Король Джон.
Действие пятое.

ДЕЙСТВИЕ ПЯТОЕ.

СЦЕНА I.

Там же. Комната во дворце.

Входит король Джон, Пандольф с короною и свита.

Король Джон.

Итак, венец величья моего

Тебе я сдал.

Пандольф

(возвращая корону).

И от моей руки

Бери его назад. По власти папы

Тебе даются власть и царский сан.

Король Джон.

Теперь спеши сдержать святое слово:

Иди к французу и останови

Его поход отца святого волей.

Спеши, пока к нам пламя не дошло.

Уж бунт кипит по нашим графствам буйным;

С подданством мой расссорился народ:

Чужим властям и чужеземной крови;

Растет напор волнения и смут,

И ты один сдержать его способен.

Не медли же; недуг времен таков,

Что пропусти минуту врачеванья -

И все падет в беде неисцелимой.

Пандольф.

Моим дыханьем поднял я угрозу

В тот час, когда противился ты папе;

Но с кротостью несешь ты покаянье -

И бурю брани словом погашу я

И тишину твоим владеньям дам

В день Вознесенья: помни жь, ты принес

Присягу на повиновенье папе -

И в тот же день, сегодня, я иду,

К французу - и француз оружье сложит.

(Уходит).

Король Джон.

Сегодня Вознесенья день, а мне

Короны я лишусь. И прав он был.

Я думал, что лишусь ее насильем.

Но, слава Небу, сам я сдал корону.

Входит Филипп Незаконнорожденный.

Филипп Незаконнорожденный.

Весь Кент врагам отдался - не сдался

Один лишь замок в Довере; как гостя,

Дофина с войском принимает Лондон.

Твои вельможи слушать не хотели

Моих речей и перешли к врагу,

А горсть друзей сомнительных твоих

Колеблется волнением и страхом.

Король Джон.

И лорды не вернулися ко мне,

Узнав, что юный принц не умер?

Филипп Незаконнорожденный.

Артура труп на улице нашли

Твои вельможи - и в пустом ковчеге

Алмаза жизни не было: он взят

Король Джон.

Он жив - мерзавец Губерт мне сказал.

Филипп Незаконнорожденный.

И жив он был, клянусь душой моею.

Что ж ты повесил голову?

Зачем глядишь так грустно? Будь велик

На деле как велик ты помышленьем!

Пусть мир не видит страха и тревоги,

Туманящих могучий царский взгляд!

Коль грозен час - встречай его грозою,

К беде с челом бесстрашным подступай, -

Тогда и взгляды подданных твоих,

Привычные итти за следом царским,

Поняв пример великий, вспыхнут сами

Несокрушимой твердости огнем.

Вперед! Сверкай, как светлый бог войны,

Когда на поле брани он стремится:

Пусть видят все, как ты могуч и смел.

Иль пустит лев врагов в свою пещеру?

Нет, не бывать тому! Сбирай войска,

Иди встречать грозу в открытом поле,

Не жди ее, но сам схватися с ней!

Король Джон.

Посланник папы был сейчас со мною:

Счастливый мир свершился между нами,

И дал он слово отослать войска

Дофиновы.

Филипп Незаконнорожденный.

Позорное сближенье!

Как? Наши земли заняты врагами,

А мы миримся, каемся во всем,

Хитрим, зовем посредников и мир

Презренный предлагаем вражьей силе?

Как? Безбородый мальчик, негодяй

Изнеженный, поля безчестит наши,

Ломается в воинственной стране

На срам небес, знамена распускает -

И мы его не сломим? Государь!

Твой кардинал не принесет нам мира;

А если будет мир - пусть знают все,

Что было все готово для защиты.

Король Джон.

Распоряжайся всем за это время.

Филипп Незаконнорожденный.

Смелей вперед! У нас достанет силы

И на отпор страшнейшему врагу.

(Уходят).

СЦЕНА II.

Поле близ Эдмондсбери.

Входят дофин Людовик, Салисбюри, Мелен, Пэмброк, Бигот и войско.

Людовик.

Милорд Милен, вели списать бумагу

И список сохраняй на память нам,

А подлинник ты лордам возврати;

Пускай они, узнавши нашу волю,

И сами мы, читая те слова,

Пребудем тверды в общей клятве нашей,

Салисбюри.

Мы клятвы нашей ввеки не нарушим.

