Автор: | Шелли П. Б., год: 1817 |
Категории: | Поэма, Историческое произведение |
Песнь первая
1
Когда, как краткий блеск непрочной славы, |
Во Франции последний сон увял, |
От темных снов, исполненных отравы, |
Я встал и поднялся к вершине скал, |
На мыс, что над пещерами вздымался, |
Вокруг которых пел седой прибой; |
Рассвет вкруг каждой тучки занимался, |
Горел в волнах, в пустыне голубой, - |
Но вдруг Земля шатнулась в основанье, |
Как бы в своем предсмертном содроганье. |
2
Внезапно прошумел ворчащий гром, |
В раскате он прошел над глубиною, |
С поспешностью, вверху, внизу, кругом, |
Туманы разрастались пеленою, |
Они ползли и, сумрачно сплетясь, |
Укрыли солнце молодое, - |
Не слышалось ни звука; свет погас; |
Застыло все в чудовищном покое, |
Темней, чем ночь, страшней, чем ночь, была. |
3
Чу, это ветер мчится над Землею |
И океан метет. Вот глубь Небес |
Разъята вспышкой молний; дальней мглою |
Ниспослан дождь из облачных завес, |
и Ветер хлещет зыбь, она блистает; |
И все - бурун, и молния, и град - |
В водоворот единый нарастает. |
Миг тишины. Из тьмы пещер глядят |
Морские птицы: что за тишь настала, |
И что это на Небе возблистало? |
4
Там, где вверху была разъята мгла |
Дыханием неудержимой бури, |
Меж белых облачков, нежна, светла, |
Предстала глубь ликующей лазури, |
Под тем просветом просиял туман, |
Все замерло, как бы под властью чуда, |
И призрачно-зеленый Океан |
В себе качал оттенки изумруда; |
Неслась быстрей оборванных листков. |
5
Росла война меж ярой силой бури |
И грудой туч; но вместе с тем росла |
Блистательность проглянувшей лазури; |
Громада облаков, тесна, бела, |
Недвижной оставалась в отдаленье; |
Меж тем воздушно-бледный1 серп луны |
Всходил в неспешном царственном движенье, |
Светясь с непостижимой вышины; |
Над ним туманы таяли, как тает |
Под солнцем снег и в таянье блистает. |
6
Я не глядеть не мог; в луне, во всем |
Какое-то очарованье было, |
Я грезил и не знаю сам о чем, |
Чего-то ждал; вдруг взор мой поразило, |
Что в небе синем, в белизне луны, |
Возникла тень, пятно, как бы виденье, |
Оно росло в провалах вышины, |
Неслось ко мне из бездны отдаленья; |
Под солнцем мчится призрак корабля. |
7
Да, как ладья, в расселине скалистой. |
Несется по теченью, и река, |
Набравшись новых сил в теснине мглистой, |
Качает легкий облик челнока, |
И весла мчат его над пеной белой, - |
Так на ветрах, в лазури, предо мной |
Крылатый Призрак мчался, онемелый, |
Как будто опьяненный вышиной, |
И гнал его порыв грозы могучий, |
И молнии за ним рвались из тучи. |
8
Как бешено, как быстро, как легко |
Чудовищное мчалося виденье! |
Я в воздухе увидел, высоко, |
Орла и с ним Змею, одно сплетенье - |
Они боролись, и пред той скалой, |
Где я стоял, Орел, раскинув крылья, |
Замедлил, с многоцветною Змеей, |
Как бы изнемогая от усилья. |
И воздух диким криком огласил. |
9
Стрелою луч, из дальних туч излитый, |
Коснулся крыл, сияние струя, |
Змея и Птица вместе были свиты, |
Сверкнула, как кольчуга, чешуя: |
Горя, как драгоценные каменья, |
Сквозь перья золотые там и здесь |
Просвечивали искристые звенья. |
И вздутый узел был блестящим весь, |
И, шею отклонив и вынув жало, |
Змея свой взор в орлиный взор вперяла. |
10
Кругом, кругом, срываясь и кружась, |
Орел летал с неудержимым криком, |
Порой высоко в Небо уносясь, |
Почти скрываясь там, в порыве диком, |
Порою, как бы выбившись из сил, |
Он падал с громким воплем над волнами, |
