Вильгельм Телль.
Действие четвертое

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Вильгельм Телль. Действие четвертое (старая орфография)

ДЕЙСТВИЕ ЧЕТВЕРТОЕ.

СЦЕНА ПЕРВАЯ.

Восточный берег озера Четырех Кантонов.

Дикия, отвесные скалы в глубине сцены. Озеро волнуется; слышен рев бушующих волну, по временам сверкает молния и гремит гром).

Кунц из Герзау, рыбак и мальчик.

КУНЦ.

Поверьте мне, я сам все это видел;

Все было так, как я вам рассказал.

РЫБАК.

Под стражей Телль и отвезен в Кюснахт!

Он лучшею опорой был бы нам,

Когда б пришлось возстать нам за свободу.

КУНЦ.

С ним сам ландфогт по озеру поехал.

Они готовы были уж отплыть,

Как вышел я из Флюлена; но буря.

Которая сбирается теперь,

Принудила меня сюда причалить.

Она и их, быть может задержала.

РЫБАК.

В оковах Телль, во власти у ландфогта!

О, верьте мне, он так его укроет,

Телль муж свободный, а его ландфогт

Так кровно оскорбил; теперь боится

Он мщенья справедливого его.

КУНЦ.

Да говорят еще, что Аттингаузен,

Наш добрый ландамманн, лежит при смерти.

РЫБАК.

И так последний якорь наш сломился!

Лишь он один мог голос возвышать

За родину и за права народа.

КУНЦ.

Гроза сильней становится. Прощайте!

В деревне я ночую; ведь сегодня

О переправе страшно и подумать.

(Уходит).

РЫБАК.

В темнице Телль! барон наш умирает!

Теперь возвысь чело свое, тиранство!

Прочь всякий стыд! Правдивые уста

Замолкли, очи зоркия смежились,

Могучая рука теперь в оковах.

МАЛЬЧИК.

Ну, град посыпал! Батюшка, уйдем

РЫБАК.

Крутися, вихрь! гори, небесный свод!

Бушуй, гроза! вы, тучи громовые,

Залейте все потоком бурных вод!

Разбейте в прах грядущий новый род!

Вы царствуйте, свирепые стихии!

Сюда, сюда, жильцы лесные! вам,

Вам отданы опять сии пустыни.

Без воли жить здесь невозможно нам!

МАЛЬЧИК.

Послушай, как ревет водоворот;

Он никогда так страшно не крутился.

РЫБАК.

Пустить стрелу в главу родного сына!

Какой отец к тому был принужден?

И как на то не возставать стихиям?

О, для меня не дивно будет видеть,

Коль в озеро обрушатся утесы,

Коль эти скалы, башни ледяные,

Которые от века здесь стоят,

Растают вдруг и потекут рекою,

Зальет и уничтожит все живое!

(Слышен колокольный звон).

МАЛЬЧИК.

Чу, слышишь ли, там на горе звонят.

Должно быть лодка тонет: этот звон

Сзываеть всех к молитве о несчастных.

(Влезает на утес).

РЫБАК.

Беда ладье, которая теперь

Качается в ужасной колыбели!

Ни руль, ни кормчий не помогут ей;

Волна и вихрь теперь играют ею,

Как мячиком; а нет вблизи нигде

Надежного залива: там повсюду

Одне лишь скалы острые торчат,

Крутые неприступные, и гордо

Утесистую грудь ей выставляют.

МАЛЬЧИК (показывая налево).

          Ах, батюшка, из Флюельна ладья!

РЫБАК.

Загонит их в пролив, тогда беда:

Как в клетке хищный зверь, объятый страхом,

В железную решетку бьется дико,

И с ревом разломать ее стремится,

Так там пучина яростно клокочет.

Там узко ей, там скалы по бокам

Теснят ее и путь ей заграждают.

(Взлезает на утес).

МАЛЬЧИК.

Отец, ландфогта Ури это лодка:

Я узнаю её пунцовый флаг.

РЫБАК.

О, Боже правосудный! В самом деле,

Она и есть, и Геслер в ней плывет,

А вместе с ним его гонений жертва.

Так скоро же постигла казнь его!

Узнай, тиран, владыку над собою!

Твоих угроз не слушает волна,

Не склонятся гранитные утесы

Пред шляпою твоею. Не молись,

МАЛЬЧИК.

Не за ландфогта я молюсь - за Телля;

Он в лодке с ним.

РЫБАК.

О, рок непостижимый!

Чтоб одного злодея покарать,

Ты с лодкой губишь всех пловцов!

МАЛЬЧИК.

Смотри, смотри, они уж Бугисграт

Счастливо миновали, но волною

От Тейфельсмюнстера отбило их

И отнесло к большому Аксенбергу.

Я их не вижу боле.

РЫБАК.

Там Гакмессер,

И не одна ладья уж там разбилась.

Когда они его не обойдут,

То лодка их ударится о скалы --

И все они погибнут неизбежно.

