Автор: | Шелли П. Б., год: 1817 |
Категории: | Поэма, Историческое произведение |
Песнь седьмая
1
Так мы сидели в утренних лучах, |
Веселые, как этот блеск рассвета, |
Прогнавший ночь, горящий в облаках; |
Трава была росой полуодета, |
И в ней играл чуть слышно ветерок. |
Светили нам созвучья слов и ласки, |
И наш восторг настолько был глубок, |
Что время, видя роскошь этой сказки, |
Забыло, что мгновения летят, |
Забыло стрел своих смертельный яд. |
2
Я рассказал ей все мои страданья, - |
Как я терзался, как сошел с ума. |
И как Свободы гордое восстанье |
Вернуло ум, и как распалась тьма; |
И по щекам ее струились слезы, |
Вслед мыслям быстрым, что питали их; |
Так солнце, победив в горах морозы, |
Струит потоки с высей снеговых; |
И начала она повествованье. |
3
Необычаен был ее рассказ, |
В нем точно память многих душ сплеталась. |
И хоть в уме огонь тех дней не гас, |
Она почти в их правде сомневалась. |
Так много было сказочного в них. |
В тот страшный день она не проронила |
Слезы, была тверда в мечтах своих. |
Душевная в ней не слабела сила, |
Когда рабы ее, чрез Океан, |
Перевезли к пределу новых стран. |
4
И вот она раба, кругом рабыни |
Тирана, низких полного страстей. |
Они могли смеяться в той пустыне, |
Был устремлен к иному дух у ней, |
К высокому; она была спокойна, |
Хотя грустна, и как-то в грустный час |
Она под звуки лютни пела стройно, |
Как пел бы дух, когда восторг погас; |
Своей души забыл он оскверненье. |
5
И увидав, как вся она нежна, |
Смягчил он дух, где было все сурово, |
На миг вкусил чудесного он сна; |
Когда ж в сокрытость своего алькова |
Ту жертву он, что билася, стеня, |
Велел ввести, и все ее терзанья, |
Слова и взгляды, полные огня, |
Не оказали на него влиянья, - |
Пред ней, что в пытке билась, не любя, |
Проснулся зверь, властитель, раб себя. |
6
Она узнала гнусное мученье, |
Прикосновенье нежеланных губ, |
Кошмар, в котором грубость наслажденья |
Терзает безучастный полутруп; |
Та ночь была ночь ужаса и страха, |
В ее душе зажегся свет такой, |
Что лишь душе, стряхнувшей бремя праха, |
Бросает луч свой пламень огневой; |
Бежал, исполнен страха и смущенья. |
7
Ее безумье было точно луч, |
Прорвавший темноту души глубокой, |
Ее порыв настолько был могуч, |
Такою возмущенной, светлоокой |
Была в негодовании она, |
Что захватило всех ее волненье: |
В водоворот попавши так, волна |
Не может не испытывать вращенья, |
Рабы прониклись жалостью; они |
Горели, как подземные огни. |
8
Бояться стал Тиран за трон свой пышный, |
И ночью к ней послал он двух рабов: |
Один был евнух, с поступью неслышной, |
Не человек, орудье царских слов, |
Уродливый, ползучий, весь согбенный; |
Другой был с детства от отравы нем, |
Все в нем навеки тайной было пленной, |
Внимал он молча повеленьям всем, |
Как бы взращен волной морей пустынной. |
9
От огненных пришел он островов |
Оманова кораллового моря. |
Они ее снесли ко мгле валов, |
И вот челнок, с морскою зыбью споря, |
Поплыл вперед, и в бездне голубой |
Причалили мы там, где под ветрами |
И без ветров всегда кипит прибой; |
Пловец своими длинными руками |
Ее обвил, сжал ноги сталью ног, |
И вместе с нею ринулся в поток. |
10
Проворный, как орел, что в лес тенистый |
Свергается с заоблачных высот, |
В зеленой тишине пустыни мглистой |
Он мчался сквозь пещеры вечных вод, |
Где логовища были чудищ темных, - |
И тени мощных форм бежали прочь, |
Другие тени форм иных, огромных, |
За ним гнались, плывя сквозь эту ночь, |
Где цепи золотой узор качался. |