Змею до самой влаги доносил, |
Ее терзая клювом и когтями; |
Ища - его смертельно ранить в грудь. |
11
Какая жизнь, какая сила в смене |
Удачи этих сказочных врагов! |
От схватки пар, подобный легкой пене, |
Повис вкруг них в дыхании ветров; |
Летали перья, в воздухе, далеко, |
Блестела под когтями чешуя. |
Орлиное светло горело око, |
Во мгле мерцая, искрилась Змея; |
И, где они летели над волною, |
Виднелась кровь над пенной глубиною. |
12
Каким борьба закончится концом? |
Свершится бой, и каждый ровно бьется; |
Порой бриллиантовым кольцом |
Змея вкруг вражьей шеи обовьется, |
Тогда Орел, сдержавши свой полет, |
С своим врагом почти уже не споря, |
С высот до пенной зыби упадет |
И чуть не мочит крыл во влаге моря. |
Вздут гребень и подъята голова. |
13
Порою удушающие звенья |
Змея разъять готова, чтоб хлестать |
Всей силой искривленного движенья |
Морскую, ветром схваченную гладь; |
Чтобы порвать тяжелые оковы, |
Всей шеей мускулистой, взмахом крыл, |
Орел, изнеможенный и суровый. |
Не раз напряг остаток гордых сил, |
И, мнилось, вольный, он среди тумана |
Взлетит, как дым из жаркого вулкана. |
14
Так длился переменчивый тот бой, |
На хитрость - хитрость, и на силу - сила; |
Но та борьба конец имела свой: |
Лампада дня почти уж погасила |
Свой яркий свет, - как мощная Змея |
Повисла высоко, изнемогая, |
Потом упала, еле жизнь тая, |
И влага приняла ее морская. |
И ветер прочь отнес его, свистя. |
15
И вместе с тем свирепость дикой бури |
Окончилась, заискрился простор |
Земли, и Океана, и Лазури, |
И только с удивленьем видел взор, |
Как, точно горы, трепетали волны. |
Над солнцем, снизошедшим с вышины; |
Их гул врывался в тишь и мир безмолвный, |
С высот спустясь, дошел я до волны, - |
Был ясен вечер, воды моря пели |
И спали, как ребенок в колыбели. |
16
Там, на прибрежье, Женщина была, |
Она внизу сидела, под скалами, |
Прекрасная, как утренняя мгла |
И как цветок, расцветший над снегами; |
Прижавши руки нежные к груди, |
Она глядела пристально на волны; |
С волос завязка спала: впереди |
Простор Небес раскинулся безмолвный; |
Дрожал красивый маленький челнок. |
17
Казалось, это нежное Виденье |
Следило за причудливой борьбой; |
Теперь в глазах виднелось утомленье. |
Для них был слишком силен свет дневной, |
В них слезы трепетали молчаливо, |
И, на песок сверкающий смотря, |
Где в кружеве шуршащего прилива |
Светилася вечерняя заря. |
Она стонала, бледная от горя, |
И с каждым стоном взор бросала в море. |
18
Когда ж Змея упала с высоты, |
У ней, бледнея, губы задрожали, |
И дрогнули в ее лице черты, |
Но, не издав ни возгласа печали, |
Она привстала с места в тот же миг, |
В ветрах ее одежды развевались, |
И бросила она свой звонкий крик, |
На голос тот пещеры отозвались, |
Как пряди теневых ее волос. |
19
Напевность этой речи, полной странных |
Нездешних чар, я слушал вновь и вновь. |
В созвучиях, и нежных, и нежданных, |
Я чувствовал - лишь я один - любовь. |
Но для Змеи те сладостные звуки |
Понятной были речью и родной; |
Она уже не билась в дикой муке, |
Средь пены, над зеленою волной, |
А медлила среди теней прибрежных. |
У ног ее, воздушно-белоснежных. |
20
И Женщина вновь села на песке, |
Заплакала опять, скрестила руки, |
И в непостижной сказочной тоске |
Согласные опять запели звуки; |
Прекрасную она открыла грудь, |
И к мрамору, с воздушной белизною, |
Сверкнувши, поспешила тень прильнуть, |
Рожденная зеленою волною: |