Но ведь у них хороший кормчий - Телль.

Один лишь он теперь спасти их мог бы;

ВильгельмъТелль, вооруженный луком. Он идет скорыми шагами, с удивлением смотрит вокруг и страшно возбужден. Посреди сцены падает на колени, кладет руки на землю и потом подымает их к небу.

МАЛЬЧИК (увидя его).

Отец, смотри! - там кто-то на коленях.

РЫБАК.

Вот он на землю руки положил

И точно вне себя.

МАЛЬЧИК (подходит ближе).

Кого я вижу!

Отец, отец! поди-ка, посмотри!

РЫБАК (приближается).

Кто это? Боже! ты ли это, Телль?

Как ты сюда попал?

МАЛЬЧИК.

Ты разве не был

На лодке там, закованный в цепях?

РЫБАК.

Ты разве не отправлен был в Кюснахт?

ТЕЛЛЬ (встает).

РЫБАК и МАЛЬЧИК.

Свободен? Как же это?

МАЛЬЧИК.

Откуда ж ты?

ТЕЛЛЬ.

Из лодки.

РЫБАК.

Как, из лодки?

МАЛЬЧИК.

А где ж ландфогт?

ТЕЛЛЬ.

По озеру несется.

РЫБАК.

Возможно ли? Но отчего ж ты здесь?

Как ты ушел от уз своих и бури?

ТЕЛЛЬ.

Мне Бог помог - и вот как это было...

РЫБАК И МАЛЬЧИК.

Ах, разскажи!

ТЕЛЛЬ.

Что в Альторфе случилось,

Вы знаете?

РЫБАК.

Все знаем, говори!

ТЕЛЛЬ.

И так ландфогт велел меня связать

И в замок свой, Кюснахт, хотел отправить!

РЫБАК.

Все знаем мы. Скажи нам, как ты спасся?

ТЕЛЛЬ.

Я, связанный лежал на дне ладьи;

Защиты нет, враги кругом меня;

Я мысленно прощался с светом дня,

С женой, с детьми, и взор мой безнадежный

Бродил с тоской по влаге безмятежной.

РЫБАК.

Бедняк!

ТЕЛЛЬ.

Так плыли мы туда: ландфогт,

Его шталмейстер Гаррасс и гребцы.

Колчан и лук мой у руля лежали.

И вот, едва успели малый Аксен

Мы обогнуть, как вдруг Господь на нас

Послал такую бурю от Готгарда,

Что у гребцов от страха замер дух:

Все думали погибнуть неизбежно.

Тогда один из них сказал ландфогту:

"Не миновать беды нам, господин;

Мы все теперь на волосок от смерти;

От ужаса ни кормчий, ни гребцы

Им вовсе незнаком. Но с нами Телль;

Он силен и рулем владеть умеет.

Что, если б вы ему велели править?"

Тогда ландфогт сказал мне: "Телль, послушай,

Коль можешь ты от бури нас спасти,

То я тебя освобожу от уз".

И я сказал: "Да, господин, надеюсь

Спасти ладью при помощи Господней".

Тогда меня освободили; я

За руль взялся и начал править,

Украдкою смотрю, где лук лежит мой.

И выбираю пристально утес,

Удобный для скачка с ладьи. Вдруг вижу

Скалу крутую с плоскою верхушкой,

Висящую над волнами...

РЫБАК.

Я знаю;

Она лежит у Аксена большого;

Но ведь она крута: едва ли можно

Кому вскочить из лодки на нее.

ТЕЛЛЬ.

"Дружней! сильнее, братцы!

Вот этой бы скалы достигнуть только,

Тогда уж нам не так опасно будет",

И вот мы наконец примчались к ней.

Тогда, на помощь Господа призвав,

Все силы я свои собрал, и, лодку

Примкнув кормой к скале, схватил скорее

Оружие и на нее скачком

Высоким прыгнул, а ладью ногою

От берега в пучину оттолкнул.

Пусть будет с нею, что угодно Богу!

И вот я здесь, спасен от власти бури

И от тиранской власти человека.

РЫБАК.

Телль, видимое чудо над тобой

Явил Господь: едва могу я верить

Своим глазам. Скажи, куда итти

Ты думаешь? Тебе укрыться должно.

Ведь, может быть, ландфогт от бури спасся?...

ТЕЛЛЬ.

Он говорил, когда я был на лодке,

Что он хочет у Брунена пристать

РЫБАК.

Сухим путем?

ТЕЛЛЬ.

Так думал он тогда.

РЫБАК.

О, так тебе, немедля, должно скрыться!

Ты от него в другой раз не спасешься.

ТЕЛЛЬ.

Скажи, как ближе мне пройти в Кюснахт и в Арт?

РЫБАК.

Прямой дорогой можно через Штейнен,

Но ближе и скрытнее через Ловерц.

Да вот мой сын тебя туда проводит.

ТЕЛЛЬ (жмет его руку.)

          Да наградит тебя Господь! Прощай!

(Идет и опят возвращается).

