Заговор Фиеско в Генуе.
Четвертое действие.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Заговор Фиеско в Генуе. Четвертое действие. (старая орфография)

ЧЕТВЕРТОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Ночь. Внутренний двор дворца Фиеско. Зажигают фонари, приносят оружие. Один из флигелей замка ярко освещен.

ПЕРВЫЙ ВЫХОД.

Бургоньино вводит солдат.

Бургоньино, Стой! к большим воротам четверо часовых. По два к каждой двери дворца (часовые занимают свои места). Впускать всех, кто захочет войти. Не выпускать никого. Кто прибегнет к силе - заколоть. (Уходит с остальными в замок. Часовые прохаживаются. Пауза).

ВТОРОЙ ВЫХОД.

Часовые (у главных ворот окликают). Кто идет? (Входит Центурионе).

Центурионе. Друг Лаванья. (Идет наискось через двор к воротам дворца справа).

(там). Назад!

Центурионе (изумляется и идет к воротам слева).

Часовые (слева). Назад!

Центурионе (останавливается пораженный. Пауза. Потом, обращаясь к часовому слева). Друг, где мне пройти; смотреть комедию?

Часовой. Не знаю.

Центурионе (ходит взад и вперед с возрастающим недоумением, потом часовому справа). Друг, когда начнут играть комедию?

Часовой. Не знаю.

Центурионе , видит оружие; поражен). Друг, что это значит?

Часовой. Не знаю.

Центурионе (испуганно кутается в плащ). Странно.

Часовые (у главных ворот окликают). Кто идет?

ТРЕТИЙ ВЫХОД.

Те-же и Цибо входит.

Цибо (входя). Друг Лаванья.

Центурионе. Цибо, где мы?

Цибо. Что?

Центурионе

Цибо. Где? Что?

Центурионе. У всех дверей часовые.

Цибо. Тут лежит оружие.

Центурионе. Никто ничего не объясняет.

Цибо. Это удивительно.

Центурионе. Который час?

Цибо. Восемь уж пробило на башне.

Центурионе. Фу! чертовски холодно.

Цибо. Восемь часов назначенное время.

Центурионе (покачав головой). Тут что то не ладно.

Цибо. Фиеско затеял какую нибудь шутку.

Центурионе

Цибо. Тише! тише! тише!

Центурионе. Правый флигель замка ярко освещен.

Цибо. Ты ничего не слышишь? ничего?

Центурионе. Глухой говор внутри и вместе с тем...

Цибо. Неясные звуки; словно латы ударяются о латы.

Центурионе. Ужасно! ужасно!

Цибо. Карета останавливается у ворот.

Часовые (у главных ворот окликают). Кто идет?

ЧЕТВЕРТЫЙ ВЫХОД.

Те-же и четверо Ассерато.

Ассерато (входя). Друг Фиеско.

Цибо. Это четверо Ассерато.

. Доброго вечера, земляк.

Ассерато. Мы идем смотреть комедию.

Цибо. Счастливого пути.

Ассерато. Вы разве не идете с нами?

Центурионе. Ступайте вперед. Мы еще подышем свежим воздухом.

Ассерато. Скоро начнется. Пойдемте (идут дальше).

Часовой. Назад!

Ассерато. Что такое? это из рук вон!

Центурионе (смеясь). Нет, вон из дворца!

Ассерато

Цибо. Очевидно. (Музыка в правом флигеле).

Ассерато. Слышите симфонию? должно быть, комедия начинается.

Центурионе. Мне сдается, что она уже началась, - и мы разыгрываем в ней роль дураков.

Цибо. Не слишком-то тут жарко. Я уйду.

Ассерато. Здесь оружие.

Цибо. Пустяки! театральная бутафория.

Центурионе. Чтож нам здесь стоять, как дуракам у Ахерона? Пойдемте в кофейную! (Все шестеро идут к воротам).

Часовые (резко кричат). Назад!

Центурионе. Убийство и смерть! мы попались в западню.

Цибо. Мой меч говорит: не на долго.

. Вложи назад! вложи! граф честный человек.

Цибо. Проданы! преданы! комедия была салом для приманки; за мышенком захлопнулась крышка.

Ассерато. Не дай Бог. Мне страшно подумать, чем это разыграется.

ПЯТЫЙ ВЫХОД.

Часовые. Кто идет? (Веррина и Сакко входят).

Веррина. Друзья дома. (Входят сем других дворян).

Цибо. Его доверенные. Теперь все объяснится.

