Феликс Гольт.
Глава XXXVI.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава XXXVI. (старая орфография)

XXXVI.

Большинство людей почувствовало бы тоже, что почувствовал Гарольд Трансом, еслиб заправляя, почти что владея, великолепным поместьем, с которым соединено древнее имя и значительное общественное положение, они вдруг узнали, что существует человек, который имеет законное право лишить их этих преимуществ, право ему самому неизвестное. Обыкновенно более кратковременный срок владения, чем в настоящем случае, доставляет по закону неотчуждамое право собственности и если, в редких случаях, закон дозволяет в силу старинных, темных актов, передачу имения в другие руки, то нравственные причины для узаконения давностью долговременного владения, остаются во всей своей силе. Можно смело утверждать, что очень немногие будут того мнения, что Гарольд обязан отыискать неизвестного наследника и навязать ему его права; напротив, большинство осмеяло бы подобный поступок и почло бы Гарольда за сумасшедшого. По мнению их, настоящий владетель, не имевший никакого понятия о своих правах, вероятно, гораздо счастливее в своей среде и ему несравненно лучше в ней и оставаться. И Гарольду верно никогда бы не пришлось заботиться о его существовании, еслиб известие о нем не было облечено в форму угрозы тем, кто мог действительно исполнить эту угрозу.

В самом деле то, что он сделал бы при других обстоятельствах, было для него гораздо яснее, чем то, что он чувствовал себя обязанным сделать при настоящем критическом положении. По мнению света, с его стороны вовсе не было бы безчестием, еслибы, защищаясь от своих противников, он нанял ловких адвокатов, чтоб обойдти каким-нибудь юридическим крючком законные права своих противников. Быть может, этот неожиданный наследник походил на того пьяного старика, который убит во время бунта. Весь свет счел бы Трансома в праве бороться до последней крайности со всеми, хотя и законными притязаниями на его владения. Поражение обусловливало и другия потери кроме поместья. Таких потерь Трансомы и то ужь слишком много понесли.

Но отчего, если не было ничего дурного в сопротивлении новым притязаниям на его родовые поместья, он чувствовал какое-то нежелание устранить эти притязания, уничтожением всех доказательств? Для него было смертельным разочарованием, невыносимой жертвой отказаться от мести. Но еслиб он и решился на это, как на самое разумное дело, ему вссже было противно войдти, как бы в сообщничество с Джермином; он все же с ужасом отворачивался от тайного уничтожения справедливых законных прав. Еслиб он только знал все подробности, еслиб он знал, кто был этот наследник, он мог бы найдти средство выйдти из этого затруднительного положения, средство, которое не противоречии о бы ни его благородству, ни его достоинству. Но Джермин был слишком хитер, чтоб дать какие нибудь подробности Гарольду; он даже очень осторожно говорил об этом наследнике в мужском роде. Он был уверен, что никто, кроме него, не мог объяснить Гарольду эту тайну. Он возвратился домой убежденный, что между этим свиданием и следующим, Гарольд обречен на тягостную внутреннюю борьбу, исключительно основанную на тех сведениях, которые он ему сообщил. И он ни мало не сомневался, что результат этой борьбы будет такой, какого он желал; Гарольд был не дурак; и было много вещей на свете, которые он любил более, чем неблагоразумную месть.

Действительно написав в Лондон, как он обещал, Гарольд провел много часов во внутренней борьбе, которая немногим отличалась от предполагаемой Джермином. Эта борьба нигде его не оставляла, ходил ли он пешком, ездил ли он верхом, даже ночью во время сна безпокойные мысли тревожили его. Он по природе не был склонен к подобной борьбе и никогда до сих пор не бывал так долго в нерешительности, как ему действовать. Это необычное дли него состояние ума было так тягостно, что он теперь в десять раз более ненавидел Джермина. Таким образом, чем более и более его соблазняла возможность отделаться от всякого риска потерять свои поместья, тем сообщничество с Джермином казалось ему немыслимее, неисполнимее.

Но пока Гарольд терзался своей зависимостию от Джермина относительно сведений об этом таинственном наследнике, независимые сведения из другого источника были уже на дороге к нему. Вез их Христиан, который после основательного взвешиванья всех вероятностей, пришел к убеждению, что самое, полезное для него применение данных сведений о Байклифе и его дочери, было передача их в руки Гарольда Трансома. Он боялся Джермина и не доверял Джонсону, но ему казалось, что он мог вполне надеяться на Гарольда Трансома, которого интересы были всего более затронуты в этом деле; и из всех результатов он более всего предпочитал уехать из Англии с большой суммой денег, которая, по крайней мере, на время, даст ему возможность жить припеваючи.

