Даниэль Деронда.
Часть вторая.
Глава IX.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть вторая. Глава IX. (старая орфография)

ГЛАВА IX.

Спустя восемь месяцев после прибытия м-с Давило в Офендин, в конце июня, разнесся по всему околотку слух, возбудивший у многих глубокий интерес. Событие, о котором пронеслась весть в окрестностях Вансестера, касалось не американских дел, в то время всех интересовавших, но имело близкое отношение ко всем классам местного населения: хлебные торговцы, пивовары, барышники и седельники считали это событие радостным, как доказательство высокого значения аристократии в свободной Англии; кузнец в селении Дипло предсказывал, что наступят хорошия времена; жены рабочих надеялись, что их десятилетние сыновья будут взяты для помощи ливрейным лакеям, а фермеры с удовольствием ожидали, что теперь будет хороший сбыт сена и соломы. Если на нижних ступенях общества выражались такия надежды, то в высших слоях удовольствие от знаменательного известия было гораздо значительнее, хотя разсчитываемая ими выгода касалась скорее общественных развлечений, чем материальных интересов. Брак можно, однако, отнести и к тому, и к другому, а означенная весть возбудила у многих заманчивые мысли о браке, подобно тому, как посещение королевы вызывает в умах местного муниципалитета мечты о титулах и наградах.

Дело, однако было в том, что в Дипло-доле, принадлежавшем сэру Гюго Малинджеру и остававшемся впродолжении многих лет в запустении, шли деятельные приготовления к приему гостей, так-как он должен был служить приютом втечении охотничьяго сезона племяннику сэра Гюго, м-ру Малинджеру Грандкорту, наследнику баронского титула и баронских поместий. По несправедливому и неравномерному закону природы, только одни представители сильного пола одарены хохлами; но мы еще не последовали совету тех легкомысленных философов, которые предлагают вполне следовать природе в этом отношении, и если-б м-р Маллиджер Грандкорт сделался баронетом или пэром, то его жена носила-бы тот-же титул, что вместе с большим состоянием делало его очень завидным женихом.

Некоторые из читателей, быть может, сочтут невероятным, чтоб люди основывали брачные планы на слухе о приезде богатого, знатного холостяка, и припишут подобный факт вымыслу желчного автора; они станут доказывать, что ни они сами, ни их родственники неспособны на это, и что никто, зная всю шаткость подобных планов, не захотел-бы терять время на их измышление. Но я смею заметить, что в этом рассказе повествуется не об общечеловеческой натуре, а только о нескольких жителях смиренного Весекса, которые пользовались незапятнанной репутацией и поддерживали знакомство с важными титулованными особами. Возьмем например, Аропоинтов, обитавших в прекрасном Кветчаме: конечно, никто не мог приписать им корыстных видов в отношении брака их дочери, которой они оставляли после своей смерти полмилиона; но заботясь о счастьи Китти (уже отказавшей лорду Слогану, ирландскому пэру и владельцу больших поместий, нуждавшихся только в дренаже и рабочих руках), они заботливо разспрашивали был-ли м-р Грандкорт красив собою, здорового сложения, добродетелен, и если либеральный консерватор, то не слишком-ли либеральный, и, не желая ничьей смерти, они все-же признавали получение титула м-ром Грандкортом крайне-желательным.

Если Аропоинты интересовались прибытием м-ра Грандкорта, то неудивительно, что оно сосредоточивало на себе все внимание и м-ра Гаскойна, духовное звание которого не мешало ему питать нежную родительскую любовь к детям и чувствовать с каждым днем все более и более, что забот о них у него было слишком слишком много.

Конечно, никто не сообщал друг другу своих мыслей и предположений о прибытии молодого Грандкорта; вообще люди никогда не бывают откровенны относительно занимающого их предмета, хотя-бы это было происхождение кислот или объяснение неподвижных звезд, так-как слушающий вас мог-бы применить ранее вашу идею или, разделяя другое мнение о кислотах и звездах, стал-бы питать к вам неприятное чувство. Гаскойн не спрашивал Аропоинта, имел-ли он основательные сведения о том, что Грандкорт мог быть хорошим мужем для прелестной молодой девушки, а м-с Аропоинт не уверяла м-с Давило, что, если Грандкорт вздумает искать себе жены в окрестностях Дипло, то его выбор естественно должен был остановиться на Китти, которая, однакож, изъявит свое согласие только в том случае, если он может доставить ей счастье. Пастор даже не говорил своей жене о возможном результате знакомства м-ра Грандкорта с Гвендолиной в одном из собраний стрелкового общества, хотя, вероятно, м-с Гаскойн еще более об этом думала.

- Большое было-бы счастие, Фанни, если-б эту девочку удалось выдать хорошо замуж, - говорила она не раз своей сестре.

Заметив в этих словах косвенное осуждение Гвендолины, м-с Давило ничего не отвечала, хотя внутренно думала: "не выдать-же мне ее замуж за первого встречного для твоего удовольствия". Известно, что добрая, покорная м-с Давило выходила из себя, когда дело касалось её дочери.

