Автор: | Шелли П. Б., год: 1817 |
Категории: | Поэма, Историческое произведение |
Песнь пятая
1
Я наконец прошел последний скат, |
Уклон обширный снеговой вершины; |
Под низкою луной увидел взгляд, |
И Стан, и Город, и простор долины, |
А по краям верхи Азийских гор, |
Полночное мерцанье Океана, |
Домов и крыш причудливый узор, |
Светильники, как звезды средь тумана, |
И, вырвавшись как будто из Земли, |
Костры горели там и сям вдали. |
2
Не спали лишь одни сторожевые |
Да те, что за огнем на маяке |
Смотрели; редко возгласы живые, |
То там вдали, то здесь невдалеке, |
Вставали; тишина потом полнее |
Была средь этой спящей темноты. |
Какая ночь! Квакая власть, лелея |
Умы людей, питала в них мечты! |
Свой вечный бой вели в тех душах сонных. |
3
Победной Власть Добра теперь была; |
По множеству тропинок и уклонов. |
Среди шатров, где были ночь и мгла, |
Я шел среди безмолвных миллионов; |
Луна, окончив странствие свое. |
Сошла с Небес; восток белел зарею; |
И юноша, склоненный на копье, |
В редевшей мгле предстал передо мною; |
Я вскрикнул: "Друг!" - и этот крик сейчас |
Стал лозунгом живых надежд для нас. |
4
Я сел с ним, и до самого рассвета |
О чаяньях мы говорили с ним, |
Как высока была беседа эта! |
И звезды уходили в светлый дым; |
И мнилось мне, пока мы говорили, |
Что голос у него как бы тонул |
В какой-то давней, мне знакомой, были; |
Когда ж рассвет широкий нам блеснул, |
"Так это ты!" - воскликнул с изумленьем. |
5
Тогда я вдруг узнал, что это он, |
Тот юноша, с кем первые надежды |
Мой дух связал; но был он отдален |
Словами клеветы; и он в одежды |
Холодного молчания замкнул |
Свою любовь, а я, как оскорбленный, |
Стыдился, - и надолго потонул |
Наш свет во тьме, клеветником сгущенной; |
Нам истина теперь открылась вдруг, |
И снова каждый был и брат и друг. |
6
В то время как, с блестящими глазами, |
Беседовали мы, раздался зов; |
Встав точно из земли, он вдруг над нами |
Промчался, исходя из всех шатров: |
"К оружию!" Средь полчищ, распростертых |
Во сне, прокрались воры-палачи. |
И в быстрой схватке десять тысяч мертвых |
Оставили их подлые мечи; |
Что жизнь щадили их и свет им дали. |
7
Подобно как ребенок для змеи |
Приносит пищу и встречает жало, |
Они рубились в диком забытьи. |
И в воздухе проклятие дрожало; |
Людей свободных дрогнули ряды, |
Как вдруг: "Лаон!" - раздался крик могучий, |
И точно под сверканием звезды |
Раздвинулись густеющие тучи, - |
Как будто вестник послан был с Небес, |
И дерзостный порыв врагов исчез. |
8
Убийцы, точно жалких мошек стая |
Под ветром, - скрылись прочь, их строй бежал, |
Но наше войско, их опережая, |
Замкнуло их в ущелье между скал; |
Отчаянье, в усилиях бесплодных, |
Прорвалось, но отмщение пришло, |
И на мгновенье у бойцов свободных |
Душа была способна сделать зло, |
"Стой, стой!" - вскричал я и удар тот встретил. |
9
Я руку поднял, и удар копья |
Ее пронзил; я улыбнулся ясно, |
Увидев кровь на стали острия; |
Я молвил: "Влага жизни, ты прекрасна, |
Такое красноречие в тебе, |
Что с ним бороться сердцу невозможно; |
Пока тебя могу пролить в борьбе, |
Стремление мое живет не ложно; |
Вы плачете - бледнеете - вот так: |
Вам правда подала теперь свой знак. |
10
Солдаты, вами спящие убиты |
Друзья и братья наши. Для чего? |
Когда б вы были тернием увиты, |
Они бы с вас хотели снять его; |
