Автор: | Шелли П. Б., год: 1817 |
Категории: | Поэма, Историческое произведение |
Песнь десятая
1
Не дух ли человеческий скрывался |
В коне, что громким ржанием прервал |
Наш сон, когда рассвет не зачинался? |
Иль тот, кто жив, велик ли он иль мал, |
С другими слит, живыми, и мышленьем |
Для всех один воздвигнут общий трон, |
Куда приходит каждый с приношеньем |
Посильным? И Земля, услышав стон |
Своих детей, сама, любя, тоскует, |
Своей любви богатства всем дарует? |
2
Я часто слышал нежный зов друзей |
В речах, рожденных не душой людскою: |
Мне пел с воздушной лаской Соловей |
Среди плюща, меж тем как я тоскою |
Был угнетен; в долинах я видал, |
Как Антилопы легкие блуждают, |
В их голосах родной мне звук вставал, |
Они, как люди, чувствуют, страдают; |
Что вот уж скоро день зажжет огонь. |
3
Тот конь могучий каждой ночью мчался |
Среди равнин, меж гор, во мгле ночной, |
И с пищею домой я возвращался; |
Но конь запятнан кровью был людской, |
Она текла везде: и в полумраке |
Волков я видел, коршунов и змей, |
Рычали одичавшие собаки, |
Гиены, с мерзкой жадностью своей, |
В ужасном мире трупами питались, |
Перед конем, как волны, размыкались. |
4
С пределов отдаленнейших земли |
Рабы к Тирану шли и шли толпами, |
Их деспоты в них злой огонь зажгли; |
И как на Юге, жгучими волнами, |
Пожар жжет травы, окружив стада, |
Так шли войска держав соединенных, |
Вождем тех рабских войск была Беда, |
Их путь - пожары деревень зажженных; |
И море - от бегущих кораблей. |
5
Они пришли от каждого народа, |
Толпы существ, лишившихся сердец, |
Не знавших, что такое есть Свобода; |
Они пришли с покорностью овец, |
Которых их пастух окровавленный |
Ведет на бойню; волей их владык |
Сюда пришел Татарин разъяренный, |
И Франк, и миллионы тех, чей лик |
Ветров Индийских ведал дуновенье, |
И Северные были здесь виденья. |
6
От Идумейских были здесь песков |
Толпы теней, - чудовищное братство, |
Сын Азии был слушаться готов, |
Когда его, исполненный злорадства, |
Европы хищный сын учил пускать |
Стрелу в грудь пастуха, что на высокой |
Скале сидел - и в счастье - убивать, |
У дикаря улыбкою широкой |
Учили злу враги, сгущая мрак. |
7
Исполненный позорного обмана, |
В тот самый час, когда он был спасен, |
Тиран воззвал к врагам, - и за Тирана |
Восстал за миллионом миллион. |
Другим владыкам, с горных башен, знаки |
Он подавал, - днем устремляя дым |
И зажигая цепь огней во мраке; |
Они пришли, соединились с ним, |
И в перемирье странное вступили |
Те, что волками меж собою были. |
8
Уж мириады к Деспоту пришли, |
Еще в дороге были миллионы; |
Кровь перед ним ручьем лилась в пыли, |
Средь палачей он жадно слушал стоны, |
Смерть посылал Тиран во все концы. |
"Я чувствую, что я теперь Владыка!" - |
Сказал он, принести велел щипцы, |
Огонь и дыбу и смеялся дико, |
Извлечь из тела могут долгий стон. |
9
"Но для чего вернутся дружины? - |
Спросил он. - Пусть мятежных бьют и бьют, |
Их миллионы, а из них единый |
Зажечь пожар способен: тлеет трут; |
Пусть, кроме тех, что здесь в стенах сокрыты, |
Погибнут все, и каждый пятый здесь |
Залог того, что дерзкие избиты, - |
Чтоб город был от них очищен весь!" |
Один солдат ответил: "О, владыка, |
Прости, но царство ночи многолико! |
10
И утренний уж близится огонь; |
Занес я руку над вождем ужасным, |