И на груди ее Змея легла. |
21
Тогда она, вставая, с грустью ясной |
Глазами улыбнулась нежно мне, |
Как та звезда, что свет вечерне-красный |
Своим пронзает светом в вышине. |
И молвила: "Печалиться - разумно, |
Но безнадежность, что тебя сюда |
К пучине вод приводит многошумной, |
Напрасна: ты поймешь меня, когда |
Дерзнешь, со мной и с этою Змеею, |
Пуститься в странный путь над глубиною". |
22
Тот возглас был как самый грустный зов, |
Как голос позабытый, но любимый. |
Я плакал. Неужели в зыбь валов, |
Она одна, над бездной нелюдимой, |
Со страшною Змеею в путь пойдет? |
Змея у ней над сердцем и, быть может, |
Чтобы добычу съесть, лишь мига ждет? |
Так думал я. Кто ей в беде поможет? |
Челнок, что был как будто тень луны. |
23
Челнок - мечта! Узорчато-воздушный, |
Из лунного был камня иссечен |
Перед его; и ветерок послушный |
Как будто сходством с тканью был пленен, |
Тот ветерок, которого не слышит, |
Не чувствует никто, но по волне |
Который мчит, когда чуть внятно дышит. |
Вот мы в ладье, доверясь глубине; |
Безмерное туманное пространство |
Оделось в многозвездное убранство. |
24
И Женщина рассказывала мне |
Пугающий рассказ, пока мы плыли; |
Кто сон такой увидит, тот во сне |
Бледнеет! Но не сна, а странной были |
То весть была. Настал полночный час, |
Безбрежным Океан шумел потоком, |
И, мне в глаза блеснув сияньем глаз, |
Она о чем-то страшном и высоком |
Уж был я полон музыки и снов. |
25
"Не говори, моим словам внимая, |
Скажу я много повестью моей, |
Но большее живет, свой лик скрывая |
В туманной урне - к нам грядущих - Дней. |
Узнай же: глубина времен безвестных |
Над смертными две Власти вознесла, |
Двух Гениев, бессмертных, повсеместных, - |
Двум Духам равным в царство мир дала; |
Когда возникли жизнь и мысль, в их зное |
Ничто родило их, Ничто пустое. |
26
Над хаосом, у грани, в этот миг |
Стоял один первейший житель мира; |
Двух метеоров бурный спор возник |
Пред ним, над бездной, в пропастях эфира; |
Боролась с Предрассветною Звездой |
Кровавая огнистая Комета, |
И, весь дрожа взволнованной душой, |
Следил он за борением их света, |
И тотчас же кровь брата пролил он. |
27
Так зло возликовало; многоликий, |
Многоименный, мощный Гений зла |
Взял верх; непостижимо-сложный, дикий |
Царил над миром; всюду встала мгла; |
Людей вчера родившееся племя |
Скиталось, проклиная боль и мрак, |
И ненависти волочило бремя, |
Хуля добро, - а зла бессмертный враг |
Из звездного Змеей стал нелюдимой, |
С зверями и с людьми непримиримой. |
28
Тот мрак, что над зарею всех вещей |
Восстал, для Зла был жизнью и дыханьем; |
Высоко, между облачных зыбей, |
Оно взлетело теневым созданьем; |
А Дух Добра великий ползать стал |
Среди людей, везде встречал проклятья, |
Никто добра от зла не отличал, |
Хоть клички их вошли во все понятья |
Свирепый Демон властвовал толпой. |
29
Неукротимый Дух терзаний разных, |
Чье имя - легион: Смерть, Мрак, Зима, |
Нужда, Землетрясенье, бич заразных |
Болезней, Помешательство, Чума, |
Крылатые и бледные недуги, |
Змея в цветах, губительный самум |
И то, что поощряет их услуги, - |
Страх, Ненависть, и Суеверный Ум, |
И Тирания тонкой паутиной |
И жизнь и смерть сплетают в ад единый. |
30
Он в них вошел как мощь их мрачных сил, |
Они - его и слуги, и предтечи. |
Во всем, от колыбели до могил, |
В лучах, в ветрах, и в помыслах, и в речи, |
Незримые: лишь иногда Кошмар |
Их в зеркале эбеновом вздымает, |