Без принужденья, по своей охоте

Служить тебе присягу дали мы,

Хотя не радостно для нас, поверьте,

Лечить недуг и язву дней тяжелых

Возстанием, и раны наносить

Для исцеленья раны жесточайшей.

В душе моей мне горько извлекать

Железо это из ножон затем,

Чтоб размножать вдовиц в родимом крае.

До сей поры везде, где честь звала,

Где приходилось лишь стоять за правду,

Везде гремело имя Салисбюри!

Но так полны заразой наши дни,

Что, правду исцеляя и врачуя,

Нам руку смут осталось лишь поднять

На горькую, жестокую неправду.

Не горько ль нам, печальные друзья,

Родиться на такой печальный час,

Ступать на сердце родины с пришельцем

И умножать ряды врагов собою,

И даже здесь, где я стою и горько плачу,

На самом месте горького решенья,

Средь рыцарей чужих, далеких стран

Стремиться за чужими знаменами?

Мы на своих идем! Народ родной,

О, если б ты укрыться мог от брани,

О, если бы объятия Нептуна,

Что обняли тебя со всех сторон,

Тебя отсюда унести могли

И перебросить далеко, к неверным,

Где обе рати христианских царств

Могли б сменить вражду союзом тесным

И не терзать друг друга, как враги!

Людовик.

В твоих речах высокий дух сказался,

И злая скорбь, стеснивши грудь твою,

О, как свята была твоя борьба

Меж принужденьем и законом чести!

Моей рукой со щек твоих сотру я

Росистых слез честное серебро.

Не раз душа смягчалася моя

От женских слез обычного потока,

Но этот ливень мужественных капель

Из сердца, потрясенного грозою,

Меня увлек и взор мой поразил

Сильней, чем вид воздушных сводов неба,

Пылающих рядами метеоров.

О, славный Салисбюри, подними

Свое чело и с мужественным сердцем

Иди вперед, навстречу лютой буре,

А слезы предоставь глазам мальчишек,

Что не видали мира в час грозы

И на пирах одних с судьбой боролись,

Болтая, веселясь и горячась!

Иди ко мне. С Людовика рукой

Опустится глубоко - и с тобой

Дары разделят светлые вельможи,

Сцепившиеся с силою моею.

И ангельский нам голос прозвучит...

Входит Пандольф со свитой.

Людовик.

Гляди, святой легат сюда явился,

Чтоб волю неба нам провозгласить

И освятить священным словом права

Решенья наши.

Пандольф.

Светлый принц французский,

Привет тебе! Затем - вот речь моя:

Король британский примирился с Римом;

Покорен дух, что грозно возставал

Противу церкви и священной власти,

А потому - спеши скорее свить

Твои грозой развитые знамена

И укротить жестокий дух войны,

Спокойно лег перед стопами мира

И лишь по виду ужас возбуждал.

Людовик.

Прости, отец - я не пойду назад.

Высок мой род, и мне не знать подданства,

Не мне чужим решеньям уступать

И быть слугой или слепым орудьем

Какой-нибудь из всех земных властей.

Ты дунул на потухший уголь брани;

Ты брань разжег меж мной и царством этим;

Ты дров принес и ты питал огонь -

И не задуть теперь дыханьем слабым

То пламя, что когда-то ты зажег.

Ты мне помог с моим спознаться правом;

На это царство ты мне указал;

В моей душе родил ты мысль о брани -

И ты мне смеешь говорить, что Джон

Мирится с Римом. Что мне в этом мире?

Я, в силу прав супружеского ложа,

Прямой властитель этих областей;

И, покоривши царства половину,

Ужель теперь назад вернуся я,

Затем что Джон смирился перед Римом?

Иль раб я римский? Разве Рим мне дал

Войска и деньги? Или Рим доставил

Запасы на поход мой? Иль не я

Несу войны всю тягость? Иль не я

С вассалами моими заодно

Тружусь в поту, под тяжестию бранной?

Иль не слыхал я, как "Vive le Roy"

Островитяне здешние кричали,

Как я с победой в города вступал?

Не мне ль, в игре на царственный венец,

Из лучших карт досталась в руки сдача?

И выигрыш мой верный брошу я?

Клянусь душой - того вовек не будет!

Пандольф.

На внешность дела ты глядишь одну.

.