Вдруг вижу, мчится черный адский конь, |
Несется он под Ангелом прекрасным, |
Меч огненный у Ангела того". |
"Ты смеешь говорить со мной, несчастный? - |
Воскликнул Деспот. - Привязать его |
На дыбе; пусть за этот бред напрасный |
Кто женщину найдет и приведет. |
11
И если у него есть враг заклятый, |
Он может сжечь его. - Вперед! Скорей!" |
И вот копыт послышались раскаты, |
То конница помчалась средь полей, |
За нею потянулася пехота, |
Как облако, до отдаленных гор. |
Пять суток не сомкнула глаз дремота, |
И кровь лилась, заполнила простор, |
И в день шестой у города сгустилась, |
И на седьмой резня остановилась. |
12
Мир - на полях, в селениях пустых, |
Средь жалких, изуродованных мертвых. |
Мир - в городе, на улицах немых, |
Погостом неоглядным распростертых; |
Лишь там и сям безумной жертвы крик, |
Которую влачат к терзаньям пытки, |
И близкие? бледнеют, - вдруг язык |
Кричащего отметит в длинном свитке |
Мир, пиршество и песни без конца. |
13
День ото дня, как огненное око, |
Над оскверненной смертию Землей |
Катилось Солнце жгучее с востока, |
Колосьев редких вырощая строй; |
Оно, как факел Осени, горело, |
В лазури зной стоячий тяготел, |
Безветрием лазурь отяжелела, |
Объят был жаждой воздух, - и из тел |
Всю выпил влажность, этот пар гниенья |
Был скор, незримо было испаренье. |
14
К зверям пришла Чума, пришла Беда, |
Они вдыхали воздух зараженный, |
Их запах крови заманил сюда, |
Они пришли толпой многомильонной |
Вослед толпе враждующих людей, |
Себя сполна им трупы в пищу дали; |
Они теперь, как полчища теней, |
Свирепые и тощие, блуждали, |
К ним смерть являлась в судорогах, вдруг. |
15
В отравных реках рыбы умирали, |
И в чаще птицы гибли без следа; |
Род насекомых вымер; и стонали |
Последние исчахшие стада, |
Животные, глядя друг другу в лица, |
Кончались; а вкруг Города, всю ночь, |
Гиен худых рыдала вереница, |
Как дети, - точно им прося помочь, - |
И многие из матерей с тоскою |
Дрожали, болью тронуты такою. |
16
Средь минаретов, легких, как мечты, |
Эфиопийских коршунов чернели |
Ряды: вдруг коршун падал с высоты, |
И люди, вздрогнув, с ужасом бледнели. |
В тех знаках слишком ясной весть была, |
Что быть беде. И паника настала. |
Предчувствие пугающего зла, |
Во всех сердцах прикосновенье жала: |
Распространялся быстро, точно взгляд. |
17
С исходом года наступает холод, |
Венок листов срывая каждый день; |
Так вихрем к этим странным людям Голод |
Примчался, их орды сдавила Тень, |
И воздух застонал от новой пытки; |
У Смуты порожденья нет страшней, |
Хотя она рождает их в избытке, |
Питая тени тысячью грудей, |
Чуму, Резню, Ложь Мысли, Бич Заботы, |
Без век глаза их, чуток мрак дремоты. |
18
Есть нечего, хлеб вытоптан в полях: |
Стада погибли все; гнилые рыбы |
Лежали на зловонных берегах; |
Глубины вод, озер и рек изгибы - |
Без пищи; на поверхности ветров |
Нет тени крыльев птиц, как в дни былые; |
Пространстеа виноградников, садов, |
Все Осени амбары золотые |
Вес золота; дух Скряги изнемог. |
19
Нет хлеба - на базарах продавали |
Все гнусности, вплоть до кусков людских, |
При виде их у многих застывали |
От страха лица; в кладовых своих |
Взяв золота, скупец звенел им звонко; |
И дева, став от голода смелей, |
Себя продать хотела б; и ребенка, |
Влекомая слепой нуждой своей, |
