Феликс Гольт.
Глава XXIII.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава XXIII. (старая орфография)

ГЛАВА XXIII.

Филип Дебари, возвратившись в это утро домой и прочитав письма, которые не были отосланы к нему, искренно расхохотался при чтении письма м-ра Лайона и решился немедленно сообщить его дяде.

Ректорский дом находился на другой стороне реки, у самой церкви, которой он служил приличным компаньоном: это был хороший старый каменный дом; одно его окно со сводом выходило из библиотеки на густой покрытый дерном луг; у каменных дверей спал толстый пес; другой такой же пес разгуливал по песку; осенния листья носились не воздуху, как обыкновенно; высокия деревья то наклонялись, то подымались в живописном безпорядке, и виргинския ползучия растения превращали маленькую деревенскую лачугу в яркокрасную беседку. Это был один из тех пасторских домов, которые должно поставить в число предметов, служащих оплотом наших почтенных учреждений, которые, составляют как бы двойную ограду и против папизма и против диссентерства и привлекают к себе инстинкт и уважение женщин, как средство, подкрепляющее религиозность мужчин.

- Отчего ты смотришь таким веселым, Филь? спросил ректор, когда племянник вошел в уютную библиотеку.

- По причине, отчасти касающейся вас, сказал Филип, вынимая письмо. - Духовное состязание. Нам представляется удобный случай вступить в соперничество с богословами четырнадцатого столетия и выдержать теологическую дуель. Прочтите это письмо.

- Какой ответ послал ты этому сумасшедшему старикашке? спросил ректор, держа письмо в руке и перечитывая его но нескольку раз, причем брови его нахмурились, хотя в выражении глаз не было заметно никакого раздражения.

- О, я еще ничего не отвечал. Я ждал вашего ответа.

- Моего! сказал ректор, бросая письмо на стол. - Ты не думаешь конечно, чтоб я стал входить в публичные прения с подобного рода отщепенцами? После этого какой нибудь неверный башмачник потребует от меня объяснения на разные бредни, разсеянные в их нелепых книгах.

- Но вы видите, как он убедительно пишет, сказал Филип. При всей своей природной важности он не мог удержаться, чтоб не наускивать дядю на состязание, и делал это с примесью небольшого злорадства, впрочем, при том играло роль и серьезное чувство - нежелание показать себя неисполнившим свое обещание. - Если вы откажетесь, то я должен буду сам вызваться участвовать в диспуте.

- Что за пустяки! Скажи ему, что с его стороны безчестно перетолковывать твои слова, в смысле обязательства на выполнение всякой нелепости, какая придет ему в голову. Предположи, что он попросил бы тебя дать ему участок земли для постройки часовни; разумеется, это было бы для него приличное удовлетворение. Человек который придает обещанию неестественный, извращенный смысл, ничем не лучше простого вора.

- Однакож он вовсе не просил земли. Мне кажется даже, он думает, что вы не будете противиться его предложению. Признаюсь, мне даже несколько нравится то простодушие и причудливость, котрые проглядывают в письме.

- Позволь заметить тебе, Филь, что он просто сумасшедший маленький вольнодумец, который причиняет много вреда в моем приходе. Он внушает диссентерам мысли о необходимости заниматься политикой. Да нет и конца злу, причиняемому подобными суетливыми болтунами. Невежественную толпу они делают решительницей обширнейших политических и религиозных вопросов, так что скоро у нас не останется ни одного учреждения, которое не находилось бы на уровне познаний какого-нибудь торгаша или извощика. Ничто не может быть более отсталым, более несообразным со всеми плодами цивилизации, со всеми уроками Провидения; это все равно что внезапно опустить тяжелый ворот, на поднятие которого положен труд нескольких поколений. Если людям образованным не должен принадлежать решающий голос вместо необразованных, так пусть же какой-нибудь Дик Стоббс примется составлять нам календари, а президент королевского общества будет избран посредством всеобщей подачи голосов....

Ректор встал, поместился спиной к камину и опустил руки в карманы, совершенно готовый развивать далее этот пространный тезис. Филип сидел, покачивая ногой и почтительно слушая, как он всегда делал, хотя часто прислушивался только к звучному эху своих собственных мыслей, которые так хорошо соответствовали взглядам его дяди, что последних он не различал от своих личных понятий.

