Даниэль Деронда.
Часть вторая.
Глава X.

Оригинал этого текста в старой орфографии. Ниже предоставлен автоматический перевод текста в новую орфографию. Оригинал можно посмотреть по ссылке: Даниэль Деронда. Часть вторая. Глава X. (старая орфография)

ГЛАВА X.

Бракеншоский парк, где происходил праздник стрелков, был расположен на волнистых холмах, которые господствовали над соседней долиной, отдаленными низменностями на востоке и широкой полосой обработанной земли на западе. Замок, стоявший на вершине самого высокого из тесно скучившихся холмов, был выстроен из грубо обтесанного известняка и представлял своим внешним видом смесь света и тени, благодаря темной пыли лишайников и значительным подтекам от дождя. Стрельбище было устроено на небольшой площадке в конце парка, осеняемой на юго-западной стороне высокими вязами и густыми кустами остролистника, бросавшими прохладную тень на песчаную дорожку и маленький, только-что скошенный лужок, где были поставлены мишени.

Трудно себе представить лучший фон для цветника молодых и красивых женщин, грациозно извивавших свои шеи, подобно лилиям, если-б последния были одарены способностью передвижения. В воздухе носились мелодичные звуки, даже в те минуты, когда не играла военная музыка из Вансестра: всюду слышался гармоничный смех во всех тонах и веселый дружеский разговор, то возвышавшийся до громкого одушевления, то понижавшийся до приятного уху шопота.

На этом "празднике стрелков" не было ни внешняго шума, ни толпы, служащих постоянной помехой современным увеселениям на открытом воздухе; публика собралась избранная, так-как число приглашенных было ограниченно, в виду обеда и бала в замке после торжества. За загородку никого не впускали, кроме арендаторов лорда

Бракеншо с семействами, и то большею частью пользовались этою привиллегиею лишь их жены с детьми или юными братьями и сестрами. Среди этих немногочисленных зрителей мужчины коротали время держанием пари в пользу того или другого стрелка, а женщины - толками о туалетах дам из общества лорда Бракеншо; причем все оне отдавали преимущество не Гвендолине, а другим молодым девушкам. Но среди мужчин, окружавших Гвендолину, она единогласно признавалась царицей праздника.

Неудивительно, поэтому что Гвендолина наслаждалась жизнью в этот прекрасный июльский день. Превосходство, даже при неудовлетворительной обстановке, - лучшее наслаждение для людей самолюбивых; быть может, не миф рассказ о невольнике, гордившемся тем, что его купили первого на рынке. Но для полного удовольствия внешния условия должны соответствовать внутренним ощущениям; именно в подобном положении находилась теперь Гвендолина.

Конечно, никто не станет отрицать, что лук и стрелы - одно из самых действительных орудий женского кокетства... Действуя ими, можно принимать самые грациозные и дышащия силой позы. К тому-же стрелы не пахнут порохом, не причиняют таких несчастий, как ружья, и главной опасностью подобной стрельбы служит лишь возможность неудачи, которая только больше подстрекает к энергичным усилиям. Призы состояли не из ценных вещей, унижающих славу до мелкой выгоды, а из золотых и серебряных стрел и звезд, которые возлагались на победителей в роде лавровых венков. Вообще бракеншоский стрелковый клуб был основан на благоразумных и приличных принципах, устраняющих всякую мысль о скандале.

В этот день все способствовало общему удовольствию. Погода была не жаркая, и ветер не нарушал художественных складок на дамских туалетах, роскошных причесок и правильного полета стрел; поэтому триумфальное шествие красавиц-стрелков к мишеням для выдергивания стрел вполне удалось. Гвендолина казалась Калипсой среди своих нимф; всякий должен был признать в ней царицу праздника, - так величественна была её фигура и так художественны все её движения.

- Эта девушка - точно кровная скаковая лошадь, - сказал лорд Бракеншо юному Клинтону.

- Первый сорт, - ответил молодой классик, усердно ухаживавший за Гвендолиной; - какая она хорошенькая! никогда я не видал ее такой прелестной, как сегодня.