Мне кажется, ты в Рютли дал присягу?

Я слышал про тебя.

РЫБАК.

Да, я там был

И нашему союзу присягал.

ТЕЛЛЬ.

Ну так, прошу тебя, отправься в Бюрглен!

Там обо мне жена моя тоскует!

Скажи ей, друг, что я спасен и скрыт.

РЫБАК.

Но как сказать, куда ты удалился?

ТЕЛЛЬ.

Да и других, которых в Рютли видел.

Скажи им, чтоб они не унывали,

Что Телль спасен, рука его свободна

И что об нем они услышат скоро.

РЫБАК.

Открой мне смело, что задумал ты?

ТЕЛЛЬ.

Когда исполню - все про то узнают.

(Уходит).

РЫБАК.

Ну, мальчик, проводи его, Господь с ним!

Он верно то исполнит, что задумал.

(Уходит).

ВТОРАЯ СЦЕНА.

Зала в замке барона Аттингаузена.

Барон, умирающий в креслах. Вальтер Фюрст, Штауффахер, Мельхталь и Баумгартен стоят вокруг него. Вальтер Телль перед ним на коленях.

ВАЛЬТЕР .

Все кончено теперь! скончался он!

ШТАУФФАХЕР.

Не умер он; смотри, вот от дыханья

У губ его шевелится перо!

Тих сон его; улыбка на лице.

(Баумгартен идет к дверям и говорит с кем-то).

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ (Баумгартену).

          Кто там пришел?

БАУМГАРТЕН (возвращается).

                                                  Гедвига, ваша дочь;

Она желает вас и сына видеть.

(Вальтер Телль встает).

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

Могу ль ее утешить? - Сам тоскую!

Все горести над, головой моей!

(входит насильно).

Где, где мой сын? Пусти меня к нему!

ШТАУФФАХЕР.

Гедвига, тише! здесь жилище смерти!

ГЕДВИГА (бросаясь к сыну).

Мой Вельти! о, ты жив!

ВАЛЬТЕР ТЕЛЛЬ (бросаясь в её объятия).

                                                  Я жив, родная!

ГЕДВИГА.

Но точно ли? не ранен ли ты где?

(Осматривает его с безпокойством).

Возможно ли? И он в тебя стрелял?

О, у него нет сердца! Как он мог

Пустить стрелу в дитя свое родное?

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

С растерзанной душой он это сделал;

ГЕДВИГА.

Когда б он был отец чадолюбивый,

Сто раз бы умер он, а не стрелял.

ШТАУФФАХЕР.

Тебе должно благодарить Творца,

Который спас его.

ГЕДВИГА.

Но как забыть мне,

Чем кончиться могло бы это? Боже!

Век проживу - и век я буду видеть,

Как в сына целится отец, и в сердце

Стрела лететь мне вечно, вечно будет.

МЕЛЬХТАЛЬ.

Но знаете ль, как он обижен был?

ГЕДВИГА.

Суровые сердца! Коль ваша гордость

Обижена, так все для вас ничто;

Сыновней жизнью, материнским сердцем

Играете вы в ярости слепой!

.

Беда постигла вашего супруга.

А вы его еще винить хотите!

Ужели вам не жаль его?

ГЕДВИГА
(обращается к нему и смотрит на него сурово).

Не ты ли

Чувствителен один к несчастью друга?

Где были вы, когда его при вас

В оковы заключали? Кто помог

Ему? Кто спас его? Вы все смотрели

С холодностью, как он был взят и связан,

И уведен от вас. Скажите, так ли

Он с вами поступал? Явил ли он

Тогда одно немое состраданье,

Как за тобой ландфогт послал погоню,

А пред тобой пучина бушевала?

Нет, он не плакал: он вскочил в ладью,

Забыв жену, детей - и спас тебя!

ВАЛЬТЕР .

Но можно ль было нам его спасти,

Когда мы все стояли безоружны!

ГЕДВИГА (бросаясь в его объятия).

          Родитель мой! и ты его лишился!

И мы, и вся страна его лишились!

Но, ведь, и он нас также потерял!

Ах, от отчаянья спаси его,

Господь! В его подземный, мрачный свод,

Не долетит от друга утешенье.

Он занеможет там! В сырой тюрьме

Он должен занемочь!.. Как роза Альп

От воздуха болот тускнеет, вянет,

Ах, так и он увянет там без солнца

Без воздуха душистого полей!

В оковах он! его душа - свобода:

Ему нежить под душным мраком сводов!

ШТАУФФАХЕР.

О, успокойся! Мы употребим

ГЕДВИГА.

Что можете вы сделать без него?

Когда он с вами был - была надежда.

Тогда имел защитника невинный,

Надежного спасителя гонимый.

Он всех бы спас один, а вы, все вместе,

Не можете оков его расторгнуть!

(Барон просыпается).

БАУМГАРТЕН.

Вот он пошевелился! Тише, тише!

АТТИНГАУЗЕН (приподнимается).