Вы погасили взоры, что лучами |
Сочувствия хотели вам светить, |
Пролить бальзам над вашими сердцами, |
И светлую в ваш мрак забросить нить. |
Но мстить не будут духи светлой воли. |
11
Зачем из зла исходит вечно зло, |
Из пытки боль еще острейшей пытки? |
Мы братья все - и ежели могло |
Чье сердце только смерть в житейском свитке |
Читать и по наему убивать, |
Пусть и оно узнает, в чем свобода. |
Несчастье - злом за злое воздавать. |
О, Небо, о, Земля, и ты, Природа, |
Все через вас: и тот, кто сделал зло, |
И кто, отмщенью чужд, глядит светло! |
12
Друг другу дайте руки: мрак и злоба |
Пусть в прошлом - сном задремлют вековым, |
Как мертвые, что не встают из гроба!" |
Тут ум мой погрузился в смутный дым, |
Внезапно тенью взор мой затемнился, - |
Так много крови вытекло моей; |
Когда ж от забытья я пробудился, |
Я был среди врагов и меж друзей, |
Заботливо склоняясь к изголовью. |
13
Тот воин, что пронзил меня копьем. |
Сидел печальный, с влажными глазами; |
Как братья, что в оазисе одном |
Сошлись, идя различными путями, |
Глядели дружно все, и я им был |
Отец, и брат, и вождь, я в бой опасный |
Как будто бы за них, за всех, вступил |
И, ранен, спас от смерти их ужасной. |
Так в этот день, восторгом братских уз. |
Соединился мощный тот союз. |
14
И с возгласами бурными пошли мы |
По направленью к Городу, толпой. |
Желанием единственным томимы - |
В добре быть превосходней, чем любой; |
Свободные те воинства блистали |
Прекрасней, чем омытые в крови |
Рабы тирана, - мы лишь мира ждали, |
Мы вольности хотели и любви; |
В сердцах у всех был свет, не сумрак черный. |
15
Была толпа на городских стенах, |
На каждой башне были мириады, |
И светлые знамена в Небесах |
Качались, услаждая наши взгляды, - |
Там, там, на шпилях; и, как голос бурь, |
В толпе раздался общий крик привета, |
Казалось, он наполнил всю Лазурь, |
Им точно вся Земля была одета, |
Как будто бы тот гулкий крик исторг |
Безбрежный нескончаемый восторг. |
16
По сотням улиц Города, мелькая, |
Мы разлились, - как горные ручьи |
В тишь озера, со скатов убегая, |
Скользят со звоном, льются в забытьи; |
Живых лучей ласкала позолота, |
И между тем как мы все шли и шли, |
Венки бросали нам, венки без счета, |
Прекраснейшие руки их сплели, |
Над нами Небо высилось безбрежно. |
17
Я шел - как зачарован в странном сне: |
Толпы людей, недавно столь враждебных, |
Так дружно шли, и было видно мне, |
Что все полны любви и чувств целебных, |
И так как каждый раньше делал зло, |
Они смотрели кротко друг на друга, |
И было в сердце каждого светло, |
Легка была бы каждая услуга, |
Нас жизнь манила тысячью утех. |
Закон свободы - равенство для всех. |
18
И все они запели песнопенье. |
Приветствуя Свободу и меня. |
"Друг вольных, светлый дух освобожденья, |
Виновник столь пленительного дня!" |
Как лики, что чарующим искусством |
Воссозданы, - сияли мне кругом |
Прекрасные глаза, блистая чувством. |
Что было зажжено ее лучом. |
Но где ж она? Никто не знал об этом. |
19
Лаоною она себя звала, |
Она была без имени, без рода. |
Но где ж Лаона в этот день была. |
Когда победу празднует Свобода? |
Была мне и желанна, и страшна |
Мечта, что, может быть, я встречусь с нею. |
Да, завтра всем покажется она, |
Сказали мне. Что сделать я сумею |
Для войска, начал думать я тогда; |
Уж выступала за звездой звезда. |
20