Так или нет - но не вернуся я,

Пока вполне со славой не свершится

Мой замысел, пока я не исполню

Моих надежд, с которыми я смело

На дело брани выступил, забрав

С собой бойцов горячих и готовых

Добыть завоеваний и честей

Из самой пасти смерти и тревоги.

(Слышен звук трубы).

Кто нас зовет веселым трубным звуком?

Входит Филипп Незаконнорожденный со свитою.

Филипп Незаконнорожденный.

Согласно всем обычаям житейским,

Прошу свиданья: я послом являюсь.

(Пандольфу).

Святой отец Миланский, прислан я

От короля, чтобы узнать о том,

Чем кончились переговоры ваши?

А твой ответ покажет ясно мне,

Пандольф.

Со злобою противится дофин,

Моих не принимает увещаний,

И наотрез он объявляет нам

Что бранного оружия не сложит.

Филипп Незаконнорожденный.

Клянуся всей таинственною кровью,

Речь юноши смела и хороша!

Пусть он теперь услышит речь другую,

Что через меня король британский держит.

На бой готов он - и давно готов:

Смеется царь мой над походом вашим,

Коварным и достойным обезьян.

Ему смешны внезапность наступленья,

Попытки бунта, воинские маски

И дерзость ваших безбородых войск.

Хлыстом он сгонит прочь с земли родной

Полки пигмеев ваших и покончит

Пигмейскую, презренную войну.

Могла тузить вас перед дверью вашей;

Рука, перед которой вы бежали

И прятались, как ведра по колодцам,

И залезали под навоз в конюшнях

Со свиньями, ища себе спасенья

В шкапах, в ларях, темницах, в погребах,

Дрожа и повергаясь в страшный трепет,

Заслыша крик родного петуха

И думая, что то кричит британец -

Ужель слаба та грозная рука,

Что била вас под самой кровлей вашей?

Нет, знайте ж, мой могучий государь

Надел броню - и, как орел, парящий

Над крепостью воздушною своей,

Гнездо свое готов оберегать.

(Салисбюри и другим лордам).

А вы, что бунт бессовестный подняли,

Неблагодарных выродков толпа,

Готовая терзать, как злой Нерон,

Краснейте! срам на вас! И жены ваши,

И бледные британские девицы

Идут в толпах под барабанный бой,

Как амазонки, смело заменив

Копьем иглу, наперстки побросав,

На руки вздев железные перчатки

И в нежном сердце грозно распалив

Кровавый и жестокий пламень брани.

Людовик.

Довольно хвастать. Убирайся с миром:

Мы знаем, что тебя не переспорить.

Прощай, нам время дорого: терять

Мы с болтуном таким его не вправе.

Пандольф.

Хочу сказать я слово.

Филипп Незаконнорожденный.

Речь за мною.

Людовик.

Обоих вас мы слушать не хотим.

За нас - и наше право пусть гремит!

Филипп Незаконнорожденный.

Бей в барабан - и будет он шуметь;

Тебя побьют - и сам шуметь ты станешь.

Ну что-ж? Пускай гремит твой барабан -

И близ него тотчас другой ударит

И загремит не хуже твоего;

Ударь в другой - и новый барабан

Ему в ответ поднимет гром свой к небу,

Заспорив с громом тяжким и глухим.

Здесь в двух шагах - легату не вверяясь

И не нуждаясь в помощи его -

Могучий Джон стоит с своею силой,

А на челе монарха смерть сидит,

И предстоит её скелету пир

Сегодня же из тьмы французских трупов.

Людовик.

Бить в барабан! Увидим, близко-ль враг!

Филипп Незаконнорожденный.

(Уходят).

СЦЕНА III.

Там же. Поле сражения.

Тревога и схватка. Входят король Джон и Губерт.

Король Джон.

Как бой идет? Скажи скорее, Губерт!

Губерт.

Боюсь, что худо. Государь, что с вами?

Король Джон.

Та лихорадка вновь гнетет меня,

Что мучила меня так долго. О,

Моя душа тоскует!

Входит вестник.

Вестник.

Государь,

Ваш родственник, отважный Фальконбридж,

Вас просит удалиться с поля битвы

И чрез меня уведомить его,

Куда вы двинетесь.

.

Скажи ему,

Что я иду к Свинстидскому аббатству.

Вестник.