          Но где ж он?

ШТАУФФАХЕР.

Кто?

АТТИНГАУЗЕН.

Его здесь нет: меня

Оставил он в последния минуты!

ШТАУФФАХЕР.

Он вспомнил о племяннике. За ним

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

Послали. Успокойтесь:

Он наш теперь и сердцем и душой.

АТТИНГАУЗЕН.

Стоит ли он за родину свою?

ШТАУФФАХЕР.

Как истинный герой.

АТТИНГАУЗЕН

Зачем же он

Нейдет принять мое благословенье?

Я чувствую, что близок мой конец.

ШТАУФФАХЕР.

О, нет, мой господин! Короткий сон

Вас подкрепил, и взоры ваши ясны.

АТТИНГАУЗЕН.

Я жив, пока страдаю; боли нет --

Страданья и надежда отлетели.

(Увидя мальчика).

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

Он мне внук. Благословите

Его, он сирота.

(Гедвига с сыном упадают на колени пред умирающим).

АТТИНГАУЗЕН.

И вас, друзья,

И вас я оставляю сиротами!

О, горе мне, что гаснущий мой взор

Падение отчизны должен видеть,

Что я достиг таких преклонных лет,

Чтоб унести в могилу все надежды!

ШТАУФФАХЕР (Вальтеру Фюрсту).

          И он умрет в печали безутешной?

Нет, озарим его последний час

Лучом надежды! Благородный рыцарь,

Разсейте вашу скорбь! Мы не совсем

Покинуты, не вовсе беззащитны.

.

Но кто же вас спасет теперь?

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

Мы сами.

Послушайте: недавно три земли

Вошли в союз - изгнать своих тиранов.

Он заключен - и клятвою священной

Был утвержден. Исполним предприятье --

И прежде, чем родится новый год,

Ваш прах лежать в земле свободной будет.

АТТИНГАУЗЕН.

О, повтори! Союз их заключен?

МЕЛЬХТАЛЬ.

Да, господин, в один и тот же день

Возстанут три кантона. Все готово;

Но до сих пор хранилась наша тайна,

Хоть много сот участников в ней есть.

Тираны уж над пропастью стоят,

Часы их гордой власти сочтены,

АТТИНГАУЗЕН.

А крепкие их замки в городах?

МЕЛЬХТАЛЬ.

Они падут в один и тот же день.

АТТИНГАУЗЕН.

А рыцари участвуют в союзе?

МЕЛЬХТАЛЬ.

Мы помощи их ждем: но до сих пор

Крестьяне лишь союзу присягнули.

АТТИНГАУЗЕН
(медленно привстает в величайшем удивлении).

И селянин идет на этот подвиг,

Сам от себя, без помощи вельмож?

И он вполне в своих уверен силах"

Тогда ему мы более не нужны:

Утешенный в могилу я сойду:

Здесь будет жить народ - иною силой

Величие свое сохранит.

(Он кладет руку на голову мальчика, который стоит перед ним на коленях).

Для вас свобода лучшая взойдет!

Все старое падет - и из развалин

Век новый и блестящий, оживет!

ШТАУФФАХЕР (Вальтеру Фюрсту).

          Каким огнем его сверкают взоры!

Не смерти дух над ним теперь витает,

А светлый луч прекрасной новой жизни.

АТТИНГАУЗЕН.

Владетели из замков выезжают,

Чтоб городам присягу принести;

В Ухтланде их, в Тургау принимают;

Вот поднял Берн державную главу

И Фрейбург стал защитником свободы;

Богатый Цюрих снарядил к войне

Своих граждан - и силы королей

У крепких стен его поколебались...

(Он продолжает голосом прорицателя;речь его возрастает до вдохновения).

И вижу я монархов горделивых

Они идут сражаться с пастухами.

Борьба на смерть - и громкими делами

Прославятся ущелья гор родных.

Там поселянин, с грудью обнаженной,

На копий лес, как жертва полетит,

Захватит их, пройдет, насквозь пронзенный,

Но вместе с ним падет врагов оплот

И знамена свободы разовьются.

(Берет руку Штауффахера и Вальтера Фюрста).

Так будьте же во веки нераздельны --

Рука с рукой, как братья и друзья!

В опасности немедленно летите

На первый зов союзников своих...

Живите дружно... дружно... дружно...

(Он упадает на подушки и испускает дух, но, умирая, еще держит их руки. Фюрст и Штауффахер взирают на нею в молчании; потом удаляются и предаются печали. Между тем вокруг бездыханного барона собираются его слуги; все изъявляют глубокую горесть; некоторые падают перед ним на колени и обливают слезами его руки. В продолжение этой немой сцены слышен в замке звон колокола).

Руденц и прежние.

РУДЕНЦ (вбегая).

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ (печально).

Вы наш теперь владелец и защитник;

Другое имя замок получил.

РУДЕНЦ
(в глубокой горести смотрит на тело барона).

