| Автор: | Шекспир У., год: 1591 |
| Категория: | Пьеса |
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.
СЦЕНА I.
Там-же. В зале парламента.
Барабанный бой. Входят: король Геирих, Экзетэр; Глостэр, Уорик, Сомерсет, и Сеффольк; епископ Уинчестерский, Ричард Плантаджеиэт и другие. Глостэр пытается подат обвинителъную записку; епископ Уинчестерский вырывает ее у него и разрывает.
Епископ Уинчестерский. Ты, кажется, являешься с заранее глубоко обдуманной бумагой, с письменным усердно составленным памфлетом, Гемфри Глостэр? Если ты хочешь на меня донести или имеешь намерение обвинять меня в чем-нибудь, то делай это, не придумывая, а внезапно, - как я намерен отвечать на твои обвинения внезапными речами.
Глостэр. Надменный поп! Это место повелевает мне быть терпеливым, а то-бы ты увидел, что оскорбил меня. Не думай, что, если я предпочел письменно изложить твои гнусные оскорбительные проступки, которые я будто-бы для этого выдумал, так я не в состоянии повторить устно написанного по порядку: нет, прелат; такова твоя дерзкая порочность, твои бесстыдные и зловредные проделки, что даже дети кричат о твоей спеси. Ты самый вредный ростовщик, дерзкий от природы, враг мира; ты сладострастен и игрив более, нежели пристало человеку твоего звания и сана: что-же касается твоего предательства, то что может быть очевиднее его? Ты ведь устраивал мне западню как на Лондонском мосту, так и в Тауэре, чтобы лишить меня жизни. Кроме того, если просеять твои мысли, то, боюсь я, что и король, наш государь, окажется не совсем изъят из завистливой злобы твоего напыщенного сердца.
Епископ Уинчестерский. Глостэр, я презираю тебя,- лорды, удостойте выслушать, что я отвечу. Если я так жаден, честолюбив и порочен, как он считает меня, то почему-же я так беден? Или еще, как это случилось, что я не ищу повышений и не стремлюсь возвыситься, но придерживаюсь своего обычного призвания? А что касается раздоров, то кто-же более меня предпочитает мир, если только меня не вызывают на ссору? Нет, добрые лорды, не это оскорбляет, не это распаляет гнев герцога; а то, чтобы никто, кроме него, не управлял страною; чтобы никто, кроме него, не был близок к королю; и это зарождает грозу в его груди и заставляет его греметь обвинениями. Но я дам знать ему, что равен...
Глостэр. Равен? Ты, пригулок моего деда!
Епископ Уинчестерский. Да, надменный сэр; а вы-то, прошу вас сказать, кто-же, как не своевольно-сидящий на чужом престоле?
Глостэр. Наглый поп, разве я не протектор?
Епископ Уинчестерский. Разве я не прелат церкви?
. Да, такой-же, как разбойник, живущий в замке, чтобы этим прикрывать свои преступления.
Епископ Уинчестерский. Нечестивый Глостэр!
Глостэр. Ты благочестив только своим духовным саном, но не жизнью.
Епископ Уинчестерский. Рим этому поможет.
Уорик. Ну, и отваливай туда.
Сомерсет. Милорд, ваша обязанность была-бы воздержаться.
Уорик. Да. Смотрите, чтобы не пришлось епископу уступить.
Сомерсет. Мне кажется, что милорд должны-бы быть благочестивы и знать свои обязанности к такому сану.
Уорик. Мне кажется, его святейшество должны-бы быть смиреннее; не пристойно прелату так выражаться.
Сомерсет. Но если это так близко касается его священного сана...
Уорик. Священного или несвященного, не все-ли равно? Разве его светлость не протектор короля?
Плантадженэт (в сторону). Как я вижу, Плантадженэт должен держать язык за зубами, чтоб ему не сказали: - Говорите, сударь, когда вам полагается: разве может ваше дерзкое суждение вмешиваться в речи лордов? - А не то я-бы натешился над епископом Уинчестерским.
. Дядюшки Глостэр и Уинчестер, чрезвычайные хранители нашего английского государства, я-бы просил вас, если-бы просьбы могли вас убедить, соединиться сердцами в любви и дружбе. О, что за позор нашей короне, что два таких благородных пэра враждуют. Поверьте мне, лорды, даже я, в мои юные лета, могу сказать, что гражданские распри - ядовитый червь, который гложет недра общественного благосостояния (за сценой шум:- Бей бурокафтанников)- Что это за шум?
