Феликс Гольт.
Глава XX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава XX. (старая орфография)

XX.

Трактирный стол "Маркиза Гренби" по базарным дням - славился как в самом Треби, так и в окрестностях. Потребители этого обеда, заплатив за него 3 или 6 пенсов, любили при случае намекнуть, где они обедают, подобно тому, как вообще в разговоре люди стараются вставлять такое обстоятельство, которое придает им значение, показывая близкия сношения с лицами, имеющими вес. Посетителями трактира были не только деревенские жители, приезжавшие на рынок, но и некоторые из самых солидных горожан; эти почтенные люди в таких случаях всегда уверяли своих жен, что только дела заставляют их жертвовать один раз в каждую неделю удовольствием обедать дома. Более бедные фермеры, принужденные останавливаться в гостиннице "Барана" или "Семи звезд", - где стол был хуже, сознавали всю невыгоду своего положения и подчинялись ей смиренно или с горечью, смотря по обстоятельствам. Хотя "Маркиз" носил торийский характер и предан был, следовательно, интересам Дебари, но при всем том трудно было ожидать, чтоб те из фермеров Трансома, которые привыкли там постоянно обедать, согласились есть худший обед и сидеть в худшем обществе из за того только, что их проприетером вдруг очутился радикал, политический противник сэра Максима. Поэтому последние политические раздоры не имели влияния на количество обычных посетителей превосходного обеденного стола в "Маркизе Гренби", и длинная градация обедающих, - начиная от м-ра Уэса пивовара до богатого мясника из Лик-Мольтона, скромно избиравшого себе всегда низшее место, за что, однакожь, он не вознаграждался предложением пышного, - эта градация не потерпела никакого сокращения своих членов.

Сегодня там накрыт был экстренный стол для сверх-комплектных посетителей; за этим-то столом поместился Христиан с несколькими молодыми фермерами, находившими некоторое развлечение в разговоре с человеком, значение которого в обществе было сомнительно и образ мыслей совершенно неизвестен. Компания была в хорошем настроении духа, кроме того, присутствие тут же меньшинства, обязанного подавать голос за Трансома, служило поводом к шуткам, которые увеличивали веселость главных участников разговора. Положение какого нибудь почтенного, старого джентльмена, очутившагося, независимо от собственного желания, радикалом, возбуждало тут веселость, даже еще более задушевную, чем какая могла иметь место в том случае, еслибы, например, жена осчастливила того джентльмена рождением двух пар близнецов. Настоящие тори большого Греби были слишком хорошими людьми, чтоб возстать на подобных старых друзей и не сделать различия между ними и какими нибудь радикалами, диссентерами, папистами, деистами, с которыми эти почтенные люди ни в каком случае не стали бы обедать и которых, по всей вероятности, нигде не видали кроме собственного воображения. Но сначала беседа все-таки была еще, но необходимости, сдержанною, - до тех пор, пока не пришло к концу более серьезное занятие - самый обед, и пока под влиянием вина, общого оживления и хороших сигар простое чувство удовольствия не достигло до степени наслаждения.

В числе частых, хотя и не постоянных посетителей, которых каждый рад был видеть, находился м-р Нолен, бывший лондонский чулочник, коренастый старый джентльмен, лет на семьдесят; его квадратный суровый лоб, обрамленный прядями седых волос, густые брови, проницательный взгляд черных глаз и выдающийся, крючковатый пос, сообщали его физиономии лестное отличие в ряду обыкновенных сельских личностей. Он женился на мисс Пендрелль очень давно, когда еще был молодым, небогатым жителем Лондона, - хотя семейство его жены смотрело на этот союз, как на партию, очень незавидную; пятнадцать лет спустя м-р Нолен имел удовольствие поселиться с женой среди тех же её родных и друзей, и уже получил лучший прием, как родственник, оставивший прежния свои занятия, обладающий несметными тысячами капитала и вообще, как приятный собеседник в обществе. Не возбуждалось никакого вопроса ни по отношению к крючковатости носа м-ра Нолена, ни по поводу того, что имя его было Борух. Еврейския имена проникали в самые лучшия саксонския семейства; достаточным объяснением такого факта служит то, что имена эти находятся в Библии, и никто из окрестных обитателей не был заподозрен в восточном происхождении, если только не появлялся под видом разнощика с ларцом, наполненным драгоценными вещами. Но во всяком случае, каковы бы ни были результаты генеалогических изысканий, - достопочтенный Борух Нолен был так свободен от всяких резких проявлений религиозного убеждения, - посещал церковь с такою обычною неакуратностью и так часто ворчал во время проповеди, - что не было решительно никакого основания выделять его из среды благочестивых прихожан Большого Треби. Его считали вообще хорошим старым джентльменом, а некоторая истомленность его наружности приписывалась жизни в столице, где теснота помещения производит тоже самое действие на людей, какое бывает с густо-посаженными деревьями. М-р Нолен постоянно спрашивал себе пинту портвейна, которая, после нескольких глотков, оживляла его воспоминания о королевской фамилии и о членах различных министерств, современных различным степеням благосостояния разскащика. Его всегда слушали со вниманием; в самом деле, человек, который родился в самый год вступления на престол доброго старого короля Георга, - который имел случай ознакомиться с поведением принца регента и таинственно намекал по разным поводам, что принцесса Шарлотта не должна была умереть, - подобный человек, конечно, обладал столь же интересным для слушателей материалом для разговора, каким мог бы располагать Марко Поло, по возвращении из путешествия по Азии.

