Король Джон.
Действие четвертое.

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА I.

Нортгамптон. Комната в замке.

Входят Губерт и двое прислужников.

Губерт.

Железо раскали, и сам ты стань

Здесь, за ковром: когда ногою в землю

Ударю я, ты выйдешь и привяжешь

Покрепче к стулу мальчика, который

Со мною будет. Помни ж - не зевать!

1-й прислужник.

А есть у вас приказ на это дело?

Губерт.

Сомненье недостойное! не бойся -

Вот мой приказ. (Прислужники уходят).

Входит Артур.

Губерт.

Поди ко мне, дитя:

Мне надобно поговорить с тобою.

Артур.

Губерт.

И тебе день добрый,

Малютка-принц.

Артур.

Да, точно я малютка,

Хоть, по правам, побольше я мог быть.

Ты что-то скучен, Губерт.

Губерт.

Это правда.

Я веселей когда-то был.

Артур.

О, Боже!

Грустней меня едва ли можно быть,

А между тем во Франции, я помню,

Из прихоти, казалась молодежь

Грустнее ночи. Если б мог теперь я

Тюрьму оставить и стеречь овец,

Клянусь душой, я б целый день резвился!

И здесь мне было б весело; но я

Боюсь, что дядя мне беду готовит.

Его страшусь я, он меня страшится:

Я в этом прав. О, если б небеса

Меня на свет твоим родили сыном,

Меня б любил ты, Губерт!

Губерт. (в сторону).

Нет силы

С ним говорить. Его невинный лепет

Разбудит жалость, спящую во мне.

Что медлить! Поскорее кончу дело!

Артур.

Ты болен, Губерт? Бледен ты сегодня

Ну, пусть немного похвораешь ты,

Чтоб мог я ночью просидеть с тобою.

По совести, тебя люблю я больше,

Чем ты меня.

Губерт. (в сторону).

Мне падают на сердце

Слова его. (Подает ему бумагу).

Мой маленький Артур.

(В сторону). Как! я плачу?

О, глупая вода, ты гонишь прочь

Все помыслы мои о пытке лютой!

Помедлю я - и выльется вся твердость

Из глаз моих с потоком женских слез.

(Артуру).

Прочел ты? или почерк не хорош?

Артур.

Нет, слишком он хорош для вести гнусной.

Как? должен ты железом раскаленным

Мне выжечь оба глаза?

Губерт.

Да, дитя.

Артур.

И ты исполнишь это?

Губерт.

Все исполню.

Артур.

И сможешь ты? Я помню, как недавно

Ты головною болью занемог,

Я обвязал тебе виски платком -

Из всех платков моих едва ль не лучшим:

И от тебя назад его не взял я.

На голове твоей держал я руку

До полночи, как маятник усердный,

Глухую ночь тебе развеселяя;

И спрашивал я: лучше ли тебе?

Не надо ли чего? и чем ты болен?

И чем тебе я мог бы услужить?

Сын бедняка иной лежал бы смирно,

Слов ласковых не говоря тебе,

Но принц тебя покоил в час недуга.

Ты, может быть, мне скажешь, что хитрил я,

Что я к тебе из выгоды ласкался?

Как знаешь. Если небом решено,

Что сгубишь ты меня - пусть так и будет.

Ужель ты глаз меня лишить посмеешь,

Тех глаз, что на тебя глядеть не в силах

Суровым взглядом?

Губерт.

Дал я клятву в том -

Артур.

Лишь в наш железный век найдутся люди

Для дел таких. И самое железо,

И раскалясь, и покраснев в огне,

К глазам моим приблизясь, выльет слезы,

И отойдет, признав мою невинность,

А ржавчина его, как совесть, сгложет

За тот огонь, что жег мои глаза.

Ужели ты безчувственнее стали?

Нет, если б ангел здесь мне объявил,

Что Губерт ослепит меня желает,

Я Губерту бы верил - не ему.

Губерт. (топает ногой).

Сюда!

Входят прислужники с железом, веревками и прочим.

Губерт.

Скорей исполнить, что велел я.

Артур.

