Феликс Гольт.
Глава L.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Феликс Гольт. Глава L. (старая орфография)

L.

Взойдя в комнату своей госпожи, чтоб одеть ее к обеду, Деннер нашла ее в том же самом положении в каком ее оставил Гарольд.

Её лицо, все её малейшия черты и мускулы ясно говорили о той внутренней агонии, которая терзала ее.

Деннер подошла и с минуту молча стояла у кресла; потом она нежно дотронулась до руки м-с Трансом и произнесла тоном мольбы: - Пожалуйста скажите мне сударыня, что случилось?!

- Худшее Деннер... самое худшее, что только могло случиться...

- Вы нездоровы, позвольте вас раздеть и положить в постель.

- Нет я не больна! Я не умру! Я буду жить... Я буду жить.

- Не могу ли я чем нибудь вам помочь!

- Подите и скажите, что я не буду обедать. Потом можете возвратиться, если хотите.

Терпеливая горничная возвратилась и молча села подле своей госпожи. М-с Трансом не позволила ей дотронуться до себя и мановением руки отклонила все её предложения. Деннер не смела даже зажечь свечку, не получив на это приказания. Наконец, уже поздно вечером, м-с Трансом сказала: - подите Деннер, посмотрите где Гарольд.

- Попросить его к вас сударыня?

- Приходите сейчас же назад.

Деннер возвратилась с известием, что Гарольд был у себя в кабинете и разговаривал с мисс Лайон. Он не обедал и уже вечером послал просить к себе мисс Лайон.

- Зажгите свечи и оставьте меня.

- Могу я воротиться к вам?

- Нет, может быть сын придет сюда.

- Могу я спать у вас в спальне, эту ночь!

- Нет, добрая Деннер, я не больна. Вы не можете мне помочь.

- Вы очень жестоки сударыня.

- Придет время, когда ваша помощь мне будет нужна, но теперь поцелуйте меня и ступайте.

Маленькая, покорная старушка повиновалось как всегда. Ей никогда бы не пришло и в голову требовать ровной части в горе своей госпожи.

В продолжении двух часов м-с Трансом лелеяла надежду, что сын её придет. Это была скорее не надежда, а ожидание возможного, хотя и невероятного. Мало по малу в ушах её стали как бы раздаваться те звуки, которых она ждала так пламенно, она стала воображать, что вот приближаются по лестнице шаги, что вот заскрипела дверь. Ошибаясь и разочаровываясь каждую минуту, она наконец встала с места и подошла к окну, чтобы придти немного в себя и собраться с мыслями. Она увидела только длинные полосы света, падавшия из окон на траву, услышала только шум затворявшихся дверей и засовов. Тогда она поспешно воротилась к своему креслу и уткнула голову в подушки. Ни откуда не долетало до нея ни малейшого звука утешения, да и откуда ей могло придти это утешение?

Сердце её тогда возстало против жестокости её сына. Когда он в первую минуту отвернулся от нея, то это было естественно, ибо он не мог чувствовать ничего, кроме удара разразившагося над ним. Но потом возможно ли, чтоб он не почувствовал сожаления сына к матери, возможно ли чтоб он не подумал о её долгих годах страдания и горя. Воспоминание об этих годах возбудило в её душе протест против жестокости судьбы, каравшей ее одну. Она гневно вскочила с места. Она не чувствовала раскаянья. Ее поразило слишком тяжелое наказание. Всегда бедствия разражались над её только головою. Кто чувствовал за нее? кто ее сожалел? Она была одинокая всеми брошенная. Какое мрачное будущее предстояло ей после такого мрачного прошедшого? Она устремила взгляд в темноту ночи, но черная масса деревьев и черная линия реки казались ей только частью её мрачной жизни.

Неожиданно она увидела на каменной балюстраде балкона, выходившого из комнаты Эстер, отражение свечки, которая двигалась взад и вперед по комнате. Значит Эстер не спала и была еще на ногах. Сказал ли ей Гарольд о том, что произошло между ними? Гарольд был очень привязан к этому юному созданию, которое всегда нежно и почтительно обходилось с его матерью. В её юном сердце вероятно гнездилось сострадание, она могла быть любящей дочерью, могла не преследовать той, которую уже преследовала судьба. Гордая женщина жаждала сострадания, сожаления. Она тихонько отворила дверь, но достигнув комнаты Эстер, она неожиданно остановилась. Она еще никогда в жизни, не вымаливала сострадания, никогда еще не навязывалась на любовь. И долго ходила бы она по корридору, как мятежный дух незнающий покоя, еслиб Эстер как бы угадав её мысли, не спасла ее от необходимости постучаться к ней в дверь.

