Вильгельм Телль.
Действие второе

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вильгельм Телль. Действие второе (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ ВТОРОЕ.

СЦЕНА I.

Замок Барона Аттингхауза.

Готическая зала; по стенам развешаны шлемы и щиты. Аттингхауз, старик восьмидесяти лет, высокого роста, опирается на посох с охотничьим рогом. Куони и шест вассалов окружают его.

УЛЬРИХ ФОН РУДЕНЦ входит в рыцарском одеянии.

Руденц.

Что от меня угодно сам?

Аттингхауз.

Позволь

По старому обычаю вино

С вассалами делить.

(Пьет из кружки, она переходит из рук в руки).

Бывало я

Их сам всегда водил в леса, в поля;

Под знамена мои сходились в бой.

Теперь они моей единой воле

Покорствуют. Меня не греет солнце:

День это дня мой круг тесней, тесней,

И скоро я взойду в последний круг,

Где жизнь моя изчезнет на всегда

Я только тень себя, и скоро имя

Меня переживет!..

Куони (подает Руденцу кружку).

Черед за вами

(Руденц не решается взять)

Вот пейте! В нас одна душа как чарка.

Аттингхауз.

Подитеж все. Как вечером работу

Окончите, поговорю, я с вами.

(Они уходят)

А ты совсем одет, и едешь

В Алтдорф?

Руденц.

Да, я желал-бы поспешишь.

Аттингхауз.

Ты разве так свою измерил юность,

Мгновения для старика?..

.

Я знаю,

Что до меня нет никакой вам нужды,

Что в замке я давно хожу как чуждый.

Аттингхауз (устремив на него взоры).

Мне горестно, что и родного края

Чуждается Не узнаю тебя

Ах, Ульрих! в ткань богатую обшит,

Блестящия на шлеме носишь перья,

А на плеча изложил ты багряницу:

И смотришь ты с презреньем на вассала,

И на привет при встрече с ним краснеешь,

Руденц.

То, что его, я отдаю ему,

Но не даю, чем он владеть не в праве.

Аттингхауз.

Вся сторона под тяжким игом стонет,

И всех сердца исполнилися горем

Далек беды всеобщей; ты один

Бросаешь кров родной, и ко врагу

Спешишь; лишь ты смеешься над несчастьем.

Кто предает ничтожному веселью

Свой дух, и нравиться владыкам жаждет,

Тогда как край родной под игом страждет?..

Руденц.

Кто под ярмом страдает? край родной!

А по чему? Кто иго положил?

Употреби одно простое слово:

И милости Властитель возвратит.

Тому беда, кто возвестит народу

Ко благу путь - кто ослепил его!

Из выгоды препятствуют они,

Что бы народ присяги не давал!

Я вижу всё что на скамьях дворянства

Они сидят: так тем гордятся все;

Все одного властителем хотят,

Чтоб над собой не ведать властелина.

.

Я от тебя такия речи слышу!

Руденц.

Вы вызвали: позвольте ж кончить мне.

-- Какую вы играете здесь роль?

Не ужли в вас нет гордости, что вы

Сидите здесь с толпою пастухом?

Блистательней ваш был-бы выборь, еслибь

Под властию высокого вельможи

При Короле вы были: эта участь

Завиднее, чем рядом быть

С вассалами, и их деда рядишь.

Аттингхауз.

Ах, Ульрих! Я не узнаю тебя.

То глас твоих прельстителей: они

Отравою твой упитали дух,

И заслонить тебе успели слух.

Руденц.

Я не хочу скрывать: мне горько стало,

Что на меня с презреньем чужеземец

В занятиях ничтожных: сохранять

Наследие! а юноши за славой

Стекаются к Габсбургским знаменам:

Мир славы нам блистает за горами

Покрыла ржа и мечь и щит мой твёрдый,

Ни глас трубы, на зов Герольда гордый,

Не носат вихрь над мирными полами.

Я здесь слыхал одно мычанье стад:

Они одни нерадостно гремят.

Аттингхауз.

Ты в слепоте отчизну презирай,

И праотцев обычаев стыдись,

Но проливать ты будешь горьки слезы

Об отческих горах; и песни пастухов,

Презренные тобой, наполнят сердце

Страданием и грустью, если их

Услышишь ты порой в полях чужих.