О, сжалься, Губерт! я лишен уж зренья

От диких взглядов этих кровопийц.

Губерт.

Артур.

О, горе мне! - зачем грозишься ты?

Бороться я не стану. Будто камень,

Стоять я буду. Губерт, ради Бога,

Не надобно вязать меня. Послушай,

Мой Губерт: отошли своих людей -

И, как ягненок, буду смирен я:

Не шевельнусь, не дрогну и не вскрикну,

Я на железо мрачно не взгляну;

Пошли их прочь - и все тебе прощу я,

Как ты ни мучь и ни пытай меня.

Губерт. (прислужникам).

Идите прочь: я с ним один останусь.

1-й прислужник.

Я рад, что мне не быть при деле этом.

(Прислужники уходят).

Артур.

Беда: прогнал я друга от себя!

Он взглядом дик, но жалостлив по сердцу.

Верни его - пусть жалостью своей

Губерт.

Дитя, готовься.

Артур.

Иль нет надежды?

Губерт.

Нет, ослепнешь ты!

Артур.

О, Боже! если б у тебя в глазу

Теперь была пылинка или мошка,

Зерно, песчинка или волосок

Мученьем для безценнейшего чувства!

На мелочах страданье б понял ты -

И перед делом гнусным ужаснулся.

Губерт.

Ты это ли мне обещал? Молчи!

Артур.

О, Губерт, для обоих глаз моих

Два языка мне надобны в защиту:

Не говори, чтоб я молчал. Нет, нет!

Иль лучше, Губерт, вырежь мне язык,

Но пощади глаза. О, Губерт, Губерт,

Спаси глаза мои, хотя б затем,

Гляди, твое железо уж простыло,

Чтоб мне не делать зла.

Губерт.

Я раскалю

Железо это.

Артур.

Нет, клянуся Небом!

И сам огонь от ужаса угас!

Нам дан огонь на радость: он не хочет

Итти на злое дело. Видишь сам,

Вот в этом угле нет горячей злобы:

В нем Господом погашен лютый гнев

И пеплом покаянья он осыпан.

Губерт.

Но дуну я - и вспыхнет уголь тот.

Артур.

И вспыхнет уголь краскою стыда,

И за тебя он, Губерт, покраснеет.

Иль искры бросит он тебе в глаза.

Так господина своего грызет

Собака, подстрекаемая к бою.

Тебе служить не хочет; ты один

Скупей на жалость, чем огонь с железом,

Привычные к безжалостным делам.

Губерт.

Пусть будет так. Я глаз твоих не трону

За все богатства дяди твоего,

Хоть клялся я, дитя, железом этим

Их выжечь и готовился к тому.

Артур.

О, Губертом ты сделался опять!

Я узнаю тебя.

Губерт.

Молчи. Довольно.

Прощай. Скажу я дяде твоему,

Что ты погиб. Доносчиков поганых

Я ложной вестью отведу покуда.

Усни без страха, милое дитя,

И помни, что за все богатства в мире

Тебя не тронет Губерт.

Артур.

Боже мой!

Губерт.

Полно!

Молчи! Ступай за мной. Из-за тебя

Опасности большой я подвергаюсь.

(Уходят).

СЦЕНА II.

Там же. Тронная зала во дворце.

Входят король Джон в короне, Пэмброк, Салисбюри и другие лорды. Король садится на трон.

Король Джон.

Опять мы здесь, опять на нас корона,

И я надеюсь - радостные очи

Глядят на нас.

Пэмброк.

Твоя священна воля;

Но, государь, обряд коронованья

Напрасно ты задумал повторить:

Ты был уж коронован. Царской власти

Из рук твоих никто не вырывал,

Народ твой не пятнался злобным бунтом,

Ни перемены, ни лучших дней себе.

Салисбюри.

И потому - вдвойне носить корону,

Великий сан без нужды возвышать,

Расписывать цвет лилии прелестной

И золото скрывать под позолотой,

И ароматом окроплять фиалку,

И лед лощить, и к радуги цветам

Цвет добавлять, и яркий неба свод

Огнем свечи надеяться украсить -

Пустая роскошь, труд, достойный смеха.

