Два Пикколомини.
Действие IV

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Два Пикколомини. Действие IV (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ IV-е.

Большая ярко освещенная зала, посредине её, в глубине сцены, роскошно сервированный стол, за которым сидят восемь генералов и в том числе Октавио Пикколомини, Терцкий и Марадас. Направо и налево от стола, еще более назад, по два других стола, за каждым - по шести человек. Впереди поставлен буфет. Вся передняя часть сцены пуста и по ней взад и вперед ходят слуги. Шум и движение. Музыканты полка Терцкого проходят через сцену кругом столов. Прежде чем им совсем удалиться, является запоздавший Макс Пикколомини. Терцкий идет ему навстречу с бумагой, Изолани - с бокалом.

ЯВЛЕНИЕ И-е.

Терцкий, Изолани, Макс Пикколомини.

Изолани.

Товарищ, выпьем! Где ты до сих пор

Торчать изволил? Марш на место! Терцкий

Запасы вин покойницы мамаши

Все в ход пустил сегодня. Небу жарко --

Такая здесь попойка! Прозевал

Ты лучшее: они за тем столом

Уж поделили княжеския шапки.

Теперь у них дележ идет имений --

Славаты, Лихтенштейна - всех больших

Богемских ленов. Шевелись проворней,

Авось перепадет какой кусочек

На долю и тебе. Ну, марш на место!

Садись скорей!

Коляльто (зовут со стола).

                                        Граф Пикколомини!..

Терцкий.

Сейчас придет. Прочти-ка прежде эту

Бумагу. Как находишь - хорошо

Она составлена? Уж все ее читали

И все хотят под нею подписаться.

Макс (читает).

"Ingratis servire nefas".

Изолани.

Латынь ведь это? Ну, а по-немецки

Оно что значит?

Терцкий.

Кто неблагодарен,

Тому никто порядочный не служит.

Макс (читает).

"Так как высокочтимый наш главнокомандующий, светлейший князь Фридландский, вследствие неоднократно испытанных им оскорблений, предполагал оставить службу императора, но, склонясь на единодушную нашу просьбу, решается остаться при армии и не разлучаться с нами без нашего согласия, - то обязуемся мы сим, как присягою, все вместе и каждый сам за себя, верой и правдой служить ему, ни в каком случае не отделяться от него и жертвовать за него всем нашим достоянием, даже до последней капли крови, насколько дозволяет это присяга, данная нами императору.

(Изолани повторяет после

Равным образом обязуемся мы, если кто-нибудь из нас в противность сему обязательству отступит от общого дела, считать того изменником и карать его лишением всего имущества и даже самой жизни. Сие обязательство скрепляем мы подписью наших имен".

Терцкий.

Согласен ты под этим подписаться?

Изолани.

Еще бы нет! Ведь всякий офицер,

В ком капля чести, должен подписаться.

Подать перо!

Терцкий.

Постойте, граф,

Успеем после ужина.

Изолани.

Ну, ладно!

Идем к столу, товарищ, выпьем вместе!

(Увлекает Макса к столу.)

ЯВЛЕНИЕ ИИ-е.

Терцкий, Нейман.

Терцкий
(делает знак Нейману, ждавшему у буфета, и выступает с ним вперед).

Легко ль ее за подлинник принять?

Нейман.

Я срисовал ее строка в строку

И буква в букву, как вы мне велели,

Лишь место о присяге пропустил.

Терцкий.

Отлично! - отнеси туда, а эту

Сейчас же в печку - сослужила службу.

(Нейман кладет копию на стол и опят отходит к буфету.)

ЯВЛЕНИЕ ИИИ-е.

Илло выходит из другой комнаты. Терцкий.

Илло.

Ну как вы с Максом кончили? Подпишет?

Терцкий.

Подпишет, думаю, - не возражал.

Илло.

Единственно ему с его отцом

Не доверяю я. За ними нужно зорко

Смотреть.

