, что письмо тебе знакомо (Бросает его Эдмонду).

Гонэриль. Что-жь, если и знакомо? Законы в моем распоряжении, а не в твоем! Кто посмеет требовать y меня отчета в моих поступках? (Уходит в сильном гневе).

Эльбени. О, чудовищнейшая тварь! A тебе это письмо знакомо?

. Не спрашивайте меня об этом.

Эльбени. Она в таком бешенстве. Ступайте и присматривайте за нвю (Один из военачальников уходит).

Эдмонд. Я не только виноват во всем, в чем ты меня обвинял, но даже в большем, в несравненно большем, a в чем именно?-покажет время. Все это уже покончено, как покончена и моя жизнь. Но кто ты, имеющий передо мною столько преимуществ? Если ты благородного происхождения, я тебе прощаю.

Эдгар. Я не хочу оставаться в долгу. поменяемся милосердием. По рождению я не менее благороден, чем ты, и чем благороднее я, тем ужаснее зло, сделанное мне тобою (Поднимает забрало). Я Эдгар, сын твоего отца. Великие боги карают нас при помощи любимейших наших пороков. Бедному нашему отцу за темное и греховное твое зачатие пришлось поплатиться глазами.

Эдмонд. Да, так. Все, что ты сказал, истинная правда. Колесо совершило полный оборот и довело меня вот до чего.

Эльбени ненависть против тебя или против твоего отца.

Эдгар. Я это знаю, великодушный герцог.

Эльбени. Где-же ты скрывался? Когда узнал ты о несчастии, постигшем твоего отца?

Эдгар. Государь, я все время ухаживал за бедным отцом. Выслушайте не длинный рассказ, и когда он будет окончен, пусть сердце мое разорвется. Чтобы уйти от кровавого приговора, преследовавшего меня по пятам,- о, как должны быть могучи чары жизни, когда скорее бываешь готов ежеминутно переносить все муки смерти, чем разом и навсегда отдаться в её руки!- я придумал нарядиться в рубище бесноватого нищего и принять такой образ, какого погнушался бы даже последний негодяй! В таком-то виде встретился я с опустевшими глазными впадинами отца, с кровавою оправою, только-что лишившеюся драгоценных своих каменьев... Я сделался его проводником, всюду водил его с собою, просил для него милостыню и спас его от отчаяния, все время скрывая от него, кто я. На такой обман вынуждала меня необходимость. Только каких-нибудь полчаса тому назад, когда я вооружался, я, хоть и надеялся на успех, но, далеко в нем неуверенный, попросил y него благословения и рассказал про все свои скитания. Его удрученное, надорванное горем сердце не выдержало борьбы двух таких сильных чувств, как горе и радость. Оно разбилось, и старик-отец скончался с улыбкой на устах.

. Твой рассказ тронул меня до глубины души; он, может быть, принесет мне даже пользу. Однако, продолжай: судя по твоему лицу, мне сдается, что y тебя осталось еще кое-что поразсказать.

Эльбени. Если еще что-нибудь более грустное, не рассказывай. Уже и от того, что мне пришдось выслушать, я готов залиться слезами.

Эдгар. Тому, кто не любит тяжелых ощущений, то, что остается досказать, может показаться горше всего предыдущаго; оно доводит страдание до крайних его пределов. Межь тем, как я горько рыдал над умершим отцом, ко мне подошел человек, который, встречая меня в грязном моем рубище, избегал даже подходить ко мне близко; но тут, узнав, кто этот бесноватый, он бросился ко мне на шею, крепко-крепко обнял меня и зарыдал так сильно, что, казалось, само небо готово было прорваться от этих рыданий. Затем, он упал на труп отца и рассказал мне о Лире и о самом себе такую щемящую душу повесть, какой вовеки не слыхивало человеческое ухо. Чем дальше шел его рассказ, тем сильнее возрастала его скорбь; а жизненные его струны начинали порываться. Тут раздался второй возглас трубы, и я ушел, оставив его почти в безчувственном состоянии.

. Кто-же этот человек?

Эдгар. Кент, государь, несчастный, изгнанный Кент. Переодетый, он всюду следовал за негодующим королем и исподнял такую должность, какой погнушался бы последний раб!

Выбегает рыцар; в руках y него окровавленный кинжал.

Рыцарь

Эдгар. Какойже помощи просишь ты?

Эльбени. Говори!

Эдгар. Что значит окровавленный этот кинжал?

. Кровь на нем еще горяча; она еще дымится. Он вынут прямо из её сердца! Она умерла!

Эльбени. Да говори, кто-же?

Рыцарь

Эдмонд. Я считался женихом обеих; вот теперь все трое повенчались разом.

Эльбени. Живы-ли оне еще или уже умерли, несите их сюда. Такой грозный суд небес заставляет содрагаться, но не возбуждает в них сострадания к умершим! (Рыцарь уходит).

Эдгар. Вот и Кент.

Эльбени. Как, это он? Благородный Кент, время и обстоятельства не позволяют нам приветствовать тебя как-бы должно.

Кент. Я пришел пожелать покойной ночи моему королю и повелителю. Разве его здесь нет?

. О главном-то мы и забыли. Отвечай, Эдмонд, где король, где Кордэлия? (Вносят трупы Гонэрили и Рэганы). Видишь это, Кент?

Кент. Милостивые боги, что-же это такое?