Уорик. Осмелюсь поручиться, что это бунт, произведенный происками людей епископа (снова шум: - Камней! Камней!)
(Входит Лорд-мер со свитой).
Мэр. О, милостивые лорды, и ты, доблестный Генрих. Сжальтесь над городом Лондоном, сжальтесь над нами! Люди епископа и герцога Глостэра, которым недавно запрещено носить оружие, наполнили себе карманы булыжниками и, разделясь на две противоположные партии, тузят друг друга по башке так, что у многих уже вышиблены их вертопрашные мозги. Во всех улицах окна побиты и мы, со страху, принуждены запереть свои лавки. (Входят, в драке, слуги Глостэра и Ушчестера с окровавленными башками).
Король Генрих. Мы повелеваем вам, в знак верноподданичества, остановить свои смертоносные руки и усмириться. Пожалуйста, дядя Глостэр, прекратите эту драку.
1-й слуга. Нет, если нам воспретят камни, мы будем нападать зубами.
2-й слуга. Делайте, что только посмеете, мы останемся все так-же решительны (Дерутся опят).
Глостэр. Вы, принадлежащие к моему дому, оставьте эту задорную драку и отстраните эту необычайную схватку.
1-й слуга. Милорд, мы знаем вашу светлость за человека прямого и справедливого и, по своему царскому происхождению, ничем не уступающего никому, кроме его величества; но скорее, чем потерпеть, чтобы такой государь, такой заботливый отец общественного блага был оскорблен каким-нибудь "чернильною строкою", мы все, наши жены и дети, будем биться и предадим свои тела на убиение врагам.
2-й слуга. Да, и даже обрезки ногтей наших вскопают поле битвы, когда мы уже будем мертвы (Дерутся опят).
Глостэр. Стойте, стойте, говорю вам! и, если любите меня так, как говорите, то дайте мне убедить вас немного воздержаться.
Король Генрих соблюдать мир, если святые служители церкви находят удовольствие в раздорах?
Уорик. Уступите, милорд протектор, уступите, епископ, если только вы не хотите настойчивым отказом убить вашего государя и расстроить государство. Вы видите, что за беда и что за убийство произошли чрез вашу вражду. Поэтому, усмиритесь, если не жаждете крови.
Епископ Уинчестерский. Он покорится, или я ни за что не уступлю.
Глостэр. Сострадание к королю повелевает мне склониться; а то я-бы вырвал у попа сердце, скорее чем дать ему преимущество над собою.
Уорик. Посмотрите, милорд Уинчестер, герцог подавил злобу своего недовольства, как это кажется и его сглаженному челу: отчего-же вы еще смотрите так мрачно, так трагически?
Глостэр. Вот, Уинчестер, я протягиваю тебе руку.
Король Генрих. Стыдитесь, дядя Бофорт! Я слышал как вы проповедуете, что злоба - великий и тяжкий грех неужели-же вы не поддержите свои проповеди, а выкажете себя главным их противником?
Уорик. Дорогой король!- епископу достался ласковый выговор.- Как не стыдно, милорд Уинчестер, уступите: неужели дитя должно учить вас, что делать?
Епископ Уинчестерский. Ну, герцог Глостэр, уступаю; даю тебе любовь за любовь и руку за руку.
Глостэр. Да; но я боюсь, что с пустым сердцем. Смотрите-же сюда, мои друзья и любящие земляки, вот знак, который служит флагом перемирия, нам и нашим приверженцам. И помоги мне Боже, если я не лицемерю!
Епископ Уинчестерский (в сторону). И помоги Боже, если я намерен лицемерить!
Король Генрих. О, любящий дядя, добрый герцог Глостэр, как я радуюсь этому уговору! Ступайте, господа: не беспокойте нас более; но соединитесь в дружбе, как это сделали ваши хозяева.
. Ладно, я пойду к лекарю.
2-й слуга. И я также.
3-й слуга. А я посмотрю, какое лекарство предложит мне трактир (Уходят: мэр, слуги и проч.).
Уорик. Всемилостивый государь, примите этот свиток, который мы представляем вашему величеству от имени Ричарда Плантадженэта.
Глостэр. Прекрасное побуждение, милорд Уорик:- но, дорогой государь, если ваше величество взвесит все обстоятельства, то вам есть причина воздать Ричарду должное; особенно по тем основаниям, о которых я говорил вашему величеству в Эльсаме.
Король Генрих. И эти основания, дядюшка, имеют свою силу: поэтому, любезные лорды, мы желаем, чтобы Ричард был возвращен своему роду.