М-с Трансом подходила уже к двери, когда она вдруг отворилась. Но успела Эстер увидеть это олицетворение страшного горя и страдания, как тотчас поняла что новое горе, которое, по словам Гарольда, разразилось над ним, имело нечто общее с постоянною грустью его матери. Думать теперь однако было не время. Через мгновение Эстер обняла м-с Трансом и нежно сказала:

- О! зачем вы за мной давно не послали?

Крепко сжав её руку, Эстер повела ее к себе в комнату и молча усадила на диван подле кровати. Ею овладело страстное желание утешить эту несчастную женщину. Она крепко прижалась к ней, целовала её дрожащия губы и веки и припала своей юной щекой к её бледному, изнуренному поблекшему лицу. Нет довольно сильных слов, которыми бы она могла так ясно выразить свое страдание. Почувствовав её горячие ласки, м-с Трансом тихо произнесла:

- Лягте на мою постель и отдохните, сказала Эстер. Вы ужасно утомлены. Я вас тепло покрою и вы уснете.

- Нет... скажите мне... милая моя... скажите мне... что вам говорил Гарольд?

- Что у него какое-то новое горе.

- Он ничего не говорил жестокого обо мне?

- Нет... ничего. Он даже о вас и не упоминал.

- Я всегда была несчастной женщиной, милая моя.

- Я это предчувствовала, сказала Эстер прижимаясь к ней еще больше.

- Мужчины себялюбивы. Они себялюбивы и жестоки. Они заботятся только о своем удовольствии и о своей гордости.

- Не все, сказала Эстер, которую неприятно поразили эти слова.

- Все, кого я когда нибудь любила, отвечала м-с Трансом. Она замолчала минуты на две и потом прибавила: - В продолжение двадцати последних лет, я не имела ни одной счастливой минуты. Гарольд знает это и однако он так жесток ко мне.

- Он не будет жесток. Завтра... я уверена, он будет к вам очень добр, произнесла Эстер, стараясь утешить ее, - он говорил мне, что горе посетившее его очень неожиданное... ведь он еще не имел времени опомниться.

- Тяжело, слишком тяжело, переносить все это, голубушка, отвечала м-с Трансом прижимаясь к Эстер и заливаясь слезами. - Я стара и ожидаю так немногого, что всякую безделицу сочла бы за большое утешение. Зачем судьба наказывает меня так жестоко?

позвольте мне.

М-с Трансом наконец согласилась и позволила Эстер ухаживать за собою. Эстер раздела ее и уложила в постель, наконец несчастная женщина задремала, хотя и ежеминутно просыпалась. Эстер сидела подле в креслах и только на разсвете, укутавшись в шаль, она сама заснула и проспала до тех пор, пока Деннер, войдя в комнату, не разбудила ее. Она неожиданно очнулась от сна, в котором рассказывала Феликсу о всем случившемся в эту ночь.

М-с Трансом спала тем непробудным утренним сном, который часто следует за ночью безсонной, полной горя; Эстер отозвала Деннер в уборную и сказала ей поспешно:

- Уже поздно, м-с Гикс. Как выдумаете, м-р Гарольд вышел уже из своей комнаты.

- Да, ужь давно; он встал ранее обыкновенного.

Через несколько минут в комнату вошел Гарольд; Эстер стояла теперь опершись на то самое кресло, на котором накануне сидела его мать. Он был вне себя от удивления иногда Эстер, подойдя к нему, протянула руку, то он в смущении пробормотал:

- Боже мой! Как вы не хороши на взгляд! Вы сидели всю ночь с матушкой?

- Да. Она теперь спит, отвечала Эстер.

- Сказала она вам что нибудь? спросил Гарольд.

Болезненная дрожь пробежала по всему телу Гарольда, и на лице его показался тот мимолетный румянец, которого невозможно представить на картине. Эстер сложила свои руки с видом мольбы и застенчиво, хотя пламенно, произнесла.

- Я ничего так не желала... с тех пор... как живу здесь... я ничего так не желаю в эту минуту, как чтоб вы сели подле нея и чтоб она увидела вас, когда проснется.

Потом с тонким женским инстинктом она прибавила, тихонько взяв его за рукав: - я знаю, что вы пришли бы сами. Я знаю, что вы намеревались придти. Но она теперь спит. Сядьте тихонько прежде чем она проснется.

* * *

- Если это милое сокровище выйдет за тебя замуж, Гарольд, то это вознаградит тебя за многое.

Но прежде чем кончился роковой день, Гарольд узнал, что этому никогда не бывать. Юное создание, порхавшее как только что распустившая крылья голубка посреди древних памятников и новых роскошей Трансом-Корта, не могла свить там себе вечного гнезда. Гарольд услышал из уст самой Эстер, что она любила другого и что она отказывается от всех своих прав на трансомския поместья.

Она желала теперь возвратиться к своему отцу.