Пэмброк.

Монарха волю чтить готовы мы,

Но весь обряд подобен сказке старой,

Которую рассказывают вновь

Не во-время и слуху не на радость.

Салисбюри.

И древний, и почтенный всем обряд

Обезображен новым повтореньем.

Обычных мыслей ход он изменяет,

Пугает и наводит на сомненья,

Мутит рассудок и перечит правде,

В уборе новом скрыв ее без нужды.

Пэмброк.

Напрасно труд удачный украшать

Пытается работник щепетильный.

Как часто мы, в ошибке извиняясь,

Тем извиненьем более грешим!

Так на дыре ничтожной чрез заплату

Негодность ткани видится яснее,

И та заплата выдает весь грех.

Салисбюри.

Перед твоим коронованьем новым

Тебе совет наш высказали мы;

Но не было угодно государю

Принять совета. Впрочем, мы довольны:

Всегда желанья подданных должны

Подчинены быть воле государя.

.

Мы вам сказали важные причины

Для нового венчания на царство,

А коль смягчатся опасенья наши,

Важнейшие причины скажем мы.

До той поры спешите передать,

Каких от нас вы милостей хотите

И убедиться, как охотно мы

И примем, и исполним просьбы ваши.

Пэмброк.

Позволь же мне (на то мне голос дан,

Чтоб выражать вельмож твоих желанья)

За них и за себя, и - что важней -

Для блага твоего, что нас заботит,

Просить, чтоб ты Артуру дал свободу.

Ребенка в заточеньи держишь ты,

И повод ты молве неблагосклонной

Даешь к таким опасным рассужденьям:

Когда по праву царство за тобою,

Так для чего ж из страха (страх всегда

Дитя, тебе родное, заключил,

Глушишь его в невежестве жестоком

И юность губишь в душном заточеньи?

Чтобы врагам порядка не давать

Возможности к такому обвиненью,

Свободы принцу просим мы теперь.

Не из-за выгод мы того хотим,

Но думаем, что для своей же пользы

Ребенка ты велишь освободить.

Король Джон.

Пусть будет так. Дитя вверяю я

Заботам вашим.

Входит Губерт.

Король Джон.

Губерт, что ты скажешь?

(Отводит его в сторону).

Пэмброк.

Вот тот злодей, что смерть ему готовил.

Он одному из близких мне людей

В глазах его сказался тяжкий грех;

Весь вид его, отчаянный и мрачный,

Душевную тревогу выдает,

И я страшусь - не выполнил ли он

Приказа, за который мы страшились.

Салисбюри.

Гляди, король меняется в лице!

В нем мечутся и совесть, и решимость,

Как два герольда меж двух битв тяжелых.

Созрели злые мысли - быть грозе!

Пэмброк.

И та гроза разоблачит пред нами

Убийство злое милаго дитяти.

Король Джон. (подходя к лордам).

Нам не сдержать руки у смерти сильной:

Хотя во мне решение живет

Исполнить лордов преданных желанье,

Но просьбе вашей смерть дала конец.

Он весть принес - Артур скончался ночью.

Салисбюри.

Должно быть, безнадежно занемог он.

Пэмброк.

Должно быть, и ребенок сам не знал,

Как до болезни к смерти был он близок.

Здесь иль не здесь - нам нужен в том ответ.

Король Джон.

Зачем глядите, грозно сдвинув брови,

Вы на меня? Иль можете вы думать,

Что ножницы судьбы в моих руках?

Иль жизни ток подвластен нашей воле?

Салисбюри.

Тут нечиста игра - и стыдно верить,

Что власть земная так плутует грубо.

Веди ж игру с успехом и прощай!

Пэмброк.

Лорд Салисбюри, погоди. Вдвоем

Пойдем к владеньям бедного дитяти,

Что стало царством маленьким ему.

В трех-футовом пространстве на земле

Та кровь, что целым островом владела!

Нам гнусен свет! Мы не снесем того.

(Лорды уходят).

Король Джон.