.

А как у вас там за столом?

Вы их вином, надеюсь, разогрели?

Илло.

Отлично все настроены. Нам с ними

Труда не будет. Как я вам сказал,

Они теперь уж не о том толкуют,

Чтоб только князя удержать при войске;

Граф Монтекукули кричит открыто,

Что раз уж мы все вместе собрались,

То можем в самой Вене предписать

Условья императору. Не будь лишь

Обоих Пикколомини, к обману

Нам не пришлось бы прибегать, поверьте.

Терцкий

Молчите! - Бутлер...

ЯВЛЕНИЕ IV-е.

Прежние и Буттлер приходит от 2-го стола.

Буттлер.

Не тревожьтесь.

Вам полного успеха. На меня

Вы положиться можете вполне.

Илло.

Вполне?

Буттлер.

Без оговорки или с нею --

Мне все равно. Вы поняли меня?

Скажите князю, что на деле может

Он испытать меня. Я государю

Лишь дотоль служу, пока и он

Его слуга; но с самой той минуты,

Когда он пожелает сам своим

Быть государем, я слуга Фридланда --

Слуга до гроба.

Терцкий.

Выбор ваш разумен:

Не скряга герцог, он не Фердинанд.

Буттлер (с достоинством).

Я не торгую верностью, граф Терцкий!

Не посоветовал склонять меня

К тому, на что теперь я добровольно

Сам вызываюсь. Да, и я себя,

И полк свой герцогу отдать на службу

Решился, и, надеюсь, мой пример

Не без последствий будет.

Илло.

Кто ж не знает,

Что перед армией, как образец,

Стоит полковник Буттлер?

Буттлер.

В самом деле?

Так я не каюсь в том, что сорок лет

Был верен Австрии, и рад, что имя,

Которое я тем стяжал, дает мне

Теперь под старость полную возможность

Отмстить. Прошу вас не смущаться этим.

Вам все равно, какая бы причина

Меня ни побуждала стать за вас.

Вы сами понимаете, конечно,

И что не легкомыслие, не кровь

Горячая, не вздорная причина

Меня под старость увлекла так сильно,

Заставит чести путь прямой покинуть,

Которым столько лет я шел. Но верьте,

Мое решенье твердо, хоть вполне

Я сознаю все то, что покидаю.

Илло.

Скажите прямо, за кого считать вас.

Буттлер.

За друга. Самого себя и все,

Что приобрел, я вам предоставляю.

Не только люди, но и деньги нужны

Для дела. Я на службе кое-что

Умел скопить и весь свой капитал

Предоставляю герцогу. Давно уж

Я сделал завещанье в его пользу;

И если он меня переживет,

Он мой наследник. Никогда не знал я

Тех чувств, которые к жене и детям

Я в мире, и с моею смертью вместе

Умрет и имя Буттлера.

Илло.

Не деньги,

Сердца такия нужны нам, как ваше:

Они дороже гор нам золотых.

Буттлер.

Я из Ирландии еще ребенком

Приехал в Прагу в качестве слуги

При старом господине. Схоронив его,

Из конюха простого постепенно,

Благодаря войне и прихотливой

Фортуне, я до высоты добрался,--

До звания, которым я теперь

Почтен. Фридланд такое ж, как и я,

Дитя фортуны. Сходная с моею

Судьба мне по-сердцу.

Илло.

Да, есть родство

Взаимное у всех, кто тверд душою.

Буттлер.

Отважному она благоприятна.

Как мелкая монета переходит

От одного к другому, так теперь

Дворянския имения и замки

Меняют чуть не всякий день владельцев.

Потомки древних родов выселяться

Принуждены, и новые гербы

Фамилий неизвестных вытесняют

Гербы старинные. В стране немецкой

Насильно хочет северный народ

Стать твердою ногою. Принц Веймарский

Пытается на Майне утвердить

Свое могущество. Когда б остался

В живых Мансфельд, он бы себе мечом

Владенье приобрел. Но кто ж из них

Сравниться может с нашим Валленштейном?