Ах! силен, друг, над сердцем край родной

Коварный свет, и чуждый: он не твой!

Так и в дворце ты должен чуждым быть.

Там доблестей не тех, мой друг, хотят,

Которыми в долинах ты богат.

Иди туда, торгуй свободной волей,

И во дворце владыки будь рабом,

Когда тебе в краю твоем родном,

Воздвигнут кров, давно готово поле!

Ах! не ходи в Альтдорф; родимый край

За светлую свободу защищай.

Во мне мой род кончина прекратит,

Висящие на сводах шлем и щит

Сойдут со мной в могилу. Для чего

Желаешь ты, что бы я мысль хранил:

"Он на одре глаза мои смежил;

Потом возьмет наследие в удел

От Австрии - которым я владел

Свободно волей Бога моего!...

Руденц.

За чем возстать на Короля? Ему

Прервать звено; ему принадлежат

Судилища, дороги; и стада

Гонимые с Готарда, платят дани.

Окружены владеньями его,

Мы как в сетях: кто помощь нам подаст?

От Австрии кто защитит? Господь

Не защитит, Владыка не защита!

11 что во всех обетах их, когда

Гонимые войной кровавой, нуждой,

Все города, которые Орлом

Империи прикрыты, попадут

В залог? О, нет, в такия времена

Мы все должны искать покрова сильных.

Имперская корона переходит

Из рода в род, и памяти заслуг

Не сохранит; но при наследной власти

Как семяна несут заслуги жатву.

Аттингхауз.

Уже ль ты так премудр? Твои отцы

В Люцерне ты спроси, как ненавистна

Власть Австрии. Она сочтет леса,

Вершины Альп разделит, возпретит

И ловлю, и пернатые покинут

Леса; везде положат нам преграды

И у мостов, и у градских ворот.

И нашею богаты нищетой,

Нас поведут они на бой кровавый!

Нет, наша кровь, пускай за нас течёт!

И вольности пылающий восход

Де тепле нам, чем стук цепей без славы.

Руденц.

Но как-же мы с толпою пастухов

В кровавый бой пойдем против Альберта?

Аттингхауз.

Ты пастухов толпы узнай! Они

Известны мне, я их водил в боях.

Под Фавенцом они в моих очах

Дрались. Пускай придут взложить ярмо:

Как знаменит твой род. Не оставляй

За ложный блеск свои дары драгие.

И быть вождем свободного народа,

Отдавшого с любовию бразды,

Готового повсюду за тобой --

Твоею будь единою мечтой,

И гордостью и славой благородной!...

Не забывай ты род свой знаменитый,

И ближе будь к Швейцарии свободной,

Чтоб было всё сей думою убито:

И крепость сил высоко возрастёт!

В стране чужой, как былие полей,

Тебя гроза далеко унесёт!

Ах! возвратись к семье родной скорей,

Не уходи в Алтдорф: ужели дня

Не хочешь дать? им подари меня!

(Берет его руку).

Руденц.

Я слово дал, пустите: скован я!

.

Ты скован! Ах, несчастной, но не словом!

Не клятвою - любовью скован ты!

(Руденц отворачивается).

Не скроется: тебя пленила Берта!

Она влечёт к Ландфогту; я проникнул.

Для женщины бросаешь край родной,

Не ошибись: невестой молодой

Тебя манят, но не твоя она!

Руденц.

Довольно слышал я; теперь простите!

Аттингхауз.

Остановись, безумный! Он ушел!

Не вразумить, не удержать его!

Как Волфеншис оставил край родной,

Так многие от родины отстанут.

Как чуждых стран очарованье сильно!

Оно от нас неопытную младость

Насильственно влечёт! Час роковой,

Когда сюда, в цветущия долины,

И древние переменились нравы.

Все новое сильнее с каждым днём,

А древнее, высокое падёт,

И настают другия времяна,

И новые роиться стали мысли.

Зачем я здесь? Давно земля покрыла

Все, что со мной в протекшие дни жило;

Всё, что мое, уже погребено.

Блажен, кому жить снова не дано!

(Уходит).

СЦЕНА II.