Уорик. Пусть Ричард будет возвращен своему роду; таким образом вознаградится зло, сделанное его отцу.
Епископ Уинчестерский. Чего хотят остальные, того желает и Уинчестер.
Король Генрих. Если Ричард будет мне верен, то я ему отдам не только это, но и все наследство Иоркского дома, из которого он происходит.
Плантадженэт. Твой покорный слуга клянется тебе повиноваться и служить покорно до самой смерти.
Король Генрих. Склонись-же передо мною и преклони колени к моей ноге; а в награду за этот знак покорности я опояшу тебя доблестным мечем Иорка. Возстань, Ричард, как истинный Плантадженэт, возстань, как вновь пожалованный, царственный герцог Иоркский.
. И пусть благоденствует Ричард так-же, как падут твои враги! И, по мере того, как будут возрастать мои обязанности, будут погибать все, кто хоть однажды помыслит против вашего величества!
Все. Привет тебе, великий принц, могущественный герцог Иоркский!
Сомерсет (в сторону). Гибель тебе, подлый принц, гнусный герцог Иоркский!
Глостэр. Теперь пригоднее всего вашему величеству переправиться за море и быть коронованным во Франции. Присутствие короля возбуждает любовь его подданных и преданных друзей, так-же, как оно смущает его врагов.
Король Генрих. Стоило Глостэру сказать лишь слово, и король уже идет, потому что дружеский совет отстраняет многих врагов.
Глостэр. Ваши корабли уже готовы (Барабанный бой. Уходят все, кроме Экзэтэра).
Экзэтэр. Да, мы можем шествовать в Англии или во Франции, не видя, что из этого может произойти. Эта последняя рознь, возникшая между пэрами, горит под мнимым пологом поддельной любви и, наконец, прорвется пламенем наружу: как гниющие члены разъедаются лишь постепенно, пока не отвалятся прочь кости, мясо и мускулы, так будет развиваться и этот низкий и завистливый раздор. Теперь я страшусь того рокового предсказания, которое во времена Генриха, прозванного Пятым, было в устах каждого грудного младенца, - что Генрих, родившийся в Монмаусе, все приобретет, а Генрих, родившийся в Уиндзоре, все потеряет: это так ясно, что Экзэтэр желает окончить дни свои раньше того злополучного времени.
СЦЕНА II.
Франция. Перед Руаном.
Входит Девственница, переодетая, и солдаты, одетые поселянами, с мешками за спиною.
Девственница. Вот городские ворота, ворота Руана, в которых мы хитростию должны сделать брешь. Будьте осторожны и внимательны к тому, как построить свою речь; говорите, как самые простые продавщики, которые приходят обращать в деньги свое зерно. Если нас впустят (как я надеюсь), и мы найдем, что нерадивая стража слаба, то я сигналом дам знать нашим друзьям, что дофин Карл может напасть на них.
1-й солдат. Наши мешки помогут нам забрать в мешок весь город, и сделаться хозяевами и властелинами Руана; итак, постучимся (Стучится).
(изнутри). Qui est la?
Девственница. Paysans, pauvres gens de France: бедные торговцы, которые пришли продавать хлеб.
Часовой (открывает ворота). Войдите: базарный колокол уже пробил.
Девственница. Теперь, Руан, я до основания потрясу твои твердыни (Девственница и др. входят в город).
Входят: Карл, Пригулок Орлеанский, Алансон и войско.
Карл. Святой Дионисий да благословит эту счастливую хитрость и мы опять безопасно заснем в Руане.
Пригулок. Тут вошла Девственница и её сподвижники; теперь она там, но чем обозначить она, где лучше и безопаснее войти?
Алансон. Тем, что выставит факел вон на той башне; когда мы его увидим, это будет значить, что место, где она вошла, слабее других (Девственница входит на укрепление с горящим факелом в руке).
Девственница. Смотрите! вот радостный брачный факел, который соединит Руан с его соотечественниками, но запылает гибелью для тольботистов.
Пригулок. Взгляни, благородный Карл, вон в-той башне стоит маяк нашего друга, горящий факел.
Карл. Так пусть он засияет, как мстительная комета предвестница гибели наших врагов!
Алансон
Тревога. Входят Тольбот и английские солдаты.
Тольбот. Ты, Франция, слезами заплатишь за эту измену если только Тольбот переживет твое предательство. Девственница, эта ведьма, эта проклятая колдунья, неожиданно для нас совершила это адское бедствие, которым мы едва не поплатились за тщеславие Франции.