Нет цели столь высокой, до которой

Могучий этот человек не смел бы

Свое желанье простирать.

.

Прекрасно,

Прекрасно, сказано!

Буттлер.

Испанцев только,

Да итальянцев вы уговорите.

Шотландца Лесли я берусь склонить.

Идем к гостям!

Терцкий.

Дворецкий! Эй, дворецкий!

Давай все, что есть лучшого из вин:

Не жаль сегодня - дело выгорает!

(Уходят каждый к своему столу.)

ЯВЛЕНИЕ V-е.

Дворецкий и Нейман выступают на авансцену.
Слуги ходят взад и вперед.

Дворецкий.

На жизнь безпутную покойный граф

С графиней, у мамаши бы в могилке

И косточки перевернулись. Скоро

Дом этот знаменитый разорится:

Ни меры, ни границ! Ах, нам родство

С светлейшим герцогом не много счастья

Доставит.

Нейман.

Боже сохрани! Теперь-то

Оно и принесет плоды.

Дворецкий.

Да так ли?

Вопрос ведь спорный.

Слуга (входит).

На четвертый стол

Бургундского!

Дворецкий.

Поверите ли, сударь --

Уж семьдесят бутылок!

Слуга.

Немецкий генерал тот, Тифенбах --

Он требует. (Уходит.)

Дворецкий.

Уж слишком высоко

Хотят они лететь, хотят ровняться

С курфюрстами да с королями блеском.

И вслед за князем граф, мой господин,

Туда же тянется, отстать не хочет.

(Слугам.)

Чего вы тут торчите? Что вам слушать?

Я ноги вам приделаю! Живей

На ваше место! За вином смотрите!

Граф Пальфи допил свой стакан - ослепли?

2-й слуга (входит).

Большую чашу, господин дворецкий,

С богемскими гербами, золотую

Велели принести, и граф сказал,

Дворецкий.

Еще бы! Ту, которая ко дню

Коронованья Фридриха из пражской

Добычи сделана была Вильгельмом.

Работа мастерская!

Слуга.

Да, ее.

Они желают выпить круговую.

Дворецкий.
(Покачивая головой, достает чашу и вытирает ее.)

          Доносы в Вену полетят опять.

Нейман.

Ах, дайте посмотреть. Вот прелесть кубок!

Какая тяжесть золота, фигуры

Рельефные как мастерски

Исполнены! Вот на лихом коне

Гарцует амазонка, конь ногами

Епископския шапки попирает

И посох, у нея в руках

На трости шляпа, тут же знамя вьется

Мне смысл фигур замысловатых этих.

Дворецкий.

Наездница обозначает право

Свободного избранья королей

Богемских, шляпа означает то же,

И гордый конь. Ведь шляпа украшеньем

Для человека служит: кто не смеет

Надеть ее в присутствии монарха,

Тот не свободный человек.

Нейман.

А чаша

На знамени?

Дворецкий.

А чаша означает

Свободу церкви, как во дни отцов

Свободы той добились наши предки

В гусситскую войну. Ведь папа чаши

Никак мирянам не хотел дозволить;

А между тем для утраквистов чаша

Они и крови не щадили в битвах.

Нейман.

А сверху этот сверток что такое?

Дворецкий.

То Грамата Величества. Она

Дана нам императором Рудольфом,--

Пергамент драгоценный для богемцев:

Он новой вере звон колоколов

И пение церковное дозволил.

Но с той поры, как на престол имперский

Штириец сел и после пражской битвы

Богемскую корону Пфальцграф Фридрих

Утратил - все тогда погибло прахом:

Лишилась наша вера алтарей,

И братья наши вынуждены были

Бежать с их родины, а император

Собственноручно грамату в клочки

Изрезал.

Нейман.

Известна летопись родной страны.

Дворецкий.