Но все заботы были бесполезны. |
Хотя велик наш строй безмерный был: |
Закон необходимости железный |
Заботливости братской уступил. |
И в полумгле направился тогда я |
К Дворцу Тирана и нашел его: |
Он был один, уныло восседая |
На ступенях престола своего, |
Металла и каменьев драгоценных. |
21
Лишь маленькая девочка пред ним |
Кружилась в грациозной легкой пляске; |
Еще вчера толпой он был любим, |
Еще вчера он знал и лесть, и ласки, |
Сегодня он один. О вот она, - |
За то, что он хвалил ее когда-то |
За пляску, - вся бледна, истомлена, |
Кружилась, грустью скорбною объята, - |
Он слишком занят был душой своей, |
Ни разу он не улыбнулся ей. |
22
Она к нему испуганно прижалась, |
Услышав шум шагов; но он был нем. |
Во взорах ничего не отражалось, |
Он больше тронут быть не мог ничем; |
Не поднял взгляда он на наши лица, |
Хотя, когда вступили мы толпой, |
На звук шагов, как пышная гробница, |
Резные стены дали отклик свой: |
Лелеял сумрак тягостные думы. |
23
Как бледно было детское чело, |
И эти губы, и худые щеки. |
Но темные глаза, горя светло, |
У ней прекрасны были и глубоки; |
Она очарованья своего |
Как будто бы совсем не сознавала. |
Тиран глядел сурово, рот его |
Давнишнее презренье искривляло: |
Казалось, эти созданы черты |
В вулкане и в провалах темноты. |
24
Она пред ним, как радуга, стояла. |
Рожденная грозою, что едва |
Прошла, и солнце в тучах воссияло; |
Казалось, Цитна в ней была жива, |
Ее улыбка, этот свет мгновенный, |
Что сердце взволновал в моей груди; |
Я видел счастья призрак незабвенный, |
Что в прошлом был, там, где-то позади; |
Я к ней прильнул отцовским поцелуем. |
25
Венчанного злодея я повел |
Оттуда прочь и, искренно жалея, |
Стал утешать его, но он был зол, |
И в гордости, и в страхе цепенея, |
Неловко злобу мрачную тая, |
Он так смотрел, как посмотреть могла бы |
Своих зубов лишенная змея, |
Свирепей, чем смотреть умеют жабы; |
Разумным не внимавший голосам, |
Других губивший, вот, погиб он сам. |
26
Дворец его давил бы, как гробница; |
Мы вышли сквозь изваянный портал, |
Прекрасные на нем виднелись лица, |
Там точно сон, застыв, чего-то ждал; |
И тени, что следят за грезой сонной, |
Как стражи, молча стали по углам. |
Ребенок шел походкой утомленной. |
Растерянно глядел вослед он нам, |
В ответ на мой вопрос - одни рыданья. |
27
Тиран вскричал: "Убей ее скорей |
Иль дай ей хлеба, раб, она не ела!" |
Лишь в гробе можно звук таких речей |
Услышать. Это истина глядела |
Ужасными глазами на меня. |
Одни во всем дворце, забыты, оба |
Не ели ничего в теченье дня: |
Он - так как гордость в нем была, и злоба, |
И страх - сидел у трона своего. |
Она совсем не знала ничего. |
28
Тиран смущен был тем, что так могильно |
Мир глянул на него, что власть прошла, |
Что стало даже золото бессильно, - |
Дивился он пресекновенью зла; |
Столь быстрое и тяжкое паденье |
Того, кто так недавно страшен был, |
Пугало и внушало изумленье; |
Его несчастный вид в сердцах будил |
Исчезло все - настала перемена. |
29
Толпа, какая в доблестной стране |
В тысячелетье раз один бывает, |
Сошлась вокруг Тирана; в тишине - |
Как дождь и град весною упадает - |
Был слышен частый гулкий звук шагов, |
Но все хранили строгое молчанье, |
И этот одинокий меж врагов |
Постиг впервые тяжкий гнет страданья. |
Почувствовал, как силен стыд и страх, |
