Феликс Гольт.
Глава IХ.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава IХ. (старая орфография)

ИХ.

Приблизившись к м-с Трансом Матью Джермин снял шляпу и улыбнулся. Она не улыбнулась ему в ответ, а только сказала:

- Вы знали, что Гарольда нет дома?

- Да, я пришел узнать, не желаете ли вы сделать какие нибудь распоряжения, так как я не имел случая посоветоваться с вами после его возвращения.

- Пройдемся к птичнику.

Они повернулись и пошли. М-р Джермин продолжал держать шляпу в руке за спиною; впрочем было так тепло, что и м-с Трансом не имела на голове ничего, кроме вуаля.

Они шли молча, пока скрылись из виду, войдя в тенистую аллею, где их шаги замерли на густом ковре опавшей листвы. Джермин любопытствовал узнать, не обнаружились ли в чем нибудь чувства, которые питал к нему Гарольд; он уже подозревал, что они не должны быть дружественны. Нельзя сказать, чтобы Джермин имел каменное сердце: двадцати пяти лет он писал стихи и даже раз промок до костей, чтобы не обмануть черноокую красавицу, любовью которой он гордился; но семейный человек с взрослыми сыновьями и дочерьми, человек с известным положением в свете и делами, на столько запутанными, что трудно было бы определить настоящее отношение имущества к долговым обязательствам, - такой человек естественно должен был думать о себе и грозивших ему обстоятельствах.

- Гарольд замечательно проницателен и умен, начал он, видя, что м-с Трансом молчит. - Если он попадет в парламент, он наверное отличится. У него много сметливости в делах.

- Мне от этого не легче, сказала м-с Трансом. В этот день она была как-то особенно чутка к тому неприятному впечатлению, которое всегда внушало ей присутствие Джермина, но которое она старалась подавить. А старалась она подавить его потому, что она не могла перенести мысли, чтобы унижение, которое, как она внутренно сознавала, могло проявиться в её слове или деле, отразилось в его взглядах или намеках. Уже много лет не заикались они друг другу о прошлом; она потому, что это прошлое было слишком ей памятно, он потому, что более и более забывал его.

- Я надеюсь - он добр и почтителен с вами. Я знаю, вас огорчают его убеждения, но, во всех других отношениях, он кажется примерный сын.

- Как же, как же - примерный, как все мужчины, которые доставляют женщинам покойные экипажи и мягкия подушки, - советуют им веселиться и полагают, что оне могут быть довольны своей судьбой, не смотря на все презрение и пренебрежение к ним, которое и не стараются скрывать. Я не имею никакой власти над ним; понимаете ли - никакой!

Джермин обернулся, чтобы взглянуть на нее: давно уже не видал он ее в таком раздражении; она очевидно начинала терять над собою власть.

- Разве он делал какие нибудь неприятные замечания о вашем управлении делами.

- Моем управлении делами! повторила м-с Трансом с бешенством и бросая злобный взгляд на Джермина. Но она удержалась, она почувствовала, что сама зажигает факел, чтобы осветить мрак своею прошлого, полного безумия и страданий. Решимость никогда не ссориться с этим человеком, никогда не сказать ему открыто в глаза свое о нем мнение стали у нея привычкой. Она сохранила неизменными свою женскую гордость и щекотливость. Она задрожала и снова замолчала.

Джермину стало неловко - и только. В его жизни не было ничего подобного тому запутанному сплетению тонких чувствительных струн, которое мучило м-с Трансом. Он был далеко не глуп и однако он делал промахи всегда, когда желал быть деликатным и великодушным; он всегда старался утешать других, расхваливая себя самого. Нравственная необтесанность не покидала его, как наследие предков. И на этот раз он сделал тот же промах.

- Дорогая м-с Трансом, начал он весьма ласковым голосом: - вы взволнованы, вы, кажется, сердиты на меня. Однако, если вы посмотрите на дело хладнокровнее, вы обвините разве обычный порядок жизни. Я всегда готов был удовлетворять вашим желаниям, как в хороших, так и в дурных обстоятельствах. Я и теперь готов сделать для вас все, что в моей власти.

Каждая фраза была для нея острый нож. Любовь и нежность некоторых людей бесят и оскорбляют более чем презрение других, но жалкая женщина, однажды доверившаяся человеку, стоящему несравненно ниже её, должна переносить эти оскорбления под страхом еще худшого. Грубое участие все же лучше грубого гнева, и во всех частных ссорах более тупая натура всегда остается в выигрыше именно благодаря своей тупости. М-с Трансом очень хорошо понимала, что те обстоятельства, которые заставляли ее молчать о проделках Джермина по части управления, служили ему ручательством за их безнаказанность. Она знала, что сама должна была терпеть лишения, благодаря его безчестному эгоизму. И вот теперь возвращение Гарольда, его проницательность, его деятельность, его решимость нее забрать в свои руки грозили все обнаружить. В виду этой грозящей беды, навлеченной на нее Джермином, чего он и сам не мог не сознавать, она решилась излить на него накипевшее в ней негодование, заклеймить его поступки их настоящими именами. Эта решимость окрепла в ней еще более после его нахального сострадания и участия к ней. Но не успели еще возникнуть в её мыслях слова: - "Это все вы навлекли на меня!" как какой-то внутренний голос ответил ей - "сама ты на себя навлекла." - Ни за что в мире не желала бы она услышать эти слова от другого человека. Что же она сделала? Помолчав с минуту, она проговорила слабым дрожащим голосом, как-то странно звучавшим после этого внутренняго взрыва негодования.

