Перикл, принц Тирский.
Действие второе.

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА II.

Входит Гоуэр.

Гоуэр. Здесь вы видели могучаго царя, его дочь, вовлеченную им в кровосмешение, и добродетельного принца, добродушного властителя, который окажется добродетельным, как на словах, так и на деле. Поэтому будьте спокойны, как подобает мужам, пока несчастия не минуют. Я покажу вам тех, которые в горькие минуты их царствования, теряя кроху, приобретают целые горы. Добродетельный принц, о котором идет речь (я ему даю мое благословение), все еще находится в Тарсе, где всякий считает священным то, что он скажет, и где в воспоминание о том, что он сделал, ему воздвигают статую. Но теперь вести другого рода появляются перед вашими глазами, а потому мне и не нужно больше говорить.

Немая сцена.

В одну дверь входит Перикл, разговаривая с Клеоном за ними следует свита. В другую дверь входит Гонец с письмом Периклу, Перикл показывает письмо Клеону, потом дает гонцу награду и посвящает его в рыцари. Перикл, Клеон и прочие расходятся в разные стороны.

Гоуэр входит.

Гоуэр. Добрый Геликан остался дома, но не так, как трутень, чтобы поедать мед, собранный другими; он всеми силами старается уничтожать зло и поддерживать хорошее. исполняя волю своего принца, он извещает его обо всем что случается в Тире: что туда приезжал Тальярд с преступными замыслами и с тайным намерением умертвить его, и что в Тарсе ему не безопасно дольше оставаться. Исполняя этот совет, он снова пускается в море, где человеку редко бывает привольно. Так вот и теперь, ветер принимается бушевать; гром гремит вверху, внизу водная пропасть так разбушевалась, что корабль, который должен был его оберегать, разбивается и идет ко дну. А его, доброго принца, все потерявшего, волны принимаются бросать из стороны в сторону. Все погибло, люди и имущество; только он один и спасся. Наконец, Фортуна, уставши делать зло, выбросила его на берег, чтобы облегчить ему его положение. И вот он идет; но не спрашивайте старого Гоуэра, которого рассказ и без того уже слишком длинен, - что затем последовало (Уходит).

СЦЕНА И.

Пептаполис. Морской берег.

Входит вся мокрый Перикл.

Перикл. Укротите вашу злобу, разгневанные звезды неба! Ветер, дождь, гром, помните, что земной человек есть существо, которое должно уступать вам, и я, как требует того моя природа, повинуюсь вам. Увы! Mope бросило меня на скалы, носило меня от одного берега к другому и оставило мне дыхание лишь для того, чтобы размышлять о неминуемой смерти. Пусть же величие вашего могущества, лишив принца всего его достояния, выброшенного из вашей водной могилы, удовольствуется тем, что позволить ему покойно умереть; вот все, что он от вас требует.

Входят три рыбака.

1-й рыбак. Эй, колпак!

2-й рыбак. Эй, иди сюда и вытаскивай сеть.

1-й рыбак

3-й рыбак. Что ты говоришь, хозяин?

1-й рыбак. Посмотри только, как ты подвигаешься! Иди, иди я потащу тебя багром.

3-й рыбак. Да вот, хозяин, я все думал о тех бедных людях, которые сейчас погибли на наших глазах.

1-й рыбак. Увы! бедные души! У меня сердце надрывалось, когда я слышал их отчаянные крики, с которыми они обращались к нам, чтобы мы их спасли, тогда как мы и сами-то едва спаслись.

3-й рыбак. Вот то-то и есть; разве я не предсказывал тебе бурю, когда увидел кричавших и резвившихся дельфинов? Говорят, что они на половину мясо, на половину рыба. Чорт бы их побрал! Как только они показываются, так я и ожидаю, что придется выкупаться. Хозяин, я все себя спрашиваю, как это рыбки живут в море?