И скрыл лицо, от взглядов острых, в прах. |
30
Лишился чувств; я на земле сел рядом, |
Ребенка взял из слабых рук его |
И посмотрел кругом спокойным взглядом, |
Чтоб им никто не сделал ничего; |
Когда им пищу принесли, хотела |
Она его кормить, но отвратил |
Он от нее лицо; малютка ела |
И плакала; в нем голод победил |
Сидел он, как в дремоту погруженный. |
31
Молчанье пошатнулося в рядах; |
Так, медленно, как бы придя из дали, |
Шум ветра собирается в лесах. |
"Низвергнут деспот наш! - они вскричали. - |
Тот, кто в дома к нам посылал чуму, |
Тот, кто заставил нас изведать голод. |
Убийца, пал! Проклятие ему! |
Он нас ввергал в смертельный страх и холод, |
Но в бездне тот, кто слезы пил и кровь, |
Никто его не восстановит вновь!" |
32
И крик раздался: "Кто судил, пусть будет |
Влеком на суд, чтобы ответ был дан! |
Земля его деяний не забудет, - |
Ужели безнаказан лишь Осман? |
Ужели только те, что, надрываясь, |
Богатства исторгали из земли, - |
Чтоб жить он мог, пороком наслаждаясь, - |
Как черви погибать должны в пыли, |
Встань! Ты суду, ты палачу угоден!" |
33
"Что нужно вам? - тут я, привстав, вскричал. - |
Чего боитесь вы? Зачем вам надо, |
Чтобы Осман вас кровью запятнал? |
Раз вольность - вашим помыслам отрада, |
Не бойтесь, что один, кто жил во зле. |
Вам может повредить; под Небесами, |
Чей свет для всех, на Матери-Земле, |
Пусть он теперь живет, свободный, с вами; |
И, видя смену новой жизни, он |
Как бы вторично будет в мир рожден. |
34
Что вы судом зовете? Неужели |
Никто из вас другому, втайне, зла |
Не пожелал? - Неужто вы сумели |
Так сделать, чтоб вся жизнь была светла? |
Когда же нет, - а это нет, наверно, - |
Как можете желать убийства вы? |
Негодованье ваше лицемерно, |
И, ежели вы сердцем не мертвы, |
В любви, не в злобе, и не в страшном мщенье". |
35
Умолк народный ропот, и кругом |
Стоявшие, разлучены с враждою, |
Участливо склонились над врагом, |
Что был в пыли, с покрытой головою; |
Рыданья зазвучали в тишине, |
И многие, в безумье состраданья, |
Склоняясь, целовали ноги мне, |
Исполнены надежд и ожиданья. |
Нашли слова сочувствия в себе |
К тому, кто был жесток и пал в борьбе |
36
Тогда, безмолвной окружен толпою, |
В просторный дом он был сопровожден, |
Где, пышною отравлен мишурою. |
Подобие ее увидел он; |
И если б обладал душой он ясной, |
Как те, кем был прощен он в этот час, |
Конец его мог быть зарей прекрасной; |
Но в глубине его обманных глаз, |
Измена и зловещая забота. |
37
Настал канун торжественного дня, |
Когда решили братские народы, |
Что жили раньше плача и стеня, |
Отпраздновать священный миг Свободы, |
Провозглашенье равенства для всех. |
Настала полночь. По домам все скрылись, |
И сновиденья, полные утех, |
Над спящими, воздушные, носились. |
Но чуждой сна была душа моя, |
Тревожно о Лаоне думал я. |
38
Взошла заря, прогнала тьму ночную, |
Надежду пил в ее сиянье взор, |
И вышел я за стену городскую, |
На светлую равнину между гор; |
То - зрелище пленительное было, |
Оно рыданья вызвать бы могло; |
Давнишняя завеса отступила |
От власти человека, и, светло |
Толпились в дружных чувствах люди-братья. |
39
В лучах зари, над утреннею мглой, |
Бесчисленные веяли знамена, |
Все возгласы в единый клик, живой, |
Слились и вознеслись до небосклона; |
А между тем верхи бессмертных гор, |
Просторы моря в трепетном сиянье, |