Сакко (продолжая разговаривать с Верриной). Как я вам сказал, у ворот Фомы в карауле Лескаро, лучший офицер Дориа, преданный ему слепо.

Веррина. Это меня радует.

Цибо (к Веррине). Вы приходите кстати, Веррина, чтоб всех нас вывести из заблуждения.

Веррина

Центурионе. Мы приглашены смотреть комедию.

Веррина. Так у нас одна дорога.

Центурионе (нетерпеливо). Дорога в могилу. Она мне известна. Вы видите, у всех дверей часовые! зачем это?

Цибо. Зачем тут оружие?

Центурионе. Мы здесь стоим, как под виселицей.

Веррина. Граф придет сам.

Центурионе. Он мог-бы поторопиться. Мое терпенье готово лопнуть. (Дворяне вглубине прохаживаются).

Бургоньино (выйдя из дворца). Как дела в гавани Веррина?

Веррина

Бургоньино. Дворец Фиеско тоже набит солдатами.

Веррина. Теперь уж скоро девять часов.

Бургоньино. Граф очень долго ведет дело.

Веррина. Все-таки слишком быстро для своих надежд. Бургоньино, я холодею, как лед, когда мне иные мысли приходят в голову.

Бургоньино. Отец, не торопись.

Веррина. Там нет торопливости, где невозможно медлить. Если я не выполню второго убийства, я никогда не прощу себе первого.

Бургоньино. Но когда должен умереть Фиеско?

Веррина. Когда Генуя освободится, - Фиеско умрет!

Часовые. Кто идет?

ШЕСТОЙ ВЫХОД.

Фиеско (входя). Друг Часовые отдают честь). Добро пожаловать, дорогие гости! Вы верно негодовали, что хозяин дома так долго заставил себя ждать. Простите (тихо Веррине). Готово?

Веррина (ему на ухо). Как нельзя лучше.

Фиеско (Бургоньино). Ну?...

Бургоньино. Все как надо.

Фиеско (Сакко). Ну?...

Сакко. Все хорошо.

. А Кальканьо?

Бургоньино. Еще не пришел.

Фиеско (громко часовым). Запереть ворота! (Снимает шляпу и с непринужденной важностью выступает вперед к собравшимся). Господа! я позволил себе пригласить вас на спектакль, но не как зрителей, а для того, чтобы распределить между вами роли. Друзья мои, мы довольно долго сносили дерзости Джанеттино Дориа и надменность Андреа. Если мы хотим спасти Геную, друзья, времени терять нечего. Как вы думаете, для чего двадцать галер заполняют нашу гавань? Для чего это Дориа заключают политические союзы? Для чего чужестранное войско привлечено в: самое сердце Генуи? Теперь уж нечего больше роптать и проклинать. Чтоб все спасти; - надо на все отважиться. Отчаянная болезнь требует смелого лекарства. Есть-ли в вашем собраньи хоть один, кто был-бы настолько безразличен, чтобы равного себе признать над собой господином? (Ропот). Здесь нет ни одного, предки которого не окружали колыбель Генуи. Чем! - ради всего святого, - чем? чем выдаются эти два гражданина, что они дерзким полетом поднимаются над нашими головами? (Сильный ропот). Каждый из вас торжественно призывается вести дело Генуи против её угнетателей. Ни один из вас ни на волос не может поступиться своими правами, не предавая в то-же время основ всего государства. (Бурное движение слушателей прерывает, потом он продолжает). Вы это чувствуете? Стало быть, все выиграно. Я уже сделал приготовления к тому, чтобы проложить дорогу к славе. Хотите следовать за мной? Я готов вести вас. Вы только что с ужасом взглянули на эти приготовления, - теперь они должны возбудить в вас смелый, геройский дух. Дрожь страха должна перейти в горячее, славное рвение быть с этими патриотами и со мной за одно, и окончательно низвергнуть тиранов. Успех будет благоприятствовать отважной попытке, потому что мои приготовления хороши. Задуманное справедливо, потому что Генуя страдает. Замысел этот сделает нас безсмертными, потому что он опасен и велик.

Центурионе (в бурном волнении). Довольно! Генуя будет свободна! С этим лозунгом - хоть против ада.

Цибо. И кого это не разбудит от его дремоты, тот задыхайся галерным каторжником у весла, пока не освободит его труба страшного суда.

. Вот речь достойная мужа! Теперь только вы заслужили, чтоб я сказал вам об опасности, висевшей над вами и Генуей (подает им список мавра). Посветите, солдаты. (Дворяне толпятся у факела и читают). Все шло, как я желал, друг.