Они горят негодованьем. Каюсь:

Опоры твердой не построишь кровью!

Чужою смертью жизни не спасешь!

Входит вестник.

Король Джон.

Бедой глядишь ты. Где девалась кровь,

Которую видал в лице я этом?

Такая туча не пройдет без бури.

Кончай скорей! Что Франция?

Вестник.

Идет

Вся Франция войною на британцев.

Такой огромной силы для набега

Ни в чьей стране еще не собиралось.

И раньше вести о приготовленьях

О высадке их вести я несу.

Король Джон.

Иль пьяны были посланные наши?

Иль спало все? Что с матерью моей?

Иль до неё не доходило слуха

О сборе войск?

Вестник.

Великий государь,

Могильным прахом слух её засыпан.

На первое апреля умерла

Высокая родительница ваша.

А за три дня, лишенная рассудка,

Констанция скончалась. Эту весть

Узнал случайно я и не могу

Сказать - она правдива, или нет.

Король Джон.

Сдержи полет свой, страшная судьба!

Я успокоил. Мать моя скончалась!

Беда грозит моим французским землям!

Ну, говори: коль высадка была,

То кто ведет французские дружины?

Вестник.

Дофин ведет их.

Входят Филипп Незаконнорожденный и Питер из Помфрета.

Король Джон.

От вестей твоих

Мутится разум.

(Филиппу) Что, какие толки

О порученьи, что тебе я дал?

Вестями злыми голова полна -

И новых бед не смей ты мне пророчить.

Филипп Незаконнорожденный.

Когда о зле не хочешь слушать ты,

То зло к тебе нагрянет и нежданным.

Король Джон.

Кузен, прости меня! Приливом бурным

Я поднялся, и перевел дыханье

И выслушать твою я весть готов,

Хотя б она была полна бедою.

Филипп Незаконнорожденный.

О том, как я с попами вел себя,

Тебе казна, мной добытая, скажет;

Но, на пути возвратном, я нашел

Народ в волненьи необыкновенном:

Он слухами и грезами смущен,

Исполнен страха, смутных ожиданий,

И вот пророк, которого схватил

Я в Помфрете, на улице, где он

Толпе за ним бежавших ротозеев

Разсказывал в уродливых стихах,

Что царственного ты венца лишишься

В день Вознесенья и в полдневный час.

Король Джон. (Питеру).

Ты это смел сказать, болтун безумный?

Питер.

Король Джон.

В тюрьму его! Возьми мерзавца, Губерт,

И в Вознесенье, в полдень, в самый час,

Когда венца потерю он пророчит,

Пускай его повесят. Сдай его

И воротись сюда.

(Губерт и Питер уходят).

Кузен мой милый,

Ты слышал ли про то, кто к нам идет?

Филипп Незаконнорожденный.

Француз идет; все полно слухом этим,

Да сверх того я повстречал сейчас

Лорд Бигота и лорда Салисбюри.

Глаза у них сверкали красным светом,

Как только-что разложенный огонь.

Они, с другими вместе, на могилу

Идут Артура, говоря, что ночью

Ты приказал ребенка умертвить.

Король Джон.

Смешайся с их толпой, скажи, что я

Имею средства примириться с ними -

И всех зови сюда.

Филипп Незаконнорожденный.

Я их сыщу.

Король Джон.

Не медли же и ног ты не жалей,

Могу ль я быть в вражде с моим народом,

Когда смятенье шлет по городам

Нашествие суровых чужеземцев?

Крылатыми стопами, как Меркурий,

Иди от нас и с быстротою мысли

Вернись от них ко мне скорей, скорей!

Филипп Незаконнорожденный.

Я знаю сам, что некогда зевать. (Уходит).

Король Джон.

Да, смелый рыцарь виден в этой речи.

(Вестнику).

Иди за ним; понадобится вестник,

Так будь при нем.

Вестник.

Иду, мой государь. (Уходит).

Король Джон.

Скончалась мать моя!

Губерт возвращается.

Губерт.

Мой государь, явилось в эту ночь,

Как говорят, пять месяцев на небе;

Из них четыре неподвижны были,

А пятый обходил их и чудесно

Бродил кругом.