- Мой добрый сэр, сказал Нолен м-ру Уэсу, скрестив колена и разостлав на них свой шелковый платок, - возвратился-ли Трансом или не возвратился, - это составляет важный вопрос для северного Ломшира, для целого же королевства это безразлично. Я вовсе не намерен говорить таких вещей, которые могут лишить молодых людей хорошого расположения духа, но я думаю, что наша страна уже пережила свое лучшее время, - я уверен в этом.

- Мне очень прискорбно слышать это от человека с вашей опытностью, м-р Нолен, - сказал пивовар, толстый, цветущий здоровьем человек, - что касается до меня, то я бы не мало поборолся, прежде чем оставил бы своим детям положение дел в худшем виде, чем в каком застал его сам. Нет большого удовольствия, как садить, строить, затрачивать деньги на обработку нескольких хороших акров земли, но под условием, чтоб это шло на пользу тут же, - на пользу той земли, которую вы знали с малых лет. Досадно, что эти радикалы будут вертеть делами так, что ничего нельзя разсчитать заранее. Каждому это неприятно как за себя, так и за своих соседей. Во всяком случае я уверен, что так не должно быть: если мы до сих пор не могли положиться на правительство, то нам остаются еще Провидение и здравый смысл страны; правда еще существует на свете, - я всегда говорил это: правда существует на свете. Тяжесть сама собою должна скатиться вниз. И если церковь, и король, и каждый человек, уверенный в себе, послужит на блого своей стране, то Бог не оставит их.

- Да, этого не должно быть, мой дорогой сэр, сказал м-р Нолен, - не должно быть. Когда Пиль с герцогом в 1829 г. порешили с делом о католиках, я увидел, что все для нас миновало. Мы не должны полагаться ни на кого из министров. Нужно было, по их словам, предотвратить мятеж, - а я говорю, что просто им хотелось удержать свои места. Они оба страшные охотники до министерских портфелей, - это я очень хорошо знаю. - Тут м-р Нолен переменил положение ног и громко кашлянул, сознавая, что сказал остроту; затем продолжал: - нам нужно прежде всего доброжелательное правительство. Если бы такое было у нас, то мы не слыхали бы того, что теперь пришлось слышать. С этой стороны реформа никогда не могла бы придти. Когда наш добрый старый король Георг третий услышал, что его министры заговорили об эмансипации католиков, он расправился с ними. Славный человек! Он в самом деле сделал это, джентльмены, заключил м-р Нолен, заливаясь восторженным смехом.

- Да, вот это так король, сказал м-р Краудер, слушавший с величайшим вниманием.

- Однако же как это случилось? Я плохо понимаю, сказал м-р Тимотей Роз, - джентльмен-фермер из Лик-Мольтона, человек, который, не смотря на свое независимое положение, по доброй воле держал себя подобострастно в отношении к собеседникам. Огромные свиные щеки, прищуренные глаза и постоянно вертящиеся большие пальцы рук показывали в этом человеке напряженное усилие, чтоб как-нибудь не попасть в затруднительное положение, чтоб говорить каждому под лад, кроме тех случаев, когда можно было говорить, не обращая на себя внимания.

- Что! Вы хотите возражать? сказал молодой Джойс. - Возражать против этого могут только радикалы. Они хотят, чтобы нами управляли депутаты от торговых союзов, которые будут давать всякому свои предписания и делать все по своему произволу.