Веррина. Но не говори так громко. Там на левом крыле я видел, как у иных побледнели лица и задрожали колена.

Центурионе (с бешенством). Двенадцать сенаторов! Адский замысел! Все беритесь за мечи!

(Все схватывают приготовленное оружие, кроме двоих).

Цибо. Бургоньино, твое имя тоже тут написано.

Бургоньино. И сегодня-же, по воле Господа, оно будет запечатлено на глотке Дориа.

Центурионе. Два меча еще лежат.

Цибо. Что? что?!

Центурионе. Двое не взяли мечей.

. Мои братья не могут видеть крови. Пощадите их.

Центурионе (запальчиво). Что? что? не; могут видеть крови тиранов? Разорвите трусов! выбросьте их вон из республики, этих выродков её! (Некоторые из присутствующих злобно бросаются на братьев Ассерато).

Фиеско (останавливает их). Стойте! стойте! рабам ли должна быть благодарна Генуя за свою свободу? Потеряет ли наше золото свой ясный звон из-за этого дрянного металла? (Он освобождает их). Вы, господа, должны довольствоваться одной из комнат моего дворца, пока не разрешится наше дело. (Часовым). Вот два арестанта! вы за них отвечаете! Двух часовых при них поставить. (Их уводят).

Часовые (у ворот). Кто там? (Стучат в ворота за сценой).

Кальканьо (кричит боязливо).

Бургоньино. Это Кальканьо. Что значит его ради Бога"?

Фиеско. Отворите ему, солдаты.

СЕДЬМОЙ ВЫХОД.

Те-же. Кальканьо, испуганный и задыхающийся.

Кальканьо. Кончено! кончено! спасайся, кто может! все погибло!.

Бургоньино. Что погибло? Разве они отлиты из меди? разве наши мечи прутья?

Фиеско. Одумайся, Кальканьо! недоразумение тут было бы непростительно.

Кальканьо.Мыи реданы. Адская правда. Мерзавец ваш мавр, Лаванья! я только что из дворца синьории. Он был на аудиенции у герцога.

(Все дворяне бледнеют, даже Фиеско меняется в лице).

Веррина (решительно часовым у ворот). Солдаты, протяните ко мне ваши аллебарды, я не хочу умереть от руки палача.

Фиеско (спокойнее). Куда? что вы делаете? Провались в ад, Кальканьо! Это был слепой страх, господа! (К Кальканьо). Баба! как можно это было говорить перед этими мальчишками? - и ты, Веррина? Бургоньино, и ты? - куда ты?

Бургоньино (горячо). Домой, убить мою Берту и вернуться сюда.

Фиеско (разражается хохотом). Останьтесь! стойте! таково ли мужество тех, кто собирается убить тиранов? Ты мастерски сыграл свою роль, Кальканьо! Вы не заметили, что гта новость явилась по моему распоряжению? Кальканьо, говорите, не я-ли вам приказал испытать этих римлян?

Веррина. Ну, если ты можешь смеяться, я готов верить или никогда больше не буду считать тебя человеком.

Фиеско. Стыдитесь, мужи! попасться в таком мальчишеском испытаньи! Беритесь опять за оружие. Вы пойдете в бой, как медведи, чтобы сгладить всякий след этой зазубрины. (Тихо Кальканьо). Были вы сами там?

Кальканьо. Я протиснулся между драбантами, чтобы узнать пароль у герцога, согласно порученью; когда я уходил, привели мавра.

(громко). Итак, старик в постели! Мы его поднимем с пуховика барабанным боем. (Тихо Кальканьо). Долго говорил он с герцогом?

Кальканьо. Мой внезапный страх и близость опасности для вас не позволили мне остаться там больше двух минут.

Фиеско (громко и весело). Смотри-ка, как наши земляки еще дрожат!

Кальканьо. Вам-бы тоже не следовало так скоро высказываться. Но, ради Бога, граф, что мы выиграем от вашей хитрости?

Фиеско. Время - друг! и потом первый страх теперь миновал. (Громко). Эй! принести вина! (Тихо). И что же герцог, побледнел? (Громко). Веселей, братья, мы еще выпьем в честь пляски нынешней ночи. И что же герцог, побледнел?

Кальканьо. Должно быть первое слово мавра было: "заговор" - старик отступил назад белее снега.

Фиеско (смущенный). Гм! гм! дьявол хитер, Кальканьо! Мавр ничего не предал, пока не приставили ножа к их глоткам. Теперь он, конечно, их Ангел-хранитель. Мавр хитер. (Ему подают бокал вина, он обращается к собранию и пьет). За наше доброе счастье, товарищи! (Стучат в ворота за сценой).