Как бы сплелись в один сплошной узор, |
Участвуя в безмерном ликованье; |
Сочувственно восторг людей деля, |
Казалось, ликовала вся Земля. |
40
Как остров над пустыней Океана, |
Алтарь Союза средь равнины встал, |
Вздымаясь пирамидой из тумана; |
Народ ему рожденье дружно дал |
В теченье ночи, волей миллионов; |
Так на востоке зрима иногда |
Над сонмом гор, над цепью их уклонов, |
Огромных туч немая череда; |
До кораблей - ее тянулись тени! |
41
Везде кругом толпа у Алтаря |
Шумела, поминутно возрастая; |
Так под зарей, вкруг острова, горя, |
Атлантика трепещет золотая; |
Как бы возникши где-то в вышине, |
Идя из светлой выси отдаленья, |
Воздушные, как музыка во сне, |
Сребрились и звучали песнопенья; |
Так из плывущих сверху облаков |
Идут лучи, лаская зыбь валов. |
42
То было счастьем, что дает нам Лета, - |
В то утро видеть, чувствовать и жить! |
Все слилось связью нового привета, |
Воспоминаний всех порвалась нить. |
Лишь у двоих, в тревоге возбужденной, |
От собственной мечты горела грудь, |
Я был одним, - и пусть я, пробужденный, |
Дышал легко, но я хотел вздохнуть |
Утраченного бывшего участья. |
43
Великой Пирамиды я достиг; |
На ступенях ее сидели хором |
Прекраснейшие женщины; в тот миг, |
Всем овладев заоблачным простором, |
Залило светом солнце небосклон, |
Алтарь сверкнул вершиной огневою: |
Из далей Самофракии Афон |
Так видят виноградари, с зарею; |
Резной престол горел там, как огнем, |
И женский Призрак виден был на нем, - |
44
Как сказочное светлое Виденье, |
Сплетенное из света и теней, |
Рожденное во мгле воображенья, |
Чтоб чаровать мечтающих людей. |
Все смертные к ней взоры приковались: |
Так моряки, плывя сквозь бурный мрак, |
В котором сотни дней они метались, |
Глядят на загоревшийся маяк; |
Тот дивный лик закутан был покровом. |
45
И не слыхал приветственный я крик, |
В котором, вдруг, нарушивши молчанье, |
Двух родственных имен союз возник, |
Ее и моего, одно слиянье; |
Я не слыхал, как возглашали нам, |
Что мы освободили все народы, |
Привыкшие к томительным цепям, |
И не видал я празднества Свободы; |
На друга опираясь, я молчал; |
Но вот волшебный голос зазвучал. |
46
И вдруг я был исполнен упоений. |
Тот голос тем же был, войдя в мой слух, |
Что музыка небесных песнопений |
Тому, кого терзает злобный дух. |
Как в зеркале, в моем предстали взоре |
Три статуи, во всей красе своей, |
То место, где стояли мы, и море, |
И горы, и бесчисленность людей; |
Хрустально все сияет, как виденье. |
47
Сперва была Лаона смущена, |
И трепетность в словах ее звучала; |
Но вскоре успокоилась она. |
"О, наш избранник, я тебя искала! |
Любила брата я, но умер он; |
Из всех людей, что на земле я знаю, |
Ты сходством с ним один соединен; |
Себя покровом я теперь скрываю, |
Чтоб мог себе представить ты под ним |
Того, кем был ты некогда любим. |
48
Того, кто, верно, умер. Ты мне это |
Простишь? Отраду нежную прими, |
Не отвечая на слова привета. |
Была я Жрицей избрана людьми, |
Но почему, не знаю; мне известно |
Лишь то, что жизнерадостной волной |
Сюда принесена я столь чудесно, |
Чтобы могла я встретиться с тобой, |
И в радости живой забудем муку. |
49
Пусть боль застигнет нас, восторг губя, |
Коль в наших душах оскверним мы волю, |
Коли других не будем, как себя, |
Любить, деля сочувственно их долю". |
И строго указала мне она |
Три изваянья стройные близ трона: |
