Зимняя сказка.
Действие четвертое.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

Входит Время как хор.

Я многим нравлюсь, зло с добром мешаю,

В веселии и страхе разрешаю

Ошибки те, что мною ж созданы.

Я - Время. От того, что крылья мне даны,

Я расправляю их. И вы меня простите:

Шестнадцать лет со мной перелетите,

Не замечая вовсе на лету,

Чем я наполню эту пустоту.

Я - Время. Я в единый час дерзаю

Закон создать и рушить; я желаю

Остаться тем, чем я от века есть.

Я заверенье вам могу принесть,

Что, как и все над этою землею,

И Время самое - оно создалось мною.

Самоновейшим в были бытия

Вас ослепить имею силу я,

Как в этой сказке. Если разрешите

Вам этой сцены вовсе не узнать;

Вам довелось как будто бы проспать.

Леонт, от ревности излечен, весь печали

Глубокой предан. Из далекой дали

Прошу в Богемию перенестись. Досель

Раз был помянут мною Флоризель,

Сын короля. Я о Пердите тоже

Вам расскажу, как разцвела пригоже;

Но, впрочем, не хочу опережать

Своим рассказом. Времени ль не знать,

Когда и что открыть? Она не боле,

Как скромная пастушка в чистом поле;

Что дальше будет, думаю открыть;

Теперь прошу внимательными быть,

И если время вам терять случалось,

Как это с вами тут сегодня сталось,

Вам Время может только пожелать

Его не хуже этого терять.

(Уходить.)

Богемия. Зал во дворце Поликсена.

Входит Поликсен и Камилл.

Поликсен. Прошу тебя, любезный Камилл, не проси меня больше. Мне хуже, чем заболеть - отказать тебе, a исполнение этой просьбы было бы моею смертью.

Камилл. Прошло пятнадцать лет с тех пор, как я в последний раз видел мою родину; если мне пришлось провести большую часть жизни вне ея, то мне хотелось бы по крайней мере, чтобы мои кости в ней почивали. Кроме того, раскаивающийся король, мой повелитель, присылал за мною; в его глубокой печали хотел бы я служить ему хотя малым утешением, или, по крайней мере, воображаю, что был бы таковым; и это вторая причина, понуждающая меня к отъезду.

Поликсен. Насколько ты меня любишь, Камилл, не уничтожай всех твоих заслуг тем, что покинешь меня в настоящую минуту; твоя собственная доброта причина того, что я не могу больше обойтись без тебя; лучше бы было мне никогда не знать тебя, чем теперь лишиться. Ты начал для меня дела, которых никто, кроме тебя, кончить не может так, как следует; поэтому ты должен или остаться и сам их кончить, или взять с собою все действительные твои заслуги, для меня совершенные. Если я ценил их недостаточно высоко (а достаточно высоко ценить их не могу), то отныне буду я стремиться быть более благодарным, и доказательства дружбы моей, которые считаю я своею прибылью, умножить. О проклятой Сицилии, прошу тебя, не говори мне никогда больше. Одно имя её наказывает меня воспоминанием о раскаивающемся, как ты его называешь, и примиренном короле, моем брате. На потерю его безценной королевы и детей следует смотреть с грустью, так, как бы это только что совершилось. Скажи, когда видел ты в последний раз моего сына Флоризеля? Короли не менее несчастны, когда они имеют недостойных детей, чем тогда, когда они теряют тех, которые уже проявили свои добродетели.

Камилл. Я, государь, видел принца три дня тому назад. В чем улыбается ему счастие теперь, я не знаю, но узнал с неудовольствием о том, что он, с некоторого времени, часто отлучается от двора и занимается менее ревностно, чем прежде, исполнением своих высоких обязанностей.

Поликсен. И я заметил то же самое, Камилл, и не без беспокойства; поэтому, между слуг моих имею я нескольких соглядатаев, которые за ним, в его отсутствие, наблюдают. От них узнал я, что он редко минует дом какого-то совсем простого пастуха, который, как сообщают, и чего никак не могут объяснить себе его соседи, из совершенного ничтожества, сделался вдруг неизмеримо богатым.

Камилл. Я слышал, государь, о подобном человеке, имеющем дочь необычайной красоты; её известность слишком велика, чтобы предположить распространение этой известности из такой простой хижины.

Поликсен. У меня такие же сведения, и я боюсь, что в этом именно та удочка, которая тянет туда моего сына. Ты должен проводить меня в это место. Мы должны предстать не такими, кто мы на самом деле есть, и займемся немного расспросами пастуха; его простота скоро выдаст себя и легко объяснит нам причину посещений моего сына. Прошу тебя, помоги мне в этом деле и все мысли твои о Сицилии брось.

Камилл. С удовольствием исполню ваше повеление.

Поликсен

(Уходят.)

СЦЕНА II.

Дорога близ жилища пастуха.

Автолик (Входит, распевая).

Когда нарциссы зацветут

И выйдет девушка плясать,

Весна сияет тут как тут,

И кровь стремится жить опять.

Холсты белеют вдоль дворов,

И птицы звучно так поют,

Весна веселье для воров;

Они, что государи, пьют.

Вот жаворонков песни кругом,

И длинноклювый дрозд стучит;

На сене с девушкой вдвоем

Мы слышим, как все голосит.

Я служил в свое время при принце Флоризеле и носил бархатное одеяние; теперь гуляю без дела.

Но я на это не гляжу.

Я смело вдоль дворов брожу,

Моя растет казна.

Когда тряпичник за старьем

Гуляет в добрый час,

Так чем же мы не с ремеслом?

Пусть ловит сотский нас.

Я ворую простыни; когда коршун вьет гнездо - смотрите за вашим бельем. Отец мой назвал меня Автоликом; он был, подобно мне, рожден под созвездием Меркурия и таким же мелким воришкой, как я. Играю я в кости и играю с женщинами; этим приобрел я свои лохмотья, и мои доходы состоят из невинных мошенничеств. Виселицы и разбой на большой дороге слишком сильны для меня; разбои и повешенье внушают мне страх; что же касается до будущей жизни, то эту мысль я стараюсь проспать. Пожива, пожива!

(Входит Клоун.)

Клоун. Посчитаем: каждый раз одиннадцать баранов дают двадцать восемь фунтов шерсти; каждый фунт шерсти стоит фунт стерлингов и несколько шиллингов; полторы тысячи баранов острижено - сколько же принесет нам шерсть?

Автолик (в сторону). Если силок выдержит - птица моя.