Мужайтесь-же: огромный тот отряд,

Что должен был поспеть к дофину в помощь,

Три дня тому, на гудвинских песках

Понес крушение. Ричард лишь сейчас

О том узнал. Француз дерется слабо

И отступает.

Король Джон.

Горе! весь горю я

В проклятой лихорадке - и не в силах

Приветно встретить радостную весть.

Скорее в Свинстид. Где мои носилки?

Я изнурен, меня схватила слабость.

(Уходят).

СЦЕНА IV.

Там же. Другая часть поля сражения.

Входят Салисбюри, Пэмброк, Бигот и другие лорды.

.

Не думал я, что Джон силен друзьями.

Пэмброк.

Еще раз в бой! Одушевляй французов;

Коль их побьют - и нам не сдобровать.

Салисбюри.

Тот выкидыш бесовский, Фальконбридж,

На зло судьбе, один все поле держит.

Пэмброк.

Король их Джон, я слышал, занемог

И съехал с поля.

Входит Мелен, раненый и поддерживаемый воинами.

Мелен.

Подвести меня

Вот к этим возмутившимся британцам.

Салисбюри.

В счастливый час нас так никто не звал.

Пэмброк.

То граф Мелен.

Салисбюри.

Он ранен - и смертельно!

Мелен.

Вы куплены и проданы. Скорей

Закройте очи грозному возстанью, -

Вернитеся к отброшенной присяге,

Падите в прах пред вашим государем,

Затем что если в этот бурный день

Останется победа за французом,

Прикажет он, за ваши все труды,

Вас обезглавить, в виде воздаянья.

В том клялся он и я, и все вожди

В Сент-Эдмонсбери, перед алтарем,

На самом месте, где мы вам клялися

В святой любви и нерушимой дружбе.

Салисбюри.

Возможно-ли? Ты правду говоришь?

Мелен.

Иль не гляжу в глаза я смерти гнусной?

Иль не остатком жизни я живу,

И с кровью не уходит тот остаток,

Как тает воск перед лицом огня?

Что в мире всем на ложь меня склонит,

Я повторяю: если за дофином

Останется победа - на востоке

Не увидать вам утренней зари!

Уж ночи мрак, и дымный и тлетворный,

Вздымается под огненным шеломом

Дневным трудом измученного солнца -

И в эту ночь проститесь с жизнью вы:

Людовику дадите вы победу,

Но жизнию заплатите вы пеню

Изменнику за горькую измену.

Вы Губерту привет мой передайте

И государю вашему: любовь

И преданность моя к обоим им

(Мой дед был родом подданный британский)

Меня к моим признаниям склонила

И совесть пробудила у меня.

За мой совет - я вас прошу - снесите

Меня подальше с поля боевого,

От шума дальше, чтоб спокойно я

И набожно, в священных размышленьях

Разлуку встретить тела и души.

Салисбюри.

Тебе мы верим и - душой клянусь -

Я радостно, с любовью вижу случай

Свернуть назад с проклятого пути

И снова, отступающим приливом,

Измены гниль оставя за собою,

Вступить смиренно в оскорбленный берег

И вновь начать покорное теченье

Туда, где наш великий Океан -

Туда, где Джон, наш государь великий.

Сам помогу я отнести тебя;

В твоих глазах мне злая близость смерти

Сказалася. Вперед, мои друзья!

На новый путь, с приветом к правде старой!

(Уходят, поддерживая Мелена).

СЦЕНА V.

Там же. Французский лагерь.

Людовик.

И солнце словно медлило закатом,

Румяня на востоке свет небес,

Когда британцы, в полном отступленьи,

Вымеривали собственное поле.

Мы мужественно кончили наш день,

Последним залпом мы привет послали

И ночи, и концу кровавой сечи,

И гордо мы, последние на поле,

Почти добывши полную победу,

Знамен лоскутья свили пред врагом.

Входит гонец.

Гонец.

Где принц наш? Где дофин?

Людовик.

Перед тобой.

Какие вести?

Гонец.

Граф Мелен убит;

От нас ушли британские вельможи;

А те запасы, что ты ждал давно,

Людовик.

О, горьки вести эти! Я не ждал,

Что грустно так придется ночь мне встретить.

Кто-ж говорил мне, что за час назад,

Пока еще усталые дружины

Не разошлись от темноты ночной,

Король британский удалился с поля?

Гонец.

Кто-б ни сказал - то правда, государь.