1-й рыбак. Да так же, как и люди на земле: большие пожирают малых. Ни с чем другим не могу я сравнить ваших богатых скаредов, как с китом, который, играя, гонит перед собой всякую мелюзгу и кончает тем, что проглатывает их одним глотком. Мне приходилось слыхать, что и на земле бывают такие киты, которые не перестают открывать глотку до тех пор, пока не проглотят и приход, и церковь, и башню, и колокола, и все.

Перикл. Хорошая мораль!

3-й рыбак. Ну, хозяин, еслиб я был звонарем, я-бы пожелал непременно быть на колокольне в тот день.

2-й рыбак. Зачем, парень?

3-й рыбак и приход. Но если-бы добрый царь Симонид был согласен со мною...

Перикл. Симонид?

3-й рыбак. Мы бы очистили землю от этих трутней, которые таскают мед у пчел.

Перикл. Как метко, однако, эти рыбаки угадывают, по этим жильцам моря, снабженным плавательными перьями. человеческие пороки. Как они умеють извлекать из их водного царства все, что люди могут одобрять или порицать! - да поможет вам Бог, честные рыбаки!

2-й рыбак. Честные? А кто этой такой, парень? Если ты таким святым называешь нынешний день, то его бы следовало совсем вычеркнуть из календаря и никто не стал-бы его праздновать.

Перикл. Вот, видите, море выбросило меня на ваш берег.

2-й рыбак. Однако, каким мерзким пьяницей было море, когда выбросило тебя на нашу дорогу.

Перикл. Человек, которым ветры и волны играли точно мячиком, в этой огромной игре, умоляет вас сжалиться над ним; умоляет вас тот, который прежде никогда не просил милостыни.

1-й рыбак. Не умеешь, дружище, просить милостыню? В нашей греческой стране добывают гораздо более нищенством, чем мы работой.

2-й рыбак. А ловить рыбу умеешь?

Перикл

2-й рыбак. Ну, так ты можешь быть уверен, что умрешь с голоду, потому что но нынешнему времени ничего не добудешь, если не будешь ловить.

Перикл. Я уже забыл о том, чем я был; а что я теперь, о том научает меня нужда: я человек, окоченевший от холода, кровь в моих жилах застыла и во мне осталось не более жизни, как сколько нужно, чтобы языком попросить вашей помощи. Если вы мне откажете в ней, то, когда я умру, позаботьтесь похоронить меня, так как я человек.

1-й рыбак. Когда умрешь? Да сохранят тебя от этого боги! Тут у меня есть накидка, бери ее и согрейся. Да ты, я вижу, ловкий малый. Ну, пойдем к нам; по праздникам у нас будет мясо, в пост - рыба, да кроме того, пудинги да блины. Очень будем тебе рады.

Перикл. Благодарю тебя.

2-й рыбак. Послушай-ка, друг, ведь ты сказал, что не умеешь просить милостыню?

Перикл. Я только умолял вас.

2-й рыбак. Умолял! Ну, в таком случае и я стану умолять, может таким образом улизну от порки.

Перикл. А разве у вас нищих порят?

2-й рыбак. Ну, не всех, не всех, потому что еслибы всех нищих пороли, то я бы не хотел никакой другой должности, кроме должности порщика. Ну, я пойду, хозяин, вытащить сети (Уходят два рыбака).

Перикл

1-й рыбак. А знаешь ты, приятель, где находишься?

Перикл. Не совсем.

1-й рыбак. Ну, так я скажу тебе: эту страну зовут Пентаполисом, а нашего царя - добрым Симонидом.

1-й рыбак. Да, и он заслужил такое название за его мирное царствование и хорошее правление.

Перикл. Да, он счастливый царь, если оть своих подданных получил название доброго за свое правление. А далеко его дворец от этого берега?

1-й рыбак. Да полдня дороги будет; и скажу тебе, что у него еще красивая дочь, а завтра - день её рождения. По этому случаю многие принцы и рыцари, которые съехались со всех концов света, будут ломать копья в её честь на турнире.

Перикл. Еслибы мое счастье ровнялось моим желаниям, то я бы хотел быть одним из них.

1-й рыбак. Э, парень, все должно быть так, как-может быть, и чего человек приобрести не может, он все-таки может домогаться, например, женской любви.