Часовые. Кто там?

Голос (до сценой). По приказу герцога. (Дворяне в отчаяньи мечутся по двору).

Фиеско (бросается к ним). Нет, дети, не пугайтесь! не пугайтесь! я тут. Живо! уберите прочь оружие, будьте мужчинами, прошу вас. Этот посланный дает мне надежду, что Дориа еще сомневается. Войдите в дом. Успокойтесь. Отоприте, солдаты. (Все уходят. Ворота отворяют).

Фиеско как бы только что выйдя из дворца. Три немца, ведущие связанного мавра.

Фиеско. Кто звал меня во двор?

Немец. Проведите нас к графу.

Фиеско. Граф здесь. Что вам надо?

Немец (отдает ему честь). Герцог желает вам доброго вечера. Он передает вашей милости этого мавра связанным. Мавр безстыдно наболтал на вас. Остальное скажет вам записка.

Фиеско (берет равнодушно записку). Не пророчил-ли я тебе еще сегодня - быть на галере? (Немцу). Хорошо, друг. Передай мое почтение герцогу.

Мавр (немцу вслед). И мое тоже... Да скажи ему, герцогу, - если-б он прислал сюда не осла, так узнал-бы, что в замке спрятаны две тысячи солдат. , дворяне возвращаются).

ДЕВЯТЫЙ ВЫХОД.

Фиеско. Заговорщики. Мавр с дерзким видом посредине.

Заговорщики (отступают трепещущие при виде мавра). А! что такое?

Фиеско (прочитав записку, с затаенной злобой). Генуэзцы, опасность миновала, - но и заговор тоже.

Веррина (восклицает в изумлении). Что? Разве оба Дориа умерли?

Фиеско (в сильном волнении). Видит Бог, я был готов встретить всю военную силу республики, - но к этому я не был приготовлен! Слабый старик четырьмя строками разбивает полторы тысячи человек. (Безсильно опускает руки). Дориа разбивает Фиеско!

Бургоньино

Фиеско (читает). "Лаванья, мне сдается, что у вас со мной одна судьба: за ваши благодеяния вас награждают неблагодарностью. Этот мавр предостерегает меня от заговора. Я посылаю его к вам связанного обратно и нынешней ночью буду спать без телохранителей". (Роняет бумагу, все оглядываются друг на друга).

Веррина. Ну, Фиеско?

Фиеско (с благородством). Дориа может победить меня в великодушии? Чтоб одной из добродетелей недоставало в роде графов Фиеско? Нет! так же верно этого не будет, как то, что я - я. Разступитесь вы! я пойду туда и во всем сознаюсь! (Хочет бежать из ворот).

Веррина (останавливая его). Что ты обезумел, что-ли? Разве мы собирались устроить какое нибудь мошенничество? Как? или не было это дело всего отечества? как? или ты хотел убить только Андреа, а не тирана? Стой! говорю я! - я арестовываю тебя, как изменника страны.

Заговорщики. Вяжите его! Валите на землю.

Фиеско (вырывает у одною из них меч и прокладывает себе дорогу). Осторожней! Кто первый набросит узду на тигра? Видите, господа, я свободен, мог бы пройти, куда мне угодно. Теперь я хочу остаться, потому что я передумал.

. Обдумали ваш долг?

Фиеско (вспыхнув гордо). А! мальчик учитесь хорошенько понимать ваш долг относительно меня, а мне его никогда не указывайте! Успокойтесь, господа, все останется попрежнему. (Мавру, которому разрезал веревки). Заслуга твоя в том, что ты дал повод совершиться великому делу - беги!

Кальканьо (сердито). Что? что? язычник будет жить? жить за то, что он всех предал?

Фиеско. Жить за то, что он вам всем нагнал страху. Беги, негодяй! По! старайся, чтоб Генуя была у тебя за плечами. Могут, пожалуй, на тебе выместить недостаток своего мужества.

Мавр. Это значит, что дьявол шельму не погубит. Покорный слуга, господа! Я уж вижу, что в Италии не растет веревки для меня. Надо мне поискать ее, где нибудь в другом месте. (Убегает со смехом).

ДЕСЯТЫЙ ВЫХОД.

Входит слуга. Те-же без мавра.

Слуга. Графиня Империали три раза уже спрашивала о вашей милости.