11
Послышался засовов тяжких гул, |
Он повторен был темной глубиною, |
Могучий столб кипящих вод плеснул, |
Открылося пространство под скалою, |
Блеснуло небо, точно изумруд, |
Сквозь влагу многих волн переплетенных, |
Так вечером лучи сиянье льют |
Сквозь нежную листву акаций сонных, - |
Пловец в пространство светлое нырнул, |
Он искрою проворной промелькнул. |
12
Потом в пещеру, - Цитна продолжала, - |
Меня провел он, что над бездной вод |
В кипении немолкнущем лежала, |
Прилив и днем и ночью там ревет; |
Он отдыхал короткое мгновенье, |
И, вновь нырнувши, пересек поток; |
Была моя пещера как строенье, |
Как храм - вверху открыт, широк, высок. |
Лились лучи усладою для взора. |
13
Внизу был обрамлен тот водоем |
Всем, что в глубинах привлекает взоры: |
Жемчужины, кораллов яркий сон |
И раковин пурпуровых узоры |
Расписаны не смертною рукой, |
Песок, как драгоценные запястья |
Из золота, рожденные волной |
В приливные мгновенья полновластья, |
Как изваянья - формы, ряд колонн, |
И тут престол, и тут свободный трон. |
14
Безумный бред, как демон, овладевший |
Моей душой на краткий срок, прошел, |
Все видела я мыслью проясневшей: |
Мне пищу приносил морской орел, |
Его гнездо на острове том было, |
Он был тюремщик странной той тюрьмы, |
Я дружеский его прилет любила, |
Как днем и ночью брата любим мы; |
Но вновь безумье овладело мною. |
15
Оно, как мгла, окутало меня, |
И мнилось мне, что море - все воздушно, |
Что вся земля - из яркого огня, |
Что облака, чуть плывшие послушно |
В полдневный час под легким ветерком, |
Уродливые страшные виденья, |
Морской орел был демоном, врагом, |
Мне в клюве он, для полноты мученья, |
Куски тебя кровавые давал, |
Меня отравный саван обвивал. |
16
Я знала вновь течение мгновений, |
Я видела орла, и водоем; |
Был бред другой и новый гнет мучений - |
Во мне, - на сердце кто-то был моем; |
Живое что-то прочно поселилось |
Там, в родниках заветных бытия, - |
Виденье предо мной всегда носилось, |
Его в душе сплела тоска моя, |
Оно мне засветилось правдой нежной. |
17
Казалось мне, я жизнь родить должна, |
Шли месяцы, недели и недели, |
Мне говорили ощущенья сна, |
Что кто-то возле сердца в самом деле |
Трепещет, что дитя мое и я - |
Мы скоро будем миром друг для друга; |
И вот когда, веселый дождь струя, |
Повеяла весна, как бы над лугом, |
Над водоемом, - вижу я во сне, |
Что милое дитя смеется мне. |
18
Оно прекрасно было от рожденья, |
Совсем как ты, твои глаза и рот, |
Я чувствую, в блаженстве восхищенья, |
Как пальчики свои оно кладет |
На руку мне, - как ты теперь, мой милый, - |
И пусть умчался быстр дивный сон, |
Во мне живет сейчас с такою силой, |
С такою сладкой болью бьется он". |
Как будто бы догадка в ней блеснула. |
19
Догадка, и сомненье, и вопрос, |
И нежность испытующей печали; |
Потом, когда прошло волненье слез, |
Как та, кого рыданья потрясали, |
Промолвила она: "В пустыне лет |
Оазисом она душе блистала, |
И нежен был тот благотворный свет; |
Своею грудью я ее питала, |
И страха не испытывала я, |
Я чувствовала, это дочь моя. |
20
Следила я за первою улыбкой, |
Когда она глядела на волну, |
И видела на этой влаге зыбкой |
Созвездия, и солнце, и луну, |
Протягивалась нежная ручонка, |
Чтоб из лучей один, любимый, взять, |
Но он в воде был, и смеялась звонко |
Она, что луч не мог ее понять, |
Как зыблились лучистые узоры. |
21
Мне чудились слова в ее глазах, |
Так много в них виднелось выраженья, |
И звуки сочетались на устах, |
