Перикл, принц Тирский.
Действие третье.

ДЕЙСТВИЕ ТРЕТЬЕ.

Входит Гоуэр.

Гоуэр. Теперь сон наступил вместо раута; в дворце слышно только одно храпение, которое еще громче от пресыщения роскошнейшей свадебной трапезой. Кошка, с глазами горящими как уголь, усаживается перед мышиной дыркой, и сверчки распевают у самой печки, радуясь сухости. Гименей отвел невесту на ложе, где, потеряв свою девственность, она зачала ребенка. Будьте внимательны, и пусть время, стол быстро протекшее, будет немедленно заполнено вашим богатым воображением. Немое представление я объясню словами.

Немая сцена.

Из одной двери входят Перикл и Симонид со свитой; Гонец встречается с ними, преклоняет колена и дает Периклу письмо. Перикл показывает письмо Симониду. Вельможи преклоняются перед Периклом. Тогда входят: Таиса, беременная, и Лихорида; Симонид показывает письмо своей дочери; она выражает радость: она и Перикл прощаются с царем и затем все уходят.

Входит Гоуэр.

Гоуэр. По всем пустынным и диким странам старательно ищут Перикла, по четырем противоположным углам, соединяющим свет, со всевозможной быстротой: и лошади, и корабли, и большие издержки помогают поискам. Наконец, из Тира ко двору Симонида (так как молва помогла этим деятельным розыскам) пришло письмо следующего содержания: "Антиох и его дочь умерли; граждане Тира хотели возложить корону Тира на голову Геликана, но он не захотел этого; он поспешил успокоить возмутившихся, говоря им, что если царь Перикл не возвратится в течение двенадцати месяцев, то он покорится их решению и примет корону". Эти вести, прибыв в Пентаполис породили радость в соседних странах, и все восклицали, ликуя: "Наш предполагаемый наследник есть царь. Кто-бы мог мечтать об этом? Кто-бы мог подумать об этом? "Короче говоря; Перикл должен возвратиться в Тир. Его царица, беременная, заявляет желание (кто мог бы его не исполнить?) сопровождать его. Мы пропустим слезы и печали расставания! Она берет с собою Лихориду, свою кормилицу, и вот они в море. Их корабль несется по волнам Нептуна. Киль прорезал уже полпути; но расположение Фортуны снова меняется: седой Север разразился такой бурей, что, подобно ныряющей утке, желающей спастись, несчастный корабль то подымается, то опускается. Принцесса кричит и от испуга мучится родами. Что затем следует в этой ужасной бури, объясняется само собой. Я ничего не рассказываю - представление может отлично объяснить остальное, но не могло бы объяснить, что я сказал. В вашем воображении представьте себе, что эта сцена изображает корабль, на палубе которого Перикл, кидаемый морем, появляется и говорит (Уходит).

СЦЕНА I.

Палуба корабля.

Входит Перикл.

Перикл. О, бог этой громадной пустыни, укроти эти волны, ополаскивающия сразу и небо, и ад; ты, повелевающий ветрам, заключи их в бронзу, вызвав их из этой пучины! О, заставь замолчать эти оглушающие и ужасные громы; погаси потихоньку эти внезапные серные молнии!.. О, Лихорида, что делается с моею царицей? О, буря, уже не хочешь ли ты выхлестать себя всю ядовито? Свисток матроса, подобно шепоту на ухо смерти, - не слышен!.. Лихорида! Луцина! О, божественная покровительница и повитуха, - к тем, которые взывают к тебе ночью, опусти свою божественность - на наш ныряющий корабль и сократи мучения моей царицы!.. Ну, что, Лихорида?..

Входит Лихорида с рубежом на руках.

Лихорида. Вот существо слишком юное для такого места; если бы у него было понимание, оно бы умерло со страха, как, вероятно я умру. Возьми на руки эту частицу твоей умершей жены.

Перикл. Как! Как!.. Лихорида?

Лихорида. Терпение, добрый государь, не вторь буре. Вот все, что остается от твоей царицы, - маленькая дочка; из любви к ней, будь мужем и не отчаявайся.