Фиеско(Слуга уходит). Я здесь на бумаге росписал вам все ваши роли. Только бы каждый исполнил свою - больше говорить нечего. Веррина прежде всего пойдет в гавань, когда корабли будут взяты, он даст сигнал к возстанию пушечным выстрелом. Я иду! меня ждет еще одно важное дело. Вы услышите звон колокольчика, и все вместе сойдетесь в концертной зале. А пока войдите в дом и прошу отведать моего Кипрского. (Расходятся).

ОДИННАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Концертное зало.

Леонора. Арабеллла. Роза. Все в страхе.

Леонора. Фиеско обещал придти в концертное зало и не приходит. Одиннадцать часов пробило. Дворец гудит от толпы людей и оружия, а Фиеско не приходит.!

Роза. Вы должны спрятаться за занавесью. Зачем только это понадобилось графу?

Леонора. Он этого хочет, Роза, и с меня довольно, чтоб быть послушной; довольно, Белла, чтоб не было во мне; никакого страха, - и все таки я так дрожу, Белла, и сердце мое бьется ужасно. Ради Бога, милые, не отходите ни одна от меня.

Белла. Не бойтесь ничего. Наша боязнь держит на стороже наш разум.

Леонора. Куда я ни взгляну, все мне встречаются незнакомые лица, как привидения, туманные, изнуренные. Кого я окликаю, тот дрожит, как пойманный, и убегает во мрак ночи, в это ужасное пристанище нечистой совести. Если кто и отвечает, так таинственным полузвуком, который колеблется, едва осмеливаясь сорваться с дрожащого языка. Фиеско? - я не знаю, что тут куют, какие ужасы, - только моего Фиеско (грациозно складывая руки) укройте, небесные силы!

Роза (испуганно).

Белла. Это там ходит часовой (Часовой кричит за сценой: "идет?" ему отвечают).

Леонора. Сюда идут! скорей за занавесь! (Оне прячутся).

ДВЕНАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Джулия и Фиеско разговаривая.

Джулия (очень взволнованная). Перестаньте, граф! Теперь уж не равнодушный слух встречает ваши любезности, а кипучая кровь. Где я? здесь нет никого, кроме обольстительной ночи! куда ваши разговоры заманили мое беззаботное сердце?

Фиеско. Туда, где робкая страсть делается смелей, и увлечение свободней беседует с увлечением.

Джулия. Остановись, Фиеско, во имя всего святого не иди дальше! Если-б ночь не была так темна, ты бы увидал, как разгорелись мои щеки и сжалился бы надо мной.

Фиеско. Очень ошибаешься, Джулия! Тогда-то именно мое чувство, увидав огненное знамя твое, тем смелее перешло бы к нему. (

Джулия. Фиеско, твое лицо горит, как в лихорадке, и твоя речь тоже. Горе! я и в себе чувствую дикий, преступный огонь. Пойдем в освещенную комнату, прошу тебя. Возбужденные чувства могли бы заметить опасный намек этого мрака. Уйди. Эти расходившиеся мятежники могли бы свершить свои безбожные деянья за спиной стыдливого дневного света. Уйди к людям, умоляю тебя.

Фиеско (настойчивее). Как ты напрасно безпокоишься, моя милая. Когда-же властительница боялась своего раба?

Джулия. О, вы мужчины - и это вечное противоречие! Как будто вы не самые опасные победители, когда вы отдаетесь пленниками нашему самолюбию. Должна-ли я тебе во всем признаться, Фиеско? В том, что только мой порок охранял мою добродетель? что только моя гордость осмеивала твое ухаживанье? что только из-за этого устояли мои принципы? Ты отчаиваешься в своей хитрости и ищешь защиты в крови Джулии. Тут мои принципы меня покидают.

Фиеско (легкомысленно-дерзко). И что ты потеряла в этом?

Джулия (взволнованно и горячо). Но если я отдам ключ к моей женственной святыне и этим ты заставишь меня краснеть со стыда, если хочешь? Могу-ли я потерять что-нибудь меньше, чем все? Хочешь-ли ты больше знать, насмешник? Ты хочешь слышать признание, что вся наша женская, таинственная мудрость только жалкое приготовление, чтобы отстоять слабейшую сторону нашего существа, которая все таки в конце концов осаждается вашими клятвами, и (сознаюсь в этом краснея) так охотно желала-бы быть побежденной, так часто изменнически отдается врагу при первом-же взгляде добродетели в сторону. И все-то наши женския уловки воюют из-за этой беззащитной игры, как на шахматной доске офицеры отстаивают беззащитного короля! Нападешь ты врасплох на него - мат! и кончена игра. (После паузы, серьезно). Вот тебе картина нашего хвастливого убожества - будь великодушен.