Ведь наши предки были Табориты,

Прокоп и Жижка их водили в бой.

Мир праху их! Они за правду бились

И за святое дело. Ну - несите!

(Хочет отдать кубок слугам.)

Нейман.

Ах, дайте досмотреть изображенья.

А, понимаю! - это пражский замок.

Советники Мартиниц и Славата

Ногами вверх летят; а вот и сам

Граф Турн, велевший их спустить в окошко.

(Слуги уносят кубок.)

Дворецкий.

Не вспоминайте уж об этом дне.

То в тысячу шестьсот осьмнадцатом году

Случилось, мая в двадцать третий день.

Я живо помню, точно как сегодня

Несчастная Богемия страдает:

Шестнадцать лет с тех пор уже прошло,

И все война, а мира нет и нету.

(За 2-м столом раздается возглас:)

Виват, принц Веймарский!

(За 3-м и 4-м столами:)

Виват, виват!

(Музыка гремит.)

1-й слуга.

Вот так орут!

2-й слуга (поспешно прибегает),

Вы слышали? Они

Пьют за здоровье Веймарского принца!

3-й слуга.

Ведь он враг Австрии!

1-й слуга.

И лютеранин!

.

А Деодат хотел было поднять

Бокал за государя - все затихли.

Дворецкий.

Ну, мало ль что бывает за попойкой.

Порядочный слуга таких вещей

Не должен слышать.

3-й слуга (тихо 4-му).

Подмечай, Иван;

Потом разскажем патеру Квироге,

А он за это нам грехи отпустит.

4-й слуга.

За тем-то я и стал за стулом Илло.

Такия речи он ведет - что ах!

Дворецкий (Нейману),

Кто этот черный генерал с крестом,

Который с графом Пальфи все болтает?

Нейман.

Уж слишком доверяют.

Дворецкий.

Ну, испанцы,

Те - ничего. Вот итальянцы эти --

Им грош цена.

Нейман.

Ай, ай! - Как можно

Так выражаться! Ведь из их среды

Все генералы лучшие, и ими

Князь дорожит особенно.

(Терцкий входит и берет бумагу. За столами все приходит в движение.)

Дворецкий (слугам).

Встают,

Откушали! Чего вы зазевались?

Отодвигайте стулья.

(Слуги бегут к столам. Часть гостей выступает вперед.)

Октавио Пикколомини, разговаривая с Марадасом, становится на одной стороне авансцены. С противоположной стороны становится Макс Пикколомини один, он погружен в задумчивость и не обращает ни на кого внимания. Пространство между обеими сторонами, но несколько дальше в глубину сцены занимают Буттлер, Изолани, Гец, Тифенбах, Коляльто, потом к ним присоединяется Терцкий.

Изолани
(между тем как все общество подвигается вперед).

Прощайте, доброй ночи вам, Коляльто!

(К Октавио.)

И вам желаю доброй ночи, ваше

Превосходительство, вернее - утра

Гец (Тифенбаху).

Товарищ, на здоровье

Покушали?

Тифенбах.

Да, ужин был на славу!

Гец.

Графиня - мастерица угостить!

Покойница свекровь ее учила

Хозяйству. Царство ей небесное! Уж вот

Была хозяйка!

Изолани (хочет уходит).

Эй слуги! - свету!

Терцкий (подходит к Изолани с бумагой).

Позвольте, граф, минуту. Подписать

Угодно вам?

Изолани.

Все, что хотите. Только

От чтения увольте ради Бога.

.

Читать не нужно: это та присяга,

Которая уж вам известна. Вы

Черкните только.

(Видя что Изолани передает бумагу Октавио,)

Э, да все равно!

Здесь без чинов, кто первый подвернется.

(Октавио с кажущимся равнодушием пробегает бумагу. Терцкий издали наблюдает за ним.)

Гец (Терцкому).

          Позвольте пожелать спокойной ночи.

Терцкий.