- Хороша шайка, эти депутаты, - сказал м-р Уэс с видом отвращения, - я слышал раз, как двое из них декламировали. Подобных людей я не взял бы к себе ни в пивоварню, ни на какую другую работу. Видал я их много раз. Если человек предался работе языком, то для него ничто другое не существует. "Все худо", говорит он. Это громкая фраза. Но хотел-ли бы он все дурное сделать хорошим? нет: тогда ему пришлось бы разстаться с своей фразой. "Мы хотим добра каждому человеку", говорят эти люди. А ведь они даже не знают еще, что именно составляет добро для человека. И как они могут знать? Каждый должен работать для своего прокормления, а не жить на чужой счет.

- Конечно, конечно сказал с полною искренностью молодой Джойс. - Я хотел бы только, чтобы все депутаты в стране собрались и вошли бы сами в число наших земледельцев. Они увидали бы, в чем состоит сила старой Англии. Каково-же для страны возлагать надежды на торговлю, когда она производит таких жидких малых, как эти.

- Торговля тут не виновата, мой добрый сэр, возразил м-р Нолен, на которого несколько неприятно действовала иногда провинциальная необразованность. - Если торговлей заниматься как должно, то всякий убедится, что она составляет блого для общества. Я мог бы показать вам, в мое время, ткачей, которые в семьдесят лет обладали всеми способностями, по остроте своей неуступавшими перочинному ножу, - даже работали без очков. Порицания заслуживает только новая система торговли, а самая торговля, если только ее вести, как следует, никогда не может быть бременем для страны. Много добрых ториев посредством торговли нажили свое состояние. Вы слышали о Калибуте и К°, всякий знает Калибута. Ну так вот, сэр, старого м-ра Калибута я знал также хорошо, как знаю вас. Он был когда-то моим товарищем по занятиям в городской кладовой, а теперь, я ручаюсь, что доходы его больше, чем у лорда Уайверна. Вы вспомните-ка только то, что цифра его пожертвований на благотворительные цели составила бы хороший доход для любого сквайра. Между тем он такой же добрый тори, как я сам. А его городской дом - как вы думаете, сколько масла там потребляется ежегодно?

Тут м-р Нолен остановился на минуту, прежде, чем отвечать на свой вопрос, при чем лице его сияло торжеством.

- Да, джентельмены, продолжал он, не менее двух тысяч фунтов масла - в течение тех немногих месяцев, когда его семейство живет в городе. Торговлей приобретается собственность, мой добрый сэр, а собственность - представляет собой начало консервативное, как теперь говорят. Зять того же Калибута - лорд Фортинбрас. Он, после своей свадьбы, сейчас же уплатил мне большую сумму, которую был должен. Все это одна и таже паутина, сэр. Благоденствие целой страны - это везде одна и таже паутина.

- Разумеется, сказал Христиан, куривший сигару, сидя задом к столу, и готовый сделаться приятным собеседником. - Без лордов мы не можем обойтись. Посмотрите на Францию. Только что там уничтожили старую аристократию, как уже должны были создать новую.

- Правда, совершенная правда, сказал м-р Нолен, который хотя и считал Христиана, слишком уже сведущим для его положения, но все-таки не мог противиться редкому подарку, каким представлялся для него только-что приведенный пример. - Французская революция корень всему злу; у нас тоже было в конце прошлого столетия, да война ее тогда сдержала, - м-р Питт нас спас. Я знал м-ра Питта. Я имел даже с ним раз частное свидание. Он шутил со мной при этом случае. "М-р Нолен, сказал он, есть много людей, имя которых также начинается с Н., которые рады бы были знать то, что вы знаете?" Когда он умер, бедняжка, - мне советовали напечатать описание этого разговора в газетах, но я не охотник выставлять себя на показ подобным образом. - Тут м-р Нолен, очень естественно, довольный такою скромностью с своей стороны, покачал верхней ногой и зажал свою губу между большим и указательным пальцами.

- Ну, конечно, совершенно справедливо, сказал м-р Уэс, тоном задушевности. - Но вы никогда не высказывали более верного мнения, чем то, которое сейчас выразили относительно собственности. Когда человек приобрел себе частицу собственности, да известные интересы в стране, то ему уже нужно, чтобы дела шли прочно; где Джек не безопасен, там и Том в опасности. Но особенно скверно то, что такой человек, как Трансом, связался с этими радикалами. По моему мнению, он делает так, только для того, чтобы попасть в парламент. Попадет туда - переменится. - Ну, Диббс, одна штука тут развеселит вас, прибавил м-р Уэс, несколько возвышая голос и смотря на одного из гостей, сидевших ниже. - Вы должны одним концом рта подавать голос за радикала, а другим - корчить гримасу. - Но ничего, он постепенно переменится. В нем течет хорошая кровь, как говорить Парсон Джек.