Дня через три после посещения Джермина, Доминик отворил дверь в гостиную Гарольда и сказал, что "мистер Христиан," курьер м-ра Филиппа Дебари и старый знакомый Доминика, по Неаполю, желает видеть Гарольда по важному делу. Гарольд тотчас подумал, что, вероятно, дело касалось политики, хотя было довольно странно, чтобы слуга играл роль посредника в подобных делах. Он велел его впустить и ожидал каких нибудь неприятных объяснений.

Христиан в это утро отличался тем смиренным, но не низкопоклонным видом, который он всегда принимал, когда имел дело с людьми, стоящими выше его. М-р Дебари, предпочитавший иметь около себя человека, как можно менее похожого на обыкновенного лакея, имел особое пристрастие к ловкому, смирному Христиану и он очень-бы удивился, еслиб увидел, как дерзко умел обходиться Христиан с людьми, подобными м-ру Лайону, которые не имеют никакого значения в обществе. Христиан хорошо знал свет, т. е. он знал прейс-курант почти всех вещей.

Видя, что его принимают за посланного, он, стоя у дверей с шляпой в руках, сказал, с почтительною развязностью.

- Вы верно удивитесь, сэр, что я пришел к вам по собственному делу и действительно, я бы никогда на это не решился, еслиб мое дело не касалось лично вас.

- Так вы присланы не м-ром Дебари, сказал Гарольд с некоторым удивлением.

- Нет, сэр, мое дело тайна и если вы позволите, оно должно остаться таковым.

- Вы от меня, кажется, требуете обязательства, спросил Гарольд несколько сомнительно.

- Да, сэр, я должен просить вас, чтоб вы обязались, не рассказывать м-ру Джермину того, что произойдет между нами.

- С большим удовольствием, сказал Гарольд и лицо его просияло, - но какого рода дела вы имели с Джермином.

- Так он вам ничего не говорил обо мне, сэр?

- Нет, ничего.

Христиан подумал про себя: "ага, м-р Джермин, вы отлично сохраняете тайну." Потом сказал вслух:

- Так м-р Джермин никогда не говорил вам, сэр, о деле, которое я знаю, именно об опасности для вас, чтоб наследник Байклифов представил свои права на ваши поместья.

- Ах! воскликнул Гарольд быстро вскакивая и прислоняясь к камину. Его поразил тот источник, из которого эти сведения исходили. Всякая тень страха стушевывалась перед мыслью, блеснувшей подобно молнии в его голове, что он будет в состоянии действовать независимо от Джермина; под влиянием подобного наплыва чувств, он не мог произнести ничего кроме междометия. Христиан из этого вывел, что Гарольд никогда прежде не слыхивал о неожиданном наследнике Байклифов.

- Вероятно, с какой нибудь другой целью, а не из любезности ко мне?

- Конечно, отвечал Христиан, также покойно, как будто он говорил о вчерашней погоде, - я не так глуп, чтоб играть с вами комедию, м-р Трансом. Я потерял в юности большое состояние и теперь получаю небольшое жалованье. В деле, о котором я только-что упомянул, я могу представить такия свидетельства, которые обратят весы правосудия против вас. Но я ни мало не желаю этого сделать, если только вы дадите мне возможность уехать из этой страны.

Гарольд слушал его, словно он сам был герой легенд, преследуемый соблазнами и кознями врага рода человеческого. Соблазн, теперь представлявшийся ему, сопровождался радостной надеждой обойти Джермина. Но желание выиграть время помогло ему устоять против соблазна.

- Вы знаете, сказал он очень холодно, - что молчание покупается в таком только случае, если оно сопровождается чем нибудь положительным. Много людей, вероятно, желали-бы чтоб я заплатил их путевые издержки, но вряд ли они могли бы доказать, что это принесло бы мне пользу.

- Вы желаете, чтоб я вам объяснил все, что знаю?

- Да, это необходимое условие для дальнейшей беседы между нами.

- Я полагаю, м-р Трансом, вы согласны со мною, что сведения, которые я имею вам сообщить, имеют цену сами по себе совершенно отдельно от того, явлюсь-ли я, впоследствии, свидетелем против вас или нет. Я должен заботиться о своем интересе, и если вы, по какой нибудь причине, не пожелаете вознаградить меня за удаление важного свидетеля против вас, вы должны хоть заплатить мне за доставленные вам сведения.

- Можете мы мне сказать, кто такой и где находится этот Байклиф?

- Могу.

- И вы можете доставить полные сведения о моем деле?