Одно - Гигант, как будто в грезах сна, |
Пред ним лежали скипетр и корона, |
Он разрушал их: кто-то льнул к нему, |
Не знал, скорбеть, смеяться ли ему. |
50
Другое - Женский Образ в центре диска |
Земли; была прекрасна та Жена, |
Дитя и молодого василиска |
Кормила грудью нежною она; |
В ее глазах пленительная нега, |
Осенний вечер, мнилось, в них светил. |
И третий Образ, точно в хлопья снега, |
Одет был белизною быстрых крыл; |
Но он глядел на облик Солнца жгучий. |
51
Я сел пред этим Образом, пред ней, |
Она стояла, а толпа, с волненьем, |
Как свет звезды среди морских теней, |
Обменивается зыбким восхищеньем. |
В душе у всех был незабвенный сон, |
В толпе пленительная чара, |
И тот обряд, под Солнцем, был свершен; |
Потом закат, как заревом пожара, |
Зажег средь волн лазурных острова, |
И слышались волшебные слова. |
Во всех сердцах одна любовь светила, |
В созвучье нежных слов дышала сила, |
Прекрасная Лаона говорила. |
"О, Мудрость, ты ясна, как тот закат, |
Сильна, быстра, смела, неукротима. |
Как те Орлы, что, юные, летят |
В лучах превыше облачного дыма; |
Безумие, Обычай, мрачный Ад, |
Смотри, основы всей Земли дрожат, |
Они твой голос разумеют. |
Все духи вольные ее |
Обетование твое |
Хранят в одной надежде жгучей, |
Твой зов вошел во все сердца, |
Они стремятся без конца, |
Как туча мчится вдаль за тучей; |
Один их ветер быстрый мчит, |
О, Мудрость, посмотри, твои восстали чада, |
Стихии - слуги им, тебе привет звучит, |
Их воля - вся твоя, ты их умам - отрада. |
О, Дух, обширный, как покров Ночной, |
Глубокий, как бездонности Лазури, |
Мать и душа всего, в чем свет живой, |
Блаженство бытия, красивость бури, |
Ты снова на престол восходишь свой. |
В душе людской, где чувства еле тлели; |
О, в дивных снах, чуть встретя призрак твой, |
Теперь всевластна мощь твоя, |
Лучистым блеском бытия, |
Дрожа, прониклись миллионы; |
Природа, Бог, Любовь, Восторг |
Иль кто б ты ни был, ты исторг |
Там счастья крик, где были стоны; |
Ты нас смеяться научил; |
Презренье, Ненависть, Бездушие и Мщенье |
Забыты навсегда, и в блеске новых сил |
В сердцах свободных - Мир, Любовь и Упоенье. |
Старейшее из всех вещей, |
Божественное Равенство! Ты знаешь: |
Любовь и Мудрость, полные огней, |
Твои рабы, лишь ты их озаряешь; |
Сокровища из помыслов людей, |
Со Звезд, из темной бездны Океана |
Они несут как дань красе твоей; |
Все те, что жили без обмана, |
Хранили свет, за годом год, |
Дождались твоего возврата, |
Ты появилась как весна, |
И вся земля оживлена. |
Ты все дыханья аромата |
В одно сливаешь для людей; |
Сияния твои не лживы и не зыбки, |
Все детища Земли хотят твоих лучей, |
И льнут к твоим стопам, и ждут твоей улыбки. |
О, братья, мы свободны! Сонмы гор. |
Леса, равнины и прибрежье моря - |
Приют счастливых, радостный простор. |
Где вольные блаженствуют не споря; |
Низвергнут рабства тягостный позор, |
Ни женщинам оков нет, ни мужчинам, |
И без условий взор встречает взор |
Меж двух существ огнем единым. |
И пусть, пока земные мы, |
Не чужды боли мы и тьмы, |
Настало утро после ночи, |
И беспечальною слезой |
Горят проснувшиеся очи; |
Улыбки детские в сердцах, |
Мечты влюбленные согласны и слиянны, |
Заря ума горит, и тонет мир в лучах, |
Те пропасти зажглись, что были так туманны. |
О, братья, мы свободны! Как горят |
