| Автор: | Шекспир У., год: 1596 |
| Категория: | Драма |
Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Венециянский купец. Действие третие. (старая орфография)
ДЕЙСТВИЕ ТРЕТИЕ.
СЦЕНА ПЕРВАЯ.
Венеция. Улица.
Входят: Саланио и Саларино.
Саланио.
Ну, что нового в Риальто?
Саларино.
Да все еще тот же слух, что корабль Антонио, с богатым грузом, разбился в проливе; - Гудвинс, кажется, называют место: весьма опасная и роковая коса, где погребены скелеты многих кораблей, как говорят, - если только кума молва честная женщина на-слово.
Саланио.
Я желал бы, чтоб она, на этот раз, такая была лгунья-кума, какая лишь когда раскусывала перец, или уверяла своих соседей, будто оплакивала смерть третьяго мужа. Но верно то, - без всяких околичностей, и не переезжая впоперег равной большой дороги речи, - что добрый Антонио, честный Антонио, - о, если б я имел название, довольно хорошее для того, чтобы быть в товариществе с его именем!
Саларино.
Ну, оканчивай же.
Саланио.
Г-м! - Что ты говоришь? - Ну, конец тот, что он лишился корабля.
Саларино.
Я желал бы, чтоб это было концом потерь его.
Саланио.
Дай скажу я кстати: чтобы дьявол не перешел дороги моей молитве; ибо он, вот, идет сюда в образе Жида.
(Входит Шейлок.)
Ну, что, Шейлок? Что нового между купцами?
Шейлок.
Вы знали, - никто так хорошо, никто так хорошо, как вы, - что дочь моя ушла.
Саларино.
Точно так. Я, с моей стороны, знал портного, сшившого ей крылья, на которых она улетела.
Саланио.
А Шейлок, с своей стороны, знал, что она была уж на подлете; а в эту пору оне ведь так и смотрят, чтоб оставить гнездышко.
Шейлок.
Она проклята за это!
Саларино.
Без всякого сомнения, если дьявол будет её судьею.
Шейлок.
Моя собственная плоть и кровь бунтует!
Саланио.
Тьфу ты! старое падалище бунтует в таких летах?
Шейлок.
Я говорю, моя дочь есть плоть моя и кровь.
.
Между твоего плотью и её больше разницы, чем между черным Деревом и слоновой костью; между вашею кровью - больше нежели между красным вином и Рейнским. - Но скажи нам, если ты слышал: потерпел ли Антонио какую потерю на море, или нет?
Шейлок.
Вот мне еще другия тут хлопоты. Банкрут, расточитель, который едва осмеливается показывать глаза в Риальто; - нищий, который выхаживал таким щеголем на площадь. Пускай лишь не забывает он своего векселя! Он все называл меня ростовщиком. Пускай лишь не забывает он своего векселя! Он давал взаймы деньги из Христианского человеколюбия. Пускай лишь не забывает он своего векселя!
Саларино.
Ну, я уверен, если он не устоит, ты не возмешь его тела. На что оно годно!
Шейлок.
Ловить им рыбу. Если оно не будет питать ничего другого, так будет питать мое мщение. Он обезчестил меня, и сделал мне убытку на полмиллиона; смеялся при моих потерях, насмехался над моими барышами, поносил наш народ, вредил моей торговле, охлаждал моих друзей, поджигал моих неприятелей. И за что же это? Я Жид! Да разве у Жида глаз нет? Разве у Жида нет рук, органов, членов, чувств, желаний, страстей? Не питается ли он тою же самою пищей? Не терпит ли ран от того же оружия? Не подвержен ли тем же болезням? Не лечится ли теми же лекарствами? Не греется ли тем же летом, и не зябнет ли от той же зимы, как и Христианин? - Когда колет нас, разве нейдет кровь? Когда щекочешь нас, разве мы не смеемся? Когда нам дать яду, разве мы не умираем? И когда обижаешь нас, разве мы не должны мстить? Если мы подобны вам во всем прочем, так мы хотим быть подобными вам и в этом. Когда Жид обижает Христианина, что тогда делает его смирение? Мстит! Когда Христианин обижает Жида, что тогда должно делать его терпение, по примеру Христиан? Ну, мстить! Я буду делать подлости, которым вы меня учите, и во чтобы ни стало, я превзойду учителей!