Людовик.

Ну, хорошо. Разставьте часовых.

Я раньше дня на-завтра поднимусь -

И снова в битве счастье испытаю.

(Уходят).

СЦЕНА VI.

Открытое поле в окрестностях Свинстидского аббатства. Ночь.

Входят с разных сторон Филипп Незаконнорожденный и Губерт.

Губерт.

Кто тут? Скорей - иль выстрелю сейчас!

Филипп Незаконнорожденный.

Губерт.

Тебе какое дело?

Я то же у тебя спросить могу.

Филипп Незаконнорожденный.

Не Губерт-ли?

Губерт.

Ты верно угадал.

Что-б ни случилось, верить я готов,

Что ты мне друг, коль разпознал мой голос.

Кто ты такой?

Филипп Незаконнорожденный.

Я все, что хочешь ты,

И рад я буду, если ты признаешь,

Что я Плантагенетам не чужой.

Губерт.

Невежлив я, а ты с слепою ночью

Меня стыдишь! Прости мне, храбрый воин,

Что чуткий слух мой сразу не признал

И речь твою, и голос этой речи.

.

Без извинений. Как идут дела?

Губерт.

Брожу я по челу у ночи черной,

Чтобы тебя сыскать.

Филипп Незаконнорожденный.

Так говори-ж,

Какие вести?

Губерт.

Мой любезный рыцарь,

На эту ночь мои походят вести:

Черны и страшны, смутны и печальны.

Филипп Незаконнорожденный.

Раскрой всю язву злых твоих вестей:

Не баба я - и не лишуся чувства.

Губерт.

Мне кажется, отравлен наш король:

Монах ему дал яду; он теперь

Почти не в силах говорить - и я

Его оставил, чтоб тебе тотчас же

Против беды внезапной взять все меры.

Филипп Незаконнорожденный.

Отравлен? Как? Кто яд ему поднес?

Губерт.

Я уж сказал тебе - монах, мерзавец,

Который сам издох ужасной смертью.

Король еще немного говорит,

И, может быть, оправится от яду.

Филипп Незаконнорожденный.

Кого-ж оставил ты при государе?

Губерт.

Или не знаешь ты? Вельможи наши

К нему вернулись все, и вместе с ними

Принц Генрих прибыл. Он просил за них,

И государь простил их, и они

Вокруг его величества собрались.

Филипп Незаконнорожденный.

Умерь свой гнев, могучий царь небес!

Не искушай нас свыше нашей силы!

Сегодня ночью, двигаясь равниной,

Захвачена была морским приливом;

Близ Линкольна поглощена она;

Мой славный конь один меня избавил.

Не медли же, скорее к королю!

Быть может, не дождавшись нас, он умер.

(Уходят).

СЦЕНА VII.

Сад в Свинстидском аббатстве.

Входят принц Генрих, Салисбюри и Бигот.

Принц Генрих.

Уж поздно! Уж совсем заражена

Вся кровь его, и самый светлый мозг,

Как думают - души чертог скудельный.

Пророчит нам бессвязными речами

Конец всему, что смертного в нем есть.

Входит Пэмброк.

Пэмброк.

Еще король владеет языком

На свежий воздух вынесут - быть-может,

Ослабится мучительный огонь

И жар его терзающего яда.

Принц Генрих.

Скорей несите-ж в этот сад его.

Он в памяти?

Пэмброк.

Теперь он посмирнее,

Чем при тебе. Сейчас он песни пел.

Принц Генрих.

Обман недуга! Грозные страданья

Собою чувства наши притупляют.

Смерть, истерзавши наш состав наружный,

Бросает тело, чуждое сознанья,

И осаждать идет рассудок наш:

Она его и ранит, и тревожит

Толпами грез мучительных и странных,

А грезы те, смешавшись в беспорядке,

Врываются в последнюю твердыню.

И мой отец - тот бледный, слабый лебедь

Что гимном скорби смерть свою встречает

И голосом слабеющим поет

Душе и телу песнь успокоенья.

Салисбюри.

Утешься, принц! Ты родился на то,

Чтобы создать и стройность, и порядок

Из хаоса оставленных им смут.

Входят опять Бигот и придворные, неся короля Джона в кресле.

Король Джон.

А, наконец, просторнее душе:

Ей ни дверей, ни окон уж не надо.