- Да. Я говорил со стряпчим, не Джермином, который знает все, что касается до этого дела.

- Вы по должны расчитывать на мое желание уничтожить какое нибудь доказательство законных прав или удалить важного свидетели, но назначьте цену за сведения, которые вы можете мне дать.

- Я назначаю - две тысячи фунтов.

- Две тысячи чертей! воскликнул Гарольд, бросаясь снова в кресло и отворачивая голову от Христиана. Новые мысли теснились в его голове. "Этому молодцу, может быть, надобно бежать из Англии по какой нибудь причине, сказал он сам себе, - очевидно не один Джермин, а многие знают о существовании Байклифа. Если дело это обнаружится, то оно может бросить на меня мрачную тень. Все будут уверены, что я подкупил этого человека и заставил его убежать."

- Я не дам вам ни гроша за ваши сведения, сказал он решительным тоном, - до тех пор пока, время не докажет, что вы не намерены бежать, но явитесь свидетелем, когда вас потребуют. На таких условиях я согласен дать вам записку, в которой приму на себя обязательство, что по окончании процесса, или по окончании всего дела без процесса, я заплачу вам некоторую сумму денег за те сведения, которые вы теперь доставите мне.

Христиан чувствовал, что он попался. Сначала, он был убежден, что Гарольд примет с удовольствием его предложение удалиться из Англии; когда же из нескольких слов Гарольда он понял, что ошибся, то он внутренно решился все же уехать на континент, хочет-ли этого Гарольд или нет, если только ему удастся получить достаточную сумму денег. Он не отвечал тотчас же и думал, что если он останется в Англии и будет рисковать тем, что в нем публично узнают Генри Скаддона, то, по крайней мере, было бы благоразумно обезпечить себе некоторую сумму денег от Гарольда Трансома, этого странного человека, решающагося остаться идеально-честным, не смотря на ущерб его интересам. Не думал-ли он вступить в сделку с своим противником? Если так, то он мог спокойно ждать пока, тем или другим способом, тайна для него откроется. Христиан начинал бояться, что он решительно ничего не выиграет от своего умного плана прямо обратиться к Гарольду. Наконец он сказал:

- Я полагаю сэр, что две тысячи умеренная цена при таких условиях.

- Я не дам двух тысяч.

- Позвольте мне вам сказать, сэр, что никто не скажет вам столько, как я, даже, еслиб кто и знал не менее моего. Вы видите, м-р Джермин, которому известно все, не нашел нужным вас об этом уведомить...

- Ну?

- Я полагаю, в подобных обстоятельствах, джентельмен не должен жалеть денег, а я решительно не могу взять меньше тысячи фунтов. Право, не стоит брать меньшую сумму. Еслиб м-р Джермин узнал, что я дал вам эти сведения, то он стал бы меня преследовать.

Он написал ее и отдал Христиану.

- Теперь рассказывайте покороче, сказал он, - выкажется одарены деловым красноречием. Кто и где этот Байклиф?

- Вы удивитесь, сэр, узнав, что этот наследник - всеми воображаемая дочь старого проповедника Лайона на Солодовенном подворье.

- Господи! каким это образом? произнес Гарольд и в ту же минуту, перед его глазами встала сцена, когда он впервые увидел Эстер - маленькая темная гостиная, грациозная молоденькая девушка, вся в голубом, с удивительно-аристократичным видом и манерами.

- Вот каким: старик Лайон женился по какому-то странному стечению обстоятельств на вдове Байклифа, когда эта девочка была еще ребенком. Проповедник не хотел, чтоб она знала, что он не настоящий её отец; он мне сам это сказал. Но она портрет Байклифа, которого я знал хорошо - и замечательно красивая девушка, с поступью королевы.

- Я ее видал, сказал Гарольд, более чем когда довольный, что он купил такия драгоценные сведения, - но продолжайте.

Христиан рассказал все, что он знал, в том числе передал и разговор свой с Джермином, исключая конечно того, что не говорило в его пользу.

- Так вы уверены, сказал Гарольд, когда рассказ Христиана, казалось, пришел к концу, - что м-р Лайон не имеет никакого понятия о правах, которые она имеет по своему рождению на наши поместья?

- Я уверен. Но мне нечего вам говорить, что когда в дело замешан стряпчий, то ни за что нельзя поручиться. Я должен вам напомнить, сэр, что вы обещали защитить меня от враждебных действий м-ра Джермина и сохранить от него в тайне мои сношения с вами.

- Не бойтесь. Вы можете быть уверены, что я ничего не скажу м-ру Джермину.