- Большая мне забота - за кого я подаю голос, - отвечал Диббс грубо. - Я вовсе не намерен корчить гримасу. Здравый разсудок говорит, что я должен подавать голос за своего помещика. Моя ферма в хорошем положении, у меня же самое лучшее пастбище в целом поместье. Гнили в моих запасах никогда нет. Пусть себе там толкуют, что хотят.

- Я хотел бы знать, однакожь, возьмется-ли Джермин дать ему ход, сказал м-р Сирком, богатый мельник. Это человек необыкновенный в отношении искусства обделывать дела. Вот мне он доставил положение, приличное моему значению. Правда, что это стоило мне хороших денег, но все-таки он меня устроил.

- Это славная пилюля для него, однакожь, - сказал м-р Уэс, - устроить дело для радикала. Слышно было, что он разсчитывал близко сойтись с сэром Максимом, в случае еслибы этот молодой человек, по возвращении на родину, соединился с партией м-ра Филиппа Дебари.

- Но я держу пари, что Джермин, проложит дорогу Трансому, сказал м-р Сирком. - Говорят, что за него в наших местах не очень-то много голосов; но около Дуффильда и везде, где много радикалов, - там все за него. Что, м-pъ Христиан? Вы ведь у самого источника сведений. Как поговаривают теперь об этом в замке Треби?

Когда на Христиана обратилось общее внимание, молодой Джойс взглянул на свои собственные ноги и поправил волосы, как бы соображая, насколько он сам близок к этому настоящему экземпляру джентльмена. М-р Уэс повернул голову, чтобы слышать ответ Христиана с тем снисходительным видом, какой прилично вообще принимать в общественном месте солидным людям, в отношении к лицам низшим.

- Там думают, что будет большая стычка между Трансомом и Гарстином, сказал Христиан. - Можно надеяться, что Трансом останется в дураках.

- Ну, я знаю только то, что не буду менять свой голос для Гарстина, сказал м-р Уэс. - Было бы безсмысленно, еслибы избиратели Дебари стали разделяться из-за вига. Каждый человек должен быть или тори или не тори.

- Справедливее бы казалось, чтобы разделилось поровну на каждую сторону, сказал м-р Тимотей Роз. - Зачем оказывать предпочтение тем или другим. Если одна сторона, не может понизить подать с бедных и отменить десятину, так пусть другая попытается.

- Но вот в чем дело, Уэс, сказал м-р Сирком. - Я не совсем против вигов. Они не идут так далеко, как радикалы, а когда видят, что зашли хоть немного дальше, чем следовало, так тем более упираются во всем остальном. Теперь же виги приобрели силу, и нет никакой пользы плыть против течения. Я придерживаюсь того мнения, что...

М-р Сирком остановился, украдкою взглянул на Христиана, и чтобы избегнуть критики, заключил: - а как вы думаете, м-р Нолен?

- Между вигами были превосходные люди, сэр. М-р Фокс был виг, - сказал м-р Нолен. - М-р Фокс был великий оратор. Он играл большую игру. Он был очень близок с принцем валлийским. Я видел, как он и герцог Иоркский также, - возвращались однажды домой днем в измятых шляпах. М-р Фокс был великий вождь оппозиции: у правительства должна быть оппозиция. Виги всегда должны находиться в рядах оппозиции, а тори на министерской стороне. Вот к чему привыкла страна. Виги за соль с горчицей, тори за мясо, как говаривал мне м-р Готлиб, банкир. Это был почтенный человек.

- Так вот видите, Уэс, - но справедливости должны существовать и виги и тори. Питт и Фокс, я слышал, всегда ходили вместе.

- Ну, мне не нравится Гарстин, сказал пивовар. - Я не одобрял его поступков в вопросе о товариществе канала. Из них двух я предпочитаю Трансома. Если лошадь, на которой мне приходится ехать, должна меня сбить, то пусть же, по крайней мере, она будет хорошей породы.