Театр представляет луг в лесу, окруженный утесами; в них проложены дорожки, и по ступеням сходят поселяне. В глубине видно озеро, чрез которое легла лунная радуга; высокия горы составляют проспект, на сцене ночь, только свет луны отражается на ледниках и в воде.

МЕЛЬХТАЛЬ, БАУМГАРТ, ВИНКЕЛРИД, МЕЙЕР ФОН САРН, БУРКГАРД, БЮХЕЛЬ, АРНОЛЬД СЕВА, КЛАУГЬ ФОН ДЕР ФЛЮ, и четыре поселянина, все вооружены.

Мельхталь (за сценою)

Просторнее дорога; все за мной.

Узнал и крест и скалы; мы на месте.

Вот Рутли - стой, друзья!

.

Прислушай!

Сева.

Тихо!

Мейер.

Нет земляков? мы первые пришли.

Мельхталь.

Товарищи! прошло уж ночи много?

Баумгарт.

Уж два часа кричал Слисбергский сторож.

(Вдали звонят).

Мейер.

Прислушайте!

Бюхель.

За озером в часовне

К заутрене звонят.

Фон дер флю.

Далёко шум несётся;

Как воздух чист!

Мельхталь.

Разкласть-бы, други, сучьев,

Чтоб земляки увидели огонь.

(Двое уходят).

Сева.

Как ночь светла, вода лежит стеклом!

.

Им хорошо идти.

Винкельрид (показывая на озеро).

Что это там?

Мейер.

Ах! радуга, и с полночь.

Мельхталь.

От луны!

Фон дер флю.

Да! знаменье! на диво!... Век живи,

Не вдруг его увидишь.

Сева.

Две горят,

Одна другой бледнее. Вот челнок!

Мельхталь.

Штауфахера! Не долго старика

Мы ждали.

(Идет к берегу с Баумгартомь).

Мейер.

Да, из Ури долго нет.

Бюхель.

Велик обход в горах, чтоб не попасться

(Между тем среди сцены разложили огонь).

Мельхталь.

Кто? Пароль!

Штауфахер.

Защитники!

(Вс идут в глубину сцены на встречу; из лодки выходят ШТАУФАХЕР, ИТЕЛЬ, РЕДИНГ, ГАНС МАУЕР, ГЕОРГ, КОНРАД ХУН, УЛЬРИХ ШМИТ, ЮСТ ВЕЙСЛЕР и трое поселян, все вооружены).

Все.

В час добрый, в добрый час!

(Между тем как они приветствуют друг друга, Мельхталь и Штауфахер на авансцене).

Мельхталь.

Ах, господин Штауфахер! Видел я

Того, кто на меня уже смотреть не может.

И руку клал к безжизненным очам,

И мщением мой напитали дух

Лишенные на веки солнца взоры!

Штауфахер.

Не говори о мщеньи, от беды

Спастись должны. Скажи, что в Унтервальде

Что думают товарищи, и как

Вы от сетей разсыльщиков ушли?

Мельхталь.

По высотам страшилище и Суренских,

По ледяным степям, где только крик орлов

Разносится, дошел до паств высоких,

Где пастухи из Ури, с Енгелберга,

Пасут стада свои спокойно, дружно.

Из ледника стремящийся ручей

Мне утолил пылающую жажду.

Вошел в шалаш уединенный; с нем

Никто меня не встретил, и и был

Хозяином и гостем; и потом

Направил путь к обители людей.

Злодейства весть в долинах разлилась,

И бедствие мое мне доставляло

Везде приют и ласковый привет.

Повсюду я нашел негодованье.

Как Альпы их, одне и теж растенья

Всегда бегут и даже облака

У них летят стезею неизменной:

Так правы их от праотцев прешли

Не изменясь и к внукам. Им несносно

Все новое в ходу их древней жизни.

Они везде сжимали руки мне

Могучими руками; ржавые мечи

Спешили снять со стен; во взорах их

Блистал огонь отваги. Имяна

Священные услышан: Валтер Фюрст,

А с ним твое, они клялись свершить,

Что ты велишь! Насмерть с тобой готовы!

Так я ходил из дома в дом, под кровом

Священного гостеприимства, и

Дойдя до той долины, где живут

Мне кровные, когда узрел отца

Забытого и в рубище слепца,

Лежащого и на соломе чуждой!