Два рыбака возвращаются, таща сети.

2-й рыбак. Помоги, хозяин, помоги! В сети застряла рыба, как право бедного человека в суде. Трудно будет вытащить. А! вылезла таки и превратилась в заржавленные латы!

. В латы, приятели? Позвольте мне посмотреть на них. Благодарю тебя, судьба, что после всех несчастий ты даешь мне возможность немного поправиться. Эти латы моя собственность; они - часть моего наследства. Их мне завещал отец, перед самою смертью, с такими словами: "Береги их, Перикл, они были щитом между мною и смертью". Потом. указывая мне на поручни, он прибавил: "Они спасли мне жизнь, сохрани их; пусть сохранят тебя боги в подобной-же крайности; они могут защитить тебя". Где бы я ни был, там были и эти латы: так дорожил я ими! И так было до тех пор, пока жестокое море, никого не щадящее, не отняло их от меня в своем неистовстве. Но успокоившись, оно, мне возвращает их.- Благодарю тебя. Мое крушение уже не так ужасно, потому что наследство моего отца отыскалось.

1-й рыбак. Что ты хочешь этим сказать, приятель?

Перикл. Я прошу вас, друзья, уступите мне это латы, которые некогда принадлежали царю. Я узнаю их по этому знаку. Царь этот любил меня нежно, и я хочу их иметь из любви к нему. Затем, я попрошу вас отвести меня ко двору вашего повелителя, где, в этих латах, я могу явиться дворянином; и если когда-нибудь моя несчастная судьба поправится, я заплачу вам за вашу доброту, а до тех пор буду вашим должником.

1-й рыбак. Как? Разве ты хочешь сражаться на турнире за принцессу?

Перикл. Я покажу, каков я вооруженный.

1-й рыбак. Ну, бери латы, и да помогут тебе боги!

2-й рыбак. Это так, но только вот что, приятель; это вооружение ведь мы соорудили тебе. из грубой материи волн. За это мы имеем цраво на некоторое вознаграждение. Надеюсь, приятель, что если повезет тебе, ты вспомнишь, кому ты этим обязан.

Перикл. Верь мне, я никогда этого не забуду.- А теперь, благодаря вам, я облекся в сталь. Несмотря на все разбойничество моря, этот бриллиант солидно прикреплен к моей руке. Его ценой я добуду коня, красота которого восхитит зрителей. Одного только не достает, приятель, - пары чепраков.

2-й рыбак. Мы тебе добудем; я тебе дам мой лучший плащь и провожу тебя ко двору.

Перикл. Теперь пусть честь будет единственнею целью всех моих усилий. Или в этот день я возстану снова, или-же прибавлю еще одно несчастие к несчастию (Уходят).

Там-же. Терраса перед ареной. С одной стороны палатки для царя, принцессы, вельмож, дам и пр.

Входят Симонид, Таиса, вельможи и свита.

Симонид. Рыцари, готовы-ли вы приступить к битве?

1-й вельможа. Готовы, мой повелитель. Они ждут только твоего появления, чтобы представиться тебе.

Симонид. Скажи им, что мы готовы и что наша дочь, в честь которой устроено это торжество, уже сидит здесь, как дитя красоты, созданное природой, чтобы люди любовались и восторгались им (Вельможи уходят).

Таиса. Твои похвалы, мой царственный отец, значительно выше моего ничтожного достоинства.

Симонид. Так оно должно быть, ибо принцы созданы небом по его образцу; подобно тому, как драгоценные каменья теряют свой блеск, когда они находятся в пренебрежении, так и принцы утрачивают свое значение, если к ним не питают уважения. А теперь, моя дочь, тебе предстоит честно объяснить достоинство каждого рыцаря, посредством его девиза.

Таиса. Желая поддержать мою честь, я постараюсь это сделать.

Входит рыцарь с оруженосцем; вдвоем они проходят через всю сцену. Оруженосец преклоняет перед принцессой щит рыцаря.

Симонид. Кто первый являющийся?