- Это правда, сказал Филип, - но в исключительных случаях мы имеем дело и с исключительными условиями. Вы знаете, что я вообще защищаю казуистов. Ведь может случиться и так, что для чести прихода Треби и отчасти также для моей собственной чести, - обстоятельства потребуют уступки даже некоторым понятиям диссентерского проповедника.

- Совсем нет. Это значило бы, что я должен играть такую роль, которую мои духовные собратия могут принять за оскорбление себе. Достоинство господствущей церкви уже довольно потерпело от евангелической секты, с ее безсвязными импровизациями и коптильным благочестием. Да вот, например, Уимиль, человек, состоящий викарием в Шетльтоне; еслибы не его мантия и пасторские отвороты, каждый принял бы его за бакалейщика носящого траур.

- В таком случае мне придется играть еще худшую роль, да и вам также в диссентерских журналах и газетах. Они обойдут все королевство. Там будет статья, озаглавленная: "Дорийское вероломство и клерикальная трусость" или так: "Низость аристократа и неспособность пастора господствующей церкви."

- Если я соглашусь на диспут, то там будет статья еще хуже этого. Скажут, что я был совершенно побежден и что теперь, в Большом Треби, дело дошло уже до того, что высокой церкви не на что опереться. Сверх того, - продолжал ректор, нахмуриваясь и вместе улыбаясь, - тебе хорошо говорить, Филь, но для человека, которому за шестьдесят лет, этот диспут дело не легкое. Все сказанное или написанное каждым из нас должно быть верно и даже носить на себе отпечаток учености; а еще, кроме того, маленький Лайон будет жужжать, как оса, - будет делать перекрестный допрос, возражать. Такую говорящую машину, как Лайон, ничто на свете не может утомить.

- Так вы решительно отказываетесь?

- Да, отказываюсь.

- Конечно помню. Но представь себе что он попросил бы тебя подать голос за гражданский брак, или слушать его проповедь каждое воскресенье?

- Однакож он этого не просил.

- Все равно, предъявил другую просьбу, столь же безразсудную.

- Ну, сказал Филип взяв письмо м-ра Лайона и принимая на себя важный, даже встревоженный вид. - Для меня это несколько неприятно. Я в самом деле чувствую себя ему обязанным. Мне кажется что в этом человеке есть сознание достоинства, которое ставит его самого выше его звания. Какова бы ни была причина такого оборота дела, но я все-таки обману ожидания старика, вместо того, чтоб оказать услугу, предложенную мною самим.

- Самое худшее тут то, что я оскорблю его, сказав: "все другое могу сделать, кроме одного только того, что вам нужно." Он очевидно считает себя последователем Лютера, и Цвингли, и Кальвина, а наши письма в его глазах составят страницу в истории протестантизма.

- Да, да. Я знаю, что это отчасти неприятная штука, Филь. Ты знаешь, что я на все готов, чтобы только не допустить тебя сделаться здесь непопулярным. Твою репутацию я считаю достоянием всего нашего семейства.

- Мне кажется, что я сейчас же должен к нему заехать, - объясниться и извиниться.

- Нет, погоди; мне пришла в голову мысль, сказал ректор, внезапно оживляясь. - Сейчас я видел Шерлока. Он будет сегодня у меня завтракать. Для него будет не худо выдержать диспут; викарий и молодой человек, чрез это он даже выиграет; а тебя, Филь, это выручит из неловкого положения. Шерлок недолго здесь останется, как тебе известно; он скоро получит себе назначение; на него я и взвалю это дело. Он не будет противиться, если только я того хочу. Славная мысль. Будет полезно и Шерлоку. Он человек сведущий, только недостает ему смелости.

- Шерлок, вы пришли как нельзя больше кстати, сказал ректор. В моем приходе случилось такое обстоятельство, в котором вы можете принести огромную пользу. Я знаю, вы сами ищете случая быть полезным, с тех пор, как находитесь со мной. Но я так много занимаюсь, что для вашей деятельности до сих пор не было простора. Вы человек старательный, я знаю; предполагаю даже, что у вас уже есть все необходимое для предстоящого дела, - если не на бумаге, то готово перейти на бумагу с оконечностей ваших пальцев я уверен в этом.