Пред деспотом, как духов темных чар, |
И каждый - образ черный принимает, |
На время покидая нижний ад. |
31
На утре мира власть его слепая |
Была, как этот самый мир, тверда; |
Но Дух Добра, пучину покидая, |
Змеею встал, отпрянула вода, |
Бесформенная бездна отступила, |
И с Духом крови снова страшный бой |
Возник, в сердцах людей проснулась сила, |
Надежды луч зажегся над толпой, |
И Ужас, демон бледный и лукавый, |
Покинул, вздрогнув, свой алтарь кровавый. |
32
Тогда возникла Греция, чей свет |
Восславлен мудрецами и певцами; |
Им, спавшим в долгой тьме несчетных лет, |
Во сне являлись Гении, с крылами |
Воздушно-золотыми, - и огнем, |
Зажженным, о святая Власть, тобою. |
Сердца их наполнялись ярким днем; |
Поздней, когда твой враг подъят был тьмою, |
Как светит Рай над сумраком могил. |
33
Таков тот бой: когда, на гнет восставши, |
С тиранами толпа ведет борьбу, |
Когда, как пламя молний заблиставши, |
Умы людей на суд зовут судьбу, |
Когда отродий гидры суеверья |
Теснят сердца, уставшие от лжи, |
Когда свой страх, в улыбке лицемерья, |
Скрывают притеснители-ханжи, |
Змея с Орлом тогда во мгле эфира |
Встречается - дрожат основы мира! |
34
Ты видел эту схватку, - но, когда |
Домой вернешься ты, пусть в сердце рана |
Закроется, хоть велика беда; |
Мир, скажут, стал добычею тирана, |
И он его пособникам своим |
В награду хочет дать, деля на доли. |
Не бойся. Враг, чьим духом мир гоним, |
Когда-то всепобедный бог неволи, |
И видит, что идет к нему конец. |
35
Вниманье, странник. Я, как ты, - земная, |
Коснись меня - не бойся, - я не дух! |
Моя рука тепла, в ней кровь людская, |
Но речью зачарую я твой слух. |
Уж много лет тому, как я впервые |
Возжаждала тоскующей душой |
Проникнуть мыслью в тайны мировые |
И дрогнула над мукою чужой, |
И мысль моя, над сном ребенка нежным, |
Была полна томлением безбрежным. |
36
Вдали от всех людей с своей мечтой |
У моря, глубоко в долине горной, |
Я вольной и счастливой сиротой |
Жила одна; кругом был лес узорный; |
В грозу, во тьме блуждала в чаще я, |
Спокойная, когда гремели бури; |
Но в час, когда, в усладе бытия, |
Как будто был лучистый смех в лазури, |
И трепетали пальцы сжатых рук. |
37
Предвестия моей судьбы - такие: |
Пред тем как сердце женщины в груди |
У девушки забилось, неземные |
Оно вкусило знанья. Впереди |
Просвет возник в мечтаниях. С кудрями |
Седыми, бледный юноша-поэт |
Пред смертью книги дал мне, и речами |
Безумными в душе зажег он свет, |
И, гость случайный, он во мне оставил |
Как будто вихрь стремлений, дум и правил. |
38
Так я узнала повесть скорбных дней, |
Которую история вещает, |
Узнала, но не как толпа людей, |
Из них никто над нею не рыдает; |
Пред Мудростью порвалась туча, - мгла, |
Скрывающая смертные мученья; |
Немногим ведом лик добра и зла, |
Но я любила все огнем влеченья; |
В людских умах, - мой дух затрепетал. |
39
В моей крови огонь зажегся новый, |
Когда восстала Франция в пыли, |
Чтобы порвать тяжелые оковы, |
Сковавшие народы всей Земли; |
Я вскрикнула в восторге безграничном, |
От своего вскочивши очага. |
И криком, как напевом гармоничным, |
Будила тучи, волны и луга. |
Они смеялись всею силой света: |
Томлением сменилась радость эта. |
40
Безумие напало на меня, |
Грусть нежная и сон непобедимый, - |
Мои виденья были из огня, |
И сон теней, сквозь мозг огнем гонимый, |
Промчался, буря страсти пронеслась, |
И глубь души спокойной стала снова, |
Нежней в ней стала тьма, любовь зажглась, |