Таиса. Рыцарь из Спарты, доблестный отец; в девизе его щита - черный эфиоп, указывающий на солнце, с надписью: Zux tua vita mlhi.

Симонид. Истинно любит тебя тот, кто получает свою жизнь от тебя.

Проходит второй рыцарь.

Таиса. Принц из Македонии, мой царственный отец; с девизе его щита - вооруженный рыцарь, побежденный дамой; испанская надпись гласит: Fiu por dulzura que por fuerza.

Проходит третий рыцарь.

Симонид. Кто третий?

Таиса. Третий - рыцарь из Антиохии; в его девизе лавровый рыцарский венок, с надписью: Me pompoe prevexit apex.

Проходит четвертый рыцарь.

Симонид. А четвертый кто?

Таиса. Горящий факел, обращенный вниз; надпись гласит: Quod me alit, me extinguit

Симонид. Этим он хочет сказать, что красота имеет всяческую власть над ним; она может и воспламенить, и убить его.

Проходит пятый рыцарь.

Таиса. У пятого рука окружена тучами, держащая кусок золота, испытываемого на оселке, с надписью: Sic spectanda fides.

Проходит шестой рыцарь.

Симонид. А кто шестой и последний, сам представляющий свой щит с такою ловкостию?

Таиса Он, кажется, чужестранец; в девизе его - засохшая ветка, только на верхушке зеленая; надпись гласят. In hac spe vivo.

Симонид. Славное вооружение. Из жалкого положения, в котором он, повидимому, находится, можно заключить, что он надеется, что его счастье может снова зацвести, благодаря тебе.

. Ему бы следовало быть чем либо получше того, на что указывает его внешность; судя по ржавым его доспехам, он больше привык к палке, чем к копью.

2-й вельможа. Конечно, он может быть иностранцем, потому что является на этот благородный турнир в странном вооружении.

3-й вельможа. Он нарочно дал заржаветь своим доспехам с тем, чтобы сегодня вычистить их песком.

Симонид. Безумно осуждать человека по одной лишь его наружности. Но постойте, рыцари выступают. Отправимся в галлерею.

(Уходят. За сценой шум и крики: "Жалкий рыцарь").

СЦЕНА III.

Там-же. Зала во дворце. Накрытые столы для пира.

Входят: Симонид, Таиса, вельможи, дамы, рыцари, свита.

Симонид. Рыцари, говорить вам, что мы приветствуем вас с удовольствием, было бы излишне. Перечислять в начале книги все ваши доблестные подвиги, как на заглавном листе, ваши воинские доблести, - всего этого, конечно, вы не ожидаете от меня; может быть даже это было бы неприлично, потому что доблесть говорит сама за себя. Приготовьтесь-же повеселиться, ибо пиршеству подобает веселье. Вы мои гости.

Таиса. Но ты, мой гость и рыцарь, вручаю тебе этот победный лавровый венок и венчаю тебя царем этого счастливого дня.

Перикл. Я обязан, принцесса, больше случайности, чем моему достоинству.

Симонид. Называй это как хочешь, но день все-таки остается за тобой, и здесь, надеюсь, нет никого, кто бы тебе завидовал. Образуя художников, искусство пожелало, чтобы были хорошие, но также и превосходные художники, а ты - любимейший из его учеников... Ну, царица этого празднества (потому что ты, дочь моя, действительно царица) займи свое место. А ты, маршал, рассади других, каждого по его сану.

Рыцарь

Симонид. Ваше присутствие радует наши дни; мы любим доблесть, потому что кто ненавидит доблесть, ненавидит и богов.

Маршал. Рыцарь, вот твое место.

Перикл. Другой был бы достойнее его.

1-й рыцарь. Не противься, рыцарь: мы дворяне и не способны ни в сердце своем, ни глазами завидовать высшим и пренебрегать низшими.

Перикл. Ты прав, любезный рыцарь.

Симонид. Садись, садись, рыцарь, садись... (всторону). Клянусь Юпитером, царем помышлений, удивляюсь, что, думая о нем, я не могу проглотить ни куска.