Клоун. Мне этого без счетов не счесть. Что же куплю я однако на праздник стрижки? три фунта сахару, пять фунтов коринки и рису. Для чего нужен моей сестре рис? Отец назначил ее распорядительницей праздника, и она хочет иметь свою выгоду от этого. Она приготовила двадцать четыре букета для тех, кто будет стричь овец. Трое из них отличные певцы; но все больше тенора и басы; один только из них Пуританин - и поет под волынку псалмы. Мне нужен шафран, чтобы придать желтизны пирогам, начиненным грушами. Мускатного цвету - фиников - нет на записке; мускатных орехов семь, один или два инбирных корня; ну - эти я и даром получу; четыре фунта черносливу и столько же крупного изюму.

Автолик (валяясь на земле). Ох! зачем только родился я!

Клоун. Господи, что это такое?

Автолик. О! спасите, спасите меня! сдерите с меня эти лохмотья, a потом умереть, умереть!

Клоун. Бедняк! тебе бы прибавить что к лохмотьям, a не то что сдирать последние.

Автолик

Клоун. Бедняга! миллион побоев, это должно быть очень много.

Автолик. Меня, господин, обокрали, да, кроме того, поколотили; от меня отобрали деньги и одежду и одели в эти отвратительные лоскуты.

Клоун. Кто же сделал это - пеший или конный?

Автолик. Пеший, господин, пеший!

Клоун. Должно быть это был действительно пеший, если судить по платью, которое он тебе оставил. Если это камзол всадника, так он проделал, должно быть, горячую службу. Давай руку, я помогу тебе встать; давай руку.

(Помогает ему встать.)

Автолик. Ой! осторожней, осторожней, господин.

Клоун. Бедняга!

Автолик. Ой! тише, господин. Боюсь, что у меня вывихнута ключица.

Клоун. Ну, что же? можешь ты стоять?

Автолик. Осторожней, господин! (опорожняет ему карман) пожалуйста, осторожней! вы оказали мне сердечную услугу.

Клоун. Не нужно ли тебе немного денег? y меня есть для тебя мелочь.

Автолик. Нет, добрый господин, не надо, не надо, прошу вас. В трех четвертях мили отсюда живет мой родственник, к которому я шел. Там получу я деньги и все, что мне нужно. Пожалуйста, не предлагайте мне денег: это оскорбляет меня.

Клоун

Автолик. Человек этот, насколько знаю, шатается с Фортункой; прежде знал я его за лакея y принца; не знаю, за которую из добродетелей своих, но верно то, что его прогнали от двора батогами.

Клоун. Ты хочешь сказать: за который из пороков; нет добродетели, прогоняемой от двора батогами; её там любят, и хотели бы удержать, но она гостит всегда только проездом.

Автолик. Я, действительно, хотел сказать за порок. Я знаю этого человека отлично; с того времени таскался он с обезьяною, затем был на послугах в суде, приказным; затем давал кукольные представления на сюжет блудного сына, женился на жене странствующего медника, всего в одной миле от моего хозяйства, и, потом, проделав разного рода мошеннические штуки, установился окончательно на воровстве; некоторые зовут его Автоликом.

Клоун. Палач бы взял его! поклянусь, что это совсем законченный вор. Он шляется по ярмаркам, праздникам, по медвежьим травлям.

Автолик. Да, господин, да! это именно тот. Он именно одел меня в это одеяние.

Клоун. Нет другого, более тонкого мазурика во всей Богемии. Стоило тебе только взглянуть на него построже, да плюнуть в него, так он бы и сам убежал.

Автолик. Должен признаться вам, господин, что я не из храбрых; что касается до этого, то это, действительно, моя слабая сторона, и, побьюсь о заклад, что мошенник знал это.

Клоун. Ну каково тебе теперь?

Автолик. Гораздо лучше, чем прежде; могу стоять, могу итти; хочу теперь проститься с вами и направиться потихоньку к моему родственнику.

Клоун. Не вывести ли тебя на дорогу?

Автолик. Нет, мой прекрасный, мой добрый господин.

Клоун. Ну, так будь здоров! я должен пойти и купить всяких пряностей для праздника стрижки наших баранов.

Автолик и я не обращу людей стригущих баранов в баранов, ну тогда записывайте мое имя в списки добродетельных.

Тропинкою вперед, вперед,

Что б веселы мы были!

Кто весел - целый день идет,

Кто хмур - нейдет и мили.

(Уходит.)

СЦЕНА III.

Там же, хижина пастуха.

Входят Флоризель иПердита.

Флоризель.

В одежде непривычной для тебя,

Еще прелестней тела очертанья.

Нет не пастушка - Флора! ты - весна

В расцвете! и собранье стригачей

Мне кажется собранием прекрасных

Богов любви, и ты в нем - королева.

Пердита.

Мой милый принц, мне вовсе не идет

Излишку вашей похвалы сердиться;

Простите, что излишком называю.

Простого пастуха - a я одета,

Как-будто королева. Если б праздник

Дурачиться нам права не давал,

Как то в обычае, я покраснела б,

Увидев тот наряд, что вы избрали,

Что б зеркалом мне быть.

Флоризель.

Счастлив тот день,

Когда мой сокол вздумал залететь

На поле твоего отца.

Пердита.

Юпитер

Пусть защитит меня от мысли дерзкой

Сравненья с вами. Вам, конечно, принц

Не страшно вовсе. Я же вся дрожу,

Подумавши о том, что случай может

И вашего отца привлечь сюда,

Когда он и вас привел. Тогда, о боги!

Как удивился б он, увидев вас,

Негодном. Что бы он сказал тогда?

Что чувствовала б я, в одежде этой,

Не подходящей мне? Как бы сумела

Я выдержать присутствие его?

Флоризель.

О счастьи думай, ни о чем другом.

Ведь, боги сами часто одевались

В одежду непригодную, любя.

Мычал Юпитер, обратясь в быка,

Нептун - в ягненка; пастухом явился,

Как я теперь, бог пламенных одежд,

Блестящий Аполлон! но никогда

Они, для лучшей красоты, чем та,

Что y тебя, одежды не меняли,

Такою чистой мыслью не влеклись,

Как я теперь, затем, что мысль моя

Опережать не хочет чувства чести,

И верность y меня сильней, чем страсть.

Пердита.

Решимость ваша перед волей царской

Не может устоять. Одно из двух:

Или погаснет в вас ко мне влеченье,

Иль с жизнью я покончу.

Флоризель.

О, Пердита!

Не затемняй сиянья празднества,

Картин придуманных тяжелой тенью.

Хочу твоим я быть или отца

Лишиться, потому что не могу я

Принадлежать себе, или другому,

Когда тебе принадлежать не буду;

И верным этому останусь даже,

Когда судьба сурово скажет - нет!

Будь весела, и злую мысль гони,

Взглянув на то, что видишь. Вот и гости

Являются, - скорей развеселись,

Как-будто свадьбы день настал сегодня,

Той свадьбы, о которой мы клялись.