(Входит слуга.)
Слуга.
Джентлемены, Милорд Антонио теперь дома, и желает поговорить с вами.
Саларино.
Мы везде искали его.
(Входит Тубал.)
Саланио.
Вот идет другой из этого колена; третьяго к ним уж никак не подберешь, если сам Сатана не обратится в Жида.
(Саланио, Саларино и слуга уходят)
Шейлок.
Ну, что, Тубал? Что нового из Генуи? Нашел ли ты дочь мою?
Тубал.
Я часто приходил туда, где слышал о ней, но найти ее не мог.
.
Ну, так, так, так, так! Пропал алмаз! Стоит мне две тысячи червонцев во Франкфурте! Проклятие до сих пор еще не падало на наш народ; я только теперь оное чувствую. Две тысячи червонцев в этом! А другие драгоценные, драгоценные камни!! Лучше бы дочь моя лежала мертвая у ног моих, но только с драгоценными камнями в ушах! Лучше бы я видел ее на смертном одре у ног моих, но только чтоб червонцы были в её гробе! Ничего о них не слышно? - Ну, так! - Да я еще не знаю, сколько истрачено на поиск! - Ну! Убыток за убытком! Вор столько унес, и столько надобно, чтоб найти вора! И никакого удовлетворения, отмщения! Нет никаких несчастий, кроме тех, кои упадают на мои плеча; - никаких вздохов, кроме моих; - никаких слез, кроме тех, кои я лью!
Тубал.
Нет, и другие люди также терпят несчастие; - Антонио, как я слышал, в Генуе,--
Шейлок.
Что, что, что? Несчастие, несчастие??
Тубал.
Лишился корабля, который шел из Триполя.
Шейлок.
Слава Богу, слава Богу! Да правда ли? Правда ли?
Тубал.
Я говорил с некоторыми из матросов, спасшихся от этого кораблекрушения.
Шейлок.
Благодарю тебя, добрый Тубал: - хорошия новости, хорошия новости: ха, ха! Где? в Генуе?
Тубал.
Дочь ваша истратила в Генуе, как я слышал, восемьдесят червонцев в одну ночь.
Шейлок.
Ты вонзаешь в меня кинжал! - Я никогда не увижу опять моих денег! Восемьдесят червонцев в одну ночь! Восемьдесят червонцев!
Тубал.
Со мною вместе ехали в Венецию некоторые из верителей Антонио; - они клялись, что ему больше нечего делать, как объявить себя банкротом.
Шейлок.
Я очень рад этому! Помучу я его! Потерзаю я его! Я очень рад этому!
Тубал.
Один из них показывал мне перстень, который он получил от вашей дочери за обезьянку.
Шейлок.
Погибель на нее! Ты меня терзаешь, Тубал! Это бирюза - драгоценный камень. Я получил его от Леаги, когда еще был холостым: я б не отдал его за целую степь обезьянок!
Тубал.
Шейлок.
Точно так! Это верно, это верно! - Поди, Тубал, найми мне чиновника; приговори за две недели вперед! - Я возму у него сердце, если он не уплатит; ибо, если его не будет в Венеции, то я буду так торговать, как хочу. Иди, иди, Тубал; а потом ищи меня в нашей Синагоге; иди, добрый Тубал; - в нашей Синагог, Тубал.
(Уходят.)
СЦЕНА ВТОРАЯ.
Бельмонт. Комната с доме Порции.
Входят: Бассанио, Порция, Грациано, Нерисса и свита. Выставлены ящики.
Порция.