Таиса. Клянусь Юноной, этой царицей браков, все блюда, к которым я прикасаюсь, кажутся мне безвкусными, потому что я желаю, чтобы он был моей пищей. Нет сомнения, это прекраснейший дворянин.

Симонид. Он только провинциальный дворянин; он совершил не больше других рыцарей, переломил одно или два копья. Об этом и говорить не стоит.

Таиса. Он мне кажется алмазом перед стеклом.

Перикл. Этот царь для меня точь в точь как портрет моего отца; он говорит мне, что в своей славе и он был также окружен. Возседали принцы, подобно звездам, у его трона, а он был солнцем, которому все они поклонялись. Все, видевшие его, меньшие светила склоняли свои короны перед его превосходством; а сын его - не более, как светящийся черпак среди ночи, светящий во мраке, но не при свете. Я вижу, что время - царь людей, ибо оно их творец и могила их; оно дарует им только то, что само хочет, а не то, чего они просят.

Симонид

1-й рыцарь. Кто может не веселиться в твоем царственном присутствии?

Симонид. Вот кубок, наполненный до самого края (каким вы любите пить за здоровье ваших дам)! Пью за ваше здоровье!

Рыцари. Благодарим вас, государь.

Симонид. Погодите. Вот этот рыцарь уже слишком имеет грустный вид, точно празднество нашего двора совсем не соответствуют его достоинствам. Не правда-ли, Таиса?

Таиса. Да какое мне до него дело, отец?

Симонид. О, послушай, дочь: принцы на земле должны уподобляться богам на небе, воздающим щедро всякому, являющемуся чествовать их; а принцы, не делающие этого, подобны комарам, которые делают много шуму, а когда их убьют, поражают своим ничтожеством. А поэтому, чтобы усладить его грезы, скажи ему, что из этого кубка мы пьем за его здоровье.

Таиса. Увы! отец, мне неприлично быть такой смелой с иноземным рыцарем, он мое предложение может почесть себе оскорблением, потому что мужчины принимают на нескромность любезности женщины.

Симонид. Это что еще? Делай то, что я тебе приказываю, или ты рассердишь меня.

Таиса (всторону). Клянусь богами, он не мог мне сделать большего удовольствия.

Симонид. А также скажи ему, что мы желаем знать, из какой он страны, как его имя и какое происхождение.

Таиса. Царь, мой отец, пьет, рыцарь, за твое здоровье.

Перикл

Таиса. И желает тебе столько же крови для жизни.

Перикл. Благодарю и его, и тебя я с удовольствием отвечаю ему тем-же.

Таиса. Кроме того, он желает знать от тебя, из какой ты страны, какого происхождения и как твое имя.

Перикл. Я - дворянин из Тира; мое имя - Перикл. Я изучал искусства и военное дело; отправившись искать за морем счастия, я лишился, благодаря бурному морю, моих кораблей и моих людей и, после крушения, меня выбросило на этот берег.

Таиса. Государь, он благодарит тебя; его зовут Перикл, он - дворянин из Тира. Вследствие несчастия в море, он лишился своих кораблей и своих людей и был выброшен на этот берег.

Симонид. Клянусь богами, я жалею о его несчастиях и постараюсь развлечь его в его грустных думах. Мы, господа, слишком засиделись и теряем драгоценное время, требующее других развлечений. Ваши доспехи вполне соответствуют солдатскому танцу; я не допускаю отговорки, что их столь шумная музыка слишком груба для дамского слуха, потому что оне любят мужчин как в доспехах, так и в постели.

Рыцари пляшут.

Отлично! Отлично! Просьба прекрасно исполнена! Подойди, рыцарь, вот дама, которая желала бы попрыгать с вами, а в Тире, я слыхал, вы, рыцари, отличные мастера заставлять прыгать дам и славитесь умением плясать.

Перикл. Действительно так, государь, те, которые упражняются в этом искусстве.

