Феликс Гольт.
Глава XXXIX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава XXXIX. (старая орфография)

XXXIX.

Несколько дней после прибытия Эстер в Трансом-Корт, Денвер вошла в комнату м-с Трансом, чтобы одеть ее к обеду - любезное дело, для которого она имела теперь много свободного времени, - она нашла свою госпожу в креслах, с тем безчувственным выражением на лице сосредоточенного в себе горя, которое в продолжении последней недели горничная почти постоянно замечала у ней.

М-с Трансом в теплом, темном капоте, сидела перед большим зеркалом. Комната была ярко освещена пылающим огнем в камине и блеском восковых свечей. По какой-то причине, вопреки постоянным привычкам, м-с Трансом сама распустила свои густые, седые волосы. Она сидела перед зеркалом и, повидимому, смотрелась в него; её брови были нахмурены в тяжелой думе, и руки, покрытые драгоценными браслетами, лежали на коленях. Но она не видела своего отражения в зеркале и глаза её выражали тот пристальный неопределенный взгляд, который означает не наблюдение, а мечтание.

Деннер, не смотря на всю свою врожденную, систематическую осторожность, не удержалась, чтоб не выказать знаками свое изумление, когда, своими полузакрытыми глазами, она увидела неподвижное положение м-с Трансом. Скрип двери при её входе в комнату не вывел из забытья её госпожи, которую присутствие Деннер также мало безпокоило, как присутствие любимой кошки. Но восклицание удивления и изумленное лицо, отразившееся в зеркале, были до того необыкновенны, что они обратили на себя внимание м-с Трансом; она повела глазами, откинулась на спинку кресла и сказала:

- Так вы наконец пришли, Деннер?

- Да, сударыня; еще не поздно. Я очень сожалею, что вы сами распустили свои волосы.

- Я сделала это, чтоб посмотреть какая я стала старая ведьма. Все эти прекрасные тряпки, которые вы на меня надеваете, Деннер, служат для меня только красивым саваном.

- Пожалуйста не говорите так сударыня. Если кто нибудь не находит удовольствия смотреть на вас, то тем хуже для него. Что касается до меня, то я не видала молодых, которые были бы достойны нести хвост вашего платья. Посмотрите на ваш портрет, который висит внизу и хотя вы теперь старше... Но что же это значит? Я бы не хотела быть на месте судомойки Лети только потому, что у нея красные щеки. Она может быть не знает, что она дрянь, да я знаю, и мне этого довольно. Я знаю какая она будет отвратительная через десять лет. Нет, я бы не поменялась ролями ни с кем сударыня, и еслиб горе продавалось на рынке, то я скорей бы купила старое, чем новое. Ведь что нибудь да значит сознание, что уже видел в жизни самое худшее.

- Женщина никогда не может сказать, что она видела худшее в жизни, пока не состареется, Деннер, сказала м-с Трансом с горечью.

Прозорливая, хитрая горничная не знала определительно почему её госпожа находилась теперь не в духе еще более, чем обыкновенно; но она редко решалась на распросы, когда м-с Трансом сама не вызывала, их, пускаясь на откровенность. Дворецкий Банкс и другие слуги качали головами и много толковали о том, что м-р Гарольд не очень-то долюбливает Джермина, но м-с Трансом никогда не решалась говорить об этом с Деннер, и потому та ничего не знала определенно. Кроме этого она была почти уверена, что какая-то важная тайна скрывалась в присутствии Эстер в замке; она подозревала, что скрытный Доминик знал эту тайну, и что ему более доверяли, чем ей, не смотря на её сорокалетнюю службу; но всякий упрек своей госпоже или неудовольствие на нее не согласовалось с понятиями и убеждениями Деннер. Она думала, что вероятно Эстер была причиною покой горечи её госпожи.

- Если вам грозит что нибудь дурное, сударыня, то я желала бы знать в чем оно заключается? сказала она после минутного молчания, говоря также поспешно вполголоса и не прерывая своей работы.

- Я уверена, что вы более всех на свете меня любите, Деннер, и однако вы никогда не поймете, как я страдаю. Вам не стоит об этом и говорить. У вас сердце не бьется и вы никогда не знали, что такое безумие. Вы просто железная. Вы никогда не испытывали никакого горя.

- Как же, сударыня, я разделяла с вами горе?

- Да, доброе вы создание. Но вы, как сиделка при больных, сами не схватили горячки, у вас никогда не было ребенка.

- Я могу сочувствовать и тому, чего сама никогда не испытывала. Я очень сожалела в молодости бедную французскую королеву; я бы с радостью переносила холод, только чтоб ей было тепло. Я знаю, что люди имеют чувства, согласные своему рождению и положению в свете. Вы всегда сударыня брали все к сердцу более, чем кто либо другой. Но я надеюсь, что не случилось ничего нового, прибавившого еще новое горе?

- Да, Деннер, есть новое... есть новое, сказала м-с Трансом глухим, отчаянным голосом, пока горничная надевала ей чепец.

- Это не молодая барышня?

- А что вы о ней думаете Деннер? спросила м-с Трансом более одушевленным тоном. Ей было очень любопытно знать, что скажет её старая служанка.