Прошу вас, не спешите; обождите
День, или два, пока решитесь; ибо,
Возмете вы не то, - я не могу
Тогда быть вашей; для того, не много
Повремените. Что-то говорит мне,
(Но только не любовь), что не хотела б
Я вас лишиться; а известно то
Самим вам, что ведь ненависть нам так
Советовать не станет. Я, с той целью,
Чтоб вы меня не поняли превратно,--
Желала бы здесь нас поудержать,
На месяц, или на два, прежде, чем
На выбор вы решитесь. Я могла б
Вас научить, как выбрать; но чрез это
Нарушила б я клятву. Никогда
Преступницей такою я не буду,
Хоть в выборе меня вы ошибетесь.--
О, если так, - заставлена я буду
Тем возыметь преступное желанье,
Что лучше б было мне нарушишь клятву.--
Проклятый взор! Вы сглазили меня,
На части поделили: половиной
Одной себя - я ваша; ваша я -
Другой, своя - хотела я сказать;
Но если и своя, то все же ваша;
И так вся ваша. О, мне это время
Коварное! Оно кладет преграду
Между владельцами и их нравами.
Итак, и ваша, и не ваша. Если
Я слишком долго говорю; но это,--
Чтоб выиграть нам время, разширить
И продолжить его, - с тем, чтобы вы
Избраньем не спешили.
Бассанио.
О, позвольте
Мне сделать выбор: без того, живу
На пытке я.
Порция.
Бассанио, как на пытке?
Так вы откройте же измену мне,
Которая в любовь вмешалась вашу.
Бассанио.
Ужасная измена та - сомненье,
Узнаю ль наслажденье я любви.
Так может жить огонь со снегом в дружбе,
Как может жить любовь моя с изменой!
Порция.
Так; но, - боюсь я, - говорите вы
что-либо говорить
Принуждены бывают.
Бассанио.
Обещайте
Мне жизнь, и я вам в истине признаюсь.
Порция.
Ну, хорошо! Признаться вам - и жить!
Бассанио.
Признаться и любить - вот в чем вся сущность
Признанья. О счастливое мученье,
Когда меня сам учит мой мучитель,
Как отвечать, чтобы освободиться!--
Но к счастью, к ящикам меня ведите!
Порция.
Пойдем! Я заперта в одном из них.
Когда вы любите меня, найдете.--
Нерисса и другие - стать поодаль!--
Пусть музыка играет при избраньи.
Томяся с музыкой; а для сравненья
Полнейшого, глаза мои - река,
Постеля смерти. Выиграет он:
Какая музыка тогда? Тогда
Она подобна будет клику, с коим
Верноподвластные свое склоняют
Чело ново-венчанному Монарху; -
Подобна тем приятным звукам, кои
В слух жениха, вздремавший на заре,
Теснятся, и его зовут ко браку.
Вот он идет, не с меньшим духом, с большей
Любовью, чем младой Алкид, когда
Освобождал он плачущую Трою
От дани дев чудовищу пучины.
Как жертва, я стою; вдали, другия,
Дарданския, с лицем печальным, жены
Подходят - видеть окончанье дела.
Иди, Алкид! Живи ты, я живу!
Смотря на бой, страшнейшее волненье
(Музыка, меж тем как Бассанио разсуждает сам с собою над ящиками.)
Песня.
Где, скажи, любовь родится?
В сердце ль, в голове ль таится?
Как плодится, чем крепится?
Ответ.
Один взор ее рождает,
Частый взгляд ее питает,--
В колыбели умирает (31).
Ну-те смертный ей трезвон!
Я начну вам, - динь, дин, дон!
Все.
Дин, дин, дон!
Бассанио.
Наружный вид сам менее себя.
Прикрасой свет чаруется от века.
В суде, где есть столь лживый, подкупной
Приятною, не закрывал злых дел?
В религии, где столь проклятый грех,
Которого б муж не одобрил важный,
И текстом бы не подтвердил, в котором
Безумие под красным словом скрыто?
Порока нет столь глупого, который
Не мог бы добродетели примет
Показывать в своих частях наружных.
Как много трусов, коих души так,
Как из песку ступени тверды, кои,
Однако ж, бороды Алкидов храбрых
И Марсов грозных носят; у которых,--
Заглянь им внутрь, так печень - молоко!
Они ведь лишь наружность принимают
Геройств, чтобы заставить их страшиться.
Взгляни на красоту, так ты увидишь,
Что покупается на вес она, (32)
И производит чудеса в природе,
Тех легче больше носит!