Фиеско. И все таки, Джулия, где-же лучше можешь ты сложить это сокровище, как не в моей бесконечной страсти.

Джулия. Конечно. Нигде лучше и нигде хуже. Слушай,Фиеско, как долго протянется эта бесконечность? Ах, я и так уж слишком несчастливо вела игру, чтобы не прибавить еще и последняго. Я твердо верила моей красоте, что она покорит тебя, но я не доверяю её всемогуществу, чтоб удержать тебя... Ах, что же я такое говорю? (

Фиеско. Два греха единым дыханьем! Тут недоверие к моему вкусу и оскорбление величества для твоей привлекательности. Что из двух труднее простить?

Джулия (утомленная, подавленная, растроганная). Ложь есть оружие ада, она для Фиеско больше не нужна, чтоб победить его Джулию. (Она падает обезсиленная на софу, - потом после паузы торжественно). Слушай, дай тебе сказать еще словцо, Фиеско: пока мы еще уверены в своей добродетели - мы героини, когда мы за нее боремся - мы дети... (глядит на него резко и в упор) - но мы фурии, когда мы за нее мстим. Слушай - а что, если ты хладнокровно душишь меня, Фиеско?

Фиеско (сердитым тоном). Хладнокровно? Ну, клянусь Богом! чего-же еще требует ненасытное тщеславие женщины, когда оно видит перед собою пресмыкающагося мужчину и все таки сомневается? - А, он вполне опять пробуждается, я это чувствую. (Принимая холодный тон). Еще во-время у меня глаза открылись. Что-же это я вымаливал сейчас, как милостыню! Ведь малейшее унижение мужчины есть расточительность в сравнении даже с величайшей благосклонностью женщины. (С низким холодным поклоном). Ободритесь, madame, теперь я вам не опасен.

Джулия (поражена).

Фиеско (крайне равнодушно). Нет, madame, вы совершенно правы, мы оба только один раз можем играть нашей честью. (Вежливо поцеловав у нея руку). Я буду иметь удовольствие засвидетельствовать вам мое почтение в гостинной (хочет быстро уйти).

Джулия (за ним, не пуская его). Останься! ты обезумел, что-ли? останься! Стало быть должна я сказать... Сказать то, чего бы не вынудил у моей гордости весь род мужской на коленях... в слезах... под пыткой? Горе! и эта глубокая тьма еще слишком светла, чтоб скрыть пожар на моих щеках, вызванный моим признаньем! Фиеско! О, это пронзит сердца всех женщин. Весь мой пол будет вечно меня ненавидеть. Я боготворю тебя, Фиеско! (Бросается к его ногам).

Фиеско (отступает три шага, оставляет ее лежат и торжествуя смеется). Я жалею об этом, синьора! (Он подымает занавес и выводит Леонору). Вот моя жена - она божественная женщина. (Обнимает Леонору).

Джулия (с криком вскакивает). А! какой неслыханный обман!

Заговорщики, входящие сразу. Дамы с другой стороны. Фиеско, Леонора и Джулия.

Леонора. Супруг мой, это было слишком строго.

Фиеско. Дурное сердце заслуживает не меньшого наказания. Я обязан был дать это удовлетворение твоим слезам. (Собравшимся). Нет, милостивые господа и дамы, я не привык при всяком случае вспыхивать трескучим, детским пламенем. Людския глупости долго меня забавляют, прежде чем разсердить. Эта женщина заслужила весь мой гнев, потому что она примешивала вот этот порошок этому ангелу. (Он показывает ядовитый порошок собранию. Все с отвращением отступают).

Джулия (в бешенстве кусая губы). Хорошо! хорошо! синьор! очень хорошо! (Хочет уйти).

Фиеско (приводит ее за руку назад).

Джулия (дрогнув). Я этого не могу выдержать! но берегись! (С угрозой). Дориа грозно повелевает в Генуе, - и я его сестра.

Фиеско. Очень плохо, если это последнее проявление вашей злости. К сожалению, я должен известить вас, что Фиеско ли Лаванья свил веревку из украденной вашим светлейшим братом диадемы - и намеревается нынешней-же ночью на этой веревке повесить вора республики. (Она бледнеет, он злобно смиъется). А! вы этого не ожидали, и видите-ли (ядовито продолжает), оттого-то я и нашел нужным занять чем нибудь непрошенные глаза вашей семьи; оттого-то и наряжался (указывая на нее) в это арлекинское платье; оттого-то (указывая на Леонору) я терзал это сокровище. - и вот дикий зверь благополучно ринулся в блестящую ловушку. Благодарю за вашу услужливость, синьора, и сбрасываю мои театральные украшения. (Передает ей её силуэт с поклоном).