Перикл

Лихорида. Терпение, добрый государь, во имя этого бремени.

Перикл. Еслибы только теперь твоя жизнь была безмятежна! Потому что никогда еще у ребенка не было более бурного рождения. Еслибы природа твоя была добрая и кроткая! потому что никогда еще в свете дочь принца не приветствовалась так грубо. Еслибы твое будущее было счастливо! У тебя было такое бурное рождение, какое только могло тебе сделать огонь, воздух, вода, земля и небо, соединенные вместе, чтобы возвестить миру твой выход из материнского чрева; потеря, которую ты понесла с самого начала, не может быть вознаграждена ничем, что ты можешь найти в этой жизни... Да бросят на нее свой благосклонный взор добрые боги!

Входят два матроса.

1-й матрос. Ну, как твое мужество, государь? Да сохранит тебя, Господь!

Перикл. Мужества у меня достаточно. Я не боюсь бури; самое худшее зло она уже совершила мне. Однако, из любви к этому бедному ребенку, столь неопытному мореплавателю, я бы желал, чтобы она стихла.

1-й матрос. Эй, ты, ослабь канаты! Не слышишь, что ли?.. Дуй, буря, разрывай себя!

2-й матрос. Еслибы только мы могли попасть в открытое море, а там мирные, соленые волны могут целоваться хотя бы и с луной; это меня нисколько не беспокоит.

1-й матрос. Государь, вашу царицу надо выбросить на борт; море расходилось, ветер бушует, - они не успокоятся до тех пор, пока корабль не освободится от мертвеца.

Перикл. Это только предразсудок.

1-й матрос. Извини, государь, мы это всегда наблюдаем в море и крепко придерживаемся этого обычая. Поэтому, уступи нам; ее непременно сейчас же надо бросить за борт.

Перикл

Лихорида. Вот она лежит мертвая, государь.

Перикл. Ужасная родильная постель была у тебя, моя дорогая; ни света, ни огня; неприязненные стихии тебя совсем забили; у меня нет даже времени схоронить тебя в освященной могиле; тебя необходимо сейчас же бросить в ил морей, как только ты будешь положена в гроб там, вместо надгробного памятника и неугасаемых лампад, бьющий фонтанами кит и ревущия волны будут давить твое тело, лежащее среди простых раковин. Лихорида, скажи Нестору, чтобы он принес мне ароматы, чернил и бумаги, мою шкатулку и мои драгоценности, и скажи также Никандру, чтобы он принес мне плетеный сундук; положи ребенка на подушку и беги, пока я буду благочестиво прощаться с нею. Ну, скорее, женщина! (Лихорида уходит).

2-й матрос. Государь, под палубой у нас уже имеется совсем готовый, осмоленный ящик.

Перикл. Благодарю тебя. Матрос, скажи мне, какой это берег?

2-й матрос. Мы находимся близ Тарса.

Перикл. Направимся туда, матрос, вместо того, чтобы ехать по направлению к Тиру. Когда мы можем добраться до этого берега?

2-й матрос. К рассвету, если ветер стихнет.

Перикл. Ну, так направляйся в Тарс. Там я увижусь с Клеоном, потому что ребенок не в состоянии выдержать путешествия до Тира; там я оставлю дитя заботливой кормилице. Отправляйся, добрый матрос; я сейчас вынесу тело (Уходят).

СЦЕНА II.

Эфес. Комната в доме Церимона.

Входит: Церимон, слуга и несколько человек, претерпевших крушение.

Церимон

Входит Филемон

Филемон. Ты меня звал, господин?

Церимон. Разведи огонь и дай поесть этим бедным людям, ночь была бурная и свирепая.

Слуга. Подобных ночей я видел много, но никогда еще мне не приходилось пережить такой ужасной ночи.

Церимон. Твой господин умрет до твоего возвращения; ничего в мире не может его спасти. Отдай это аптекарю и скажи, как оно будет действовать (Филемон, слуга и потерпевшие крушение уходят).

Входят два господина.