Король Джон.

Пять месяцев на небе!

Губерт.

На улицах и старики, и бабы

Явленье то толкуют на беду:

В устах у всех молва про смерть Артура,

И на-ухо, качая головами,

Придерживая слушателей руку,

А тот, кто слышит весть, и морщит брови,

И корчится, и головой кивает.

Я видел, как с поднятым молотком

Перед железом, на станке остывшем,

Кузнец стоял и слушал, рот разинув,

А с меркою и ножницами тут же

Стоял портной, и, впопыхах надевши

Не на ту ногу башмаки свои,

Разсказывал, что тысячи французов

В оружии пришли и стали в Кенте.

Другой болтун немытый прервал речь

Той вестью, что Артур скончался ночью.

Король Джон.

Зачем ты мне твердишь про слухи эти?

Зачем твердишь про юного Артура?

Ты погубил дитя. Его кончины

Я мог желать - зачем она тебе?

Губерт.

Король Джон.

На грех и зло толпятся при царях

Рабы, которым высшей власти прихоть

Есть повод на кровавые дела;

Рабы, закон толкующие смело,

По мановенью царственной руки

Готовые всегда дать ход опасный

Тому, что прихоть царская велела.

Губерт.

(подавая приказ о смерти Артура).

Вот здесь рука - и здесь твоя печать.

Король Джон.

Когда придет последний час рассчета

Между землей и небом, та рука

И та печать свидетелями будут

И увлекут к погибели меня.

Как часто повод к злым делам дает

Одна возможность сделать злое дело!

Когда-б ты не стоял вблизи меня

Убийство то мне не пришло-б на мысли:

Но я приметил вид жестокий твой,

Нашел тебя готовым к делу крови,

Угодливым, послушным в час опасный

И я про смерть Артура намекнул,

А ты, алкая милостей монарха,

Не устыдился принца погубить.

Губерт.

Мой государь!

Король Джон.

Когда бы ты, речь темную мою

Услышавши, ответил мне молчаньем,

Иль просто головою покачал,

Иль попросил дальнейших разъяснений,

Глубокий стыд мои замял бы речи,

И замолчал бы я, и опасенья

Твои во мне самом развили-б ужас;

Но все намеки понял ты мои -

И сам греху намеками ответил,

И гнусною рукою ты свершил

То, что мы оба и назвать стыдились.

Прочь с глаз моих! навеки прочь от нас!

Вельможами я брошен, у ворот

Стоят враги, смеясь над нашей силой,

И даже здесь, во мне самом, в том царстве,

Где кровь моя и где мое дыханье,

Горит междоусобная война

Меж совестью и смертию дитяти.

Губерт.

Иди-ж на бой против чужих врагов,

Я примирю тебя с душой твоею:

Артур не умер. Руки у меня

И девственны и чужды преступленья,

И нет на них пурпурных пятен крови.

Я в эту грудь еще не допускал

Кровавых мыслей тяжкого напора -

И ты во мне природу оскорбил,

Которая, под оболочкой черствой,

Невинному ребенку в палачи.

Король Джон.

Как, жив Артур? Беги, беги же к лордам,

Смягчи их гневный пламень вестью этой

И их к повиновенью призови!

В тяжелый час от гнева слеп я был

Мечта о крови мне глаза затмила,

И страшный вид тебе она дала.

Не отвечай - скорее на совет

Зови ко мне тех пэров раздраженных!

Беги быстрей, чем речь течет моя!

(Уходят).

СЦЕНА III.

Там же. Перед замком.

На стену входит Артур.

Артур.

Хоть высока стена, соскочу я.

О, пожалей, не тронь меня, земля!

Почти никто меня в лицо не знает;

А если-б кто и знал меня - наряд

Хоть страшно мне, но уж решился я.

Удастся мне спрыгнуть и не разбиться,

Я без труда сумею убежать.

О, лучше умереть, себя спасая,

Чем смерти ждать, оставшися в темнице!

(Прыгает со стены).

О, дяди дух сказался в камнях этих!