Штауфахер.

Мельхталь.

Я не зарыдал! Нет, силы

Отчаянья не изнурял слезами.

Нет! Я его, как будто драгоценность,

Сокрыл в груди, и замышлял о деле!...

Я восходил вершины гор, и все луга

Я посетил. У вечных льдов искал

Обителей: где я ни проходил,

Везде я зрел в сердцах всё тот же пыль,

И ненависть. И я достиг до грани,

Где твари нет, и где сама земля

Ужь не даёт сбирать тирану дани...

Теперь народ воспламененный мной,

Предался нам и словом и душой!

Штауфахер

Ты многое свершил.

Мельхталь.

Я сделал больше.

Все жители давно страшатся Сарнской

Ограждены скалами, всей стране

Безтрепетно дают законы. Я хотел

Увидеть их, и Сарну я увидел.

Штауфахер.

Мельхталь! И ты проник в обитель тигра?

Мельхталь.

Я был одет как пилигрим; я зрел,

Как пировал Ландфогт в кругу друзей,

И укротить я длань мою умел,

И пощажен мной был тогда злодей!...

Штауфахер.

Как счастливь был ты в дерзком предприятьи

(Между тем другие поселяне приближаются).

Скажи-же, кто твои друзья, кто за тобой

Последовал?.. Дай их узнать, чтобы

Открыв сердца, тесней соединиться.

Мейер.

Вас знают все, я Мейером зовусь,

А вот и сын моей сестры, он Винкелрид.

Штауфахер.

На Вейлере дракона умертвил,

И сам погиб в бою.

Винкелрид.

Он был мой дед....

Мельхтадь (показывает на поселян).

Вот эти из-за Вальда, все вассалы

Монастыря; но их не презирай

За то, что нет наследия у них.

Они всегда любили край родной.

Штауфахер (К ним).

Давайте-же мне руки! Хорошо,

Кто на земле свободен; но всегда

Достоинства умеем мы ценит.

Конрад Хун.

Вот Рединг, наш старинный Ландаман.

Мейер.

Он мне знаком, со мной имеет тяжбу.

Так Рединг, мы в суде с тобой враги,

(Жмет ему руку),

Штауфахер.

Он славно говорит.

Винкелрид.

Они идут. Вы слышитель рог Ури?..

(С права сходят вооруженные люди с факелами).

Мауер.

Вот, Господа служитель. Дальний путь

И ночи мрак его не удержали.

За стадом вслед идёт и пастырь.

Баумгарт.

Точно!

С ним Петерманн и Валтер Фюрст; но Телля

Не вижу я в толпе.

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ, ПАСТОР из Ури, КУОНИ, ВЕРНИ, РУОДИ и еще пятеро; все становятся вокруг огня.

Вальтер Фюрст.

В родных полях

В молчании сбираться как убийцы

В ночи, когда они под крон спой черный,

Спешат собрать измену, преступленье.

Мы собрались здесь защищать права,

Блестящия, как солнце блещет в полдень.

Мельхталь.

Что нужды! Все, что уготовит ночь,

И славой и свободой в день заблещет!

Россельман (пастору).

Послушайте, что Бог вложил мне в сердце:

Мы собрались за весь народ, и древних

Обычаев народа не забудем,

Как помним их в дни мира. Ныне многих

Не можем мы свершить обыкновений:

Но Бог везде, а мы под сводом неба.

Штауфахер.

Да, будем мы как праотцы судить;

Во мраке мы, но светлы все права.

.

Хоть мы числом не все, но дух народа --

Он здесь, и все мудрейшие предстали.

Конрад.

Нет с нами книг, но все в сердцах оне.

Россельман.

Все станьте в круг, мечи вонзите в землю.

Мейер.

Будь Ландаман в среди, а мы кругом.

Сигримс.

Три племя здесь: кого вождем назначим?

Мейер.

Пусть Швиц об этом судит с Ури;

Мы чести сей не требуем себе.

Мельхталь.

Не требуем! Мы помощи лишь просим.

Штауфахер.

Принадлежит по праву мечь сей Ури:

Всегда вперед несёт на бой знамена.

Вальтер Фюрст.

О нет! Он быть уделом должен Швицу;

Мы ветки все: он древо нашей славы.

.