.

Не обмани нас счастье золотое!

Входят Поликсен и Камилл переодетые, Пастух, Клоун, Мопса, Дорка и другие.

Флоризель.

Вот приближаются твои все гости!

К веселому готовься разговору,

И щеки их румянцем зарумянь.

Пастух.

Фуй, дочка! как жила моя старуха,

В подобный день была она y нас

Прислугой, поваром и хлебопеком,

Хозяйкой и поденщицей зараз,

Приветствовала всех и песни пела,

И пляс вела, и за столом, то тут,

То там являлась, к людям наклонялась,

Ея лицо краснело от работы,

A вздумает, бывало, прохладиться -

Берет стакан, то с тем, то с этим пьет.

Ты в стороне все держишься, как-будто

Сама ты гость, a вовсе не хозяйка.

Таким путем добро свое прославишь.

Ну, не упрямься же и покажись

Такою, как ты есть: хозяйкой доброй

На празднике. Ну, пожелай же нам

Хорошей стрижки, a стадам довольства.

Пердита (Поликсену).

Привет вам, господин! отец желает,

Чтобы сегодня я была хозяйкой.

(Камиллу.)

Привет и вам! Дай, Дорка, мне цветы.

Вот, господа, вам розмарин и рута;

Они всю зиму сохраняют краски

И запах. Пусть же в вас обоих тоже

Не гаснут милосердие и память.

Второй раз, господа, вам мой привет.

Поликсен.

Пастушка! ты так чудно хороша,

Так кстати зимние цветы подносишь

Пердита.

Стареет год тогда,

Когда еще не убежало лето,

Зима, дрожа, еще не родилась.

В те дни считают лучшими цветами

Гвоздику и левкой тигристый. Их

Зовут детьми побочными природы;

В садах крестьянских их y нас и нет.

Я их отростков не хочу.

Поликсен.

Зачем же

Ты так, красавица, пренебрегаешь

Обоими?

Пердита.

Мне говорили как-то,

Что холит их не только лишь природа,

Но и искусство краски придает.

Поликсен.

Положим так. Украсится ль природа

Над тем искусством, что, как молвишь ты,

Должно природу разукрасить, есть

Искусство, что сама она творит.

Ты, девушка прелестная, взгляни,

Как ветку нежную ты прививаешь

К дичку и дикая кора приемлет

Отростки благородные. Конечно,

Искусство это, но, ведь, улучшает

Оно природу, ею создано!

Пердита.

Да, так.

Поликсен.

Тогда сажай левкоев в сад,

Побочными детьми не называя.

Пердита.

Нет, не хочу сажать ни одного,

Как не хотела б нравиться сильнее

Румянцем лживым и чтоб тот румянец,

Тому кто просит о руке моей,

Шалфей, лаванда, мята, майоран

И ноготки, что спать ложатся к ночи

И просыпаются в слезах с восходом.

Цветы средины лета, их даю я

Вам, люди средних лет; привет и вам!

Камилл.

Будь я овцою стада твоего,

Я пастьбу бросил бы, одной тобою

Довольствуясь.

Пердита.

И как бы грустно было.

Январьский ветер пронизал бы вас,

Так похудели бы! теперь, мой милый,

Цветов весенних я б найти хотела,

Украсить вас на утро ваших дней;

И вас, подруги, девичьи головки.

О, Прозерпина! если б подобрать

Все те цветы, что побросала ты,

Испуганная, с колесницы бога

Что раньше ласточек своей красою

Блистают в мартовских ветрах; фиалки

Те, что темней ресниц Юноны, слаще

Цитеры груди, тот подснежник бледный,

Безбрачно умирающий до срока,

До наступленья Фебовых лучей,

Болезнью девушек, y нас нередкой;

Отважных буквиц, ландышей душистых

И всяких лилий, тоже королевской,

Их не достало б мне, чтоб разукрасить

Тебя, мой милый друг, чтобы осыпать

Всего, всего!

Флоризель.

Как мертвого в гробу?

Пердита.

О нет! на ложе счастья, где любовь,

Играя, возлегает не как тело.

Безжизненное, - a когда б и так,

То не затем, чтоб быть похороненным,

Приди, возьми цветы; мне мнится, будто

Играю я, как, видела, на святках

Играют люди. Видно, одеянье

Мое мне голову совсем кружит.

Флоризель.

Что сделаешь все будет хорошо.

Когда ты говоришь, тогда желаю,

Чтоб вечно говорила; запоешь -

И мне хотелось бы, чтоб при хозяйстве

Покупке и продаже, при молитве,

Ты все бы пела; если пляшешь ты,

Тебя морской волной воображаю;

Хочу, чтоб вечно двигалась, чтоб только

В движеньи и была; что ни предпримешь

И что ни сделаешь, до мелочей

Все характерно так в тебе, чудесно,

Поступок всякий - венчанный король.

Пердита.

Ты хвалишь слишком много, Дориклес,

В твоей пастушеской одежде ясно

Так не сквозила, думала бы я,

Что сватаешь ты не к добру и счастью.

Флоризель.

Мне кажется, что y тебя причины

Подумать так, не больше, чем во мне -

Сомненье это вызвать. Но пойдем

К веселой пляске, дай скорее руку;

Так голубь с горлицей идут, чтоб жить,

Вовек не разлучаясь.

Пердита.

Я клянусь -

Они не лгут.

Поликсен.

Пастушка эта лучше,

Прелестней всех, что выросли в полях.

Нет в ней движения, чтоб не казалось

Возвышенней, чем та среда, в которой

Она живет.

.

Он говорит ей что-то,

Что заставляет девушку краснеть.

Она, признаться должно, королева

Между молочниц.

Клоун (музыкантам).

Вы сюда ступайте,

Играйте!

Дорка.

A с тобой танцует Мопса,

Но поцелуй её приправить должен

Ты чесноком.

Мопса.

Ну, что же, я согласна.

Клоун.

Ни слова больше, мы готовы все;

Играйте же.

(Музыка. Пастухи и пастушки пляшут).

Поликсен.

Скажи-ка мне, старик,

Кто тот пастух красивый, что танцует

С твоею дочерью?

Пастух.

Он хвалится богатыми полями;

Хоть это сам он говорит, но верю

Ему; на вид он честен, уверяет,

Что дочку любит; думаю, что так.

И никогда луна так зорко в воду

Не смотрит, как глядит он в очи дочки,

Читает в них; на четверть поцелуя

Один другому не уступит в чувстве.

Поликсен.

Она танцует ловко.

Пастух.

У нея

Все, что ни сделает - то ловко. Только

Болтаю я о том, о чем молчать

Мне надобно. Скажу я вам однако:

Получит он ее - получит больше,

Чем думать мог, хотя бы и во сне.