О, Боже, Боже мой! ужели поздно

Раскаянье мое? Ужель не мог он

Прожить еще хоть несколько мгновений,

Чтобы мою увидеть перемену?

Я не внимал его благим советам!

Я презирать их смел! Теперь он там!

А я остался здесь, обремененный

Виною незаглаженной! Скажите,

Он умер, негодуя на меня?

ШТАУФФАХЕР.

В последний час он все узнал об вас

И ваше мужество благословил.

(становится на колени у трупа).

          Достойного священные останки,

Бездушный, милый прах! Даю обет

Здесь, над твоей рукою охладелой,

Что я расторг навек с врагами связи

И моему народу отдался;

Швейцарец я - и всей душой желаю

Остаться им. (Встает). Оплакивайте друга

И нежного отца, но будьте бодры:

Он не одно богатство мне оставил --

Он дух мне свой и сердце передал:

Что старец вам маститый завещал

И юноша клянется то исполнить!

Дай руку мне свою, отец почтенный,

И ты мне дай свою, и ты, Мельхталь!

Не отвращайтесь от меня, друзья!

Мои примите клятвы и обеты!

ФЮРСТ.

Дадим ему мы руки: он достоин

Доверия!

МЕЛЬХТАЛЬ.

Вы презирали нас;

Скажите же, чего ж нам ждать от вас?

РУДЕНЦ.

О, позабудьте юности ошибки!

ШТАУФФАХЕР (Мельхталю).

Живите дружно - так отец сказал нам

Припомни это.

МЕЛЬХТАЛЬ.

Вот моя рука!

Я селянин, как рыцарь, верен слову!

Что вы без нас? Ведь званье земледельца

Древнее вашего.

РУДЕНЦ.

Я чту его

МЕЛЬХТАЛЬ.

Рука того, кто землю подчинил

Себе и взрыл ее тяжелым плугом,

И грудь его съумеет защитить.

РУДЕНЦ.

Вы мне, а я - я буду вам защитой,

Тогда сильней в союзе будем мы.

Но для чего слова, когда отчизну

Еще гнетет тиранов чуждых власть?

Сперва страну освободим от ига,

Тогда свои права уравновесим.

(Помолчав несколько времени).

          Молчите вы? Вам нечего сказать мне?

Так я не заслужил еще, чтоб вы

Доверчиво открылись мне! Насильно

Войти я должен в тайный ваш союз.

Я знаю все! - вы присягали в Рютли,

И знаю, что там было; хоть не вы

Открыли тайну мне свою, но я

Я никогда врагом отчизны не был,

И не решился б на нее возстать.

Но медлить вам не должно; время мчится...

Уж Телль был жертвой медленности вашей.

ШТАУФФАХЕР.

Мы поклялись дождаться Рождества.

РУДЕНЦ.

Я не был там и клятвы не давал.

Не вы, так я начну.

МЕЛЬХТАЛЬ.

Как! вы хотите...

РУДЕНЦ.

Одним из главарей страны я стал,

И первый долг мой взять вас под защиту.

ВАЛЬТЕР ФЮРСТ.

Предать земле сей драгоценный прах:

Вот долг для вас первейший и священный.

РУДЕНЦ.

На одр его венок победы свежий.

Друзья мои, ах, не за вас одних

Сразиться я с тиранами намерен --

И за себя! Узнайте: скрылась Берта:

Она тайком от нас похищена!

ШТАУФФАХЕР.

Тиран дошел до дерзости такой!

Злодейски покусился на свободу

Он девушки из рыцарского званья!

РУДЕНЦ.

Друзья мои, я обещал вам помощь --

И должен вас о помощи просить.

Ах, у меня похитили невесту!

Кто знает, где сокрыл ее злодей!

И, может быть, он силою принудит

С собою в ненавистный брак вступить.

О, помогите мне ее избавить!

Поверьте мне, она вполне достойна,

Чтоб за нее вооружились вы.

.

На что же вы решились?

РУДЕНЦ.

Сам не знаю!

Ах, этот мрак, который окружает

Её судьбу, сомненье, безпокойство,

Которыми терзаюсь я теперь,

Одну лишь мысль мне ясную внушают,

Что должно нам извлечь ее насильно

Из под развалин вражеских твердынь;

И потому их должно все разрушить,

Чтоб отыскать, открыть её темницу.

МЕЛЬХТАЛЬ.

Ведите нас, мы следуем за вами!

К чему нам то откладывать до завтра,

Что можем мы сегодня кончить? Телль

Свободен был, когда клялись мы в Рютли;

Тогда еще не накопилось столько

Ужасных дел. Несет другой закон

Пора другая, и низкий трус тот,

РУДЕНЦ
(Штауффахеру и Вальтеру Фюрсту).

          И так, вооружитесь - и за дело!

И ожидайте на горах огней:

Победы весть к вам долетит стрелою,

И, увидав желанный свет, быстрей

Вы на врагов грозою налетите

И здание тиранства сокрушите.

(Уходит).

ТРЕТЬЯ СЦЕНА.