Вот золотые локоны волос,
Завитые в змею, - которые танцуют
Такими резвыми прыжками с ветром
На мнимой красоте: бывает часто,
Что это, просто, головы другой
Приданое; (33) а череп, их питавший,
В могиле. Так прикраса есть лишь только
Обманчивый морей опасных берег,
Красавицы Индейской покрывало,
И словом, призрак истины, который
Времен коварство носит для того,
Чтоб самого умнейшого дурачить!--
И так, сияющее злато, пища
Тяжелая Мидаса, не хочу
Тебя! Но и тебя я не хочу.
Ты, бледный, низкий поденьщнк людей!
Но ты, ты, непоказный мой свинец,--
Но простотой ты говоришь сильней.
Ты мой! Я предаюсь судьбе моей!
Порция.
Как все другия страсти скрылись вдруг!
Сомнения, отчаянья недуг,
Трясущий страх, больное подозренье.
О, удержи, любовь, свое стремленье!
Умерь восторги райские души,
Блаженной слишком! Радость уменьши!
А то под тяжестью я упаду.
Бассанио.
(Открывает свинцовый ящик.)
Что нахожу я здесь? Изображенье
Прекрасной Порции? Какой полбог
Когда либо так близко был к творенью (34)?
Уже ли движутся сии глаза?
Иль, по зрачкам моим они катаясь,
Лишь кажутся в движеньи для меня?
Вот губки, меж собой поделены,
Преграде (35) сей прилично быть меж столь
Сердечными друзьями. - В волосах,
Роль паука (36) играет живописец.
Он сети сплел из золота, ловить
Сердца людей, гораздо крепче, чем
Как в паутину комаров. А глазки
Ея! Как мог он видеть, чтоб их сделать?
Один лишь будь окончен, так я мыслю,
Он тотчас бы похитил у него
Глаза, а сам остался б одиноким!
Но посмотрите! Сколько существо
Моей хвалы поносит эту тень,
Оценивая ниже, столько тень
Отстала далеко от существа.
Вот содержанье счастья моего!
Вы на внешность не взирали;
В раз решились, угадали;
Счастье ваше отыскали;
!
Это счастье берегите,
Коль ценит его хотите;
К Леди вашей подойдите,
Поцелуя попросите.
О, сверточек!
Прошу жь меня в том, Леди, извинить.
(Целует се.)
Бумаги смысл: отдать, и получить.--
Как тот боец, что из награды бился,
С другим кем, думая, что отличился,--
Торжественный клик слыша одобренья,
Стоит, исполненный недоуменья,
Не верит сам, ему ль хвалы той гром:
Я, Леди, в положеньи таковом;
Не знаю, правда ль, что мой видит глаз.
Пока не подтвердится то от вас.
Порция.
Вот, здесь я, Лорд Бассанио, так как есм.
Себе одной, иметь я не желала б
Для вас же, я желала б двадцать раз
Себя утроить; в тысячу еще
Быть раз прекрасней и богаче.
Чтоб высоко стоять на вашем счете,
Желала б я красот, богатств, достоинств,
Друзей - не знать и счету. Впрочем,
Я, в полной сумме, сумма кой-чего.
В итоге: я девица без ученья;
Ни в школе я, ни в свете не была;
Счастлива, что учиться не стара;
Счастливее ж, что рождена не так,
Тупой, чтобы учиться не могла;
Еще ж счастливее, что мягкий нрав
Мой вам себя под власть передает,
Как Лорду, повелителю, Царю.
Я и мое - вам! Ваше все теперь.
Лишь вот была я Леди в этом доме,
Слуг госпожой, самой себя царицей,
И, вот, сию минуту дом сей, слуги,
Даю вам с перстнем сим, который если
Вы потеряете, иль отдадите,
Знак будет то любви паденья вашей,
И право для меня - роптать на вас.
Бассанио.
Миледи, вы всех слов меня лишили.
Лишь кровь из жил моих вам говорит.
Все силы у меня в таком смятеньи,
В какое вдруг приходит после речи,
Прекрасно сказанной любимым Принцем,
Жужжащая, довольная толпа; -
Где всякое что-либо, смесь составив,
Не выражает ничего, - лишь радость,
И явную, и тайную. - Но если
Разстанется с перстом сим этот перстень,
Разстанется тогда с ним жизнь. Тогда,
Скажите смело, что Бассанио умер.