Окончу я ваш благородный спор.

Пусть будет Швиц в делах совета силен,

А на войне вождем да будет Ури.

Вальтер Фюрст (подаст меч Штауфахеру).

Он твой!

Штауфахер.

Не мой, да старший будь вождем!

Xов.

Здесь старее всех Ульрих Шмидт.

Мауер.

Он храбр,

Но он вассал, и быть вождем не может.

Штауфахер.

А Ландаман наш Рединг - для чего

Другого нам искать?

Вальтер Фюрст.

Он будь вождем!

Кто хочет так, да подымает руку.

(Все подымают правые руки).

Рединг

Я не могу дать клятвы на скрижалях!

Но я зову в свидетели светила,

Что никогда не удалюсь от правды!

(Перед ним втыкают крестом два меча; все становятся вокруг; люди Швица в средине; Ури в право, а Унтервальд в лево, он опирается на свой меч).

Что племена созвало с гор? За чем

В полночный час на береге пустынном

Мы собрались? Какой предмет союза,

Который мы при звездах заключим?

Штауфахер (вступает в круг).

Не новый он! Возобновить хотим

Союз отцов! Вы знаете, друзья,

Хоть племяна горами и водой

          Разделены: от одного мы древа,

В нас кровь одна, мы родины одной!

Винкельрид.

Так правда то, что в песнях старины

Нам говорят, что все мы издалёка.

О, разскажи, что знаешь ты о том?

.

Послушайте, что пастыри в рассказах

Передают: на севере, далеко

Великий был народ, в единый год

Свирепствовал там голод; целый край

Решил, чтобы по жребию шестой

Родимую оставил землю. Было так:

Толпа мужей и жён пошла на полдень,

Везде мечем прокладывая путь,

Доколь они высоких гор достигли,

И стали на пустынные долины,

Где Муоти катит свои струи.

Там не было следа людей; один

На береге пустынном был шалаш;

В нем жил один лишь путников вожатый.

Гроза тогда на озере кипела;

Им плыть не льзя, и обойдя весь край,

Увидели обширные леса,

Истопники; как будто вновь в отчизну

Они пришли. Решились здесь остаться,

Огромные коренья вырывали;

И видя, что им скоро будет тесно,

Они пошли до Черных гор, к вершинам,

Где вечный снег лежит, где жил народ

Им чуждый. Там Кернвэльд и Алтдорф

Заложены. Но в памяти их род

Остался; меж племян чужих, всегда

Швейцарец знал друг друга.

Мауер.

В нас одна

Душа и кровь!

Все (поднимая руки).

                              Мы все один народ!

Штауфахер.

Есть племена, несущия ярмо

Чужое: их мечем поработили;

Они живут и на границах наших.

Там старики дают сынам неволю;

Но мы свою свободу сохранили,

Не гнули мы колен пред Королями.

.

С Империей соединились мы,

Чтоб защищать права: в трактате так.

Штауфахер.

Но не ищи свободы в безначальи!

Везде судья верховный нужен нам,

Чтоб у него иметь защиту в споре.

Так праотцы за землю занятую

К Империи вступили под защиту,

И к знаменам её стекалися свободно.

И вот одно условие свободы:

Империю повсюду защищать,

Когда она защитой нам везде.

Мельхтель.

Иное всё неволя!

Штауфахер.

Предки наши

Стекалися к Имперским знаменам,

В Италию, и в Риме на владык

Они венцы взлагали. Сама жили

Убийство лишь наказывал Властитель,

И для того им был поставлен Граф,

Но он не жил у нас: лишь преступленье

Свершалося, судья являлся к нам,

И не страшась людей, под вольным небом

Суд изрекал. Уже-ли это рабство?

Кто иначе слыхал, тот говори.

Хан.

Все так, как ты сказал; мы никогда

Не ведали владычества иного.

Штауфахер.

Мы Короля ослушались, когда

Вступился он неправо за Монахов;

Когда у нас отнять хотели горы --

На них стада гоняли наши деды!

Монастыря Аббат тогда прислал

К нам грамоту, по коей сам Король

Ему давал незанятые земли;

А в ней об нас ни слова; мы тогда

Ему в ответ: "Король дарить не может,

Не воздадут: с Империей все связи

Мы разорвем." Так говорили деды!