Тревога. Стычки. Выходят из города: Бедфорд, больной, на креслах; Тольбот, герцог Бургундский и английские войска. Затем, на стены всходят: Девственница, Карл, Пригулок, Алансон, Ренье и другие.
Девственница. Здравствуйте, прелестники. Не надо-ли вам зерна для хлеба? Я думаю, герцог Бургундский попостится прежде, чем снова купит его по прежней цене. Оно было полно куколя: как вам нравится его вкус?
Герцог Бургундский.Продолжай издеваться, подлый враг, бесстыдная распутница! Я надеюсь вскоре задушить тебя твоим собственным и заставить тебя проклинать жатву такого хлеба.
Карл. Но ваша светлость может до тех пор умереть с голоду.
Бедфорд. О, пусть не слова, а дела отмстят за эту измену.
Девственница. Что же ты хочешь сделать,- седая бородушка? сломить копье и в креслах выйти на турнир со смертью?
Тольбот. Злой дух Франции; фурия, полная злобы, окруженная своими сладострастными любовниками, разве пристало тебе издеваться над его доблестной старостью, укорять в трусости полумертвого человека? Если я еще не померяюсь, прелестница, с тобою, то пусть Тольбот погибнет от такого позора.
Девственница. Неужто вы так вспыльчивы, сэр?- Однако, Девственница, промолчи: если только Тольбот загремит, то вслед за тем будет дождик (Тольбот и другие советуются). Бог в помощь парламенту! Кто ж будет президентом?
Тольбот. Осмелитесь-ли вы выйти и сразиться с нами в поле?
. Кажется, ваша милость принимаете нас за дураков, которые будут еще пробовать, им-ли принадлежит их собственность или нет.
Тольбот. Я говорю не с этой бранчливой Гекатой, а с тобою, Алансон, и с остальными. Угодно-ли вам, как солдатам, выйти и решить дело битвой?
Алансон. Нет, синьор.
Тольбот. Чорт-побери, синьор! Подлые погонщики мулов Франции! Как деревенские мальчики на побегушках, прячутся они за стенами, и не смеют взяться за оружие, как джентльмены.
Девственница. Прочь, капитаны! сойдем с этих стен, потому что Тольбот своими взорами не предвещает добра. Бог с вами, милорд: мы приходили лишь сказать вам, что мы здесь (Уходят со стены: Девственпица и др.).
Тольбот. Вскоре и мы будем там же, или позор будет главной славой Тольбота. Герцог Бургундский, поклянись честью твоего рода, задетого всенародными оскорблениями, понесенными во Франции, что ты или вернешь этот город, или умрешь; и я клянусь или взять этот город или умереть, и это так же верно, как то, что еще здравствует король Генрих,- что его отец здесь же был завоевателем, и что в этом, только что преданном изменою городе, было погребено сердце великого Ричарда "Львиное Сердце".
Герцог Бургундский. Мои желания равные товарищи твоим.
Тольбот. Но прежде, чем уйдем, взгляни на этого кончающагося принца, на доблестного герцога Бедфорда. - Ну, милорд, мы вас устроим в лучшем месте, более подходящем к вашим годам и болезни.
Бедфорд. Лорд Тольбот, не унижайте меня; я буду здесь сидеть перед стенами Руана, и буду вашим товарищем во благе или зле.
Герцог Бургундский. Отважный Бедфорд,позвольте нам вас убедить.
. Но лишь не в том, чтобы уйти отсюда; потому, что я некогда читал, что храбрый Пендрагон явился на поле битвы больной, в носилках, и победил врагов. Я думаю, что мог бы оживить сердца солдат, потому что всегда находил их такими же, как и я сам.
Тольбот. Неустрашимый дух в умирающей груди!- Ну, пусть будет так: - да сохранит небо старого Бедфорда!- А теперь, довольно толковать, смелый герцог Бургундский, соберем свое рассеянное войско и двинемся на нашего хвастливого врага (Уходят: Герцог Бургундский, Тольбот и войско, оставляя Бедфорда и других).
Тревога. Стычки. Входят: сэр Джон Фастольф и капитаны.
Капитан. Сэр Джон Фастольф, куда это вы так спешите?
Фастольф. Как куда? спастися бегством: мы, кажется, опять будем побиты.
Капитан. Как? Вы хотите бежать и оставить Тольбота?
Фастольф. Да, и всех Тольботов на свете, лишь бы спасти свою жизнь (Уходит).