Нерисса.
Милорд, и Леди, время нам теперь,
Сказать: счастливо жить, Милорд, и Леди!
Грациано.
Бассанио и вы, добрая Миледи,
Желаю вам всех радостей желанных!
Я мыслю, вы желаете того ж мне.
И если вы хотите свой союз
Торжествовать, то я прошу позволить
Мне самому жениться вместе с вами.
Бассанио.
От всей души, коли жену ты сыщешь.
Грациано.
Благодарю! Вы мне ее сыскали.
Мой глаз, Милорд, быстр так же, как и ваш:
Вы госпожу нашли, а я служанку.
Любили вы, любил и я; отсрочки
Я не хочу знать так же, как и вы:
На ящиках лежало ваше счастье,
С ним и мое, как оказалось: ибо
Здесь волочась до вспоту, и клянясь,
Потом (когда потом при обещаньях
Под-стать) взял обещанье вот от этой
Красавицы - иметь её любовь,
Приобретет вам госпожу её.
Порция.
Нерисса, правда ль это?
Нерисса.
Миледи, если то угодно вам.
Бассанио.
И вы, Грациано, не шутя тех мыслей?
Грациано.
Бассанио.
Наш праздник скрасится женитьбой вашей.
Грациано.
Но это кто? Лоренцо и его
Старинный друг, Салерио?
(Входят: Лоренцо, Ессика и Салерио.)
Бассанио.
Лоренцо и Салерио, я вам рад,
Имеет право делать вам приветь.
Позвольте мне, дражайшая Миледи,
Принять моих друзей и земляков.
Порция.
Лоренцо.
Благодарю честь вашу. - Я, Милорд,
Совсем не думал здесь увидеть вас;
Но встретился нечаянно с Салерио,
Салерио.
Я для того имел свою причину.--
Синьор Антонио кланяется вам.
(Подает письмо Бассанио.)
.
Но прежде, чем письмо я это вскрою,
Скажите мне, как друг мой поживает?
Салерио.
Не болен он, коль не болит душей;
Письмо сие покажет вам, каков он.
Грациано.
Нерисса, обласкай ту иностранку.
Прими ее. - Салерио, руку вашу!
Наш царственный купец, Антонио добрый
Я знаю, что порадуется он
Успеху нашему. Язоны мы!
Руно себе достали золотое!
.
О, еслиб вы достали то руно,
Которое он потерял!
Порция.
Проклятое что либо в той бумаге,
Какой нибудь друг умер; а иначе
Ни что на свете изменять не может
Вид человека с твердою душей.
Как, хуже все и хуже? Да позвольте ж,
Так половина следует и мне
Того, что вам письмо приносит это.
Бассанио.
О Порция! здесь несколько есть слов,
Когда либо бумагу очерняли!
Когда я вам в любви моей признался,
Я вам сказал: мое богатство в жилах,
Я джентлемен; - и правду вам сказал я.
Себя ни в что, какой я был хвастун!
Когда я вам сказал, что у меня
Нет ничего, -
Что меньше я еще, чем ничего.
У друга моего заем я сделал,
Заставив друга - сделать у врага,
Бумага эта то ж, что тело друга,
А слово каждое на ней, что рана
Открытая, точащая кровь жизни.
Но верно ль то, Салерио, что его
И ни одно? Из Мексики, Тригюля,
Из Англии, владений Варварийских,
Из Лиссабона и Индейских стран?
И ни один корабль не избежал
Враждебных торговцам?
Салерио.
Да, ни один,
Милорд. Притом увидите, что если
Чтоб заплатишь Жиду, - Жид не возмет.
Не видывал я от рожденья твари,
Которая, нося вид человека,
Алкала бы - губить так человека!
Республики свободу обвиняет,
Когда ему в Суде откажут. Двадцать
Купцов, Суда почетнейшие Члены,
И Герцог сам - склонить его хотели:
От тяжбы и взысканья по бумаге!
Ессика.