После этого Христиан удалился, получив учтивое: "прощайте" и пока он вспоминал старину с Домиником, Гарольд, сидя в своем кресле, обдумывал только-что полученные новые сведения. Эти сведения оказались совсем не такия горькия, как он ожидал.

С самого начала, после своего разговора с Джермином, отвращение Гарольда заглушить в тайне законные права побуждало его пойдти на сделку. Быть может, какой нибудь средний путь был возможен, путь, который был бы меньшее зло, чем дорогой процесс или совершенное отречение от своих прав на поместье. А теперь он узнал, что этот новый истец была женщина, молодая и воспитанная в такой обстановке, что четверть трансомского состояния показались бы ей громадным состоянием. И пол, и общественное положение истца подвергали его многим смягчающим влияниям. Имев случай однажды видеть Эстер, Гарольд, очень естественно, между прочими приятными и неприятными планами, думал о возможности соединиться с нею браком.

Гарольд, как он часто говорил своей матери, "не годился в женихи" и не намеревался привезти жену в Трансом-Корт. Имея своим наследником маленького Гарри, он предпочитал остаться свободным. Западные женщины были не по его вкусу; оне выражали переход от слабого творения к думающему существу, что было очень скучно и тягостно. Гарольд предпочитал простоватую, безмолвную, страстную женщину с большими глазами и с густыми черными волосами, весившими гораздо более, чем её мозг. Он не видал подобной женщины в Англии.

Таким образом, Гарольд не думал жениться иначе, как если представится к тому какой нибудь необыкновенный случай. Теперь подобный случай представился. Женитьба на Эстер была для него выгодным планом. Но он не намеревался направить все свои действия исключительно для достижения этой цели. Он решился поступить с Эстер открыто, честно, как подобает джентльмену, что должно было снискать её расположение и побудить ее спасти насколько возможно интересы его семейства. Решиться на эту систему действий много помогло ему чувство удовольствия при мысли, что хитрость Джермина не поможет ему отделаться от заслуженного наказания. Он надеялся, что в очень скором времени, он не только заключит удовлетворительную сделку с Эстер, но докажет Джермину, в форме очень неприятного для него заявления, что Гарольд Трансом его более не боится, - Джермин тогда будет грызть себе ногти.

Размышляя таким образом, он чувствовал себя довольным и на душе у него стало легко. Он отказался от двух безчестных предложений и намеревался действовать честно. Но ему нужна была помощь матери и для этого надо было довериться ей и уговорить ее.

Через два часа, после ухода Христиана, Гарольд попросил свою мать к себе, в комнату, и передал ей всю странную, поразительную историю, опуская однако те подробности, которые могли обнаружить, что он получил эти сведения от Христиана. Гарольд чувствовал, что данное им обещание обусловливало молчание, насчет этого предмета; поэтому, он сказал своей матери, что он был обязан скрыть источник, из которого он почерпнул сведения независимо от Джермина.

M-с Трансом почти ничего не говорила во все время рассказа Гарольда; она не выразила никакого удивления, но слушала с большим вниманием и многие вопросы, которые она сделала, поразили Гарольда своею основательностью. Когда он показал ей копию мнений юристов, оставленную Джермином, она сказала, что знает со очень хорошо и уже имеет у себя. Все подробности последняго процесса были слишком свежи в её памяти; он случился в такое время, когда было некому заменить ее и она была фактически головою всего семейства. Она была потому хорошо подготовлена и могла понять, каким образом их состояние находилось в опасности; но ничто не подготовило ее к странным подробностям дела, к тому стечению обстоятельств, которое обнаружило существование нового истца, особливо, к той роли, которую Джермин играл во всем этом. М-с Трансом смотрела на случившееся с особой точки зрения, обусловливаемой её личными чувствами и потому все это для нея принимало вид давно ожиданного возмездия. Гарольд заметил, что она была очень взволнована, что она дрожала и её бледные губы едва произносили слова. Но он должен был этого ожидать. Ему самому не очень понравилась эта весть, когда она впервые дошла до него.

Но он не догадывался, что всего более, в его рассказе, поразило его мать. А это нечто отодвинуло на второй план в её глазах опасность, грозившую их состоянию. Теперь впервые она услышала о процессе с Джермином.

Гарольд рассказал все, как Джермин намеревался обойти его, и как теперь он, Гарольд, имеет возможность подорвать весь его план.

- Я бы желал матушка, сказал Гарольд в виде заключения, - то есть, если вы согласны со мною, я бы желал, чтобы мы отправилась вместе к этой молодой девушке в Солодовенном подворье. Я объясню ей все дело; повидимому она еще ничего не знает; и вы пригласите ее тотчас же приехать к нам, чтоб таким образом избегнуть всякого скандала, всякого процесса и окончить дело миролюбиво.