И нам терпеть стыд нового ярма,

От чуждого вассала нам сносишь,

Чего снести Король не мог заставить!

Не нашими-ль руками эту землю

Взрывали мы? не мыль огромные леса,

Где дикия зверей берлоги были,

В обители людей преобратили?

Мы извели драконов, коих яд

Упитывал болот огромных смрад!

Не мыль одни туманы разогнали,

Висевшия, как грозный вид печали!

Утесы мы разбили, провели

Дороги в них; века ужь утекли

С тех пор, как мы владеем сей страной.

И нам терпеть, чтоб цепью роковой

Вассал, пришлец, Швейцарию безславил!

(Большое волнение в поселянахъJ.

Своим правам защиты не находит:

Тогда права свободы защищая,

Которые, как звезды в небесах.

С создания горят не угасая,

Он к Вышнему с молитвою идёт,

И Тот ему отвагу подает!

Тогда опять те воскресают годы,

Как человек возстал на человека...

И если всё безсильно, острый мечь

Становится защитником свободы!...

За родину, за древний плод полей,

Мы возстаем за жён и за детей!

Все (бьют по мечам).

          За родину, за жен и за детей!.."

Россельман (входит в круг).

Размыслите, хватаясь за мечи,

Вы можете с Империей легко

Окончишь все. Скажите только слово --

Весь грозный гнев на ласки пременят,

Лишь Австрии отдайте аы присягу.

Мауер.

Кто говорит: Австрийцам присягать!

Бюхель.

Не слушайте!

Винкелрид.

Изменника совет!

Рединг.

Спокойтесь!

Сева.

Мы Австрийцам покоримся,

Мы вынесем спокойно поношенье!

Фон Дер Флю.

Как отдадим насилью, что отвергли

Мы кротости!..

Мейер.

Мы были-бы рабы --

И по делом!

Мауер.

Кто скажет о присяге,

Лишается всех прав. Да! сей закон

Наш Ландаман меж нами утвердит!

.

Да будет! Кто об Австрии помянет,

Лишится нрав и почести. И братья

Его под кров не пустят к очагу!

Все (подымают правые руки).

Мы так хотим, да утвердит закон!

Рединг (после минутного молчании).

Исполнено!

Россельман.

Теперь свободны вы:

То говорит закон! Австрийцы силой

          Не могут взять, что ныне вы отвергли.

Вейлер.

Что делать в день?

Рединг.

Вы братья заговора!

Истощены все средства! Может быть

Властитель наш не знает наших бед;

Последнее нам должно испытать.

Потом за мечь!.. Пускай права все святы!

Насилие ужасно, и Творец

Тогда покров, когда защиты нет

От смертного. Товарищи! Не так ли?

Штауфахер (Конраду Хану).

Ты все скажи.

Конрад Хан.

Я в Рейнсфельд ходил,

Чтоб у дворца возсташь на угнетенье,

И требовать условий наших прав.

Там встретились мне депутаты Ренна

И Швабии; их весел был возврат:

Их грамоты все утвердили вновь.

Я, Депутат ваш, призван был

Перед Судей, которые сказали:

-- На этот раз Король наш очень занят,

Но вспомнит он об вас в другую пору!

Печально я пошел по залам, вдруг

С слезами на глазах стоял, а с ним

Был Тегерфельд и Барт; меня позвали,

И вот, что я от них услышал".

-- "Надейтесь на себя - от Короля

" Вы помощи не ждите! Разве он

" Племянника наследства не лишил?

" Герцог просил родительских владений:

" Уж он в годах; вассалами, страной

"Он управлять законно может. Что же?

"Какой ответ он получил? Король

" Взял из цветов венок, и на главу

" Ему изложив, сказал: Один убор

" Младенчеству служащий украшеньем!

Мауер.

Вы слышали. Надейтесь на себя --

От Короля не ждите вы защиты!

Рединг.

Нам ничего теперь не остается.

И так решим, как к цели мы пойдем.

Вальтер Фюрст

Решились мы низвергнуть наше иго,

И защищать права отцов. Прав новых

Приобретать мы не хотим. Друзья,

Что Королю принадлежит, то будь

Сохранено.

Мейер.

Австрийская аренда

Есть у меня.