Утесистая дорога в Кюснахт.

На нее сходят по тропинке между скал, и путник, прежде нежели сойдет на авансцену, виден бывает наверху. Скалы окружают всю сцену: одна из них, обросшая кустарником, выдалась вперед. Входит Телль, вооруженный луком.

          Вот этою дорогою он поедет:

В Кюснахт другой дороги нет. Я здесь

Исполню то, что случай мне доставил.

Отсюда я, кустарником прикрытый,

Могу достать его моей стрелой

Спеши, ландфогт, разсчет свой кончить с небом!

Твой час пробил - ты должен умереть!

Я прежде жил спокойно, безмятежно:

Лишь на зверей стрелу я направлял;

Убийство мне и в мысль не приходило.

Но ты меня изгнал из мирной жизни,

Ты в сердце мне излил змеиный яд.

Ты приучил меня и к злодеянью:

кто в голову сыновнюю стрелял,

Съумеет тот, попасть и в вражескую грудь.

Моих детей, малюток непорочных,

Жену мою я должен защитить

От ярости твоей. Когда я лук

Дрожащею натягивал рукою,

Когда, моим страданьем веселясь,

Ты принуждал меня в родного сына

Пустить стрелу, когда тебя, злодей,

Я тщетно умолял, тогда в душе

Дал клятву я ужасную - лишь небо

Мне грудь твоя при выстреле втором.

В чем я клялся в минуту адской муки,

То долг святой: исполнен будет он!

Ты властелин, наместник государя;

Но и монарх не сделал бы того,

Что ты, тиран. Тебя сюда послал он,

Чтоб суд творить, хоть строгий, но правдивый,

А не за тем, чтоб в ярости слепой

Терзать народ под игом притесненья.

Знай: есть Господь для кары и для мщенья!

Приди на помощь бед моих виновник,

Ты, лучшее сокровище мое!

Тебя ждет цель, которая была

Для просьб, для всех молений недоступна,

Но пред тобой не устоит она.

О ты, мой лук надежный! ты бывал

Товарищем мне в играх и забавах,

Стрелу мою ты часто окрылял:

Не измени же мне и в час опасный!

Когда теперь я промах дам несчастный,

Нет у меня другой стрелы запасной.

(Путники проходят через сцену).

          Здесь сяду я на каменной скамье,

Устроенной для путников усталых.

Здесь, чуждые один другому, все

Они проходят мимо; в их сердцах

Участья нет к страданью. Здесь идет

Заботливый купец, и богомолец

С котомкою, и набожный монах,

И мрачный вор, и песенник веселый,

И перевозчик со своим конем,

Навьюченным товаром стран далеких.

Их всех сюда ведут свои дела --

Меня же мысль убийства привела!

(Садится).

Малютки милые! когда, бывало,

Я возвращался к вам, с каким востортом

Встречали вы отца: всегда уж он

Иль птицу редкую, иль аммонит,

Что странники находят на горах.

Теперь идет он за другой добычей:

В ущелии сидит он для убийства

И ждет врага, чтоб жизнь его отнять.

Но и теперь он думает об вас,

Любезные, невинные малютки!

Чтоб вас спасти от мщения тирана,

Свою стрелу извлек он из колчана.

(Встает).

Я стерегу достойную добычу.

Иной стрелок весь день неутомимо

Зимой, в мороз, скитается в горах;

С одной скалы он скачет на другую,

И до крови себе подошвы режет,

Чтоб устоять на скользкой высоте

И застрелить ничтожную козу.

Моя ж добыча - злобный мой гонитель,

Который погубить меня хотел.

Всю жизнь свою я лук в руках имел,

С младенчества в стреляньи упражнялся,

И в цель стрелял, и часто получал

Прекрасные награды за искусство;

Но нынче я пущу стрелу на славу --

И вся страна меня превознесет!

(Чрез сцену вверх по дороге идет свадебная процессия. Телль смотрит на нее, опершись на лук).

Штюсси, полевой сторож, подходит к нему.

ШТЮССИ.

Вот женится наш мызник монастырский

Из Мерлишахена, богатый человек:

Премного стад на Альпах у него.

Невесту он берет из Имизея,--

И в эту ночь в Кюснахте будет пир.

Пойдем туда со мной: там рады всем.

ТЕЛЛЬ.

Печальный гость для свадьбы не годится,

ШТЮССИ.

Забудь печаль, так сердцу будет легче.

Так убегать веселия не должно.

Тут свадьба, там, быть может, погребенье.

ТЕЛЛЬ.

А иногда бывают оба вместе.

ШТЮССИ.

Да, видно свет идет уж так. Везде

Случается довольно бед и горя.

Вот в Гларисе обрушилась скала

И часть его засыпала.

ТЕЛЛЬ.

И горы

Здесь валятся; что ж прочно на земле?

ШТЮССИ.

Да вот еще какие чудеса!