Прими мой дух, Господь - и кости эти

Пускай в земле улягутся британской!

(Умирает).

Входят Салисбюри, Пэмброк и Бигот.

Салисбюри.

В Сент-Эдмондсбери встречу я его,

Милорды: нам другого нет спасенья,

И кротких предложений мы не вправе

Отвергнуть в эти тяжкие часы.

Пэмброк.

Но кто-ж принес письмо от кардинала?

Салисбюри.

Он на словах про всю любовь дофина

Мне рассказал яснее, чем в письме.

Бигот.

Что-ж, завтра утром с ними мы сойдемся.

Салисбюри.

Или скорей поедем к ним: до встречи

Два дня в пути мы провести должны.

Входит Филипп Незаконнорожденный.

Филипп Незаконнорожденный.

Привет вам снова, гневные вельможи!

Через меня король к себе зовет вас.

Салисбюри.

Король отбросил власть над всеми нами;

Дрянной и грязной мантии его

Мы украшать не станем нашей славой,

И не согнемся мы до той ноги,

Что за собой след крови оставляет.

Вернись и передай ему все это:

А многое, страшнее, знаем мы.

Филипп Незаконнорожденный.

Мне кажется, к словам вернуться добрым.

Салисбюри.

Не наша то - но нашей скорби речь.

Филипп Незаконнорожденный.

Но если нет причин для вашей скорби,

То повод есть к почтительным речам.

Пэмброк.

Да, сэр, свои права имеет гнев.

Филипп Незаконнорожденный.

Права - вредить тому, кто гневом полон.

Салисбюри.

Вот здесь его темница. Это кто?

(Примечает труп Артура).

Пэмброк.

И царственной, и чистою добычей

Гордится смерть! И нет на всей земле

Могилы, чтоб укрыть такое дело!

Салисбюри.

Себя убийство в ужас привело -

Бигот.

Или палач прелестного ребенка

Его красу не смел закрыть могилой?

Салисбюри.

Что скажешь ты, сэр Ричард? Ты видал

Подобное? Иль слышал, иль читал,

Или видал во сне дела такия?

Ты в силах ли себе отдать отчет

В том, что ты видишь? В силах ли поверить -

Не видев сам - тому, что видишь ты?

Не это ли вершина и венец

Злодейских дел? Не это ли - корона,

Что над гербом убийцы стать должна?

О, это стыд кровавый, лютость зверя,

Позорнейший удар, какими только

Каменосердый гнев и злая ярость

У состраданья вызывали слезы!

Пэмброк.

Убийства все невинны перед этим:

Оно в своем единстве беспримерно

Все ужасы, что нам в грядущем скрыты,

И шуткой станет пролитая кровь,

В сравнении с ужасным этим видом.

Филипп Незаконнорожденный.

Кровавое и пагубное дело,

Злодейских рук безжалостнейший след,

Коль точно здесь виной рука людская.

Салисбюри.

Коль точно здесь виной рука людская?

Мы с ясностью предвидели беду:

Здесь, в деле срама - Губерта рука,

А короля и замысел, и воля.

Здесь подданство слагаю я свое,

И на коленях перед милым трупом,

Перед красой безжизненной, несу,

Как фимиам, такой обет священный:

Отторгнусь я от прелестей земных,

Я радостью себя не опозорю,

Не стану знать ни лени, ни покоя

Не освящу отмщением священным.

Пэмброк и Бигот.

И те слова мы свято подтверждаем.

Входит Губерт.

Губерт.

Я к вам спешу, достойные вельможи.

Артур не умер; вас зовет король.

Салисбюри.

О, дерзок он - пред смертью не краснеет!

Вон, мерзкий изверг! с глаз долой, подлец!

Губерт.

Не изверг я.

Салисбюри.

Я твой палач теперь! (Вынимает меч).

Филипп Незаконнорожденный.

В порядке меч твой - спрячь его в ножны!

Салисбюри.

Убийцы труп ему ножнами будет.

Губерт.

Твой меч остер, но - Небом я клянусь -

И у меня наточен меч изрядно.