Симонид. О, ужь не означает-ли это, что вы хотите вежливо отказаться? (Рыцари и дамы пляшут). Ну, довольно, довольно. Рыцари, благодарим вас всех; все вы отличились (к Периклу). А ты лучше всех. Эй, пажи! Огня! Проводит рыцарей в их комнаты! (С Периклу). А тебе я велел приготовить комнату подле нашей.

Перикл. Я к твоим услугам, государь.

Симонид. Принцы! теперь ужь слишком поздно, чтобы беседовать о любви; я ведь знаю, что вы рассчитывали на это. А потому пусть каждый отправляется на покой, а завтра все, как кто может, будет хлопотать об успехе (Уходят).

Тир. Комната в доме правителя.

Входят: Геликан и Эскан.

Геликан. Нет, Эскан, узнай от меня, что Антиох был виновен в кровосмешении, а потому всемогущие боги не захотели дольше откладывать наказание, которое ему уж уготовили, и которое он заслужил за свое гнусное преступление. Будучи на самой верхушке и в полном блеске своей славы, когда он сидел с своей дочерью в самой драгоценной колеснице, с неба сошел огонь и скорчил их тела до ужаса, ибо их тела издавали такой смрад, что даже те, которые восхищались ими, глядя на них, не хотели теперь похоронить их своими руками.

Эскан. Как все это странно!

Геликан. Однако, это было только справедливо, потому что хотя этот царь и был велик, его величье не могло его уберечь от небесной стрелы и его грех получил должное возмездье.

Эскан. Да, это правда.

Входят трое вельмож.

1-й вельможа. Вот видите, никто другой, ни в совете, ни в частной беседе не пользуется таким доверием.

2-й вельможа. Этого нельзя переносить дольше без порицания.

3-й вельможа. И да проклят будет тот, кто не поможет нам в этом.

1-й вельможа. Следуйте за мною. Доблестный Геликан, на пару слов.

Геликан. Вы ко мне обращаетесь? Очень рад. Здравствуйте господа.

. Знай, что наше недовольство дошло до крайности и должно обнаружиться.

Геликан. Ваше недовольство? Чем? Не оскорбляйте принца, которого вы любите.

1-й вельможа. Не оскорбляй сам себя, благородный Геликан. Если принц жив, устрой так, чтобы мы могли приветствовать его или узнать, в какой счастливой стране он живет. Если он обитает еще в этом мире, мы отправимся искать его; если он упокоился в могиле, мы его там найдем. Мы должны знать это положительно; если он жив, он должен нами управлять; если он мертв, мы должны оплакивать его и прибегнуть к свободному новому избранию.

2-й вельможа. Вероятнее всего, по нашему мнению, что он умер и, зная, что государство, оставшееся без головы, точно красивое здание без крыши, скоро разваливается, мы будем повиноваться, как новому монарху, тебе, благородный дворянин, тебе, который лучше всех умеет и управлять, и царствовать.

Все. Да здравствует, благородный Геликан.

Геликан. Ради дела чести повремените с вашим избранием; если вы любите принца Перикла, повремените. Еслибы я уступил вашему желанию, я бы кинулся в море, где на одну минуту спокойствия приходятся целые часы тревоги. Позвольте-же мне просить вас примириться с отсутствием вашего царя еще в течение двенадцати месяцев. Если по истечении этого срока он не возвратится, то я с терпением понесу старческое ярмо, которое вы мне навязываете. По крайней мере, если я не в состоянии буду получить от вас это доказательство вашей любви ко мне, - идите, как подобает благородным людям и верным подданным на поиски принца. Если найдете его и убедите его возвратиться, вы будете точно алмазы в его короне.

1-й вельможа. Безумен тот, кто не покоряется мудрости. Этот совет дает нам благородный Геликан, и мы отправимся на поиски.

Геликан. И так, вы нас любите, мы вас любим и пожимаем друг другу руки. Когда сановники живут в таком согласии, государству нечего бояться (Уходят).

СЦЕНА V.

Пентаполис. Комната во дворце.

Входят: с одной стороны, Симонид, читая письмо с другой Рыцари.

1-й рыцарь. Доброе утро, доброму Симониду.