Капитан. Трусливый рыцарь! пусть преследуют тебя неудачи! (Уходит).
Отбой. Стычки. Из города выходят, убегая: Девственница, Алансон, Карл и другие; уходят.
Бедфорд. Теперь, успокоенная душа, отлетай, когда будет угодно небу, потому что я видел поражение наших врагов. Что же такое уверенность и сила безразсудных людей? Те, которые недавно дерзали насмехаться, теперь счастливы и довольны, что могут спастись бегством (Умирает, его уносят в креслах).
Тревога. Входят: Тольбот, герцог Бургундский и другие,
Тольбот
Герцог Бургундский. Храбрый и воинственный Тольбот, герцог Бургундский, как в ковчег, заключает тебя в свое сердце и над ним же, вместо памятника, воздвигает твои благородные деяния.
Тольбот. Благодарю, любезный герцог. Но где же теперь Девственница? Я думаю, её прежний злой дух уже уснул. Где самохвальство Пригулка и насмешки Карла? Как, все будто помертвели? Руан склоняет голову, точно от горя, что его покинула такая прекрасная компания. Теперь мы немного приведем город в порядок, поместив в нем несколько опытных офицеров, и затем отправимся в Париж к королю; потому - что там пребывает юный Генрих со своими вельможами.
Герцог Бургундский. Что угодно лорду Тольботу, на то согласен и герцог Бургундский.
Тольбот. Но прежде, чем отправиться, мы не забудем присутствовать на совершении похоронного обряда над новопреставленным, благородным герцогом Бедфордом, здесь, в Руане. Ни один солдат храбрее его не шел в атаку с копьем, ни одно, более благородное сердце не властвовало при дворе, но и короли, и могущественнейшие владыки должны умереть; таков ужь конец житейских бедствий (Уходят).
СЦЕНА III.
Там-же. Равнина близь Руана.
Входят: Карл, Пригулок, Алансон, Девственница и войско.
Девственница. Не смущайтесь, принцы, этой случайностью, и не скорбите, что Руан снова ими взят: грусть не врачующее, а скорее растравляющее средство, для всего, что неизлечимо. Пусть бешеный Тольбот временно торжествует и распускает свой хвост, как павлин; мы выщиплем ему перья, повыдергаем ему хвост, если только дофин и другие дадут управлять собою.
Карл. До сих пор ты управляла нами и мы не сомневались в твоем искусстве; одна внезапная неудача может породить недоверия.
Пригулок. Выищи в уме своем еще тайную хитрость и мы сделаем тебя знаменитой во всей вселенной.
Алансон. Мы поставим твое изваяние в каком-нибудь святилище и будем почитать тебя, как святую угодницу; так похлопочи-же, прекрасная дева, нам во благо.
Девственница
Карл. Да, право, милый друг, если-бы мы могли этого достигнуть, то не было-б во Франции места для воинов Генриха; и этому народу не пришлось-бы уже кичиться над нами, а был-бы он изгнан из наших провинций.
Алансон. Потому что тогда он ужь будет на веки изгнан из Франции и лишится здесь даже титула герцогства.
Девственница. Ваши светлости увидят, как я буду действовать для того, чтобы привести это дело к желанному концу (в отдалении слышны барабаны). Слышите! по звукам барабана вы можете понять, что их войско направляется к Парижу.
Английский марш. Входят и проходят мимо: Тольботь и его отряды.
Вон идет Тольбот с развевающимися знаменами, и все английские войска вслед за ним.
Французский марш. Входят: герцог Бургундский и его отряды.
Вот в тылу идет со своими людьми герцог Бургундский: счастье, благоприятствующее ему, заставило его отстать. Вызовем его на переговоры, поговорим с ним (Трубы играют вызов).
Карл. Переговоры с герцогом Бургундским.
Герцог Бургундский. Кто просит переговоров с герцогом Бургундским?
Девственница. Царственный Карл французский, твой соотечественник.
Герцог Бургундский. Что-же ты скажешь, Карл? ведь, я ухожу отсюда.
Карл. Девственница, говори и обольсти его своими речами.
Девственница
Герцог Бургундский. Говори дальше; но не слишком продолжительно.