Быть может, это была правда. Гвендолина сияла удовольствием, без малейшей примеси желчи; она была довольна своим торжеством и не чувствовала неприязни ни к кому из окружающих. Сознание, что она не имела ни громкого титула, ни богатого наследства, как мисс Аропоинт, увеличивало в её глазах сладость победы. К тому-же она была совершенно довольна и своими родными: м-с Давило по своей внешности походила на вдовствующую герцогиню, а тетка Гаскойн с Анной были также чрезвычайно приличны. Вообще Гвендолина была слишком уверена в своем успехе, чтобы чувствовать зависть к кому-бы то ни было, хотя мисс Аропоинт и считалась одним из лучших стрелков.

Даже появление Клесмера, удивившее всех присутствующих, повидимому только увеличило удовольствие Гвендолины. Глаза её засветились сатирическим блеском при виде поразительного контраста между немецким артистом и английской провинциальной аристократией. Мы, англичане, чрезвычайно разнообразный народ; в пятидесяти отдельных представителях нашей нации найдется много различий в физическом строе и очертаниях лица, но вообще мы, как тип, не похожи на живую страстную расу, стремящуюся к идеалу, для которой реальная сторона жизни только придаток. Главнейшая черта английского джентельмена заключается в приличной внешности; он старательно избегает всего крикливого в одежде и никогда не кажется вдохновенным. Представьте себе среди многочисленного собрания подобных строго-приличных англичан появление Клесмера с громадной курчавой гривой, спускавшейся до плеч, в высокой, старомодной черной шляпе, которая как-бы для шутки красовалась над правильными чертами его лица с выдающимся, чисто выбритым подбородком, и в современной одежде, хотя не строго английской, но решительно неподходившей к его фигуре, которая в широком плаще и в флорентийской шапочке моглабы достойно занять место рядом с Леонардо да-Винчи. Наконец, пламенный блеск его глаз и угловатые движения казались уморительными при несчастном цилиндре, требующем непременно коротко-обстриженной головы и обыкновенной приличной фигуры, как, например, м-ра Аропоинта, который своим безцветным выражением лица и безукоризненной одеждой не возбуждал ни в ком ни малейшей улыбки.

Многие знали Клесмера лично или по наслышке, но до сих пор его не видали иначе, как в блестяще-освещенной зале, где он являлся лишь музыкантом, и он не пользовался той всесветной славой, которая заставляет всех преклоняться пред великим артистом. Здесь-же, в светлый июльский день, он показался всему местному обществу в совершенно новом виде; одни смеялись, другие с неудовольствием замечали, что Аропоинты злоупотребили присланными им билетами.

- Как смешны артисты, - сказал юный Клинтон Гвендолине: - посмотрите, как он кланяется леди Бракеншо, приложив руку к сердцу.

- Вы профан, - ответила Гвендолина, - вы не умеете ценить величия гения. Клесмер наводит на меня страх; я перед ним невольно преклоняюсь.

- Да; вы понимаете его музыку?

- Нет, но он понимает мое пение и находит его никуда негодным, - ответила со смехом Гвендолина, которая легко относилась к строгому суждению Клесмера о её музыкальном таланте с тех пор, как он был поражен её драматической игрой.

- Конечно, ваше пение - не музыка будущого, и я очень рад, так-как оно доставляет мне удовольствие.

- Вы очень любезны. Но посмотрите, как сегодня хороша мисс Аропоинт. Она прямо просится на полотно в своем золотистом платье.

- Оно слишком блестит, не правда-ли?

- Может быть, оно слишком символично: она походит на олицетворение богатства.

Слова Гвендолины, несмотря на их сатирический тон, были произнесены только для шутки, без всякой зависти, которая была-бы немыслима в эту минуту торжества, так как она, по общему мнению всех присутствующих, должна была получить первый приз.

- Посмотрим, кто одержит победу, - сказала леди Бракеншо, которая с двумя маленькими дочерьми и толстым сынком председательствовала на празднике;. - кажется, мисс Гарлет возьмет золотую стрелу.

- По всей вероятности, - ответил лорд Бракеншо: - она чаще всех попадает в цель. Такое искусство, право, удивительно - для новичка. А ваша дочь сегодня слабее обыкновенного, - прибавил он, обращаясь к м-с Аропоинт; - впрочем, она в прошлый раз взяла первый приз и, по-справедливости, ей надо уступить его теперь другим.

Конечно, она сама предпочла-бы общество пастора, но она всегда думает не о себе, а о других. Я сказала, что Клесмер не принадлежит к нашему обществу и что привезти его сюда не совсем en regle, но она сказала: "гений вне всяких условных правил; он является в мир для создания новых правил". С этим нельзя не согласиться.