Леонора (с умоляющим видом льнет к Фиеско). Мой Лодовико, она плачет. Ваша Леонора смеет-ли робко просить вас?

(надменно). Молчи ты, ненавистная!

Фиеско (одному из слуг). Будь любезен, друг, предложи руку этой даме; ей угодно взглянуть на мою тюрьму для государственных преступников. Ты отвечаешь за то, что мадонна никем не будет потревожена. В воздухе этой ночи сильная непогода. Буря, которая сломит родословное дерево Дориа, легко могла бы попортить прическу синьоры.

Джулия (рыдая). Чума на тебя! черная душа, коварный лицемер! (Леоноре злобно). Не радуйся своему торжеству, и тебе даст он горе - и себе - и погибнет... (быстро уходит).

Фиеско (гостям). Вы были свидетелями - спасите мою честь в Генуе. ворщикам). Вы придете за мной, когда прогремит пушка. (Все расходятся).

ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Леонора. Фиеско.

(подходит к нему боязливо). Фиеско! Фиеско! я только наполовину понимаю вас, но уж мне делается страшно.

Фиеско (важно). Леонора, я однажды видел, что вы шли подле другой генуэзской женщины с левой стороны; я видел, как в собраниях дворянства вы довольствовались тем, что рыцари целовали вашу руку, как второй даме. Леонора, мне было больно глядеть на это. Я решил: это не должно так продолжаться, это прекратится. Слышите воинственный шум во дворе моего дворца? То, чего вы страшитесь - правда. Идите спать, графиня, Завтра я приду разбудить герцогиню.

Леонора (всплеснув руками, падает в кресла). Боже! мое предчувствие! я погибла!;

Фиеско (спокойно и с достоинством). Дайте мне высказаться, милая. Двое из моих предков носили папскую корону. Кровь всех Фиеско течет здорово только под пурпуром. Должен-ли ваш супруг блестеть одним унаследованным блеском? (Оживленнее). Как? Должен-ли он за все свое величие быть благодарным колеблющейся случайности, которая в минуту полумилостивой причуды создала некоего Джиованни Лодовико Фиеско из ветшающих достоинств? Нет, Леонора, я слишком горд, чтобы принимать в подарок то, чего сам добыть не в состоянии. Нынешней ночью брошу я обратно в могилу моих предков занятое у них украшение. Графы ли Лаванья вымерли, герцоги начинают жить.

Леонора (покачивая головой в тихой мечтательности). Я вижу моего мужа падающим на землю в тяжелых, смертельных ранах; (глуше) я вижу, что молчаливые носильщики несут мне навстречу изрубленное тело моего супруга. (Испуганно вскрикивает).

Фиеско (берет ее с любовью за руку). Успокойся, дитя мое, этой единственной пули не будет.

Леонора (серьезно смотрит на него). Так уверенно бросает Фиеско вызов небу? И еслибы тысяча тысячный случай был только возможен - всетаки тысяча тысячный случай мог бы свершиться, и мой муж бы погиб. Подумай, ты затеял бы игру за обладание небом, Фиеско! - если бы при биллионе выигрышей выпала только одна ошибка, неужели ты осмелился бы схватить игральные кости и начать дерзкий спор с Богом. Нет, мой супруг, если все ставишь на карту, то каждый ход есть богохульство.

Фиеско. Не безпокойся, я лучше лажу со счастьем.

Леонора. Ты говоришь это, а видел перед собой разрушающую разум карточную игру - вы называете это времяпрепровождением, - видел, как обманщица фортуна заманивала своего любимца несколькими картами, мелочным выигрышем, пока он не разгорался, не требовал всего банка, - и как она покидала его в минуту отчаянного шага. О, мой супруг, ты идешь туда не затем, чтоб показать себя генуэзцам и встретить их благоговение. Разбудить республиканцев от сна, напомнить коню о силе его подков, это не увеселительная прогулка, Фиеско. Не доверяйся мятежникам. Умные, подзадоривающие тебя, - боятся тебя. В глупых, которые тебя боготворят, тебе мало пользы, и куда я ни взгляну - Фиеско погиб.

Фиеско (твердыми шагами ходит по комнате). Малодушие есть величайшая опасность. Величие требует жертв.