1-й господин. Доброго утра.

2-й господин. Доброго утра твоей милости.

Церимон. Господа, что вас подняло так рано?

1-й господин. Наши дома, расположенные в одиночку на берегу моря, были поколеблены, точно землетрясением; казалось, что самые толстые балки ломались и что все сейчас же рухнет. Ужас и удивление заставили меня убежать из дому.

2-й господин. Вот причина, которая заставила нас потревожить тебя так рано, а вовсе не из желания рано встать.

Церимон

1-й господин. Но я сильно удивляюсь, что твоя милость, имеющая вокруг себя столь роскошные удобства, так рано стряхнули золотой сон отдохновения. Странно, что человек ищет беспокойства без малейшего вынуждения.

Церимон. Я всегда думал, что добродетель и знание - более драгоценные дары, чем знатность и богатство; беззаботные наследники могут опозорить и расстроить последния два, но первых ожидает бессмертие, делающее человека богом. Вы знаете, что я всегда изучал медицину; проникнув в тайны этого искусства, справляясь с авторитетами, а также благодаря постоянной практике, я освоился с целебными свойствами, находящимися в растениях, металлах и камнях; и я могу говорить о расстройствах, которым подвергается природа, и о средствах, излечивающих их. Это доставляет мне гораздо большее удовлетворение и более истинное наслаждение, чем жажда колеблющихся почестей и упрятывание богатств в шелковые мешки на радость глупцов и смерти.

2-й господин. Ты распространил на весь Эфес свою благотворительность и сотни людей, исцеленных тобою, называют себя твоими созданиями, и не только твое знание и труды, но также и твой кошелек, всегда открытий, стяжал доброму Церимону такую славу, что никогда время...

Входят двое слуг с ящиком.

1-й слуга. Так. Поставь его сюда.

Церимон. Что это такое?

2-й слуга. Господин, этот ящик только что был выброшен морем на наш берег. Он наверно принадлежит какому-нибудь разбитому кораблю.

Церимон. Поставьте на пол, мы его сейчас осмотрим.

2-й господин. Этот ящик похож на гроб.

Церимон. Во всяком случае, он очень тяжел. Мы его сейчас вскроем. Если желудок моря переполнился золотом, то вследствие счастливого требований случая оно изрыгнуло его на нас.

2-й господин

Церимон. Как тщательно он законопачен и засмолен! И его выбросило море?

Слуга. Никогда еще не видал я такой громадной волны, как та, которая бросила его на берег.

Церимон. Ну, вскрывайте... Тише! тише! Как прелестно он пахнет!

2-й господин. Удивительное благоухание!

Церимон. Самое удивительное, касавшееся когда-либо моих ноздрей... Боже праведный! Что это? труп?

1-й господин. Как странно!

Церимон. Завернутый в роскошную ткань, облитый бальзамами и обложенный мешками, полными благовонных трав!.! А, записка!.. Аполлон! Научи меня разобрать эти письмена (Читает).

Здесь я заявляю,

(Если когда-либо этот гроб будет выброшен на землю),

Что я, царь Перикл, лишился

Этой царицы, более драгоценной, чем все сокровища мира.

Кто найдет ее, пусть похоронит.

Она была царскою дочерью.

Кроме этих сокровищ, которые вознаградят его за труд,

Если ты еще жив, Перикл, то твое сердце должно быть растерзано от печали... Это случилось нынешней ночью.

2-й господин. Очень вероятно.

Церимон. Да, наверное этой ночью. Посмотри, какой свежий вид у нея... Как безжалостны были те, которые бросили ее в море! Разведите по близости огонь; принесите мне из моего кабинета все мои коробки. Смерть может насиловать природу в течение многих часов, и однако, огонь жизни еще может возстановить угнетенные чувства. Я слыхал об одном египтянине, который целых семь часов был без жизни и, однако, был приведен к жизни старательным уходом.

Входит слуга с коробками, бельем и огнем.