- Конечно, - заметил лорд Бракеншо небрежно и поспешил прибавить: - а вот я так не страдаю великодушием. Я желал-бы еще одерживать победы, но, к сожалению, слишком стар для этого. Молодежь меня побивает на каждом шагу. Впрочем, по словам старика Нестора, боги не дают нам всего за-раз: я был в свое время молод, а теперь стар и благоразумен.

- О, милорд, близкие соседи, живущие рядом двадцать лет, не должны говорить о своих годах, - заметила м-с Аропоинт. - Но где наш новый сосед? Я думала встретить здесь м-ра Грандкорта.

- Он обещал быть, - ответил лорд Бракеншо; - он приехал в Дипло только наднях и у него много хлопот. Может быть, он и не приедет; уже поздненько. Эй, Гаскойн! - воскликнул он, заметив, что пастор проходил невдалеке под руку с Гвендолиной; - как вам не стыдно? Вы не только сами стреляете лучше нас, но и племянницу научили одерживать над всеми победу.

- Я согласен, что с её стороны не любезно одерживать верх над старыми стрелками, - ответил Гаскойн с приятной улыбкой, - но я в этом, милорд, не виноват. Я хотел только, чтоб она стреляла хорошо, не не лучше всех.

- Это может повести к роковым последствиям для многих, - ответил лорд Бракеншо, и, посмотрев на часы, снова обратился к м-с Аропоинт: - Вы правы, уже поздненько. Впрочем, Грандкорт всегда опаздывает; к тому-же он ничего не понимает в стрельбе из лука. Однакож, я настаивал, чтобы он приехал, говоря, что здесь будет весь цвет нашего общества. Он спрашивал о вас, м-с Аропоинт, но, кажется, в Лондоне вы его не видали. Он почти постоянно путешествовал.

- Да, мы незнакомы, хотя я очень дружна с его дядей, сэром Гюго Малинджером.

- Тут нет ничего удивительного: дядя реже является в общество под руку с племянником, чем с племянницей, - заметил лорд Бракеншо, обращаясь с улыбкой к пастору. - Гаскойн, пройдемтесь немного по парку, мне надо с вами поговорить о будущей охоте.

но ее очень занимало, какое впечатление она произведет на него. Она не боялась подпасть под его влияние (Гвендолине никогда не приходило в голову, что желание победить всех есть своего рода подчинение) и она представляла его себе одним из тех влюбленных поклонников, десятки которых она встречала до сих пор. Зная, что в её семействе все желали, чтобы он ей понравился, она как-то невольно, воображала его смешным; но это нисколько не располагало ее радоваться его отсутствию, и даже предчувствие неприятных последствий её отказа, если он сделает ей предложение, не побуждало ее желать, чтобы он не обратил на нее внимания и женился на мисс Аропоинт.

не выражала интереса, возбуждаемого в ней его особой. Она совершенно предалась стрельбе; её выстрелы стали теперь особенно метки, так что, наконец, она попала три раза к ряду в золотой центр мишени. Этот подвиг заслуживал первого приза, золотой звезды. Все присутствующие, выстроившись в два ряда для её торжественного шествия к леди Бракеншо, из рук которой она должна была получить звезду, - разразились громкими рукоплесканиями. Гвендолина была совершенно счастлива: все взгляды сосредоточивались на ней, и этого для нея было довольно. Сама она не смотрела ни на кого, хотя приятно сознавала, что при её торжестве присутствовал Клесмер, а, главное, что м-р Грандкорт видел ее впервые при самых выгодных условиях, так что он вынужден был восхищаться ею без всякой примеси неприятной критики.

Гвендолина с сияющим лицом встретила приветственную улыбку леди Бракеншо и не покраснела (краска вызывалась на её лице только неожиданностью), когда на нее возложили блестящий знак её победы. После этой церемонии она, с золотой звездой на плече, стала весело принимать поздравления окружающих и со всем обществом направилась к мишени для обозрения меткости выстрелов. Тут к ней подошел лорд Бракеншо и неожиданно сказал:

- Мисс Гарлет, вот джентльмен, пылающий желанием с вами познакомиться. Позвольте мне представить вам м-ра Малинджера Грандкорта.