Мать приносила, снова возвращалась, |
Его кормила грудью и кончалась. |
20
На род людской низвергся синий Мор. |
"О, если б сталь, что так еще недавно |
Здесь кровь лила, вновь ослепила взор! |
Когда б землетрясенье полноправно |
Взыграло, иль взметнулся б Океан! |
Напрасный вопль. Безумный строй несется |
Средь улиц, каждый пыткой обуян, |
И каждый воет, и горит, и жмется, |
Сидят на свежих грудах мертвецов. |
21
Теперь не голод был, а ужас жажды. |
Гнилою кучей тяжких темных тел |
Набит был, как котел, колодец каждый |
И мглой зеленой по утрам блестел. |
К ним все же притекали мириады, |
Чтобы залить огонь горячих мук |
Гниющей влагой мерзостной услады; |
Без мыслей, без стыда они вокруг |
Толклись, нагие, возрастов различных, |
В багровых язвах, в ранах необычных. |
22
Теперь была не жажда, дикий бред, |
Пред многими везде их образ тощий |
Шел рядом, от него спасенья нет, - |
Двойник упорный, полный тайной мощи, - |
И убивали жалкие себя, |
Чтобы уйти от привиденья сразу; |
Иные ж гибли, но, других губя, |
Распространяли радостно заразу; |
"Мы дождались небесного меча!" |
23
Порой живой был спрятан между мертвых. |
На площади, где водоем большой, |
Средь трупов, пирамидой распростертых, |
Крошившихся и принимавших зной, |
Был слышен вздох задавленный, о жизни; |
И было странно видеть красоту. |
Лежащую на этой гнусной тризне, |
Как бы во сне хранящую - мечту; |
Под золотом волос, как изваянье, |
Иной был в смерти - вне ее влиянья. |
24
В дворец Тирана Голод не входил, - |
Он пировал с покорною толпою |
Ханжей и стражей. Призрак их щадил, |
И не было Нужды: не так с Чумою, |
На все она свою роняет тень. |
Дай Голоду поесть, и он смеется, |
Проходит мимо, как минувший день; |
Но Волк-Чума за много миль несется, |
Не будет сыт он жалкой требухой. |
25
Так на пиру в дворце, средь безрассудства, |
Закованный в блестящую броню |
Или полураздетый для распутства, |
Вдруг преданный заразному огню, |
Смолкал на полуслове воин сильный, - |
Ночь новая в его входила взор, |
Вниз головой он падал в мрак могильный, |
Или сидел, застыв, глядя в упор, |
Иль выкликал, в припадке исступленья, |
Провидец ада, тьмы и угнетенья. |
26
Смутились и Владыки, и Жрецы; |
Они в своих обманах были смелы, |
И вот, по недосмотру, их стрельцы |
Спустили в них же гибельные стрелы: |
Приюта нет, а смерть идет, близка, |
И провожатый был слепец слепому; |
И шли, и шли по улицам войска, |
По направленью к Капищу большому, |
Напрасно умоляет Идол свой. |
27
Они кричали: "Боже, мы надменно |
Презрели поклонение тебе, |
Мы думали, что будем неизменно, |
Смеясь, противоборствовать судьбе: |
Но мы теперь полны стыдом и страхом, |
Будь милостив, о, мощный Царь Небес, |
Мы прах, и мы хотим смешаться с прахом, |
Дерзнули мы не знать твоих чудес, |
Но отпусти нам наши прегрешенья, |
Твоим рабам не дай уничтоженья. |
28
Всесильный Бог, лишь ты имеешь власть. |
Кто те, что пред тобою будут смелы? |
Коль ты кого задумаешь проклясть, |
Кто сдержит наказующие стрелы? |
Кто сдержит ток нарывного дождя? |
Будь милосерд в своей победной силе! |
Твоих врагов, как пашню, бороздя, |
В один алтарь мы Землю превратили, |
Где кровью дерзновенных был ты чтим. |
29
Низлив на этот Город нечестивый |
Ток мщенья, ныне гнев свой отзови. |
Клянемся мы тобой, что мир строптивый, |