Когда еще я у него была,--
Он клялся землякам своим: Тубалу
Антонио, нежель двадцать раз ту сумму,
Которую он занял у него.
И я уверена, Милорд, что если
Закон, власть, сила не откажут,
Порция.
В таком ваш друг безценный затрудненьи?!
Бассанио.
Безценнейший друг, человек добрейший,
Чтоб одолжать; - один из тех, в которых
Честь Римская является ясней,
Чем в ком, кто жив под Италийским небом.
Порция.
Бассанио.
Три тысячи червонцев, для меня.
Порция.
Не больше? Шесть ему отдайте тысячь,
Еще шесть тысяч, и утройте это,
Чтоб волоса не потерял такой
Друг за вину Бассанио! Но сперва,
Женою назовите; а потом
В Венецию, к Антонио, другу: ибо
В объятьях Порции вы не должны
Покоиться с душею безпокойной.
Пустого, денег - в двадцать больше раз!
Отдав его, с собой возмите друга.
Мы ж, между тем, с Нериссой будем жить
Как девушки и вдовы. До свиданья.
Друзья, в поклон, а вам - быть веселей!
Быв дорог мне, тем будете милей -
Однако же позвольте мне послушать
Бассанио
(Читает.)
"Любезный Бассанио! Все мои корабли погибли, верители мои делаются неумолимыми, состояние мое в крайности, мой вексель Жиду просрочен, и, поелику, уплатив ему, я не могу остаться с живых, то есть долги между мною и вами уничтожатся, если только я буду видеть вас при моей смерти. Не смотря на то, наслаждайтесь. Если ваша любовь не советует вам ехать, так пусть и письмо мое не советует."
Порция.
Бассанио.
Отправясь в путь, за вашим позволеньем,
Я поспешу: но прежде возвращенья,
Постели не помну отдохновеньем; -
(Уходят.)
СЦЕНА TPЕTIЯ.
Венеция, улица.
Входят: и темничный страж.
Шейлок.
Страж, ты смотри за ним! - Не говори
О милости мне. - Это тот дурак,
Страж, ты смотри за ним.
Антонио.
Послушай, добрый
Шейлок!
.
Хочу уплаты! Ты ни слова
Противу векселя не говори.
Ты звал меня собакой, без причины.
Собака, так зубов моих ты бойся!
Дивлюсь тебе я, ты, негодный страж;
Выходить с -ним, как он тебя попросит.
Антонио.
Но сделай милость, выслушай меня!
.
Хочу по векселю уплаты я; тебя ж
Выслушивать я не хочу! Так ты
Не говори мне больше! Не хочу
Я быть смиренномудрым дураком,
Да воздыхать, и слушать христианских
Просителей. За мною не ходи!
Не говори! Хочу своей уплаты!
(Уходит.)
.
Да это злейшая из всех собака,
Какия лишь живали у людей.
Антонио.
Пускай его идет. Ходить за ним
Моей он ищет жизни; мне известна
Тому причина: часто избавлял
От неустойки я пред ним, тех, кои
Мне приносили жалобы во время.
Саланио.
Уверен я, что Герцог никогда
Не согласится на законность платы.
Антонио.
Удобство то, какое иностранцы
В Венеции имеют, - если в нем
Им отказать, - падет вина на право
Республики; а ведь торговля в ней
Итак, пойдем. Печали и потери
Все эти так измучили меня,
Что я едваль фунт тела сберегу
На-завтра кровопийце-кредитору.--
Пришел увидеть, как я буду долг
Его платить; тогда - я и спокоен!
(Уходит)
СЦЕНА ЧЕТВЕРТАЯ.
Входят: Порция, Нерисса, Лоренцо, Ессика и Балтазар.
Лоренцо.
Вы благодарно мыслите о дружбе
Богоподобной; - доказательство тому:
Вы так разлуку сносите с Милордом.
Но, если б знали вы, кому такую
Тот джентлемен, кому послали помощь;
Как он привязан к вашему супругу:
То вы б еще гордились делом больше,
Чем доброта обычная велит вам.
.