Девственница. Взгляни на свою отчизну, взгляни на плодоносную Францию; видишь, как обезображены крепости и города разрушительными действиями жестокого врага. Взгляни, взгляни на сокрушительную болезнь Франции, как глядит мать на своего малаго ребенка, когда смерть сомкнет его нежные, умирающия вежды; посмотри на раны, самые неестественные раны, которые ты сам нанес её скорбеющей груди. О, направь свой острый меч в другую сторону; рази им тех, кто ранит, и не рань тех, кто врачует. Одна капля крови, исторгнутая из груди твоей отчизны, должна-бы портить тебя более, чем целые потоки крови чужеземцев. Вернись-же к нам, заливаясь слезами, и ими смой позорные пятна твоей отчизны.
Герцог Бургундский. Или она околдовала меня своими речами, или сама природа внезапно заставляет меня уступить.
Девственница. Кроме того, вся Франция и все французы кричат про тебя, сомневаясь в твоем законном рождении и происхождении. Да к кому-же ты присоединился, как не к господствующему народу, который и доверяет-то тебе лишь из-за выгоды? Когда Тольбот оснуется во Франции и сделает тебя орудием зла, то кто-же, как не Генрих английский будет здесь властелином, а ты будешь изгнан, как беглец. Припомним и приведем в доказательство лишь одно: разве не был тебе врагом герцог Орлеанский и не был он английским пленным? Но, когда они услыхали, что он твой враг, они освободили его, без выкупа, на зло герцогу Бургундскому и его друзьям. Смотр-иже: ты сражаешься против своих соотечественников и присоединяешься к тем, которые будут твоими убийцами. Вернись-же, вернись; вернись, заблуждающийся герцог: Карл и все остальные примут тебя в свои объятия.
Герцог Бургундский искренния объятия. Вся моя власть, все мое войско - ваши... Итак, Тольбот, прощай; я больше ужь не доверюсь тебе.
Девственница (в сторону).Вот так истый француз" вертится туда и сюда!
Карл. Добро пожаловать, храбрый герцог! Твоя дружба оживляет нас.
Пригулок
Алансон. Девственница молодцом сыграла свою роль и заслуживает за это золотой венец.
Карл. Теперь, господа, пойдем, соединим наши войска и подыщем, как навредить врагу (Уходят).
СЦЕНА IV.
Входят: Король Генрих, Глостэр и другие лорды; Вэрнон, Бассет и др. К ним на встречу идут: Тольбот и некоторые из его офицеров.
Тольбот. Мой милостивый государь и почтенные пэры, услыша о вашем прибытии в это государство, я на время сделал перерыв в военных действиях, чтобы исполнить долг, которым обязан моему государю: в знак чего, эта рука - которая подчинила вашей воле пятьдесят крепостей, двенадцать столиц и семь укрепленных стенами сильных городов, кроме того пятьсот именитых пленных,- повергает свой меч к ногам вашего величества (преклоняет колени); и, в смиренной честности своего сердца, приписывает славу одержанной победы сперва вам, а потом вашему величеству.
Король Генрих
Глостэр. Да, в угоду будь сказано вашему величеству государь мой.
Король Генрих. Добро пожаловать, храбрый капитан и победоносный лорд. Когда я был еще молод (хоть я и теперь не стар), помню, как мой отец сказал, что никогда не владел мечом воин более неустрашимый. Уже давным-давно мы убедились в вашей честности, в вашей верной службе, и в вашем усердии на войне; но вы не ведаете еще, как мы награждаем или даем в отличие хоть благодарность, потому-что до сих пор мы никогда еще не видали вас в лицо. Поэтому, встаньте; за эти прекрасные заслуги мы жалуем вас графом Шрусберийским. На нашей коронации вы займете подобающее вам место (Уходят: Король Генрих, Глостэр, Тольбот и вельможи).
. Ну, сэр, так горячившийся на море и позоривший те цвета, которые я ношу в честь благородного герцога Иорка, осмелишься-ли еще подтверждать свои прежния речи?
Бассет. Да, сэр, так же, как вы осмеливаетесь разрешать вашему дерзкому языку завистливо лаять на лорда, герцога Сомерсета.
Вернон
Бассет. То-есть каким же? Таким же хорошим человеком, как и Иорк?
Вернон. Ты у меня смотри! вовсе не таким: и в знак того, вот тебе (Ударяет его).
. Подлец, ты знаешь военные законы: кто обнажит меч, тому немедленная смерть; если бы удар этот был таков, то я пролил бы кровь из твоего сердца. Но я отправлюсь к его величеству и попрошу разрешения отмстить за эту обиду; увидишь тогда, я встречусь с тобой на твою беду.
Вернон. Ладно, негодяй, я буду там так же скоро, как и ты; а затем ужь встречусь с тобою скорее, нежели бы тебе хотелось (Уходят).