Любила я - кого-то неземного! |
Светилась Предрассветная Звезда. |
41
Казалось мне, что чей-то взор лучистый |
Мне светит, - я глядела на нее, |
Пока она не скрылась в бездне мглистой |
Средь волн, простерших царствие свое; |
Но дух мой, воплотив весь мир безбрежный |
В одной мечте, впил яркую любовь |
Из тех лучей, и этот образ нежный - |
Единый образ - светит вновь и вновь! |
Как пышный день средь облачного дыма, |
В моем уме Звезда неугасима. |
42
Так день прошел; а в ночь приснился мне |
Какой-то призрак сказочно-прекрасный, |
Он был как свет, что дышит в вышине, |
На тучах золотых, в лазури ясной; |
С Предутренней Звездою на челе, |
Он юношей крылатым мне явился, |
Возник он опьяненьем в сладкой мгле. |
И так дышал, так близко наклонился, |
И долгий поцелуй запечатлел. |
43
И молвил: "Любит Дух тебя, о дева, |
Как, смертная, достойна будешь ты?" |
Восторг и сон исчезли - как от гнева, |
Я грустные лелеяла мечты |
И к берегу пошла, но, возрастая, |
Иной восторг возник и мне светил, |
Он путь мой, точно в чем-то убеждая, |
От берега морского отвратил; |
Казалось, голос Духа в сердце страстном |
Шептал, маня идти путем неясным. |
44
Как в город многолюдный я пришла, |
Который полем был для битв священных, |
Как средь живых и мертвых я была |
Меж злых людей, меж раненых и пленных, |
Как я была за истину борцом |
И ангелом в пещере у дракона, |
Как смело, не заботясь ни о чем, |
Я шла на смерть, не издавая стона, |
Надежды луч, - то горестный рассказ. |
45
Молчу. Скрываю слез порыв бесплодный. |
Когда немного легче было мне, |
Не стала я, как большинство, холодной; |
Тот Дух, что я любила в тишине, |
Поддерживал меня: в молчанье ночи, |
В волнах, в объятых бурею лесах |
Я чувствовала любящие очи |
И нежный зов: когда же в Небесах |
Простор сияньем звездным зажигался, |
Я знала, это он светло смеялся. |
46
В пустынных долах, возле мощных рек, |
Во тьме ночей безлунных я узнала |
Восторги, незабвенные вовек, |
Всех слов людских, чтоб их поведать, мало; |
Чуть вспомню - и бледнею: скорбный крик |
Чрез годы разлучил меня со снами; |
На мне покров таинственный возник, |
Незримыми он брошен был руками; |
Змея с своим врагом сошлась тогда". |
47
"Ты, значит, с ней слилась одним стремленьем?! |
Тебе Змея, - спросил я, - не страшна?" |
"Страшна?" - она вскричала с изумленьем |
И смолкла. Воцарилась тишина. |
Я глянул. Мы неслись в пустыне мира, |
Как облако меж небом и волной; |
Цепь снежных гор, как будто из сафира, |
Вздымалась там, далеко, под луной, |
Весь горизонт обняв своей каймою; |
Мы плыли к ним теперь над глубиною. |
48
От быстроты в беспамятство тогда |
Я впал; проснулся - музыкой разбужен: |
Мы океан проплыли, что всегда |
Вкруг полюса шумит и с ветром дружен, - |
Природы отдаленнейший предел. |
Мы плыли по равнине вод лазурной, |
Оплот эфирных гор кругом блестел, |
В средине Храм стоял, в тиши безбурной, |
Окутан в зыбкой мгле морских валов. |
49
Еще ни разу смертною рукою |
Такой не воздвигался дивный Храм, |
Взлелеян не был грезою людскою; |
Он был во всем подобен Небесам, |
Когда по зыби западного ската |
Еще плывет пурпуровый поток, |
И месяц между светлых туч заката |
Готов поднять серебряный свой рог, |
И звезды, обольстительно-безмолвны, |
Глядят с небес на мраморные волны. |
50
Лишь Гений, устремляя светлый взор |
На свой очаг, среди пустынь Вселенной, |
Увидеть мог огромный тот собор, |
В мечте, в глубинах мысли сокровенной. |