Покорные, потопим мы в крови, |
Лишь только дай свое соизволенье |
Дружине умоляющей твоей, |
Мы приготовим страшные мученья, |
Ад дьяволов и медленных огней |
Для дерзких, что искупят долгим стоном |
Насмешку над святым твоим законом". |
30
Они так чтили, бледные, дрожа, |
Огромный призрак собственного сердца, |
Как бы завесу, с трепетом держа |
Пред каждым чуждым светом иноверца; |
Из Храма вышли; между тем Чума |
То одного сражала, то другого, |
Внезапная в глазах вставала тьма, |
Исполненная ужаса немого, |
Был прославляем каждым бог иной. |
31
Ормузд, и Моисей, и Фо, и Брама, |
И Заратустра, Будда, Магомет, |
Пред зданием оставленного храма |
Возник имен, паролей дикий бред; |
Вздевая руки, каждый исступленный |
Кричал: "Наш Бог есть Бог, и только он!" |
И бой уж надвигался, разъяренный, |
Вдруг каждый точно льдом был охлажден: |
Раздался голос, жуткий, как шипенье, |
Под клобуком возникло привиденье. |
32
То был ревнивый Иберийский жрец, |
От запада привел он легионы, |
В его словах - расплавленный свинец, |
Удел неверных - пытки, казнь и стоны; |
Он был зловещим даже для друзей, |
Притворство жило в нем и вместе злоба, |
Как узел двух сплетенных тесно змей, |
Как двойня под одною крышкой гроба; |
Страшась Небес, он людям мстить хотел. |
33
Но более всего он ненавидел |
Свет мудрости и вольного ума. |
Уж он, дрожа, в воображенье видел, |
Что Идола его разъята тьма; |
В Европе уже искрилось веселье, |
В предчувствии, что кончен сумрак снов, |
И много жертв, в одной с убийцей келье, |
Узнали гнет колодок и оков, |
И видели, что дети их ханжами |
Захвачены и быть должны рабами. |
34
В Европе он не смел карать огнем |
Или мечом неверных, только пытки |
Мог назначать законным он путем, |
Но у закона слишком длинны свитки. |
И вот, на время - в мире, был он там, |
Где Бог его презреньем беспредельным |
Был окружен: он ждал, чтобы Ислам |
Возник как бич врагам его смертельным; |
И был он людям - нетерпимый враг. |
35
"Умолкните! - вскричал он. - После смерти, |
Когда настанет Страшный День Суда, |
Чей Бог есть Бог, узнаете, - о, верьте, |
За все ошибки в вере вы тогда |
Заплатите мученьем бесконечным. |
Но месть теперь на землю снизошла |
За то, что, над судом смеяся вечным, |
Болезнь нечестья смелой быть могла, |
И потому возмездья вас коснулись, |
Основы государства пошатнулись. |
36
Вы думаете, сдержит Бог Чуму |
В ответ на ваши стоны и рыданья? |
Ее по милосердью своему |
Таил он, было долго ожиданье, |
И выпустил на волю, наконец, |
Судить его врагов: так что ж, мы стоим, |
Чтоб этот Полномочный божий жрец |
В служении своем был беспокоим? |
Пока живет его врагов чета. |
37
Да, голод есть в глубокой бездне ада. |
И зев раскрыт у змей огнистой тьмы, |
Они от нас не отрывают взгляда, |
В их пасти все, что пали от Чумы, |
Они кишат, как рыбы в мелководье, |
Им голодно, хотят пожрать они |
Их братьев, Сатанинское отродье, |
Что манит души в вечные огни; |
Они хотят железными клыками |
Натешиться над гнусными сердцами. |
38
Чуме велит умолкнуть Царь Небес; |
Возвышенный костер нагромоздите, |
Ветвистый оборвите целый лес, |
Камеди ядовитой положите, |
Она лениво будет липнуть, жечь, |
Прокрадываясь медленной походкой, |
Огонь пройдет по сучьям, будет жечь, |
Под красною железною решеткой, |