(Входит работник.)

Работник. Если бы ты слышал, хозяин, что там перед дверью прохожий разносчик рассказывает, ты бы во век не плясал больше ни под тамбурин, ни под флейту; даже волынка и та не двинула бы тебя с места. Он поет множество песенок, одну за другою, быстрее, чем ты деньги считаешь; оне идут из него, будто он ими объелся; люди слушают его, и все уши развесили.

Клоун

Работник. У него есть песни для мужчин и для женщин, длинные и коротенькия; ни один торговец красным товаром не снабдит покупателей столькими перчатками. Для девушек y него любовные песенки, без сквернословия - что редко, с нежными заключительными словами, с хорошенькими припевчиками; где широкоротый пеньтюх задумает сказать что срамное и в двери вломиться, там y него девушка ответ дает: "эй, милый, не делай мне больно, и отталкивает и приговаривает: "да ступай же, милый, не делай мне больно".

Поликсен. Этот разносчик молодчина.

Клоун. Ты, кажется, говоришь тут об очень умном человеке. Хороши ли y него также и товары?

Работник. У него есть ленты всех цветов радуги; кружев больше, чем могут распутать приличным образом все богемские адвокаты, если бы даже, они пришли к нему толпою; шерстяные и бумажные нитки; батист и полотна есть y него, и он воспевает свои товары, будто богов и богинь, одних за другими. Можно подумать, что y него даже юбка - ангел женского пола; также воспевает он рукавчик и то, как он сшит.

Клоун. Прошу тебя, приведи его и пусть войдет, распевая.

Пердита. Но предупреди его, чтобы он дурных слов в свои песни не вставлял.

Клоун. Есть люди между этими разносчиками, в которых гораздо больше толку, чем ты думаешь, сестрица.

Пердита. Да, добрый братец, или, лучше, не да - a хотела бы так думать.

Автолик (входит, распевая).

Полотно, что снег, бело,

Креп, что ворона крыло;

A перчаток, что цветов;

Маски тем, кто без носов;

Порошок есть, чтоб курить.

Банты, пряжки для штанов

Разудалых молодцов,

Для девиц есть утюги

И булавки, и шелки.

Покупайте поскорей

И не прячьте кошелей.

Клоун. Если бы я не был влюблен в Мопсу, не видать бы тебе моих денег; но так как я уж попался, так и должен я взять y тебя лент и перчаток.

Мопса. Оне были обещаны мне еще до праздника, но и теперь не опоздают.

Дорка. Он обещал тебе больше, чем это, или есть между нами лжецы?

Мопса. Тебе дал он все, что обещал, и, может быть, даже больше такого, что возвратить тебе будет стыдно.

Клоун. Разве нынче нет больше приличия между девушками? Или хотят оне прикрываться юбками там, где бы следовало быть их лицам? Или не хватает вам времени на шушуканье, когда доите коров ваших, или y печки стоите, или спать ложитесь? Нужно вам, что ли, выбалтывать все перед гостями? Хорошо еще, что они шумят. Довольно вам, ни слова больше.

Мопса. Да уж я и так молчу. Поди-ка сюда и припомни, что ты обещал мне дать блестящий галстух и пару мягких перчаток.

Клоун. Да разве я не сказал тебе, как меня на пути ограбили и все мои деньги забрали?

Автолик. Точно, господин, здесь мошенников много; каждый должен быть настороже.

Клоун. Не бойся, приятель, здесь y тебя ничего не украдут.

Автолик. Надеюсь, господин, потому что y меня с собою много связок с товарами.

Клоун

Мопса. Ах, пожалуйста, купи парочку баллад. Печатной баллады мне на всю жизнь хватит; можно быть уверенной, что все в ней правда.

Автолик. Вот вам одна баллада с очень печальным напевом, о том, как жена ростовщика забеременела двадцатью мешками денег и как ей захотелось есть змеиных голов и поджаренных жаб.

Мопса. A разве это правда?

Автолик. Совершенная правда и случилось с месяц тому назад.

Дорка. Упаси меня Бог выйти замуж за ростовщика.

Автолик. A вот вам и имя бабки, бывшей при этом, госпожа Сказочка-болтушка, да еще шести приличных женщин, находившихся тут же. Да и зачем мне вранье с собой таскать?

Мопса. Ах, пожалуйста, купи это.

Клоун. Ну, ладно, отложи-ка это в сторону; пока что, мы посмотрим другия баллады, да заодно и других вещей купим.

Автолик. Вот и другая баллада об одной рыбке, которая в среду, восьмидесятого апреля, была видима с берегов над водою на высоте сорока тысяч сажень и пропела эту именно балладу девушкам с безответным сердцем; думают, что, до того, рыба была женщиною, обратившеюся в холодную рыбу за то, что она не хотела сойтись телесно с человеком, которого любила. Баллада ужасно печальна и настолько же справедлива.

Дорка. Как, ты думаешь, что и это правда?

Автолик. Пять судейских особ подписали ее собственноручно, a других свидетельств больше, чем я с собою захватить могу.

Клоун. Отложи и эту. Какая следующая?

Автолик. Это хотя и веселая баллада, но очень хорошенькая.

Мопса

Автолик. Да, она ужасно весела и поется на голос: "две были их - любили одного"; на запад отсюда едва ли найдется хоть одна девушка, которая бы ее не пела. Ее очень любят, эту балладу, могу вас уверить.

Мопса. Мы обе споем ее и можем услышать, если ты возьмешь один голос на себя; ведь, она трехголосная.

Дорка. Нам этот напев уже с месяц как знаком.

Автолик. Я могу взять третий голос на себя: могу сказать, что это мое дело: следите только за собою. (Поет.)

Автолик.

Прочь ступайте, ухожу,

A куда - вам не скажу.

Дорка.

Ах, куда?

Мопса.

Куда?

Дорка.

Куда?

Мопса.

Клятве верю я твоей,

К тайне приобщи скорей.

Дорка.

И меня пусти туда.

Мопса.

К мельнице ль итти в овин?

Дорка.

Жалок мне такой почин.

Автолик.

Никуда.

Дорка.

Неть!

Автолик.

Никуда!

Дорка.

Мопса.

Больше мне клялся, чем ей!

Говори ж: куда, куда?

Клоун. Мы кончим эту песню там, между собою; мой отец и эти богатые господа заняты важным разговором, и мы не будем мешать им. Тащи-ка мне вслед твои товары. Вы, женские облики, я куплю вам обеим что-нибудь. Только мы будем сами выбирать, разносчик. Идите за мною, девушки.

Автолик (в сторону).