Внутри меня пылает летний зной,

И внутренности прахом изсыхают.

Я - как пером написанные строки,

И сушит их мой внутренний огонь,

И корчится исписанный пергамент.

Принц Генрих.

Что с вами, государь?

.

Отравлен я!

Мне худо! Умер я и брошен всеми:

Никто из вас не позовет зимы,

Чтобы она холодными перстами

Коснулась уст моих, никто не скажет,

Чтобы реки королевства моего

Пролились мне в горящую утробу.

Вы севера не просите, чтоб он

Холодным ветром поцелуй послал

Моим устам запекшимся. Немного

У вас прошу я - холода мне дайте!

Но скупы и неблагодарны вы -

И я молю напрасно.

Принц Генрих.

О, когда бы

В моих слезах целительная сила

Открылася!

Король Джон.

Нет, горяча их соль.

Засел и муки тяжкие плодит

Навеки осужденной, грешной крови.

Входит Филипп Незаконнорожденный.

Филипп Незаконнорожденный.

Я весь горю: без отдыха, в тревоге

Я к вашему величеству спешил.

Король Джон.

Кузен, приспел ты мне глаза закрыть:

Все снасти сердца сбиты и сгорели,

И тот канат, что держит жизнь мою,

Стал тонкой ниткой, волоском ничтожным:

На волоске висит душа моя.

И с вестью он твоею оборвется,

А там - увидишь ты лишь горсть земли

И куклу королевского величья.

Филипп Незаконнорожденный.

Дофин опять готовится на бой

И не с кем нам итти к нему навстречу:

Сегодня в ночь, часть лучшая дружин

На берегу нечаянно и быстро

Поглощена приливом волн морских.

(Король умирает).

Салисбюри.

Пред мертвецом ты смерти весть сказал.

Мой государь! милорд! мой повелитель!

Он королем сейчас был - а теперь!...

Принц Генрих.

Так я пойду - и я так кончу путь,

Где-ж в мире нам надежда, твердость, сила,

Когда король здесь горстью праха стал!

Филипп Незаконнорожденный.

(наклоняясь к трупу короля).

Ты нас покинул? Жить я остаюсь,

Чтоб по тебе отмщенья службу справить,

А там - моя душа пойдет на небо

Тебе служить, как здесь она служила.

(Лордам).

Вы-ж, звезды, вновь вошедшие в орбиты,

Измену вашу - и вперед, за мной!

Отбить позор и гибель помогите

От изнуренной родины дверей!

Вперед, вперед! уж враг подходит к нам,

И по пятам дофин следит нас гневный.

Салисбюри.

Иль ты не слышал новостей последних?

Здесь отдыхает кардинал Пандольф.

За полчаса назад принес он к нам

Условия со стороны дофина -

И те условья с выгодой и честью

Принять мы можем и войну покончить.

Филипп Незаконнорожденный.

И сам ее он кончит, если мы

Все меры примем к мощной обороне.

Салисбюри.

Да он ее отчасти уж окончил,

На берег моря отослав обозы

И кардиналу сдавши от себя

Сегодня-ж утром, если ты согласен,

К нему пойдем мы с лордами другими -

И выгодно дела все порешим.

Филипп Незаконнорожденный.

Пусть будет так. А ты, достойный принц,

И остальные старшие вельможи

Отдайте долг последний королю.

Принц Генрих.

В Ворчестере его мы погребем -

Так он желал.

Филипп Незаконнорожденный.

Пусть так оно и будет.

И счастливо да примет милый принц

И славный сан, и земли родовые!

(Становится на колени).

Ему, колена преклонив мои,

Я в верности и подданстве покорном

Навеки клятву приношу мою.

Салисбюри.

И пусть на ней пятна не будет ввек.

Принц Генрих.

Мой кроткий дух привет сказать вам хочет,

Но, вместо слов, одне вам слезы шлет.

Филипп Незаконнорожденный.

Заплатим дань печали неизбежной,

Когда она начало всем скорбям.

У гордых ног воителя чужого

Британия во прахе не лежала -

И не лежать ей в прахе никогда,

Пока себя сама она не ранит.

Теперь родные принцы к ней вернулись,

И пусть бойцы со всех концов земли

Идут на нас - мы оттолкнем их прочь!

Коль Англия быть Англией умеет,

Никто на свете нас не одолеет.

(Уходят).

А. Дружинин.