. Рыцари, от имени моей дочери я должен вам заявить, что раньше двенадцати месяцев она не хочет решиться на брачную жизнь. Причина такого решения известна ей одной, я не мог ее узнать.

2-й рыцарь. А не можем-ли мы повидаться с нею?

Симонид Цинтии и поклялась своею девственною честью не нарушать его.

3-й рыцарь. Как бы тяжело ни было нам прощаться, мы принуждены проститься с вами (Уходят).

Симонид. Итак, мы их отправили. А теперь, посмотрим письмо дочери. В нем она мне говорит, что выйдет за незнакомого рыцаря или же не увидит больше ни дня, ни света. Сударыня, это очень хорошо: твой выбор согласуется с моим, я очень рад этому, но как она начинает здесь распоряжаться! Она даже и не спрашивает, будет-ли это мне приятно или нет. Но все равно: её выбор я одобряю и препятствий не стану делать. А! вот и он... Будем притворствовать.

Перикл. Всяческого счастия доброму Симониду.

Симонид. И тебе также, благородный рыцарь; очень тебе обязан за твою прекрасную музыку прошлою ночью; мой слух, уверяю тебя, никогда еще не наслаждался столь сладостной гармонией.

. Только по расположению ко мне, а не по достоинству ты меня так восхваляешь.

Симонид. Ты, рыцарь, - настоящий учитель музыки.

Перикл

Симонид. Я хочу спросить тебя об одном: что думаешь ты, рыцарь, о моей дочери?

Перикл. Я думаю, что она достойнейшая из всех принцесс.

. И к тому же она красива, не правда-ли?

Перикл. Как прекрасный летний день удивительно красива.

Симонид

Перикл. Я недостоин быть её учителем.

Симонид. Она не так думает; вот прочитай лучше её письмо.

(всторону). Что это такое? Письмо, что она любит тирского принца? Ну, это хитрая ловушка царя на мою жизнь (к нему). О, великодушный повелитель, не старайся запутать несчастного чужеземного рыцаря, который никогда не осмеливался даже и подумать о том, чтобы любить твою дочь, и только довольствовался тем, что старался оказывать ей всяческое уважение.

Симонид. Ты околдовал мою дочь; ты негодяй.

Перикл твое негодование.

Симонид. Изменник, ты лжешь.

Перикл. Изменник?

. Да, изменник.

Перикл. Я бы возвратил эту ложь в самую глотку всякого, кто бы меня назвал так, еслибы только он не был царем.

Симонид

Перикл. Мои поступки так же благородны, как и мои мысли; в них никогда не было ничего низкаго. Я прибыл ко двору твоему ради чести, не для того, чтобы возмутиться против её требований; а потому всякому, кто иначе обо мне думает, этот меч докажет, что он врат чести.

Симонид. Не правда. Но вот и дочь моя, - она сама может засвидетельствовать.

Перикл. О, если ты действительно так-же добродетельна как прекрасна, - объясни твоему разгневанному отцу: умолял-ли когда-нибудь мой язык, писала-ли когда-нибудь моя рука, хоть одно слово о любви к тебе.

Таиса. Ах, рыцарь, еслибы ты и сделал это, то кто-бы мог оскорбиться тем, что мне приятно?

Симонид свою любовь какому то иностранцу! (всторону). Который, из всего того, что я о нем знаю, может быть ровной крови со мной (к ней). Ну, так слушай-же меня, ты должна подчинять свою волю моей... И ты, рыцарь, слушай, ты должен подчиниться мне, или же я сделаю из вас... мужа и жену... Ну, хорошо, ваши руки и ваши уста должны скрепить этот договор... А теперь, когда они соединились, я расторг все ваши надежды.. И к еще большему ужасу... да благословит вас Бог!.. Ну, что? довольны вы?

Таиса. Да, если только ты меня любишь, рыцарь.

Перикл. Как мою жизнь или как кровь, которая ее питает.

Симонид

Оба. Да, если будет угодно вашему величеству.

Симонид. Это мне до такой степени угодно, что я сейчас-же и обвенчаю вас, а затем немедленно отправляйтесь в постель.