Хочешь шапку купить,

Или лентой обшить,

Этим всем мы торг ведем;

Что шелков, полотна, -

Канитель все одна;

В той же связочке несем;

Офень - парень не замай,

Только денег подавай,

Мир продаст он ни по чем

(Уходят.)

Работник (входит). Хозяин, там пришли три козьих пастуха, три овечьих, три коровьих и три свинопаса, мохнатыми шкурами разукрасились, называют себя сатирами и пляшут пляс, о котором наши девки говорят, потому что они в нем не участвуют, что это прыгание в воздухе; но сами они думают (если пляска эта не слишком дика для тех, кто ничего другого, кроме вальса, знать не хочет), что пляска понравится.

Пастух. Вон их! нам ничего такого не нужно; y нас и без того дурачеств было достаточно; конечно, господин, мы вам надоели?

. Надоедаешь ты тем людям, которые хотят коротать наше время. Прошу тебя показать нам эти четыре тройки пастухов.

Работник. Трое из них, господин, утверждают, будто они плясали перед своим королем и самый неуклюжий из этой тройки перескакивает двенадцать с половиною футов.

Пастух. Довольно болтать. Если это почтенным господам желательно, пусть придут, только поскорее.

Работник. Они стоят подле, за дверью.

(Работник уходит и возвращается с двенадцатью пастухами, одетыми сатирами; они пляшут и уходят.)

Поликсен.

Старик, узнаешь больше ты потом.

(В сторону.)

Не далеко ль зашло? Пора б обоих

Их разлучить. Но честен он и слишком

Болтлив. (громко.) Пастух - красавец! видно, сердце

Тебя от праздника отвлечь готово.

Когда я молод был и так, как ты,

Любил - ловчее цели добивался.

Я бы ограбил офеня товары

И навязал их ей. Ты ж отпустил,

Что если девушка вдруг заключит,

Что в этом недостаток чувства виден,

Ты затруднишься дать тогда ответ,

В особенности о продленьи чувства,

Когда ты этим чувством дорожишь.

Флоризель.

Почтенный господин мой! мне известно,

Что этот вздор её и не займет.

Мои дары лежат глубоко в сердце

И ей принадлежат, хотя и не даны.

Ты жизнь мою прими, мое признанье,

Пред стариком, который, мнится мне,

Любил когда-то. Руку я беру

Твою, что так бела, как голубиный,

Нежнейший пух, как зубы мавра, как

Снега чистейшие, что север дважды

Продул своим дыханием холодным.

Поликсен.

A дальше что? Как ловко руку он,

Я сбил тебя, но ты оценку эту

Продолжи, расскажи чего желаешь.

Флоризель.

Да, я скажу, свидетелем мне будьте.

Поликсен.

И мой сосед со мною заодно.

Флоризель.

И он, и больше, люди все и небо,

И вся земля. Будь венценосным я

Монархом, будь я этого достоин,

Будь я красивейшим из всех на свете,

Из всех, которым очи дорогие

Любовию светились и имей я

Сознания и силы больше, чем

Любой мужчина, - без любви ея

Я все бы презирал; лишь для нея

Всем дорожил бы, все бы отдал ей,

Служенью ей, a если б нет, так бросил,

Как мне ненужное.

.

Подарки ценны!

Камилл.

Свидетельствуют о любви глубокой.

Пастух.

Ты, дочка, что ему в ответ промолвишь?

Не то же ли?

Пердита.

Я не могу, как он,

Так сладко говорить, ни лучше мыслить

И чувствовать, но по своим я мыслям

Всю чистоту его желаний вижу.

Пастух.

Тогда в залог друг другу руки дайте,

Свидетелями эти гости будут.

Я дочь ему даю и с нею вместе

Приданое такое, как его,

Не менее.

Флоризель.

С моим приданым ваше

Когда умрет одно лицо, тогда

Я большим пользоваться буду в жизни,

Чем вам приснится может, удивлю

Величием наследства. Но, однако,

Соедините нас, пусть все, кто здесь,

Свидетелями будут.

Пастух.

Если так,

Давайте ваши руки ты и он.

Поликсен.

Постой, пастух, немного обожди.

Отец ваш жив?

Флоризель.

Да, жив. Но что же с этим?

Поликсен.

Ему известна свадьба ваша?

Флоризель.

Нет,

И знать о ней не должен он.

Поликсен.

Мне кажется, отец на свадьбе сына

Найлучший гость; он стол собой украсит.

Скажи, отец твой, может-быть, не может

Разумно действовать, он слаб рассудком

От лет или подагры; не способен

Именьем управлять, не может также

Ни говорить, ни слушать и тем меньше

Людей не может различать. Он болен,

Быть может, и лежит совсем без дела

Впав в детство?

Флоризель.

Нет, почтенный господин,

Здоров он и, покуда в полной силе,

Как мало кто в его года.

Поликсен.

Тогда

Клянусь своей седою бородою,

Что ты к нему несправедлив и сыну

Не следует так поступать. Жену

Мой сын, конечно, должен выбрать сам,

Своих потомков будет жить, иметь

В подобном важном деле также голос.

Флоризель.

Все это так. Но по другим причинам,

Которых вы, мой строгий господин,

Не знаете - отцу я не сказал.

Поликсен.

Тогда теперь скажи ему об этом.

Флоризель.

Нельзя.

Поликсен.

Прошу!

Флоризель.

Нет, он не должен знать.

Пастух.

Скажи ему, мой сын. Узнав твой выбор

Печален он не будет.

Флоризель.

Нет, нельзя.

Поликсен (давая узнать себя).

Нет, теперь к разводу

Мой юный господин, которого отныне

Я сыном звать не буду: недостоин!

Наследник скиптра - на пастуший посох

Его меняет! ты ж, изменник старый,

Мне жалко, что, велев тебя повесить,

Я сокращу твой век лишь на неделю!

Ты, дьявола роскошное созданье,

Не ведать не могла, что завлекала

Ты дурня королевской крови, что...

Пастух.

О горе!

Поликсен.

Терниями - я велю сцарапать

Всю красоту твою, чтоб снизошла

До звания, приличного рожденью.

Что до тебя касается, влюбленный,

За то, что не увидишь и не должен

Увидеть - я лишу тебя престола.

В тебе моей я не признаю крови,

Ни дального родства со мной - дальше

Чем к нам стоит Девкалиона род

Заметь мои слова и следуй тотчас

За мною ко двору. - A ты, мерзавец,

Хотя ты заслужил не милость нашу,

На этот раз, я жизнь дарю.

A ты, что колдовством его объяла

Таким, которого совсем довольно,

Чтоб пастуха смутить, хотя бы и такого

Как он, унизившагося так тяжко,

Что даже не достоин стал тебя, -

Когда еще раз он перешагнет

Порог лачуги вашей и когда

Его в кольцо объятий заключишь ты,

Клянусь, изобрету такую казнь,

Что будет ужасом своим сильнее,

(Уходит.)