- Говорят, что м-р Грандкорт имеет два собственных поместья, - сказала м-с Гаскойн мужу; - он посетит Дипло только для охоты. Надо надеяться, что он послужит хорошим примером для всего местного общества. Слышал ты, Генри, что это за человек?

Гаскойн не слыхал ничего о м-ре Грандкорте или, по крайней мере, не хотел повторять сплетен, если оне до него и доходили. Он считал безполезным и неприличным интересоваться прошлым молодого человека, для которого, благодаря его рождению и богатству, многия действия, непростительные всякому другому, являются совершенно невинными. Что-бы ни делал Грандкорт, он неразорился, а известно, что, например, относительно страсти к игре человек, имевший достаточно силы воли, чтоб остановиться, разорив только других, а не себя, считается нравственной или, по крайней мере, исправившейся личностью. Что-же касается именно м-ра Грандкорта, то не было никаких данных о том, что-бы он нуждался в исправлении более всех других молодых людей, достигших тридцатипятилетняго возраста. Во всяком случае, богатый и знатный землевладелец не нуждался в таком исследовании его прошедшого, как нанимающийся слуга или приказчик.

М-с Давило естественно также не могла оставаться равнодушной к событию, с которым могла быть связана будущность её дочери. Она представляла себе м-ра Грандкорта красивым, образованным молодым человеком, которого она с радостью назвала-бы зятем. Но понравится-ли он Гвендолине? Невозможно было сказать, что могло придтись по вкусу молодой девушке или пробудить в её сердце нежное чувство. Отказываясь придумать такую комбинацию качеств, которая заслужила-бы любовь Гвендолины, м-с Давило говорила себе: "не беда, если-б она вышла замуж без любви, был-бы только человек хороший". Несмотря на свою неудовлетворительную брачную жизнь, она все-же желала, чтоб Гвендолина вышла замуж. Если она при дочери не расхваливала брака, то делала это из опасения, что та скажет то-же, что ответила г-жа Ролан в юности своей матери на её уверение, что она будет счастлива в брачной жизни: "Да, мама, как вы"...

Относительно м-ра Грандкорта м-с Давило ни одним словом не обнаруживала своих воздушных замков; прежде всего она их как-бы стыдилась, а, во-вторых, боялась, чтоб Гвендолина, узнав её план, заранее не воспылала-бы ненавистью к желанному мужу. Со времени печальной сцены объяснения с Рексом, она старалась не затрагивать вопроса о ненависти Гвендолины к любовным объяснениям и никогда не упоминала о том, что считала единственным для нея счастьем в жизни - о замужестве.

Однакож, костюм Гвендолины для предстоящого праздника стрелков был предметом, дозволенным для разговора, а потому мать и дочь без конца совещались о всех подробностях туалета. Наконец, было решено, что Гвендолина явится в белом кашемировом платье и единственным украшением будет светло-зеленое перо на шляпке.

- Как мне жаль всех девушек, собирающихся на праздник стрелков, - сказала Гвендолина с торжествующей улыбкой, примеривая свой костюм перед заркалом: - оне, бедные, только и думают о м-ре Грандкорте. А надежды их едва-ли могут сбыться.

М-с Давило с испугом взглянула на дочь; но прежде, чем она собралась ответить, Гвендолина уже продолжала саркастически;

- Вы в этом убеждены, мама. Вы, дядя и тетя решили, что он влюбится в меня.

- Ну это еще вопрос, дитя мое, - промолвила м-с Давило, хитро улыбаясь: - мисс Аропоинт имеет такия достоинства, которых у тебя нет.

- Знаю; но необходимо время, чтоб открыть эти достоинства, а я поражу его сердце стрелою, не дав ему опомниться. Он в то-же мгновение упадет к моим ногам и я пошлю его искать по белу свету обручального кольца счастливой жены; он поскачет и после многих странствий вернется назад без кольца, но с титулом лорда, так-как все его родственники в это время перемрут. Снова упадет он передо мною на колени, но я разсмеюсь ему в лицо; он гневно вскочит, а я буду все более и более смеяться. Тогда он оседлает коня и полетит в Кветчам, где за несколько часов перед тем мисс Аропоинт вышла замуж за странствующого музыканта. Картина: м-с Аропоинт рвет чепчик, м-р Аропоинт молча смотрит на жену, лорд Грандкорт вскакивает на лошадь и возвращается в Дипло, где, подобно г. Жабо, il change de linge...

Видал-ли кто на свете такую фею? Вы думали скрыть от нея свое сокровище и, сидя на нем, принимали самую невинную позу, и что-же? Она по вашим глазам уже знала, что у вас именно пять фунтов стерлингов и десять шилингов! От нея ничего нельзя было скрыть, как нельзя укрыться от сырости, заперев дверь на замок. М-с Давило теперь пришла в голову мысль, что, вероятно, Гвендолина, благодаря своему дару прозорливости, знала о м-ре Грандкорте более всех других.