М-р Шерлок изобразил на своем лице улыбку: он желал отличиться, но надеялся, что ректор намекал только на одно из его богословских разсуждении или на какую-нибудь другую брошюру, соответствующую целям общества христианского знания. Но по мере того, как ректор излагал обстоятельства, по которым требовалась налагаемая на викария важная услуга, он делался тревожнее и тревожнее.

- Вы меня очень много обяжете Шерлок, - заключил ректор, - если усердно приметесь за это дело. Можете-ли вы теперь определить, сколько времени вам потребуется для этого? это необходимо знать, потому что нам предоставлено будет назначить день.

- Я был бы очень рад оказать вам услугу, м-р Дебари, но право мне кажется, что я недовольно приготовлен для...

к своим способностям. Ведь вы знаете, что по каждому сомнительному предмету можете обратиться ко мне. Ну, так не теряя времени, принимайтесь за дело. А ты Филь, сообщи тому проповеднику, чтобы он прислал программу диспута с обозначением всех пунктов разногласия; кроме того он должен обязаться ни под каким видом не выходить из пределов программы. Садись к моему бюро и напиши ему письмо; Томас снесет его.

Филип сел писать письмо, а ректор, своим твердым звучным голосом продолжал спокойно давать указания своему взволнованному викарию.

- Вы можете начать сейчас же, приготовив основательные, сильные ясные доводы, обсудив вероятные пункты нападения. Вы можете заглянуть в сочинения Джюеля, Галля, Гукера, Уайтольфта и других: всех их вы найдете здесь. В моей библиотеке нет недостатка по части английских богословских сочинений. Укажите слабость основания, на котором стоят Ушер и его последователи, но употребите всю силу чтоб определительно изложить истинное учение высокой церкви. Изложите несчастные ухищрения нонконформистов, шумливую пустоту вообще всех отщепенцев. Я дам вам статью Борка о диссентерах и несколько хороших цитат, приведенных в двух моих собственных речах о положении, занимаемом английскою церковью в среде христианского мира. Сколько времени, по вашему мнению, нужно будет, чтоб развить основные положения? Потом вы можете облечь ихъв форму "Опыта", можно будет их напечатать; это выставит вас с хорошей стороны пред епископом.

При всей робости м-ра Шерлока, в этом отличии для него было что-то заманчивое. Он размыслил, что напившись кофе, может долго заниматься и может быть произведет что нибудь довольно хорошее. Быть может, это первый шаг к той известности, стремление к которой составляло его долг. М-р Шерлок был не нечувствителен к удовольствию, доставляемому удачным построением речи, а притом это удовольствие еще нередко соединялось и с повышением. Человек недоверчивый вообще лелеет мысль создать какое-нибудь замечательное произведение, которое породило бы в нем уверенность в себе, хотя бы оно собственно говоря и неотличалось особым блеском. Когда знаменитость стыдлива, тиха, то она кажется гем прелестнее. Таким образом м-р Шерлок по неволе должен был согласиться на предложение; все это время, он пламенно желал, чтобы его "Опыт" был уже в печати.

Ректор был совершенно доволен. Он пришел к той мысли, что не худо бы было дать Шерлоку несколько полезных советов, заглянуть в свои собственные прежния проповеди, и, наконец, когда аргументы будут уже сгруппированы как следует, не отказать викарию в своей критике. Он был человек здравомыслящий, но это вовсе еще не было причиной, чтобы оставаться нечувствительным к фимиаму авторства; подобное ощущение свойственно почти каждому человеку, не надеющемуся быть писателем; - особенно приятна та форма авторства, которая называется "внушением" и состоит в простом сообщении другому лицу, что этот последний может сделать многое с данным предметом, если употребит на него достаточное количество познаний, суждений и здравого смысла.

Филип чувствовал бы некоторые угрызения совести по отношению к викарию, еслибы не догадывался, что честь, доставшаяся этому последнему, была ему не совсем неприятна. Церковь, быть может, приобретала себе таким образом сильного бойца; но что касается до него самого, то он сделал, что должен был сделать: употребил все усилия, чтобы выполнить желание м-ра Лайона.