Леонора. Величие, Фиеско? Как твой гений раздирает мое сердце! Допустим, что я доверяю твоему счастью, что я хочу сказать: ты победишь. Горе тогда мне, несчастнейшей из женщин! Несчастна при неудаче, при удаче еще несчастней! Тут нет выбора, мой возлюбленный! Если Фиеско не сделается герцогом - он погиб. Когда-же я буду в объятиях герцога, я потеряю супруга.

Фиеско. Этого я не понимаю.

Леонора так враждебны друг другу. У любви есть слезы: любовь может понимать слезы! У властолюбия железные глаза, и их никогда не увлажает слеза чувства. У любви только одно владение, она отрекается от всего прочого в мире. Властолюбие ненасытно в завоевании всей природы. Властолюбие обращает мир в жилища, где гремят цепи; - любовь во всякой пустыне создает себе рай воображением. Ты бы хотел прильнуть к моей груди, но строптивый вассал врывается в твое государство; хотела-бы я броситься в твои объятья, но твой страх деспота услыхал бы, что под занавесью крадется убийца, и ты торопливо побежал бы из комнаты в комнату. Многоглазая подозрительность поджигает, наконец, даже семейное согласие. Еслиб твоя Леонора при этом подала тебе освежительный напиток, ты бы судорожно оттолкнул бокал и назвал бы нежность отравительницей.

Фиеско (останавливается в ужасе). Леонора, перестань. Это дурные мысли!

Леонора. И все-таки картина не полна. Жертвуй величию любовью, жертвуй спокойствием, если только Фиеско останется прежним. Господи! это страшный удар палача при колесовании. Редко вступали Ангелы на трон, еще реже сходили с него Ангелы. Кому не нужно бояться людей, тот будет-ли к людям жалостлив? Кто может проявить каждое желание громовой стрелой, тот найдет-ли нужным дать ему в спутники ласковое слово? (Останавливается, потом тихо подходит к нему, берет его за руку,с утонченной горечью). Властители, Фиеско, эти неудачные предначертания природы, не осилившей своих желаний, властители стремятся стать между Божеством и человечеством; это нечестивые созданья - это еще худшие созидатели!

Фиеско (в безпокойстве мечется по комнате).

Леонора (глядит на него с негою). Но почему, мой супруг? Только то, что сделано, нельзя уничтожить. (С большой нежностью и несколько лукаво). (Горячее, обнимая его обеими руками). Вернись! мужайся! откажись! Любовь вознаградит тебя. Если уж сердце мое не в состоянии насытить твой ужасный голод, о Фиеско! венец властителя будет еще безсильнее. (С нежной лаской). Слушай, я выучу наизусть все твои желанья, я солью в одном поцелуе любви все чары природы, чтобы навеки сохранить величавого беглеца в этих небесных узах; твое сердце бесконечно - но и любовь тоже, - Фиеско! Сделать счастливым бедное созданье, находящее небесное блаженство на твоей груди, - неужели это не заполнит твоего сердца!

Фиеско (совсем потрясенный). Леонора, что ты сделала? Я больше не покажусь ни одному генуэзцу на глаза!

Леонора (радостно, быстро). (Она восторженно прижимается к его груди). Наши души будут чисты, как веселая лазурь покрывающого нас неба, - Мы не допустим к себе мрачного дыхания горя, наша жизнь понесется тогда к Богу, как мелодично журчащий ручеек... (Слышен пушечный выстрел. Фиеско вырывается из её объятий. Все заговорщики входят в залу).

ПЯТНАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

. Час настал!

Фиеско (Леоноре твердо). Прощай! - навеки - или завтра Генуя будет лежать у твоих ног.

Бургоньино (вскрикивает). Графине дурно!...

(Леонора падает в обморок. Ее поддерживают. Фиеско бросается к её ногам.

(хватающим за сердце голосом). Леонора! Спасите! Ради Господа! спасите! (Роза и Белла входят помочь Леоноре). Она открывает глаза. Пойдемте закрыть их обоим Дориа. (Заговорщики быстро уходят из зала). Занавес падает.

Примечания

ЧЕТВЕРТОЕ ДЕЙСТВИЕ.

Стр. 312. Монолог Фиеско почти дословно взят Шиллером у Реца. Милостивое освобождение братьев Ассерато также упомянуто у Реца.

ЧЕТЫРНАДЦАТЫЙ ВЫХОД.

Стр. 319. Рец рассказывает: "Затем Фиеско отправился в покои своей супруги, чтобы открыть ей свою тайну. Он старался разсеять её страхи всеми возможными доводами, указывал на то, что возврата нет, что дело зашло слишком далеко. Ни слезы, ни мольбы её не подействовали, равно как увещания его воспитателя Паоло Паза".