Мне рассказал из Бадена приезжий:

Какой-то рыцарь ехал к королю,

И вдруг дорогой встретил целый рой

Слепней: они напали на него

И до смерти коня его заели --

И рыцарь к королю пришел пешком.

ТЕЛЛЬ.

И слабому дала природа жало.

приходит с детьми и становится на дороге.

ШТЮССИ.

Все говорят, что это предвещает

Несчастие иль страшное злодейство.

ТЕЛЛЬ.

Ужасные злодейства каждый день

Свершаются без всяких предвещаний.

ШТЮССИ.

Да. счастлив тот, кто в тишине живет,

Кто дома своего не покидает

И мирно пашет на земле своей.

ТЕЛЛЬ.

И кроткому спокойно не прожить,

Коль он недоброму соседу неугоден.

(С безпокойным ожиданием смотрит на дорогу).

ШТЮССИ.

Прощай! Ты верно ждешь кого-нибудь?

ТЕЛЛЬ.

Я жду.

ШТЮССИ.

Ну, так счастливо возвратиться!

Из Ури ты? Оттуда к нам сегодня

ПУТНИК (проходя).

Ландфогта вы не ждите. Реки вышли

От ливня страшного из берегов,

И все мосты водою снесены.

(Гелл встает).

АРМГАРТА (подходит ближе).

Так он сюда не будет?

ШТЮССИ.

Вы к нему?

АРМГАРТА.

Да, как же.

ШТЮССИ.

Для чего ж вы стали тут,

Среди дороги?

АРМГАРТА.

Для того, чтоб он

Здесь не ушел, не выслушав меня.

(входит поспешно и кричит издали).

Эй, прочь с дороги! Господин ландфогт

За мною едет следом. Прочь с дороги!

(Телль скрывается).

АРМГАРТА (с живостью).

Ландфогт следом!

(Она становится с детьми на авансцене. Геслер и Рудольф Гаррас показываются вдали на лошадях).

ШТЮССИ (Фрисгарду).

Как перешли вы воды?

Ведь, говорят, река снесла мосты.

ФРИСГАРД.

Мы с бурею на озере сражались --

Что нам теперь альпийские потоки!

ШТЮССИ.

И вы на лодке были в эту бурю?

ФРИСГАРД.

Ну да; и ввек того я не забуду.

.

Ах, разскажи!

ФРИСГАРД.

Пусти, я должен в замок

Дать знать, что едет господин ландфогт.

(Уходит).

ШТЮССИ.

Будь в лодке люди честные, так верно б

Пошли ко дну; а этакой народ

Пройдет счастливо сквозь огонь и воду.

(Оглядывается).

А где ж стрелок, с которым говорил я?

(Уходит).

Геслер и Рудольф Гаррас верхом.

ГЕСЛЕР.

Что хочешь говори - я, как слуга,

Стараться должен угодить монарху.

Сюда послал меня он не затем,

Он требует. Вопрос: кто господином

Здесь должен быть, мужик иль император?

АРМГАРТА.

Теперь пора! я подойду к нему.

(Робко приближается).

ГЕСЛЕР.

В Альторфе я свою повесил шляпу,

Но не для шутки, не для испытанья

Народа - знаю я его давно --

А для того, чтоб приучить его

Сгибать свои чрез чур прямые спины,

Повесил шляпу я нарочно так

На площади, чтоб всем в глаза бросалась

И господина им напоминала,

Которого они совсем забыли.

РУДОЛЬФ.

Но и народ свои права имеет.

ГЕСЛЕР.

Их разбирать теперь не время нам.

Имперский дом растет: что начал славно

Отец, то сын намерен довершить.

Ему народ ничтожный стал преградой;

Так иль не так - он должен покориться.

(Хочет ехать дальше. Армгарта бросается перед ним на колени).

АРМГАРТА.

Умилосердись, господин, помилуй!

ГЕСЛЕР.

Зачем ты мне тут стала на дороге?

Пошла назад!

АРМГАРТА.

Мой муж сидит в тюрьме;

А сироты без хлеба. Господин,

Умилосердись над моим несчастьем!

РУДОЛЬФ.

Кто ты и кто твой муж?

АРМГАРТА.

С горы он Риги;

Тем только и живет, что ходит в горы

Над бездною, куда стада не ходят.

РУДОЛЬФ (ландфогту).

О, Боже, что за горестная жизнь!

Я вас прошу, отдайте мужа ей!

Как ни велик его проступок был бы,

Ужасным он наказан ремеслам.

(Армгарте).

Твою исполнят просьбу. Приходи

В Кюснахт, а здесь теперь не место.

АРМГАРТА.

Нет, нет! я ни на шаг не отступлю,

Пока ландфогт не возвратит мне мужа!

Шесть месяцев томится в башне он,

Его суда напрасно ожидая.

ГЕСЛЕР.

С дороги прочь! Оставь меня в покое!

АРМГАРТА.

О, будь же правосуден, умоляю!

Твой долг - судить. Коль милости желаешь

От Господа, так нам ее воздай.

ГЕСЛЕР.