Что ж так спешите? Ну, на сон грядущий

Еще стаканчик! Эй, вина!

Гец.

Не в силах!

Терцкий.

Э, пустяки.

Гец.

Клянусь вам я не в силах!

Тифенбах (садится).

Терцкий.

Ах, генерал, садитесь ради Бога!

Тифенбах.

Желудок крепок, голова свежа,

Вот только ноги просятся в отставку.

Изолани (указывая на его тучность).

Не малый груз приходится носить им.

(Октавио, подписавшись, передает бумагу Терцкому, который подает ее Изолани. Изолани идет к столу, чтобы подписать.)

Тифенбах.

Да, это померанская война

Мне все наделала. Дождь, снег и холод,

А мы - в поход. Вовеки не излечишь.

Гец.

Да, шведы на погоду не смотрели.

(Терцкий передает бумагу дону Марадас, который идет подписываться к столу.)

Октавио (приближав к Бутлеру).

Мы с вами Бахуса плохие слуги,

Полковник. Я сейчас заметил это.

Средь грома битв, чем в говоре пирушки.

Буттлер.

Да, признаюсь, мне это не по вкусу.

Октавио
(с дружеским видом еще ближе подходит к нему).

Клянусь, - мне тоже. Как я рад, почтенный

И дорогой мой Буттлер, что мы с вами

Сошлись во вкусе. Человек пять - шесть

Друзей за маленьким столом, стаканчик

Токайского и о вещах разумных

Беседа задушевная - вот это

По сердцу мне.

Буттлер.

Вполне согласен с вами.

(Бумага доходит до Буттлера, который идет подписывать ее. Авансцена пустеет, так что оба Пикколомини остаются одни, каждый на своей стороне.)

Октавио
(некоторое время молча наблюдает издали за сыном, потом приближается к нему.)

          Ты что-то долго не являлся, Макс.

Макс
ешательстве).

Я?.. Да, меня дела позадержали.

Октавио.

Ты и теперь еще не здесь, как будто.

Макс.

Ты знаешь, я всегда в большой толпе

Не разговорчив.

Октавио (подходит к нему eine ближе).

                                        А мне знать нельзя,

Дела тебя какие задержали?

(Лукаво.)

Ведь Терцкий знает.

Макс.

Что он может знать?

Октавио.

Один он только не был удивлен

Твоим отсутствием за столом.

Изолани
(заметя издали разговор отца с сыном, подходит к ним).

Мыль голову ему, папаша, мыль

Терцкий (подходит с бумагой).

Ну, все ли подписались? Кто еще?

Октавио.

Все подписались.

Терцкий (вызывая).

                                        Кто еще подпишет?

Буттлер (Терцкому).

Сочтите подписи, должно быть тридцать.

Терцкий.

Тут крест стоит!

Тифенбах.

Крест - это я.

Изолани (Терцкому).

Писать не мастер он; но крест его

Признает всякий, жид и христианин.

(торопливо Максу).

Пойдем, пойдем, полковник - спать пора!

Терцкий.

Здесь подпись Пикколомини одна.

Изолани (указывая на Макса).

Наверно, этот идол зазевался,

Он вечер весь ни к чорту был негоден.

(Макс берет бумагу из рук Терцкаю и безсознательно смотрит в нее.)

ЯВЛЕНИЕ VII-е.

Прежние. Илло входит из задней комнаты, в руках у него золотой кубок, он пьян. За ним следуют Гец и Буттлер, стараясь его удержать.

Илло.

Пустите! Что вам надо?

Гец и Буттлер.

Полно, Илло!

Не пейте больше.

Илло

Друг, Октавьо, вот ты!

Ну, выпьем вместе, старую вражду

В вине утопим! Знаю, не любил ты

Меня... и я - чтоб чорт меня побрал!

Терпеть тебя не мог... Ну, то прошло.

(Целует его несколько раз.)