- Что касается до породы, Уэс, - сказал м-р Сольт, торговец шерстью, желчный господин, участвовавший в разговоре только тогда, когда была возможность противоречить, - что касается до породы, то об этом спросите моего зятя, Лаброна. Эти Трансомы вовсе не древняго происхождения.

- Во всяком случае они древнее остальных, я полагаю, - сказал м-р Уэс, смеясь. - Разве только вы уверены в старом сумасшедшем Томми Траунсеме. Я хотел бы знать, где теперь этот старый браконьер.

- Я видел его, полупьяного, на днях, сказал молодой Джойс. - Он нес на плечах корзину с афишами.

- Я думал, что старикашка уже умер, - сказал м-р Уэс. - А, Джермин, продолжал он весело, увидя входящого адвоката, - вы, радикал! как вы осмеливаетесь показываться в этом торийском доме? Это ужь слишком. Мы и забыли о старом Гарри, который ведет все наши тяжбы - это его дело с незапамятных времен, но...

- Но... сказал Джермин, улыбаясь, всегда готовый продолжать шутку, которой самая медленность его произношения придавала необыкновенную соль; - если он вмешивается в политику, то должен быть тори.

Джермин не боялся показываться в Треби где бы то ни было. Он знал, что многие его не совсем любили, но человек, которого обстоятельства хороши, может не обращать на это внимания. В те времена провинциальный адвокат столь же мало мог дорожить уважением отдельных лиц, как еслибы он был лорд-канцлер.

В верхнем конце комнаты раздался одобрительный смех, когда Джермин уселся почти на равном разстоянии между мистером Уэсом и Христианом.

- Мы говорили о старом Томми Траунсеме; вы его помните? говорят, что он опять нашелся, сказал мистер Уэс.

вас прекрасное предложение, - я не уполномочен сказать, от кого именно, - но предложение такого рода, что должно бы вас соблазнить.

- Оно меня не соблазнит, сказал м-р Уэс, решительным тоном, - если я уже владею куском земли, то и удержу его за собою. В здешних местах приобретать землю довольно трудно.

- Так я должен считать это за отказ с вашей стороны от всяких переговоров? сказал Джермин, который спросил, между тем, стакан хересу и, прихлебывая его, медленно смотрел вокруг себя, пока наконец глаза его не остановились на Христиане, как будто бы на незнакомой личности, хотя он уже видел его при входе в комнату.

- Разве только если чрез этот участок пройдет одна из проклятых железных дорог. Но и тогда я буду стоять крепко и пущу им за него кровь, как следует.

В комнате раздался одобрительный говор, железные дороги считались в Треби общественным злом и подвергались сильным нападкам.

- Нет, отвечал Христиан, его ожидают завтра утром.

- А! - Джермин остановился на минуту и потом прибавил, - вы, конечно, на столько пользуетесь его доверенностью, что можете передать от меня одно известие и вручить небольшой документик?

- М-р Дебари часто оказывал мне доверие такого рода, сказал Христиан очень холодно, - но если поручение собственно ваше, то вы, вероятно, могли бы найти какого-нибудь другого, более вам известного, человека для передачи.

Те из членов компании, которые слышали этот ответ, скорчили гримасы.

состоит поручение, то предпочли бы исполнить его сами. Ко мне на квартиру, заметьте, не в контору.

- Очень хорошо, сказал Христиан, - мне будет очень приятно. - Христиан никогда не позволял никому обращаться с собой как со слугой, за исключением своего господина, который со своими слугами обходился с большим уважением, чем с равными себе.

- Можете-ли вы быть часов в пять? или какое другое время мы назначим? спросил Джермин.

Христиан, взглянув на часы, отвечал: "около пяти я могу быть у вас; ей, ей."

- Очень хорошо, сказал Джермин, допивая свой херес.

- Ни под каким видом.

- Простая полоска земли, не стоит даже, чтоб из нея божиться. - Тут лице Джермина изобразило на себе улыбку.

- Это значило бы дурно поместить капитал, мой добрый сэр, - сказал м-р Нолен, услаждаясь букетом вольнодумства, вложенным в этом остром ответе и внутренно смеясь по этому поводу.

э - verbum sapientibus является тут уже несколько поздно.

Сказав это, Джермин пошел к выходу. М-р Уэс закричал ему вслед: "мы не уклоняемся злоумышленно от подачи голосов, как вы делаете; мы только хотим иметь доброкачественные надежные голоса, которые могли бы выдержать какую угодно ревизию. Дебари должен стоять во главе избирательного списка!"

Стряпчий уже вышел из комнаты.