О сделанном добре я не жалела,
Не буду и жалеть. Друзья, которых
Вы видите все время вместе; коих
Сердца несут один ярем любви,--
В своих чертах, поступках и душах.
По этому, я мыслю, что Антонио,
Сердечным другом будучи Милорду,
Похож, наверно, на Милорда. Если
На выкуп образа моей души
Из рук у адского ожесточенья!
Но это уже подходит к самохвальству:
Послушайте другое. Вам, Лоренцо,
Вручаю я в моем хозяйство доме,
Пока Милорд приедет; а сама
Я сделала обет пред Небом тайный -
С одною лишь Нериссою моей,
До тех пор, как мужья к нам возвратятся.
Отселе есть в двух милях монастырь:
Там будем мы с ней жить. Я вас прошу
Которое моя любовь и нужда
Особая на вас теперь кладут.
Лоренцо.
От всей души, Миледи. Я во всем
Порция.
Намеренье мое слугам известно;
И с Ессикою вас они признают
Так как Бассанио Лорда, и меня.
Лоренцо.
Веселых дум и счастливых часов
Желаю вам.
Ессика.
Сердечных всех отрад.
Порция.
Благодарю
Вас за желанья ваши, и охотно
(Ессика и Лоренцо уходят.)
Ну, Балтазар!
Как я всегда считала честным, верным
Тебя, так будь всегда и впредь таким;--
Ступай ты в Падуу; - доставь его
Там лично брату, доктору Белларио,
И если он тебе бумаги даешь
Какия, или платье, так доставь,
Для перевоза с судном тем, что ходит
В Венецию. Часов не трать в словах;
Ступай! Я до тебя туда приеду.
Балтазар.
(Уходит.)
Порция.
Пойдем, Нерисса. Я имею дело
Одно, о коем ты еще не знаешь:
Чем им на ум придет.
Нерисса.
Но и они
Ведь нас увидят?
.
Да, должны, Нерисеа,
В таком лишь платье, что казаться будет
Им, будто мы не женщины. Я бьюсь
С тобою об заклад, что если мы
То лучший молодец из двух - я выйду.
Я буду свой кинжал носить отважней,
И говорить так, как при переходе
От мальчика к мужчине, - полубасом;
В мужскую поступь, - буду говорить
О поединках, как хвастливый щеголь,--
Разсказывать прекрасные лжи, как
Почтенные Миледи волочились
Вольными делались, и умирали; -
Не льзя же было мне; - но я жалел,
Желал по крайней мере, чтоб не я
Причиной был их смерти роковой; -
Так, что иной даст клятву, будто я
Уж больше году, как из школы вышел.
Я знаю тысячи нарядных плутней
Хвастливых этих Джаксов; и хочу
Нерисса.
Как!
В мущин должны мы обратиться?
Порция.
Что за вопрос? Как будто близ тебя
Похабный переводчик! - Ну, пойдем же!
Я разскажу тебе весь план свой, сев
В коляску, ждет которая нас подле
Ведь двадцать миль нам надобно измерить.
(Уходят.)
* * *
СЦЕНА ПЯТАЯ.
То же. Сад.
: Ланселот и Ессики.
Ланселот.
Да; истинно; - ибо, вот видите, грехи отца должны слагаться на детей; - потому-то, я говорю вам, что боюсь за вас. Я никогда не скрывал от вас ничего, и теперь так же говорю вам, что меня это безпокоит. Так не печальтесь же; ибо, истинно, я думаю, что быть вам в аде. Тут есть одна только надежда, которая может вам быть несколько в пользу; но только это род незаконнорожденной надежды.
.
Какая ж это надежда? Скажи пожалуй-ста.
Ланселот.
Ну, да! Вы можете отчасти надеяться, что отец ваш не производил вас на свет, - что вы не Жидовская дочь.
Ессика.
Ланселот.
В правду! Ну, вам чуть ли не достанется сидеть в аде и по отцу, и по матери: таким образом, я, избегая Сциллы, отца вашего, попадаю в Харибду - вашу мать. Ну! вам с обеих сторон беда.
Ессика.
Я буду спасена через мужа; он меня сделал Христианкой.
.