          Забудем!.. Я люблю тебя сердечно,

От всей души; и если кто посмеет

Тебя лисицей старой обругать,

С тем я разделаюсь - все это знайте!

Терцкий (тихо).

Опомнись, Илло, что ты! Ты в уме ли?

Илло (добродушно).

Ну, что ж такое? Тут ведь все друзья.

(Радостно осматривается кругом).

Тут нет мерзавцев - вот что мне приятно.

Терцкий

Прошу вас, уведите его, Буттлер.

(Буттлер уводит его к буфету.)

Изолани
(обращается к Максу, который до сих пор стоял неподвижно, глядя безсознательно в бумагу).

          Что ж, скоро кончишь? Или наизусть

Еще не выучил?

Макс (как бы пробуждаясь от сна).

                                        Да что же надо?

Изолани и Терцкий (в одно время).

Да надо имя подписать.

(Октавио тревожно смотрит на Макса.)

Макс (отдавая бумагу).

Так завтра.

Ведь это - дело, а сегодня я

Разстроен как-то. Завтра мне пришлите.

Терцкий.

Подумай только...

.

Ну, живей, живей!

Сейчас подписывай! Ты что ж такое?

Молокосос, а хочешь быть умней,

Чем все мы вместе. Видишь, твой отец

Терцкий (к Октавио).

Граф, убедите сына вашей властью.

Октавио.

Илло (оставив кубок на буфете).

В чем тут дело?

Терцкий.

Да вот он подписаться не желает.

Макс.

Илло.

Сейчас, не завтра! Все мы подписали,

И ты обязан, должен подписать.

Макс (к Илло).

Ступайте спать.

Илло.

Пусть герцог знает, кто его друзья!

(Все гости собираются вокруг них")

Макс.

Как он мне дорог, это знает сам он,

И все; а эти заявленья - глупость.

Илло.

Того, что герцог этих итальянцев

Другим предпочитает!

Терцкий
(в большом замее к столпившимся генералам).

                                                  Господа,

Не слушайте его - он пьян, вино

В нем говорит.

(со смехом).

                                        Вино не сочиняет,

Оно выбалтывает наши мысли.

Илло.

Кто не со мною, тот мне враг! Скажите,

Какой-то заковычки, оговорки...

Терцкий (быстро перебивая его).

Не слушайте его, он помешался!

Илло

Нет оговорки, чтоб потом вильнуть...

Да что тут - к чорту эти оговорки!

Макс
(становится внимательней и опять смотрит на бумагу).

Позвольте мне внимательней взглянуть.

Терцкий (тихо Илло).

Да что ты, Илло? Ты ведь все погубишь!

(к Коляльто).

Да, да, до ужина не то читали.

Гец.

И я заметил.

Изолани.

Где подписались все, там тоже я.

Тифенбах.

До ужина была здесь оговорка

Касательно присяги государю.

.

Стыдитесь, господа! Ведь весь вопрос

Теперь лишь в том, чтоб герцог оставался,

Или в отставку вышел. Ведь нельзя же

К пустым словам так строго придираться.

(одному из генералов).

          Скажи - тебе князь заковычки ставил,

Давая полк?

Терцкий

А вам когда подряд

Доставил, приносящий вам дохода

До тысячи пистолей чистоганом?

Илло.

Мошенники, плуты! Срамят нас только!

Тифенбах.

Ну, ну! Мы только говорим.

Макс (прочел бумагу и возвращает ее).

Илло
(заикаясь от бешенства и не помня себя, одной рукой держит перед Максом бумагу, а другой грозит шпагой).

Пиши - Иуда!

.

Илло, образумься!

Октавио, Терцкий и Буттлер (вместе).

Макс
(быстро бросившись на Илло, обезоруживает его, потом обращается к Терцкому).

Уведите спать его.

(Он удлаяется. Кричащого и ругающагося Илло держат за руки несколько генералов. Среди всеобщого смятения падает занавес.)