Но ни ваянье, ни могучий стих, |
Ни живопись не в силах смертным чувствам |
Понятье дать о тайнах мировых, |
Что неземным сокрыты здесь искусством, - |
Стесняет грудь и разум тяготит. |
51
Меж островов зеленых проскользая, |
Из чьих лесов глядели вглубь цветы, |
Ладья пристала к лестнице. Мелькая, |
Ступени нисходили с высоты |
До самых волн; в воздушную громаду |
Через высокий мы прошли портал, |
Свод входа - радость жаждущему взгляду - |
Из лунного был камня и блистал |
На изваянья, вставшие пред нами, |
Как жизнь, как мысль, с глубокими глазами. |
52
Мы в зал вошли; высокий потолок, |
Из бриллианта, весь был озаренный. |
Но глаз глядеть без напряженья мог, |
Блеск этих молний негой жил смягченной, - |
Как будто в своде туч была волна, |
И в этой мягкой мгле, пленяя взоры, |
Виднелся в круге круг, с луной луна, |
Созвездия, планеты, метеоры, - |
Как будто небосвод спускался вниз! |
53
Далеко лабиринтные приделы |
Шли между этих призрачных колонн, |
В своих извивах радостны и смелы, - |
И Храм был весь, как Небо, озарен; |
На яшмовых стенах блистали нежно |
Картины, зачаровывая глаз, |
В них повесть Духа зыблилась безбрежно, |
Божественный и пламенный рассказ; |
То Гении, в своей крылатой пляске, |
Сплели стихийно ткань волшебной сказки. |
54
Великие, что были меж людей, |
Сидели на престолах из сапфира |
Внизу; Совет могучий - снег кудрей |
У них светился кротко негой мира; |
И женщины, в чьих жестах ум дышал, |
И юноши горячие, и дети; |
У некоторых лиры, луч блистал |
На тех струнах, мерцавших в мягком свете; |
Был каждый миг мерцаньем струн рожден. |
55
Одно сиденье было там пустое; |
На пирамиде, точно из огня, |
В изваянном оно светилось зное; |
Чуть Женщина вошла в тот зал, - стеня, |
Назвавши Духа, вдруг она упала |
И медленно сокрылася из глаз. |
И мрак на месте том возник средь зала, |
Он занял все, и слитный свет погас, |
Тот мрак ушел к краям и к средоточью, |
И Храм был скрыт непостижимой ночью. |
56
Тогда на аметистовом полу |
Два огонька зажглись; кружась, мерцая, |
Змеиные глаза пронзали мглу; |
Все шли кругом, кругом, и все росли. |
Потом слились, блеснули как планета, |
И облако нависшее зажгли |
Сияньем победительного света, |
Возникший на огне хрустальный трон. |
57
Под тучею, тем светом разделенной, |
Сидел Безвестный; нет, ни сном мечты, |
Ни мыслями, ни речью исступленной |
Воздушной теплотой очарованья, |
Как розоватой нежностью огня. |
Он оживлял и Храм, и изваянья, |
И всех сидевших в Храме, и меня; |
Спокоен, но исполнен состраданья. |
58
На миг в моих глазах померкнул свет. |
Настолько был я полон изумленья, |
Но кто-то мне, как бы тая привет, |
Взгляд синих глаз - и кто-то мне сказал: |
"Сегодня только слушай, будь безгласным. |
В мирском буруне смолк гремучий вал, |
Два мощных Духа к нам предвестьем ясным |
Людская власть сильна. Учись, внимай!" |
59
Я посмотрел, и вот! Передо мною |
Стоял Один; глубок был темный взор, |
Чело сияло, как горят весною |
Движения его в ответ слагались |
Его проникновенному уму, |
Черты под властью мысли озарялись. |
Владыке повинуясь своему, |
Лилася речь, как некий ключ кипучий. |
60
Так в темноте распущенных кудрей |
Стоял он тенью светлою, а рядом |
Другая тень была, светлей, нежней; |
Она сливалась с ним; но этих глаз |
Никто другой не видел; под покровом |
Вся красота ее, едва светясь, |
Манила взор очарованьем новым - |
И так в тиши рассказ он начал свой. |