Пердита.

Я и без этого совсем погибла.

Не испугалась я, хотела говорить,

Сказать ему, что не другое солнце,

А то же самое сияет с неба

На двор его и на лачугу нашу.

Ступайте, принц! Я говорила вам

И прежде, что произойдет. Прошу вас,

Подумайте о звании своем;

Мой сон окончился, проснулась я -

Не королева больше, a пастушка -

Дою мою козу и горько плачу.

Камилл.

A ты, отец, пока ты жив, что скажешь?

Пастух.

Я не могу ни говорить, ни думать;

Не смею даже знать я то, что знаю.

(Флоризелю.)

Несчастным сделан вами; он в могилу

Спокойно думал низойти, скончаться

На той кровати, на которой умер

Его отец, улечься рядом с ним;

Теперь же обовьет меня палач

Могильным саваном, и мне священник

Не бросит на могилу горсть земли.

(Пердите.)

Дитя безумное! ты принца знала -

Как смела думать выйти за него?

О горе мне! когда б я умер тотчас,

Желательным явился б смерти час.

(Уходит.)

Флоризель.

Что так глядите на меня? Поверьте,

Что не испуган я, но озабочен;

Мне помешали - но не изменили

Того, чем был я. Я стремлюсь сильнее,

Когда задерживают, и не буду

Камилл.

Любезный принц! вам взгляд отца известен,

Теперь с ним вовсе говорить нельзя,

И, думаю, что вы такого ж мненья;

Он даже вида вашего не стерпит,

A потому, пока не успокою

Его - к нему не приходите вы.

Флоризель.

Я этого совсем не желаю.

Ведь, ты - Камилл?

Камилл.

Да, принц.

Пердита.

Как часто, часто

Я говорила - это будет так;

Как часто повторяла, что несу

Свое я званье лишь до той поры,

Пока его узнают.

Флоризель.

Ему всего один конец возможен,

Когда неверным буду я тебе;

Тогда пускай природа сдавит землю

В её боках и раздробит нутро.

Утешься! не короне я наследник -

Наследник я своей к тебе любви

Камилл.

Послушайте совета.

Флоризель.

Мне любовь

Дает совет. Коль разум я имею,

Я разуму последовать хочу.

Когда не так - тогда пускай безумье,

Как наслажденье жизни, я приму.

Камилл.

Так говорить одно безумье может.

Флоризель.

Зови, как хочешь ты. Так как оно

Мне служит к исполненью обещанья,

Камилл, за всю Богемию, за блеск,

Который мне наградой в ней служил бы,

За солнце, видящее все, за землю,

Объемлющую все, скрывающую море

В глубокой глубине, - я не нарушу

Обета, данного невесте обрученной.

И потому прошу тебя, как друга,

Избранного моим отцом, когда бы

Ему меня увидеть не пришлось

(Его, по правде, не хочу я видеть),

Ты гнев его советом укроти -

Меня оставить будущим судьбам.

Скажи ему, что уезжаю в море,

Везу ее от берега, который

Ее хранить не может. Очень кстати

Корабль я вижу здесь стоит готовый

Как бы нарочно для меня - но только,

Куда поеду, этого не нужно

Камилл.

Мой принц! о если б ваша мысль могла

Последовать хорошему совету?

Флоризель.

Пердита, слушай.

(Отводит ее в сторону. Камиллу.)

Слушаю тебя.

Камилл.

Упорен! и решил бежать! Когда бы

Воспользоваться мне его отъездом,

Его спасти, ему любовь и честь

До гроба посвятить, опять увидеть

Сицилию и короля ея,

Которого так сильно жажду видеть?

Флоризель.

Камилл мой добрый, я так озабочен,

Что даже и приличье забываю.

Камилл.

Вам, принц, известна та любовь, та дружба,

Флоризель.

Ты хорошо служил. Речь о тебе

Вести отцу, что музыка живая;

Он озабочен, как ему за службу

Твою благодарить?

Камилл.

Но, если так

Вы точно думаете, принц, что я

Его люблю и все люблю, что близко

Ему, и вас, конечно, прежде всех,

Почтите мой совет (конечно, если

Решитесь вы свой план переменить);

Я вас направлю, честью уверяю,

Туда, где примут вас от сердца, дружбой,

Как подобает вам и также ей,

Чтоб счастливыми быть и обручиться

(Ей - от которой, ясно вижу это,

Вас отделить способна только смерть,

Чего не дай Господь); чуть удалитесь

Чтобы отца скорее помирить.

Флоризель.

Но разве, о, Камилл, такое счастье

Возможно? Если - да, тебе вверяюсь

Я больше, чем простому человеку.

Камилл.

Подумали ли вы, куда вам ехать?

Флоризель.

Нет не подумал. Если случай странный

Причиной нашему решенью послужил,

Мы, как рабы, отправимся навстречу

Всем переменам и по всем ветрам.

Камилл.

Тогда послушайте. Когда решили

Вы бегство ваше, убегайте вы

В Сицилию и там представьтесь сами,

Представьте также и ее, принцессу

(Ей быть принцессой) королю Леонту.

Дадут одежды ей, что подобают

Что вижу, как Леонт в объятья примет

Обоих вас, приветствуя, слезами,

Как будет он прощения просить

У сына, будто y отца, как будет

Принцессе руки целовать, - и будет,

Между любовию и злобою поставлен,

Желать, чтоб злоба опустилась в ад,

Любовь росла быстрей, чем мысль иль время.

Флоризель.

Какою же причиной объясню я,

Камилл любезный, это посещенье?

Камилл.

Вы скажете ему: король отец

Вас шлет к нему с поклоном, с утешеньем.

Как поступать и что вам говорить,

Чтоб вне сомненья был он, что отцом

Своим вы присланы - я напишу вам, -

Известное лишь только нам троим, -

Вы будете иметь ответ готовый

Увидит в вас живое воплощенье

Отца и то, что сердце вы его

С собою принесли.

Флоризель.

Я благодарен

За твой совет. Он важен для меня.

Камилл.

Поверьте, этот путь вернее будет,

Чем если вы доверитесь волнам,

Странам безвестным и лишеньям всяким,

В которых вы, от помощи далеки,

От горя одного к другому горю

Пойдете, где вам верен будет только

Один лишь якорь, верен будет тем

Что там, где не-любо, он вас удержит.

Не позабудьте также, что любви

Сильнейшая опора - счастье, что несчастье,

Меняя состоянье духа, также

И сердце изменяет.

.

Лишь одно

Тут правда: при несчастьи блекнут щеки,

Но в сердце снизойти ему нельзя.

Камилл.