Опомнись же, не искушай меня,

Не вызывай опасную защиту,

Чтоб не забыл я, пред твоею злобой,

Величия и сана твоего.

Бигот.

Ты, куча грязи, лорду шлешь угрозы?

Губерт.

Нисколько; но стоять за жизнь мою

И против императора я смею.

Салисбюри.

Убийца ты!

Губерт.

Нет, не убийца я.

Тот, чей язык неправо обвиняет,

Тот говорит неправду пред людьми.

А кто сказал неправду, тот солгал.

Пэмброк.

Руби его в куски!

.

Остановитесь,

Я говорю вам.

Салисбюри.

Отойди назад,

Иль я тебя ударю, Фальконбридж.

Филипп Незаконнорожденный.

Ударь ты лучше чорта, Салисбюри!

Пошевелись, косой мне взгляд пошли,

Иль с гневом мне скажи худое слово -

И я тебя убью. Вложи ж свой меч,

Не то - тебя с твоею кочергою

Я так сомну, что будешь думать ты,

Не дьявол ли пришел к тебе из ада.

Бигот.

Как, храбрый, знаменитый Фальконбридж

На стороне убийцы и мерзавца?

Губерт.

Не для меня названья те, лорд Бигот.

Бигот.

Вот принца труп - кто умертвил его?

Губерт.

Я чтил его, любил его - и стану

Всю жизнь рыдать о горестной потере.

Салисбюри.

Коварных глаз слезам не верю я!

Их проливать умеет и злодейство;

А кто привык, тот их рекою льет,

И жалость, и невинность представляя.

За мною все, для чьей души ужасен

Нечистый воздух этой мерзкой бойни!

Здесь смрад греха - и душит он меня.

Бигот.

Идем, идем к дофину; едем в Бери.

Пэмброк.

А королю скажи - пусть ищет нас.

(Лорды уходят).

Филипп Незаконнорожденный.

Не хороши дела! (Губерту.) О смерти принца

Ты знал ли? Если ты убил его,

То нет тебе прощенья: ты нарушил

Границы все и меры для пощады.

Губерт.

Но послушай.

Филипп Незаконнорожденный.

А вот что я могу тебе сказать:

Ты черен так, как чернота сама,

Проклятее ты принца Люцифера,

И дьявола гнуснее нет в аду,

Чем ты, убивший этого ребенка.

Губерт.

Клянусь душой моей...

Филипп Незаконнорожденный.

Когда ты дал

Согласье на жестокий тот проступок,

То задохнись с отчаянья, и если

Веревку ты захочешь для себя,

То подбери ничтожнейшую нитку,

Что выпускает из себя паук,

И удавися ей; на тростнике,

Как на суку, повесься без труда,

То зачерпни воды себе на ложку -

И эта ложка станет океаном,

Чтоб поглотить такого душегубца.

Да, тяжко заподозрен мною ты.

Губерт.

Когда я делом, мыслию, согласьем

Виновен в краже милой той души,

Что замкнута была в прелестном прахе,

То пусть в аду не сыщется мне мук!

Он был здоров, когда ушел я.

Филипп Незаконнорожденный.

Ну,

Бери же труп, неси его отсюда.

Мой дух смущен - теряется мой путь

Меж терний и житейских треволнений!

(Губерт поднимает тело на руки).

О, как легко всю Англию ты поднял!

Из этих мертвых, царственных останков

Взлетела к небу жизнь страны родной

И правда, и закон, и остается

И на раздор, и на добычу скорби.

Теперь, как пес на кинутую кость,

Щетинится война на царство наше -

И грозно зубы скалит и рычит

На мир невинный с кроткими глазами.

Набег извне и смуты в государстве

Сошлися в ряд, и беспорядок ждет,

Как ворон над упавшею скотиной,

Падения похищенного трона.

Счастлив, чей плащ и пояс не слетят

Перед напором этой бури. Что же?

Неси ребенка и беги за мной -

Я к королю иду. В руках скопились

По тысячам нужнейшие дела,

А сам Господь на край наш смотрит грозно.

(Уходят).