Вальтер Фюрст.

Что повелел закон,

То исполняй.

Вейлер.

Рапересвейля подать

Лежит на мне.

Вальтер Фюрст.

Ему плати ее.

Россельман.

Присягу дал монастырю Цириха.

Вальтер Фюрст.

Церковное отдать ты должен церкви.

Ландфогтов мы хотим изгнать; твердыни

Разрушить, но без крова, если можно.

Пусть видит наш Король, что на него

Возстали мы, быв вынуждены силой!

И если мы останемся в границах,

Он укротит свой гнев. - С мечем в руках

С смирением народ наводит страх!

Рединг.

Но как-же то свершим? Наш враг всегда

Вооружен: без битвы не уступит.

Штауфахер.

Уступит он, когда мы на него

Нагрянем: он готов не будет к бою..

Мейер.

Отважна речь твоя, но трудно дело.

Две крепости Швейцарией владеют;

Оне врагам убежище, оне

Еще грозней с прибытьем Короля.

На Сарно и Росберг должны напасть,

Пока враги меча не обнажали.

.

Не медлите! Враги узнают; тайна

Межь многими разделена.

Мейер.

Измены

Меж нами нет.

Россельман.

Но верьте, иногда

И преданность нам в гибель.

Вальтер Фюрст.

Кончат скоро

Альтдорфскую твердыню: и Ландфогт

Сильнее в ней.

Мейер.

Вы в думах о себе!

Сигрист.

Вы лжете!

Мейер.

Кто! Мы лжем? И люди Ури

Так говорят!

Рединг.

Во имя клятвы, тише!

Мейер.

А если Швиц стал с Ури за одно:

Рединг.

Пред всеми ты виновен;

Ты быстрыми словами рушил мир.

Винкелрид.

Когда-бы мы до имянин Ландфогта

Помедлили: в обычае вассалов

Ему дары носишь; тогда толпа

Людей могла-б предстать без подозренья,

На посохах сокрыв свои кинжалы:

К нему никто с оружием не входит.

Другая же толпа готова будет

В лесу; когда-жь вороты замка

У них в руках, они затрубят в рог

И бросятся все из засады; замок

Так без труда падет под наши руки.

Мельхталь.

А в Госберг я проникну. У меня

Есть девушка в том замке, и она

Мне лестницу накинет для свиданья.

Рединг.

Все-ль отложить желают нападенье?

(Большая гость подымает руки).

Штауфахер (оттает).

          Двенадцать есть противу двадцати.

Вальтер Фюрст.

В назначенный для исполненья день,

Когда падут под нашу власть все замки,

Так! Верьте мне: Ландфогты видя в нас

Решительность, на битву не решатся,

И с радостью проводников возьмут.

Штауфахер.

Он окружён повсюду грозной стражей,

И крови не пролив, он не отступит,

И родине изгнанный будет грозен;

Его щадить и трудно и опасно.

.

Меня туда, где гибель велика!

И с радостью, спасенную Вильгельмом

Отдам я жизнь: отмстил за честь и сердце

Освободил!

.

С терпеньем ожидайте.

Но вот, меж тем как совещались мы,

На высотах блестящий день восходит.

Теперь пора, чтоб не застало утро.

Фюрст.

Разносится в долинах тихо ночь!

(Все с невольным движением снимают шляпы и тихо приветствуют утро).

Россельман.

Здесь именем небесного светила,

Когда оно еще не восходило

Для смертного в тяжелых городах,

Клянемся мы народом братий быть!

(Все повторяют клятву, поднимают три перста).

(Все повторяют).

Мы возносяс над крепостью людей,

Творец! падем пред благостью твоей!

(Все повторяют. Поселяне обнимаются).

.

Теперь иди своей дорогой всякой,

И возвратись к домашним и к друзьям.

Кто пастырь, тот веди домой стада,

И в наш союз друзей вводите тайно.

Пусть над страной тиранства зло ростет,

Но близок день! Нам даст тиран отчет!

Смиряйте-же в сердцах и гнев и мщенье!

Кто за себя возстанет, весь народ

(Между тем как они во все стороны в глубоком молчании расходятся, гремит музыка оркестра; сцена несколько времени открыта; видны первые лучи солнца, озлащающие горы).