- Дайте мне вашу руку.

Он тотчас же подал ей руку и надел шляпу, внутренно удивляясь, что бы это могло значить. Вот уже более двадцати лет как м-с Трансом не опиралась на его руку.

- У меня до вас одна просьба, обещайте мне ее исполнить.

- Какая же?

- Обещайте никогда не ссориться с Гарольдом.

- Но вы, я полагаю, сами знаете, что я не желаю с ним ссориться.

- Дайте слово, постарайтесь убедить себя, что это вещь невозможная. Стерпите все от него, но не ссорьтесь с ним.

- Человек не может дать слова, что не поссорится, ответил Джермин, раздраженный уже одним намеком на возможность резкого обращения со стороны Гарольда. - Человек не может за себя ручаться. Я ничего не намерен стерпеть.

- Боже мой! воскликнула м-с Трансом, отдергивая руку. - Неужели вы не можете постичь, как было бы это ужасно?

Рука Джермина повисла; он поспешил заложить обе руки в карманы и, пожав плечами, сказал: - Я буду с ним обходиться, как он со мной.

Джермин обнаружил всю грубость и дикость своего характера; о прежней нежности не было и помину. Этого-то всегда втайне опасалась м-с Трансом. Этот человек, прослывший у всех её знакомых за облагодетсльствованного ею покорного слугу, мог вдруг позволить себе неслыханные дерзости. Она была с ним также безсильна, как и с сыном.

родился на свет.

- Мы очень хлопочем о выборах, начал Джермин оправившись, когда они вышли на солнечную аллею. - Я думаю нам удасться его провести, и тогда он будет в отличном расположении духа. Все уладится лучше, чем вы ожидаете. Вы должны убедить себя, продолжал он улыбаясь, - что человеку с его способностями лучше быть в парламенте, хотя бы на дурной стороне, чем не быть вовсе в нем.

- Никогда, возразила м-с Трансом, я слишком стара, чтобы привыкать называть горькое сладким, а сладкое горьким. Но мои мнения и чувства теперь никому не нужны. Я теперь так же безполезна, как каминное украшение..

И с этим они разстались при той же прелестной обстановке, при которой встретились. М-с Трансом дрожала везде, где прежде для нея был свет и тепло; она только видела холодную зиму, даже солнце, казалось ей, было тускло и угрюмо.

Мистер Джермин возвращаясь домой, верхом, размышлял о возможности неприятностей между ним и Гарольдом Трансомом, последствием которых была бы необходимость занимать деньги, а может быть даже и публичный скандал, который также привел бы к финансовому кризису. Человек шестидесяти лет, имевший жену с приличным кругом знакомых, семейство, заключавшее взрослых дочерей, хозяйство, требовавшее больших расходов, обширную практику - такой человек естественно должен был более печься о себе, как об единственной опоре всего этого здания, чем о каких то отвлеченных чувствах и понятиях. Стечение несчастных обстоятельств поставило его в неловкое положение; он имел право думать, что сам он в том вовсе не виноват, и еслиб не внезапный оборот дела, то никто и не имел бы основания жаловаться на него. Он смело вызывал, чтобы ему указали кому он причинил этим вред; он всегда в состоянии уплатить, заместить недостающия суммы, если их только решатся потребовать. Конечно пусть лучше их не требуют.

третий и так далее, пока от колбасы не осталось и следа. Преступление не было предумышленное. Поэт презирал воровство, но он любил колбасу и результат оказался крайне неловкий.

и в судебной практике ему приходилось делать много таких дел, которые бы в отвлеченном смысле он осудил. Но в том было и горе, что соблазн никогда не являлся в общей отвлеченной форме. Он грешил ради совершенно частных и конкретных выгод и отсюда проистекли также совершенно частные и конкретные последствия.

Он был решительный человек и, раз избрав себе путь среди затруднительных обстоятельств, шел без оглядки. Гарольд должен быть выбран; он будет счастлив и занят и даст время Джермину приготовиться к какому бы то ни было кризису.

Он был в отличном расположении духа в этот вечер. Это быль день рождения его старшей дочери и молодежь танцовала. Папа приводил всех в восторг - он танцовал кадриль, рассказывал анекдоты за ужином, так и сыпал цитатами из книг, читанных им в молодости; если цитаты были по латыни он извинялся и тут же переводил их для дам, так что одна глухая дама из Дуффильда не отнимала своего рожка от уха и несколько раз выражала сожаление, что не привезла с собой свою племянницу, которая молода и имеет такую славную память.

Однако общество было малочисленнее обыкновенного, потому что некоторые семейства из Треби перестали ездить к Джермину, узнав, что он содействует выборам радикального кандидата.