Неясные, но полные значенья, |
Я видела в ее лице любовь, |
И пальчики ее моих искали, |
Одним биеньем билась наша кровь |
В согласии, когда мы вместе спали; |
Однажды, светлых раковин набрав, |
Мы выдумали много с ней забав. |
22
Пред вечером, в ее взглянувши очи, |
Усталую в них радость я прочла, |
И спали мы под кровом нежной ночи, |
Как две сестры, душа была светла; |
Но в эту ночь исчезло наслажденье, |
Она ушла, как легкий призрак сна, |
Как с озера уходят отраженья, |
Когда дымится пред грозой луна, |
Но та беда была венец всем бедам. |
23
Мне чудилось, в полночной тишине |
Явился вновь пловец из бездны водной, |
Ребенка взял и скрылся в глубине, |
Я увидала зыбь волны холодной, |
Когда, как раньше, быстро он нырнул; |
Настало утро - светлое, как прежде, |
Но жизни смысл, как камень, потонул, |
"Прости" мечтам, "прости" моей надежде; |
Я тосковала, гасла день за днем, |
Одна меж волн, с моим погибшим сном. |
24
Ко мне вернулся ум, но мне казалось. |
Что грудь моя была изменена, |
И каждый раз кровь к сердцу отливалась, |
Как я была той мыслью смущена, |
И сердце холодело на мгновенье; |
Но наконец решилась твердо я |
Прогнать мечту и вместе с ней мученье, |
Чтоб вновь ко мне вернулась жизнь моя, |
Хотя его безмерно я любила. |
25
И вновь владела разумом теперь, |
И я боролась против сновиденья. |
Оно, как жадный и красивый зверь, |
Хотело моего уничтоженья; |
Но изменилось все в пещере той |
От мыслей, что навеки незабвенны, |
Я вспоминала взгляд и смех живой, |
Все радости, что были так мгновенны; |
Я тосковала, гасла день за днем. |
Одна меж волн, с моим погибшим сном. |
26
Шло время. Сколько? Месяцы иль годы, |
Не знала я: поток их ровный нес |
Лишь день и ночь, круговорот природы, |
Бесследность дней, бесплодность дум и слез; |
Я гасла и бледнела молчаливо, |
Как облака, что тают и плывут. |
Раз вечером, в прозрачности прилива, |
Играл моллюск, что Ботиком зовут, |
Качался он, меж светлых волн играя. |
27
Когда же прилетел Орел, - ища |
Защиты у меня, тот Ботик мглистый, |
Как веслами, ногами трепеща, |
Пригнал ко мне челнок свой серебристый; |
И медленно Орел над ним летал, |
Но, видя, что свою ему тревожно |
Я пищу предлагаю, - перестал |
Ерошить перья он и осторожно |
Повис над нежным детищем волны, |
Роняя тень с воздушной вышины. |
28
И вдруг во мне душа моя проснулась, |
Не знаю как, не знаю почему, |
Вся власть былая в сердце шевельнулась; |
И дух мой стал подобен твоему, |
Подобен тем, что, светлые без меры, |
Должны бороться против зол людских. |
В чем было назначенье той пещеры? |
В глубоких основаниях своих |
Которой ум горит над тьмой могилы. |
29
И где мой брат? Возможно ль, чтоб Лаон |
Был жив, а я была с душою мертвой? |
Простор земли, как прежде, затемнен, |
Над ним, как раньше, саван распростертый, - |
Но тот покров клялась я разорвать. |
Свободной быть должна я. Если б птица |
Могла веревок где-нибудь достать. |
Разрушена была б моя гробница. |
Игрой предметов, сменой их Орла |
Я мысли той учила, как могла. |
30
Он приносил плоды, цветы, обломки |
Ветвей, - не то, что нужно было мне. |
Мы можем разогнать свои потемки, |
Мы можем жить надеждой в ярком сне: |
Я вся жила в лучах воображенья, |
То был мой мир, я стала вновь смела, |
Повторность дней и длительность мученья |
Мне власть бесстрашно-твердой быть дала; |
Как этот свет, что там за облаками. |
31
Мой ум стал книгой, и, глядя в нее. |
Людскую мудрость всю я изучила. |
Богатство сокровенное свое |
Глубь рудника внимательной открыла; |