Вы думаете? Если так, тогда

В семь долгих лет подобному ребенку

Не народиться в вашем отчем доме.

Флоризель.

Ея образованье, друг Камилл,

Далеко впереди её породы.

Камилл.

Я не могу сказать, чтоб не хватало

Образованья ей: она, мне мнится,

Учителей способна научить.

Пердита.

Простите, господин! благодарю я

Тем, что краснею!

Флоризель.

Чудная Пердита!

Спаситель моего отца и мой,

Защита дома нашего, Камилл,

Что делать нам? Я денег не имею

Чтобы, как это подобает принцу

Богемии, в Сицлиию явиться!

Камилл.

На этот счет не беспокойтесь, принц;

Вы знаете имущество мое

Все там; обставить вас по-королевски

Его довольно. Ваша роль - моя.

Вот, например, чтоб в этом убедиться,

Что вам довольно будет - на два слова...

(Отходят в сторону и тихо разговаривают.)

Входит Автолик.

Автолик.

Го, го! какая дура - честность! доверчивость, её присяжная сестрица, тупейшая дама! я распродал всю мою дрянь; ни одного поддельного камешка, ни ленты, ни карманного зеркальца, ни пузырька с духами, галстуха, таблички, баллады, нитки, ножичка, перчаток, пряжек, браслета, рогового колечка - y меня не осталось, всю дрянь, купили, всю! наперерыв толкались, кому прежде купить, как будто мои безделушки были освящены и приносили покупателю благословение. При случае заметил я, чьи кошели толще, и наметил их себе. Клоун, которому не хватает очень малаго, чтобы быть совсем умным человеком, влюбился до такой степени в бабье пенье, что он своих поросячьих лап до тех пор не отнимал, пока не заучивал напева и слов, a это подгоняло ко мне всех остальных до такой степени, что все их чувства попрятались в слух; можно бы было стащить любую юбку и никто бы не заметил; ничего бы не стоило отрезать от пояса любой денежный кошель; я бы мог стибрить ключи, висевшие при цепочках; они ничего не слыхали, ничего не чувствовали, кроме песен моего дурака, и удивлялись их ничтожеству, так что я, пользуясь их одурью, стащил большинство их кошельков, набитых к празднику, и если бы старый пастух, со своим оханьем о дочери да королевском принце, не появился и не разогнал их, как воробьев с посева, так я бы не оставил при них ни одного кошелька из целой армии.

(Подходят Камилл,Флоризель и Пердита.)

Камилл.

Нет, мои письма, которые прибудут так же скоро, как вы, разрешат всякое сомнение.

.

A те, которые даст мне Леонт?

Камилл.

Помирят с вами отца.

Пердита.

Благослови вас Небо. Все, что вы сказали, обещает счастье.

Камилл (заметив Автолика).

Кто это? Мы должны воспользоваться им, не упускать ничего, что может служить нашему делу.

Автолик (в сторону).

Если они меня подслушали - тогда повесят.

Камилл.

Ну, приятель! чего испугался? не бойся! зла тебе не сделают.

Автолик.

Да ведь, я, господин нищий.

Камилл.

Ты тем и останешься, что есть: тебя не обокрадут; что касается до внешности твоей бедности, то мы сейчас приступим к обмену. Раздевайся немедленно (знай - это необходимо) и надень платье этого господина, хотя это ему и не к выгоде, но ты получишь и еще нечто в придачу.

Автолик.

Я нищий, господин, (в сторону) вас то я хорошо знаю.

.

Ну, ну, живо, господин на половину уже разделся.

Автолик.

Так в самом деле? (в сторону) я начинаю понимать, в чем дело.

Флоризель.

Торопись же, прошу тебя!

Автолик.

Да уж я имею подачку, но, право, по совести, я не могу принять ее.

Камилл.

Разстегивайся, расстегивайся (меняют платья)

Счастливая принцесса! пусть над вами

Исполнится пророчество мое

Вы удалитесь поскорее в чащу

Наденьте шляпу принца и на брови

Ее надвиньте, чтоб закрыть лицо,

Переоденьтесь тоже, сколько можно,

Чтоб на себя не походить (боюсь

Я пастуха) чтоб вам скорей добраться

До корабля y берега.

Пердита.

Что на себя я тоже роль приму.

Камилл.

Не иначе. Готовы ль вы теперь?

Флоризель.

Меня отец мой не узнал бы, если б

Увидел.

Камилл.

Шляпы вам совсем не надо.

Идите, девушка, скорее; принц

Счастливого пути.

Автолик.

Спаси вас Бог!

Флоризель.

Ах, Боже мой, Пердита мы забыли!

Прошу тебя лишь на два слова, слушай...

(Говорят тихо)

Кaмилл (в сторону).

Ближайшее, что сделаю - скажу

Я королю об этом бегстве, также,

Так думаю, послать его им вслед,

И с ним опять Сицилию увижу,

Которой облик видеть жажду я,

Как девушка влюбленная.

Флоризель.

Ну, с Богом.

Теперь, Камилл, идем мы к кораблю.

Камилл.

И чем скорей, тем это лучше будет.

(Уходят.)

Автолик.

Я понимаю, в чем дело, знаю хорошо. Воришка должен обладать открытым ухом, зорким глазом и быстрою рукою; недурно тоже иметь хорошее чутье, чтобы разнюхать работу другим чувством. Вижу, что теперь настало время, когда шельмам везет. Какой бы это чудесный обмен был, даже без придачи! и что за придача к такому чудесному обмену. Несомненно, что боги в этом году смотрят на нас сквозь пальцы, и мы можем делать нечто ex tempore. Сам принц занимается шельмовской проделкой: он бежит от отца с бревном на ногах. Если бы я не думал, что донести об этом королю будет честным делом, я бы непременно донес; но я нахожу более хитрым мошенничеством молчать об этом и остаюсь верным своему ремеслу.

Входят Клоун и Пастух.

Однако, тише, тише; тут работающему рассудку есть еще, что делать. Каждый уличный угол, каждая церковь, любое собрание, каждая казнь дают дельному человеку заработок.

Клоун. Ну, сообразите только: что вы за человек! тут нет другого пути, как сказать королю, что она подкидыш, a не ваша плоть и кровь.

Пaстух. Да ты послушай.

Клоун. Вы меня послушайте.

Пaстух

Клоун. Так как она не от плоти вашей и крови, то ваша собственная плоть и кровь не оскорбляла короля, и поэтому ваша плоть и ваша кровь наказанию не подлежат. Покажите ему вещи, которые вы при ней нашли; также и те, что были спрятаны, все, что было при ней. Когда вы сделаете это, то вы закону вслед свистеть можете.