Но правде сказать, тем более заслуживает он брани. Нас, Христиан, и прежде было довольно: именно столько, чтоб хорошо жить один подле другого. Это делание Христианами возвысит цену на свиное мясо. Если мы все станем есть поросят, так скоро за деньги не будем видеть ни одного куска ветчины на углях.
(Входит Лорецию.)
Ессика.
Я скажу своему мужу, Ланселот, что говоришь ты. Вот он идет.
.
Я скоро стану ревновать к тебе, Ланселот, если ты с моей женой будешь так шушукать по углам.
Ессика.
О, вам нечего бояться, Лоренцо! Мы разладили с Ланселотом; - он говорит мне прямо, что мне нет прощенья на небесах, потому что я дочь Жида; и говорит еще, что вы не хороший член общества, потому что, обращая Жидов к Христианству, возвышаете цену на свиное мясо.
Лоренцо.
Ланселот.
Это уж слишком, если Негритянка должна быть больше, нежели следует: но если она меньше, нежели честная женщина, то она, конечно, больше, нежели за что я почитал ее. (38)
Лоренцо.
Как всякий дурак может играть словом! Я думаю, что лучшая прелесть остроты скоро обратится в молчание, и разговаривать не будет прилично никому, кроме попугаев. - Ступай в комнаты; прикажи им готовиться к обеду!
.
Это уже сделано, Сир: они все с желудками.
Лоренцо.
Ах, Бог мой! Какой остряк! Так прикажи им - готовить обед.
Ланселот.
Лоренцо.
Так не хочешь ли ты накрывать, Сир?
Ланселот.
Накрываться? Нет, Сир: я знаю свою обязанность. (39)
.
Опять привязка к слову! Не хочешь ли ты все богатство твоего остроумия показать в одну минуту? Прошу тебя понимать простого человека, по его простому разумению: поди к своим товарищам; прикажи им накрывать стол, подавать кушанье, а мы придем обедать.
Ланселот.
Что касается до стола, Сир, - он будет подан; что касается до кушанья, Сир, оно будет накрыто; а что касается до вашего прихода к обеду, Сир, - ну, это пусть будет так, как вашей милости заблагоразсудится.
(Уходит.)
.
О драгоценный ум! Какой сбор слов!
Дурак на память выучил запас
Кудрявых слов. Я многих знал глупцов,
Которые стоят на лучшем месте,
Они своих слов остротою - делу.--
Как, Ессика, ты чувствуешь себя?--
Скажи мне, милая, свое ты мненье,
Как нравится тебе жена Бассанио?
.
Всех выше выражений. Долг велит,
Чтоб честную жизнь вел Милорд Бассанио.
Блаженство он в своей имеет Леди;
Небеса, отрады на земле находить;
То никогда не будет в небесах.
Когда б два бога при игре какой
Небесной, предназначили уплатой
Две женщины какие на земле,
Тогда к другой еще бы что нибудь
Должно пойти в придачу; ибо бедный
И грубый мир ей равной не имеет.
Лоренцо.
Имеешь, какова она жена.
Ессика.
Нет; но спроси ты также у меня
Об этом мненья.
.
Сделаю сей-час.
Но мы сперва пойдем обедать.
Ессика.
Нет;
Лоренцо.
Нет! то пойдет в застольный разговор.
Тогда, что ты ни скажешь, все сварю
Я с прочим за-уряд.
.
Ну, хорошо:
Я расхвалю тебя.
(Уходят.)
Примечания
Уарбуртон.
31. Когда человек, достигши глубокой старости, сделается опять дитятей, как говорит Автор:
Last scene of all
Is second childishness, and more oblivion.
32. Автор разумеет красоту искуствентую, т. е., все, чем скрашивает себя кокетство напр. румяна, и пр. Такая красота покупается на вес, за деньги. Кто больше обременяет себя оною, тот легче, т. е. ветреннее, и пр. и пр.
33. Данное природою другой голове.
34. На землю низходил.
36. Живописец так искусно нарисовал волосы, как искусно паук сплетает паутину.
37. Здесь игра словом Moor и more.
38. Игра словом cover - накрывать, что означает и надевать шляпу.
Efh,ehnjy].