- Я не отрицаю, что она очень грациозна, что у ней прелестная улыбка и хорошия манеры; право все это удивительно, когда послушаешь, что Банкс говорит об её отце. Я сама никого не знаю из жителей Треби, но это меня сильно изумляет. Я очень люблю м-ра Гарольда и всегда его буду любить. Он родился на моих глазах и я переменюсь к нему, только тогда, если он поступит дурно в отношении к вам. Но все слуги говорят, что он влюблен в мисс Лайон.

- Я бы желала, чтоб это была правда, Деннер, сказала м-с Трансом с жаром, - я бы желала, чтоб он так был влюблен в нее, чтобы она совершенно завладела им и делала бы из него, что хотела.

- Так это неправда - что они говорят?

- Нет, она никогда не возьмет его в руки, не будет управлять им. Никакой женщине это не удастся. Он сам влюбит ее в себя и заставит ее себя бояться. Вот этого, Деннер, вы никогда не испытывали. Любовь женщины всегда обращается в страх. Она жаждет всего и не уверена ни в чем. Эта молодая девушка одарена великолепной натурой - она умна, пылка и горда. Мужчины любят таких рабынь, как они любят лошадей, которые грызут удила и бьют копытом о землю; они гордятся приручив к себе такое гордое создание. Какая польза женщине иметь твердую волю? Если она старается поставить на своем, и ей не удается, то она перестает любить. Бог в минуту гнева сотворил женщину.

Деннер привыкла к подобным вспышкам. Реторика её госпожи вполне согласовалась с её характером, высоким положением, величественной фигурой и проницательными черными глазами. М-с Трансом сознавала, что её слова дышали неверием, но в минуту безпощадной злобы, это неверие казалось ей очень соблазнительным. Деннер не питала того религиозного страха, который мог бы быть возбужден подобными словами; священная купина была для нея простым кустом.

- Пожалуй, не очень радостно быть женщиной, сказала она, - но ведь начинаешь с детства и потому привыкаешь к этому. Я не желала бы быть мужчиной, я бы не желала кашлять так громко, стоять раскорячив ноги перед камином, в дурную погоду, и так много есть и пить. Нет, я полагаю их доля очень грубая. Так значит нечего безпокоиться об этой молодой девушке, прибавила она, после некоторого молчания.

- Да, Деннер, нечего безпокоиться. Она мне нравится. И еслиб в этом все заключалось, то я желала бы, чтоб Гарольд женился на ней. Это было бы всего лучше. Если правда узнается, а она узнается скоро, то поместья наши будут её по закону, каков бы он там ни был. Это странная история, но она действительно наследница Байклифа.

Деннер не выразила никакого удивления, но продолжала спокойно одевать свою госпожу.

- Я была уверена, сударыня, сказала она, - что тут кроется что нибудь удивительное. Возобновляя в памяти ваши старые процессы и все прошлое, я пришла к тому убеждению, что вероятно тут дело идет снова о законе. Так она значит природная леди?

- Да, в её жилах течет хорошая кровь.

- Мы говорили с экономкой о том, какая у ней рука, какая походка, как она держит голову; почти как вы, сударыня. Только по моему светлый цвет лица портит ее. И Доминик говорил, что м-р Гарольд никогда не восхищался подобными женщинами. Нет ничего, чего бы не знал этот человек; он уже знает ответ на загадку, прежде чем ему зададут ее. Однако он умеет держать язык за зубами, я это всегда скажу. И я умею молчать, сударыня.

- Да, да вы не будете говорить об этом, покуда другие не заговорят.

- Таким образом если м-р Гарольд женится на ней, то этим самым будет избегнут всякий скандал.

- Да, это уладило-бы дело о наших поместьях.

- Он, кажется, поддается на это, а она конечно не откажет ему. Вам этот план нравится сударыня, следовательно все устраивается к лучшему, к вашему спокойствию.

С этими словами Деннер окончила туалет м-с Трансом, набросив на её плечи индейскую шаль. Поразителен был контраст между величественной, роскошно-одетой леди стоявшей теперь перед зеркалом и мрачной Гекубой с распущенными волосами, неподвижно сидевшей в креслах за полчаса перед тем.

Деннер, которую горе её госпожи более волновало, чем все остальное на свете, взяла золотой флакон со спиртом, который м-с Трансом любила иметь при себе и с нежным сочувствием положила его в её руку. М-с Трансом крепко сжала руку маленькой служанки и долго не выпускала ее.

- Деннер, сказала она вполголоса, - еслиб я могла теперь изменить судьбу, то я бы желала, чтоб Гарольд никогда не родился.

- Нет, дорогая моя (Деннер до сих пор, только однажды в жизни назвала свою госпожу дорогая моя), ведь это тогда было для вас большое счастие.

потому что мало его и бывает. Но старые люди могут чувствовать, что они брошены, покинуты. Каждая фибра во мне, кажется воскрешает воспоминание, поражающее меня в самое сердце. Старые люди могут чувствовать, что все, кто некогда их любил, теперь ненавидят их, презирают.

- О, так ты счастливая женщина, Деннер; то создание, которое ты любила в продолжении сорока лет - теперь старое, слабое, и не может без тебя жить.

В эту минуту внизу раздался колокол, призывавший к обеду и м-с Трансом выпустила верную руку своей преданной горипчной.