Стоножки, скорпионы, ленты змей. |
39
На тот костер Лаона и Лаону |
Взведите, медью жаркою их слив. |
Тогда молитесь Высшему Закону. |
Услышан будет Небом ваш призыв". |
Он смолк, они молчание хранили, |
Меж тем как отзвук голоса вдали |
Стихал, как в сказке молкнет отзвук были, |
И на колени, злобный, встал в пыли, |
И бормотал проклятья, и в раздоре |
Толпа заволновалася, как море. |
40
Тот голос был как властный ураган, |
В легенде растворивший двери Ада: |
Разверзся, мнилось, огненный туман. |
Раскрылася небесная громада, |
Возник как будто трон на облаках, |
На нем Судья, окутанный грозою, |
В душе у всех восстал безвестный страх, |
Сдавил их всех палящей полосою; |
Когда кругом кипит пожар лесной. |
41
То было утром - в полдень, между мертвых! |
И средь живых, глашатай возгласил: |
"Владыка стран, как море, распростертых, |
В своем совете высшем так решил: |
Кто приведет Лаона иль Лаону |
Живыми иль обоих их убьет, |
Наследник царства будет по закону, |
Но кто живьем обоих приведет, |
Тот вступит в брак с владетельной Княгиней |
И будет, равным, царствовать отныне". |
42
До ночи был костер нагроможден |
И сверху был решеткою украшен, |
А снизу страшным ложем гадов; он |
Превыше был окрестных мощных башен; |
Страх следует покорною стопой |
За Злобою, не чувствуя обиды, - |
Был создан сумасшедшею толпой |
Огромный темный остов пирамиды; |
Толклись, несли еще, еще ветвей. |
43
Настала ночь, беззвездная, немая, |
Толпа ждала вкруг этого костра, |
Глубокое молчанье сохраняя, |
Войска не расходились до утра; |
И только змей свистанье и шипенье |
Порою раздавалось в этой тьме, |
Да кто-нибудь в дремотное забвенье |
Впадал, поддавшись бешеной Чуме, |
В веселии она носилась диком, |
Свой путь в толпе отметив быстрым криком. |
44
Настало утро, - в полчищах людей |
Безумье, Голод, Страх, Чума крылами |
Тела нагромождали: так ручей |
Живые бледный составляли круг; |
Пред полднем вспыхнул страх всеобщий ада, |
Панический, как голод, как недуг, |
Он всех душил удавной силой яда; |
"Чу! Чу! Они идут? |
О, Боже, близок час твой, близок суд!" |
45
Жрецы, Святоши были в полной силе, |
Они в толпе бродили, и одни |
Являли рвенье, а другие были |
Они кричали, надо богохульных. |
Иначе не насытим адских змей. |
И вот зажглись, как в пиршествах разгульных, |
Три сотни алчных пламенных печей, |
Родным сжигался в ревности примерной. |
46
В свирепом дыме полдень потонул, |
Вечерний ветер прах развеял серый, |
От этих жертв, на время, бред уснул, |
Кто скажет, что случилось в темноте, |
Добра и зла кто уровень отметит? |
Он тайну к должной приведет черте |
И лабиринт людской души осветит, |
С тоской в борьбе - не час, не год один. |
47
Так, мать одна троих детей со смехом |
Приволокла к огню и умерла; |
И преданные мерзостным утехам |
Что ели трупы, в Небе трон узрели |
И Ангела, и Ангел тот - она; |
И в ту же ночь, как на восторг веселий, |
К огню один, как бы под властью сна, |
"Я - он! В огонь - скорее!" |
И был сожжен, и умер, пламенея. |
48
И в ту же ночь ряд нежных юных дев, |
Прекрасных, как живые изваянья, |
Сгорел, под тихий сладостный напев, |
Одетые как бы сияньем снов, |
Они в огне ложились, как в постели, |
"Свобода" - было слышно между слов |
Той песни, что они, сгорая, пели, |
Сгорели, их последний час был тих. |