Прочь! Отгоните дерзкую отсюда!

АРМГАРТА (хватает коня за поводья).

Нет, нет! теперь мне нечего терять!

Ландфогт, ты с места не сойдешь, пока

Меня не порешишь! Я не боюсь --

Сверкай себе глазами, сколько хочешь.

Так безгранично мы несчастны все,

Что мне и гнев не страшен твой.

ГЕСЛЕР.

Пусти,

Не то конем тебя я затопчу!

АРМГАРТА.

Ну что ж? топчи! вот - на!

(Толкает детей и повергается с ними на дороге).

Вот - я лежу,

И не такия ты злодейства делал!

РУДОЛЬФ.

Она с ума сошла!

АРМГАРТА (вне себя).

Ты уж и так

Страну всю затоптал. О, если б я

Мужчиною была, тогда б я знала,

Что мне начать - и пред тобою здесь

Во прахе б не лежала.

(Вдали снова слышна свадебная музыка).

ГЕСПЕР.

Где же слуги?

Пусть прочь ее отгонят, иль, забывшись,

Свершу я то, в чем каяться придется.

РУДОЛЬФ.

Им, господин, никак нельзя пробраться:

Там свадьба весь проход загородила.

.

Я слишком тих для этого народа;

Здесь речи их границ еще не знают;

Нет, все еще не так, как должно быть.

Но я клянусь, что все пойдет иначе:

Да, я смирю их дерзкое упорство

И подавлю надменный дух свободы.

Закон издам я новый - и введу...

(Стрела пронзает его; он схватывается рукою за сердце и, качаясь, продолжает слабым голосом).

О, Господи! прости мне...

РУДОЛЬФ.

Господин

Ландфогт! О Боже мой, стрела!

АРМГАРТА (вскакивая).

          Убит, убит! Стрела его пронзила!

РУДОЛЬФ (соскакивает с лошади).

          Ужасно! Рыцарь, призовите Бога:

Над вами смерть!

.

О, это выстрел Телля!

(Упадает с лошади на руки Рудольфа, он опускает его на скамью).

ТЕЛЛЬ (появляясь на вершить скалы).

          Узнал стрелка! Теперь конец неволе,

Ограждена невинность от тебя:

Вредить стране ты более не будешь!

(Исчезает между скал. Сбегается народ).

ШТЮССИ (впереди).

          Что здесь у вас такое приключилось?

АРМГАРТА.

Ландфогт убит стрелою.

НАРОД (вбегая).

Кто убит?

(Между тем, как передовые из свадебной процессии выходят на сцену, остальные остаются на высоте - и музыка продолжается).

РУДОЛЬФ.

Он кровью изойдет. Эй, помогите!

Скорей, скорей! Преследуйте убийцу!

Несчастный, вот какой тебе конец!

ШТЮССИ.

Ах, Господи! он точно умирает!

НЕСКОЛЬКО ГОЛОСОВ.

Да кто ж его убил?

РУДОЛЬФ.

Народ негодный!

С ума сошли вы, что ли? Здесь убийство,

А музыка играет. Замолчите!

(Музыка умолкает, сцена наполняется народом).

Что вам угодно приказать?

(Геслер дает знак рукою и с сердцем повторяет его, заметив, что его не поняли).

Куда?

В Кюснахт? Я вас не понял! Ради Бога,

Не гневайтесь. Оставьте все земное!

(Вся свадебная толпа с безучастным ужасом окружает умирающого).

ШТЮССИ.

Смотрите, как он бледен стал!

Хладеет он, глаза его закрылись.

(поднимая ребенка).

          Дитя, смотри, как изверг умирает!

РУДОЛЬФ.

Безумная! ужель в тебе нет чувства,

Зачем же мне никто помочь не хочет

Стрелу из груди вынуть роковую?

ЖЕНЩИНЫ (отступая).

РУДОЛЬФ.

Да поразит проклятье вас!..

(Хватается за меч).

ШТЮССИ

                                                  Потише!

Господство ваше кончилось. Тиран

Страны погиб. Мы больше не потерпим

Насилия. Мы все теперь свободны.

ВСЕ

Свободны мы!

РУДОЛЬФ.

Вот как заговорили!

Покорность их и страх уж миновались.

Вы видели ужасное убийство;

Теперь помочь нельзя; напрасно будем

Отыскивать убийцу. Нам заботы

Другия предстоят. Скорей в Кюснахт!

Теперь народ, в слепом остервененьи,

Забыл свой долг и чужд повиновенья.

В то время, как он удаляется с оруженосцами, входят братья милосердия/

.

Посторонитесь! братья к нам идут,

ШТЮССИ.

Будь жертва лишь, а вороны как тут.

БРАТЬЯ МИЛОСЕРДИЯ

Внезапно, быстро час кончины

От жизни смертного берет;

Среди утех, среди забот,

Отсрочки нет на миг единый.

Но долг велит отчет отдать.

(При повторении последних стихов занавес опускается).