Хорошо, хорошо! Огонь и белье!.. Хотя музыка, которую мы имеем, плоха и груба, - пусть играют, прошу тебя... Дай еще склянку!.. Ну, чурбан, поворачивайся... Эй, музыка!.. Прошу вас, дайте ей больше воздуха... Господа, эта царица будет жива; дыхание уже возобновляется; в этом безчувственном состоянии она была не более пяти часов. Смотрите, как в ней разцветает снова цветок жизни!

1-й господин. Небо умножает через тебя свои чудеса и прославляет тебя на вечные времена.

Церимон. Она жива! Посмотрите, её веки, эти ларцы этих божественных бриллиантов, утраченных Периклом, начинают раздвигать бахрому блестящего золота. Бриллианты чистейшей воды снова появляются, чтобы удвоить драгоценности этого мира. О, живи и заставь нас плакать при рассказе о твоей судьбе, столь же дивной, как и ты!

Таиса. О, дорогая Диана, где я? Где супруг мой? Какие это люди?

2-й господин. Не странно-ли все это?

1-й господин. Чрезвычайно странно.

Церимон. Потише, дорогой сосед! Помогите мне перенести ее в соседнюю комнату... Белье! Теперь нужна самая большая осторожность, потому что возврат в прежнее состояние будет её смертью... Идите, идите, и да поможет нам Эскулап (Уходят, унося Таису).

СЦЕНА III.

Тарс. Комната в доме Клеова.

Перикл. Благороднейший Клеон, мне необходимо ехать. Двенадцать месяцев прошло, и теперь в Тире мир очень ненадежен. Ты и твоя прекрасная жена, примите от меня благодарность моего сердца. Боги даруют вам остальное!

Клеон. Стрелы твоей судьбы, поранившие тебя смертельно, сильно задели и нас.

Диониса. О, прекраснейшая царица! Отчего безжалостная судьба не захотела, чтобы ты привез ее сюда! Она бы осчастливила мои взоры!

Перикл. Мы должны покоряться воле богов. Еслибы даже я и мог реветь и бесноваться также, как море, все-таки конец был бы тот же. Мою милую малютку Марину (которую я назвал так потому, что она родилась в море), я поручаю вашему состраданию и оставляю ее, как дочь вашей заботливости, прося вас дать ей царственное воспитание, соответственно её рождению.

Клеон меня, то народ, спасенный тобою, заставит меня вспомнить о долге. Но если моей природе понадобится понуждение, то боги выместят это на мне и на близких мне, и на всем моем потомстве.

Перикл. Верю тебе; твоя честь и доброта ручаются мне в этом и без всяких клятв. До её замужества, прекрасная Диониса, клянусь светлой Дианой, которой все мы поклоняемся, ножницы не коснутся моих волос, хотя бы люди видели в этом одно лишь упрямство с моей стороны. Итак, оставляю вас. Добрая Диониса, осчастливьте меня заботливостью о моем дитяти.

Диониса. У меня самой есть дочь, но она не будет мне дороже твоей, мой государь.

. Благодарю тебя. Мои мысли и молитвы с тобой.

Клеон. Мы проводим тебя до морского берега и там отдадим тебя во власть улыбающемуся Нептуну и доброжелательным ветрам неба.

Перикл. Принимаю твое предложение. Идем, прекрасная дама. О, не проливай слез, Лихорида, не проливай! Присматривай за твоей маленькой госпожей, от которой зависит вся твоя будущность! Идем, друзья (Уходят).

Эфес. Комната в доме Церимона.

Входят: Церимон и Таиса.

. Госпожа, этот свиток и эти драгоценности находились вместе с тобой в гробу. Они принадлежат тебе. Известен-ли тебе этот почерк?

Таиса моего законного супруга, я не увижу, я облекусь в одежды весталки и откажусь от всех радостей.

Церимон. Госпожа, если такова твоя цель, как ты говоришь, то храм Дианы не очень далек отсюда; там ты можешь жить до конца твоей жизни. Если хочешь, то моя племянница будет там прислуживать тебе.

Таиса. Только моя благодарность и будет наградой всем вам. Хотя мои добрые желания велики, но дар ничтожен (Уходят).