- А как ты его себе представляешь, Гвендолина? - спросила она; - что он за человек?

- Подождите, - сказала она и, насупив свои густые брови, приложила палец к губам, но через минуту продолжала, решительно махнув рукой: - он маленького роста, мне по плечо, и, чтобы казаться более высоким, носит длинную бороду и закручивает кверху усы; в правом глазу у него монокль для приличия; он имеет положительное мнение о достоинстве своего жилета, но колеблется насчет того, какова погода, и будет всячески стараться узнать мое мнение об этом важном предмете. Он вытаращит на меня глаза и, благодаря своему моноклю будет делать на каждом шагу страшные гримасы, особенно при всяком желании улыбнуться. Боясь расхохотаться, я опущу свои взоры, а он примет это за очевидное сочувствие. Всю ночь мне будет сниться насекомое в ужасно-увеличенном виде и на другой день он предложит мне свою руку и сердце. Конец истории понятен.

- Это портрет знакомого тебе человека, Гвен, а м-р Грандкорт, может быть, прекрасный юноша.

- Конечно, - ответила Гвендолина равнодушно, - но я желала-бы знать, как ведет себя прекрасный юноша? Мне известно только, что у него должны быть: дом в Лондоне, два замка, лошади охотничьи и скаковые, и что за убийство известного числа лиц он может получить титул.

ничего подобного. Право, это было лучше.

- Так отчего-же вы меня не воспитывали в том-же духе? - произнесла Гвендолина, но, заметив по глазам матери, что нанесла ей тяжелый удар, бросилась перед нею на колени и с жаром воскликнула: - Мамочка, мама! ведь я только пошутила.

- Как могла я тебя иначе воспитывать! - промолвила м-с Давило, всхлыпывая; - ты всегда была мне не по силам, а потом обстоятельства...

- Милая мама, я ни в чем вас не виню, - сказала Гвендолина с раскаянием, нежно отирая батистовым платком глаза матери; - я вас очень люблю, и вы нисколько не виноваты в том, что я не удалась. Впрочем, я прелестна и совершенно довольна собой. Я очень рада, что не похожу на вас и тетю. Вы, должно быть, были очень скучны.

Ласки дочери мало-по-малу успокоили мать, как всегда бывало в подобных случаях. Но эта маленькая сцена была неприятна обеим. Гвендолине - по непривычному ей чувству недовольства собою, а м-с Давило - по горькому сознанию, что, действительно, дочь могла упрекать ее за свое воспитание; поэтому оне безмолвно решились никогда более не упоминать о м-ре Грандкорте.

понимала различие в характерах окружающих ее людей, как птицы инстинктивно узнают погоду; решившись избавить себя от контроля дяди, она в то-же время старательно удалялась от всякого столкновения с ним. Хорошия отношения между ними поддерживались еще более тем удовольствием, которое доставляла обоим стрельба в цель: Гаскойн, как один из лучших стрелков в Эсексе, с удовольствием замечал успехи Гвендолины в этом искусстве, а Гвендолина всячески старалась сохранять его расположение, тем более, что, после роковой сцены с Рексом, м-с Гаскойн и Анна видимо, хотя и неблагоразумно, чуждались её. Она старалась выказать в своих отношениях к Анне сочувственное сожаление, но ни одна из них не смела упомянуть имени Рекса; а бедная Анна, для которой брат составлял необходимый элемент вдыхаемого ею воздуха, чувствовала какую-то неловкость в обществе веселой девушки, погубившей его счастье. Она старалась, из послушания отцу, скрывать перемену, происшедшую в её чувствах к двоюродной сестре, но разве горе может смотреть и жать руку одинаково со счастьем?

она однажды с сердцем сказала матери:

- Мама, я теперь понимаю, почему молодые девушки рады выйти замуж - это единственный способ избавиться от необходимости делать приятное всем, исключая себя.

По счастию, м-р Мидльтон уехал, не объяснившись в любви Гвендолине, и, несмотря на общее восхищение, внушаемое мисс Гарлет на разстоянии тридцати квадратных миль вокруг Офендина, населенных многочисленными юными холостяками, ни один из них не простирал своего ухаживания далее веселой болтовни с молодой девушкой, легко вступавшей в разговор со всяким. По закону природы, деревья не сметают с неба звезд, и не всякий человек, восхищающийся хорошенькой молодой девушкой, влюбляется в нее; даже не всякий влюбленный объясняется в любви. В этом отношении природа чрезвычайно благодетельна, не заставляя нас всех сходить с ума от любви к одному прелестнешему на свете существу; а мы знаем, что не все признавали Гвендолину прелестнейшим на свете существом. Впрочем, прошло только восемь месяцев с появления её в Офендине; а любовь развивается в некоторых людях очень медленно, подобно растению под солнечными лучами.

быть, потому что он казался еще более выгодным женихом, а нам кажется всегда вероятным то, чего хочется. Но м-р и м-с Аропоинт, нисколько не заботясь о блестящей партии для мисс Гарлет, считали вероятным совершенно иной брак м-ра Грандкорта...