Единый ум, прообраз всех умов. |
Недвижность вод, где видны все движенья |
Вещей живых, - любовь, и блески снов, |
Необходимость, смерть как отраженье, |
И сила дней, с надеждою живой, |
И вся окружность сферы мировой. |
32
Ткань мысли, сочетавшейся в узоры, |
Я знаками чертила на песках, |
Основность их читали ясно взоры, |
Чуть тронь узор, и вновь черты в чертах: |
Ключ истин тех, что некогда в Кротоне |
Неясно сознавались; и во сне, |
Меня как бы качая в нежном звоне, |
Твои глаза склонялися ко мне, |
Слова любви слагала в песнопенья. |
33
По воле я летела на ветрах |
В крылатой колеснице песнопений. |
Задуманных тобой, и в облаках |
Как бы хрустальных был мой юный гений; |
Вдвоем сидели мы в волнах лучей |
На берегу седого Океана. |
Счастливые, как прежде, но мудрей |
Мы были над могилою Обмана |
И Суеверья рабского; навек |
Был мудрым, чистым, вольным человек. |
34
Мои мечтанья все мои хотенья |
Осуществляли волею своей; |
Из теневой волны воображенья |
Они сзывали мне толпы людей, |
Лучистые я им бросала взоры, |
Их покоряла силой страстных слов. |
Проникла я в земные их раздоры, |
Я поняла войну земных умов, |
Их мыслям дать восторг пересозданья. |
35
Так стала вся Земля моей тюрьмой, |
И, так как боль мучений лишь преддверье |
И свет востока властвует над тьмой, |
Я видела, как гибнет Суеверье, |
Как пало Зло, чтоб не воскреснуть вновь. |
Как стали все и кротки, и счастливы, |
Как сделалась свободною любовь. |
Как нераздельно зажелтелись нивы, - |
Из крови и из слез взрастили мы |
Роскошный мир взамен былой тюрьмы. |
36
Потеряно не все! Есть воздаянье |
Для тех надежд, что ярко так горят. |
Бессильно, хоть венчанно, Злодеянье, |
Вокруг него кипит жестокий ад; |
Не заглушить слов правды и свободы, |
Грань смерти можно смело перейти, |
Есть души, что в тюрьме томятся годы, |
И все ж они как светоч на пути, |
Сверкает и горит непобедимо. |
37
Такие мысли светят нам теперь. |
Они в те дни мне пели, точно струны, |
Они для нас - в тот мир счастливый - дверь. |
Где не шумят вкруг острова буруны; |
Они как цвет фиалки, полной слез. |
Пред тем как день прольет потоки света, |
Как в Скифии растаявший мороз, |
Узнавший блеск весеннего расцвета, |
Те вестники, что посланы с небес, |
Предчувствия нелживости чудес. |
38
Так годы шли, - как вдруг землетрясеньем |
Была разъята в море глубина, |
Как будто схвачен мир был разрушеньем |
И смерть была вселенной суждена; |
Под громкий гул глубин и их раската |
В пещеру сверху лился водопад. |
Очнулась я, и вижу - все разъято, |
Приливы волн вокруг меня кипят. |
Кругом широко море расстилалось. |
39
Пред взором - воды, небо надо мной, |
На камне я разрушенном стояла, |
И с плеском, над вспененной глубиной, |
Скала, еще, еще скала упала, |
И вдруг - молчанье мертвое кругом. |
И ясно стало мне, что я свободна, |
Дрожала зыбь в безлюдии морском, |
Над влагой ветер ластился бесплодно, |
И луч горел в высоких Небесах. |
40
Мой дух бродил над морем и в лазури, |
Как ветер, что окутывает мыс |
Лелейно, - хоть поднять он может бури |
Уж день почти прошел; в лучах бледневших |
Корабль я увидала, там, вдали, |
На парусах он шел отяжелевших, |
И тени от него на зыбь легли; |
В испуге якорь бросили матросы. |
41
Когда они сидящей на скале |
Увидели меня, ладью послали; |
Зубцы утесов новых к ним во мгле |
И воды мчались, пенясь и звеня; |
Причаливши, - как я попала в море, |
Они спросили с робостью меня |
И смолкли, елейной жалостью во взоре, |
И молча мы поплыли над волной. |