Эдмонд. Это значить, что Эдмонд был любим. Из-за него одна сестра отравила другую, a потом покончила с собою.

. Это правда. Закройте им лица.

Эдмонд. Я и сам едва жив, поэтому хочу, несмотря на прирожденный мне злой нрав, сделать хоть одно доброе дело. Скорее, насколько возможно скорее пойдите в замок и скажите, что я отменяю свой приговор насчет Лира и Кордэлии. Поторопитесь, чтобы не опоздать.

Эльбени

Эдгар. К кому-же, государь? Кому отдан приказ? Дайте хоть что-нибудь в доказательство, что приказ действительно отменяется.

Эдмонд. Хорошо, что вспомнил вовремя. Вот мой меч; отдай его капитану.

Эльбени

Эдмонд. Этому капитану, по приказанию твоей жены и моему предписанию, велено было повесить Кордэлию в темнице, a насильственную смерть её приписать отчаянию.

Эльбени. О, боги, примите ее под свою защиту (Указывая на Эдмонда). Унесите его отсюда (Эдмонда уносят).

Лир. О, войте, войте, надрывайтесь от воя! Вы, доджно быть, каменные! Имей я ваши глаза и языки, я так пустил-бы их в ход, что треснул-бы самый свод небесный! Она скончалась, замолкла навсегда! Я умею различать, кто умер, a кто еще жив... a она вот мертва, мертва, как земля! Подайте мне зеркало. Если, гладкая его поверхность потускнеет от её дыхания, значить, она еще жива.

Кент. Это возвещает, что настает конец мира.

Эдгар. Нет, это образчик его ужасов.

Эльбени

Лир. Пух колебдется от её дыхания! Она еще жива! О одно это вознаградить меня за все испытанные мною страдания!

Кент (Становяс на колени). Добрейший мой государь!

Лир. Прошу тебя, уйди.

Эдгар. Вед это благородный Кент, испытанный ваш слуга.

Лир большое достоинство в женщине. Я убил удавившего тебя раба.

Капитан. Да, он действительно его убил.

Лир. Ведь так, друг, убил? Было время, когда мой добрый и верный меч заставлял всех трепетать; но теперь я стар, и все старческие немощи окончательно добивають меня. Кто вы такие? Глаза мои не из лучших, поэтому объявите сами, кто вы, или я выскажу это за вас.

Кент. Если есть два человека, могущие похвалиться тем, что насладились дарами природы и были их лишены, два эти человека стоят теперь лицом к лицу.

Лир

Кент. Да, он, верный слуга ваш Кент. A где-же ваш прислужник Кай?

Лир. Хороший он был человек, умел и наносить удары, и защищаться от них. Он умер и теперь уже сгнил.

Кент. Нет, государь, он жив и человек этот я.

Лир. A вот сейчас увидим.

Кент

Лир. Очень тебе рад.

Кент. Не можете вы, государь, быть рады ни ыне, ни кому-бы то ни было. На свете все безрадостно, мрачно и мертво. Старшие ваши дочери сами погубили себя; обе умерли с отчаянья.

Лир. Да, хорошо, хорошо!

Эльбени

Эдгар. Совершенно напрасно.

Входит капитан.

Капитан. Ваше Высочество, Эдмонд умер.

. Теперь это уже неважно. Благородные лорды и друзья наши, узнайте дальнейшее наше намерение. Будет сделано все, что хоть сколько-нибудь в состоянии заставить забыть о великом этом несчастии. Что-же касается нас лично, мы на время, пока будет жив царственный старец, снова передаем ему в руки неограниченную власть (Кенту и Эдгару). Вам-же мы возвращаем все ваши права, с прибавлением новых почестей, которых вы за свою доблесть достойны вполне. Никто не будет забыт:- друзья за добродетель получат достойную награду, a врагам придется до дна осушить чашу бед... О, смотрите, смотрите!

Лир. Бедного моего шута тоже повесили! Нет, нет, не надо мне жизни! Зачем живут собака, лошадь, крыса, a ты, моя ненаглядная, совсем перестала дышать? Ты уже никогда не вернешься снова к жизни, никогда, никогда, никогда! Прошу вас, расстегните вот эту пуговицу. Так, хорошо, благодарю вас, сэр. Видите вы это? О, посмотрите на нее, посмотрите:- её уста... смотрите, смотрите (Умирает).

Эдгар. Ему дурно! Государь! Государь!

Кент. Разбейся, мое сердце, молю тебя, разбейся!

Эдгар

Эльбени. Не тревож его духа. Пусть отойдет с миром. Плохую услугу оказал-бы ему тот, кто хоть одну лишнюю минуту заставил-бы его выносить мучительную пытку жизни.

Эдгар. Да, он в самом деле скончался.

Кент. Удивительно, как он мог так долго выносить страдания! Это было захватом собственной жизни.

. Унесите их всех отсюда. Теперь общее горе должно быт первою нашею заботой (Кенту и Эдгару). Друзья души моей, возьмите в свои руки бразды правления и поддержите наше пошатнувшееся государство.

Кент. Государь, я должен отправиться в дальний путь. Мой властелин зовет меня, и я обязан ему повиноваться.

Эльбени. Приходится выносить иго текущих, печальных времен и высказывать то, что на душе, a не то, чтобы следовало. На долю тех, кто были старше других, выпали самые тяжкие страдания; нам, более молодым, не вынести столько, сколько вынесли они и не жить так долго (Все уходят при звуках траурного марша).