Пастух. Да, я все расскажу королю, каждое слово, равно как ухаживанье его сына, который держит себя не так, как подобает честному человеку, могу сказать, как относительно меня, так и относительно своего отца, потому что рассчитывал сделать меня королевским сватом.

Клоун. Точно, сват - было бы тут наименьшим из того, чем бы вы стали; каждая капля крови вашей вздорожала бы намного.

Автолик (тихо). Очень умно, обезьяньи морды!

Пастух. Так ладно же, идем к королю, он наверное почешет свою бороду над содержанием этого узелка.

Автолик

Пастух. Очень хотел бы я, чтобы он был теперь во дворце.

Автолик. Если я честен не по природе, то бываю таким по случаю. Я сниму свою привесную бороду; (снимает ее) - эй, вы, мужики, куда идете?

. Во дворец, с вашего позволения.

Автолик. Какие y вас там дела? какого рода? с кем? что в вашем узле, ваши имена, возраст, происхождение, воспитание, и что еще тому подобное - говорите!

Пастух

Автолик. Вранье; вы грубы и волосаты, мне не соврете; это пригодно только купцам, и они нам, солдатам, многое привирают; но мы платим им за это чеканеной монетой, a не убийственным острием клинка, так что они врут нам не даром.

Клоун. Ваша милость едва, было, не подарили нам ее, да сами запутались в том, как вы ее нам подносили.

Пастух

Автолик. Позволю я, или не позволю, я все-таки придворный. Не веет разве в тебя придворным воздухом от этого одеянья? разве не придворная y меня походка? не чуешь ты разве носом своим придворного запаха? разве не лучится от меня на твое ничтожество великое презрение? не думаешь ли ты, что я, разговаривая с тобою ласково и начав о твоем деле расспрашивать, поэтому не придворный? Я придворный от головы до ног, и из таких, который может помочь тебе в твоем деле или затормозить его: поэтому приказываю тебе объяснить его мне.

Пастух. Мое дело, господин, касается только короля.

. Кто же будет служить тебе адвокатом?

Пастух.Я не знаю, что это такое.

Клоун. Адвокатом называют при дворе фазана; есть у вас фазан?

. Нет у меня ни фазана, ни петуха, ни курицы.

Автолик.

Как счастливы мы тем, что не так глупы!

Но, ведь, могла создать меня природа

Клоун. Это, должно быть, очень важный придворный.

Пастух. Одежда его богата, но он носит ее как-то неловко.

Клоун. Он кажется тем знатнее, чем большим чудаком представляется. Это важный человек, я подтверждаю это! я вижу это потому уже, как он ковыряет в зубах.

. Подайте узелок; что в нем? зачем эта шкатулка?

Пастух. В этом узле и в этой шкатулке, господин, секреты, которые могут быть открыты одному только королю и которые он узнает, когда я предстану перед ним.

Автолик

Пастух. Почему, господин?

Автолик. Короля во дворце нет, он пошел на новый корабль, чтобы освежиться от своей печали. Если ты способен понимать серьезные вещи, то ты сообразишь, что король должен быть печален.

. Толкуют, будто от того, что его сын женился на дочери пастуха.

Автолик. Если пастух уже не схвачен, так лучше пусть бежит; проклятия, которые над ним разразятся, мучения, на которые он обречен, сломали бы спину простому смертному и раздавили бы сердце чудовища.

Клоун. Вы так думаете, господин?

. И не один он должен будет вынести на себе то, что есть злорадного в шутке и невыносимого в мести, но и все родственники его, хотя бы в пятидесятом колене, все попадут в руки палача; это очень жаль, но это необходимо. Старый мазурик овчар, хранитель козлов, вообразил выдвинуть дочку к величайшим почестям! Одни говорят, что его побьют камнями; но это слишком снисходительный для него вид смерти, по моему мнению. Задумал свести наш трон в овчарню! Всех видов смерти мало для него, тяжелейший будет слишком легок.

Клоун. A есть y старика сын, господин? слыхали ли вы о таковом, господин?

Автолик. У него есть сын, с которого назначено, с живого, содрать кожу, обмазать медом и поставить над гнездом ос; над ним будет он стоять, пока умрет на три четверти и одну шестнадцатую; за тем его обольют аквавитом, или другою едкою жидкостью, чтобы призвать к жизни; затем, совсем мокрого, каким он будет, в самый жаркий день из числа тех, что предсказаны календарем, будет он приставлен к кирпичной стене, подле которой солнце будет созерцать его своими южными очами, a он будет глядеть на него, пока мухи не закусают его до смерти. Но зачем вам болтать об этих изменнических негодяях, горе которых должно осмеивать, потому что совершенное ими преступление так велико? Скажи мне (потому, что ты кажешься мне простым и честным человеком), какое y вас дело до короля? Так как на меня, до некоторой степени, смотрят милостиво, то я приведу вас к нему, пока он еще на корабле; представлю вас, замолвлю доброе словечко, и если, кто кроме короля, может исполнить ваше желание, так перед вами именно тот, кто может это сделать.

Клоун сторону вашего кошелька к ладони его руки и больше ничего. Подумайте только: побить камнями, содрать кожу с живого!

Пастух. Если бы вы согласились, господин, взять в свои руки наше дело, то все это золото принадлежит вам, и я принесу вам еще столько же, и оставлю этого юношу заложником, пока принесу.

Автолик. До тех пор пока я сделаю то, что обещаю.

. Да, господин.

Автолик. Хорошо, но дай мне половину. A тебя разве это дело тоже касается?

Клоун. Да, отчасти, и хотя то, что со мною случилось достаточно печально, но я все-таки думаю, что с меня живого кожи не сдерут.

. Да ведь это касается только сына пастуха: он должен быть повешен, на нем покажут пример

Клоун. Утешение, славное утешение; мы должны итти к королю и показать наши незнакомые ему лица; он должен узнать, что она вам не дочь, a мне не сестра, иначе все сказанное случится с нами. Господин, я дам вам столько же золота, как и этот старик, когда дело будет устроено, и останусь, как он сказал, вашим заложником до того времени, когда он принесет его.

Автолик. Я доверяю вам. Идите, когда что, к морю и придерживайтесь правой руки; я взгляну только за изгородь и последую за вами.

Клоун

Пастух. Пойдем вперед, как он говорит; он избран с тем, чтобы сделать нам доброе дело.

(Пастух и Клоун уходят.)

Автолик моему господину; кто знает, какою ступенькою к моему счастью послужит все это! Я приведу к нему этих двух слепых кротов; если он признает за лучшее - снова прогнать их и решит, что их дело до короля не касается, он может только назвать меня слишком угодливым негодяем; a к этому прозвищу и стыду, который с ним связан, мне не привыкать. Я представлю их ему; это, может быть ему сподручно.

(Уходит.)