Под звездами плоды! Как ветры дышат |
Над спелой рожью! Там, за рядом ряд, |
Колосья спят, и зов их еле слышат, |
И звери, и на ветках птицы спят, |
Теперь их кровь не будет больше литься, |
Вкушать не будут люди жгучий яд, |
Что обвинением дымится, |
Крича о мести к Небесам; |
Где род людской, не будут там |
Царить безумье и недуги, |
И все, что дышит на земле, |
Что носится в воздушной мгле, |
Толпиться будет возле нас; |
И Знание, светясь от мыслей благородных, |
Поэзия, огнем своих лучистых глаз, |
Преобразят поля и города свободных. |
Победа всем, кто был повержен ниц, |
Свидетель - Ночь, свидетели - Созвездья, |
Глядящие с хрустальных колесниц. |
И, вольные, мы не хотим возмездья, |
Мы лишь гласим: "Победа!" - До границ, |
Незримых взору, до пределов южных, |
До западных прибрежий и станиц, |
Земля услышит - наших дружных |
Освобожденных мыслей зов; |
Он донесется до песков, |
До всех шумящих океанов, |
И побледнеют, услыхав, |
И задрожат, как стебли трав, |
Ряды испуганных тиранов. |
Когда-то всемогущий Страх, |
От наших чар живых растает он в лучах, |
И Радость с Правдою взойдут на трон лучистый". |
52
Ночной туман соткал свой дымный кров |
И над толпой простерся мглой безбрежной, |
Но слышалась еще напевность слов, |
В молчании звучал тот голос нежный, |
Лелеял зачарованный он слух. |
Как будто шепот ветра отдаленный, |
И вся она светилась, точно дух, |
Кто этой речи, из огня сплетенной, |
Внимал, тот слышал, как он восхищен, |
Как сладко тем огнем и он зажжен. |
53
Тот звучный голос был как ключ звенящий, |
Что, с гор струясь, осенние листы |
С собою мчит, чтоб кончить бег блестящий |
В зеркальной глади озера - Мечты; |
И так, как эти листья под волною |
Впивают влагу, чтоб ожить потом |
На берегу, веселою весною, |
Так все внимали множеством согласным, |
И шепот пробегал в восторге ясном, |
54
Теперь все разошлись среди костров. |
Которые от берега морского |
Тянулись в полумраке, полном снов. |
До гор, до их оплота теневого; |
У темных кипарисов, чьи стволы |
Мерцали в ярко-красном зыбком свете, |
Средь дрогнувшей от этих вспышек мглы, |
Вели беседу; в ней, как светлый сон, |
Вставали - Счастье, Вольность и Лаон. |
55
И пировали все; их пир был ясный, |
Безгрешный, как способна дать Земля, |
Озолотит она свои поля; |
Иль как отец, исполненный участья. |
Мирит своих враждующих детей, |
И в их блеснувших взорах слезы счастья, |
Все существа могли б в том слиться Пире, |
Что на земле, иль в водах, иль в эфире. |
56
Там не были обычные яды, |
Кровь не была, отсутствовали стоны, |
Гранаты, апельсины, и лимоны, |
И финики, и множество корней |
Питательных, и гроздья винограда, |
Который не был пагубой огней |
Не затемнен рассудок был питьем, |
Кто жаждал, тот склонился над ручьем. |
57
Лаона со святилища спустилась, |
И ею был прикован каждый взор, |
Хоть отблистал певучих слов узор; |
В толпе она сняла покров свой белый, |
И, как цветок, прекрасный лик расцвел, |
Но я какой-то грезою несмелой |
К костру близ волн, что пенились широко, |
Я на краю равнины сел, далеко. |
58
Наш праздник был весельем оживлен. |
Улыбками, и шутками, и пеньем, |
Над островами, над морским волненьем; |
И нежной связью были слиты мы, |
Пока не скрылся он среди тумана, |
Не спрятал пояс свой средь дымной тьмы, |
Толпы людей пошли домой тогда, |
И прошлый день светил им, как звезда. |