- Уверяю вас, она совершенная леди, я видел ее, когда хлопотал по выборам. Она вас совершенно поразит. Право, вам не унизительно пригласить ее к себе.

- Теперь еще нет двух часов, сказал Гарольд смотря на часы, - мы можем поехать сегодня, после вашего завтрака. Лучше не терять ни минуты. Я прикажу закладывать экипаж.

- Погоди, произнесла м-с Трансом с неимоверным усилием, - времени еще много. Я не буду завтракать. Я имею кое-что тебе сказать.

Гарольд отдернул руку от звонка и, прислонившись к камину, приготовился слушать.

- Ты видишь, Гарольд, что я с разу исполняю твое желание?

- Ты должен в свою очередь меня выслушать.

- Сделайте милость говорите, сказал Гарольд, ожидая какой нибудь неприятности.

- Какая польза тягаться с Джермином.

- Правда? Вот какая! Этот человек обременил наши поместья различными обязательствами, по которым уплачивается в год до трех тысячь фунтов; я убежден, что большая часть этих обязательств совершены им самим под чужим именем. Вся сумма данная им и годовой процент с которой представляют эти три тысячи, не была более двадцати тысячь. Конечно, он обошел вас, а отец мой никогда не занимался подобными делами. Джермин позволил себе всякого рода мошенничества, не разсчитывая, что я приеду из Смирны занять место бедного Дурфи. Он почувствует, какая разница между мной и братом. Польза, о которой вы спрашиваете, будет та, что отцу не придется платить огромных процентов во время своей жизни, а он еще может прожить десять лет, потом я, может быть, еще оттягаю порядочную сумму денег и, наконец, я накажу мошенника. Вот какая будет польза.

- Я этого и желаю, резко отвечал Гарольд.

- Он очень энергично действовал в нашу пользу во время старых процессов; все говорили, что он выказал удивительную деятельность и искуство, сказала м-с Трансом с большим жаром и смелостью. Она начинала горячиться.

- Все что он делал, он делал для себя поверьте мне, произнес Гарольд с презрительным смехом.

- В последнем процессе было много тягостных подробностей. Ты, кажется, очень заботишься о молодой девушке только для того, чтоб избегнуть нового скандала и нового процесса. Отчего ты не хочешь также поступить и в этом деле? Джермин, быть может, согласился бы миролюбиво покончить дело... возвратить что нибудь... если он действительно дурно поступал.

на его голову все безчестье, именно и заключается в том, чтоб показать всему свету, что он нас ограбил и что я намерен его наказать. Зачем вы защищаете, матушка, такого человека? Ведь, большею частью, по его милости вам пришлось вести такую несчастную, нищенскую жизнь, вам, которая некогда разыгрывала блестящую роль, какой только может пожелать женщина.

М-с Трансом ощутила теперь какое-то страшное чувство, словно она замахнулась и хотела ударить нечто мягкое, теплое, живое, как она сама; а вместо того руку её отстраняло что-то холодное, крепкое, безчувственное. Она ничего не отвечала Гарольду, но встала, точно не хотела далее продолжать спора.

- Женщины всего боятся, я знаю, сказал Гарольд добродушно, чувствуя, что он был слишком резок к своей матери, особенно после того, как она так живо согласилась с его желанием, - а вы столько лет привыкли считать Джермина за какой-то незыблемый закон природы. Ну, ну, не унывайте, прибавил он, смотря на нее с улыбкой и положа ей руки на плечи. - Мы благополучно минем все эти затруднения. А эта молодая девушка, я уверен, окажется очень приятной для вас гостьей. Вы уже давно не имели около себя веселой молодежи. Кто знает, она быть может в меня влюбится и я буду принужден на ней жениться.

Он говорил шутя, желая только развеселить мать. Но она пристально на него посмотрела и сказала: - Ты говоришь серьезно, Гарольд?

выступили на её глазах и сделали их столь же большими и блестящими, как некогда, в юности, они бывали без слез.

- Ну вот, сказал Гарольд ласково, - не бойтесь. У вас не будет невестки иной, как жемчужины. Однако нам пора и ехать.

Через полчаса м-с Трансом сошла вниз торжественною поступью вся в бархате и соболях. Она приготовилась достойно розыграть свою роль в отношении "молодой девушки в Солодовенном подворье".

Гарольд приказал кучеру ехать окольными путями, чтоб не обратить на себя слишком большого внимания. Впрочем, недавние выборы могли служить предлогом неудачному радикальному кандидату для посещения м-ра Лайона.